Перерождение темного архимага VI. Рассвет

Глава 2

У Романовой был просторный кабинет в штабной части первого корпуса — самого крупного здания на территории томской гвардейской базы. И сейчас я сидел в этом кабинете за брифинг-приставкой и смотрел на напряжённое лицо полковника. А та развалилась в кресле и вертела в руках карандаш, что выдавало сильное волнение. Никогда её такой не видел. Романова не имела склонности демонстрировать эмоции.

— То, что я скажу, необходимо держать втайне, — она положила карандаш на стол. — Об этом пока мало кто знает, и раньше, чем поступит официальная информация, вы не должны об этом распространяться.

— Есть никому не говорить, — ответил я в соответствии с уставом и добавил в более свободной манере. — Вижу, случилось что-то серьёзное. Не похоже, что на границе проблемы.

— Ситуации на рубеже это касается лишь отчасти. Но да, всё гораздо серьёзнее. Вчера в бою с тёмным погиб наш государь.

Воцарилось молчание.

Умер император. Казалось бы, что в этом такого? Императоры — тоже люди и тоже смертны, как и все, а наш к тому же, не жалея головы, бросался в бой против самых сильных тварей. Хотел собственным примером воодушевить войско. Доодушевлялся… С другой стороны, он — аристократ и воин. Ему было бы непростительно отсиживаться в тылу, когда вершатся судьбы человечества и многие подданные сражаются с тьмой. Но все эти рассуждения теперь не имели значения. Я смотрел на Марию Романову и понимал, что она чем-то обеспокоена. Чем? Будущим, понятное дело.

— Как это произошло? — спросил я.

— К границе подошёл повелитель с полчищем. Александр находился неподалёку и, как всегда, захотел лично поучаствовать в сражении. Не знаю, как именно это произошло… — Романова тяжело вздохнула. — На войне случается всякое. К тому же силой он обладал не настолько внушительной, как все думали.

— В любом случае он погиб славной смертью, как герой, защищая Отечество.

— Надеюсь, что так…

— Что вы имеете в виду? Вы сомневаетесь? Думаете, он погиб не в бою? Думаете…

— Оставим догадки, — резко перебила меня Романова. — Я ничего не знаю. Никто ничего не знает. Это произошло вчера рядом с фортом триста пятьдесят пять. Было сражение. Государь погиб. А теперь нам надо думать, как быть дальше. Потому я и позвала вас. Это касается нас всех.

— Думаете, многое изменится? — спросил я. — Прошу прощения, но вид у вас встревоженный.

— Есть от чего, — Романова отпила из стоящего рядом стакана и выпрямилась, приняв свой обычный горделивый вид. — В общем, ситуация такая. Трон должен занять наследник Александра — Павел, но мальчику всего тринадцать лет, поэтому править будет регент. Пока не решено, будет ли это его мать или дядя Дмитрий Павлович. Однако вы прекрасно знаете, что часть нашей аристократии жаждут видеть на престоле Фёдора Николаевича, считая его законным царём. И надо сказать, процент таких людей немал даже при дворе, хотя казалось бы… В столице многие недовольны, князья и бояре возмущены увеличившимися поборами и гибелью своих родственников на границе. Ещё и слух ходит, будто Александр приблизил к себе некого тёмного мага, что тоже многим не понравилось.

— Меня, то есть.

— Да, вас. Неклюдовы и Морозовы развернули целую компанию, желая вас дискредитировать. И это не так сложно, как кажется. Князья и бояре порой не менее легковерны, чем простой люд. Тем более недовольство и так зреет. Среди духовенства есть те, кто прямо утверждает, что от Александра отвернулся Бог, и что причина этому именно вы. И с ними ничего не сделать. Есть так же сомнения, на чьей стороне первая жена императора и некоторые наши родственники. Служба тайных дел пока за нас, но она не может арестовывать всех подряд, тем более членов царской семьи.

— А гвардия? Гвардия на чьей стороне?

— Мой полк останется верен наследнику. Каждый, кто встанет на сторону мятежников, будет казнён как изменник. Но про два гвардейских полка, которые сейчас расквартированы в Москве, я не могу ничего сказать. В любом случае Дмитрий Павлович попытается их склонить на нашу сторону. Но есть кое-что похуже — княжеские и боярские рода и кланы, которые могут поднять восстание по одному слову своих предводителей. Если это случится, начнётся такое кровопролитие, по сравнению с которым позапрошлогодний бунт покажется детской игрой.

— Значит, придётся их тоже угомонить.

— Если бы было всё так просто… Но если мятежники попытаются посадить на трон Фёдора, мы, разумеется, не дадим им это сделать. Поэтому я сейчас и вызвала всех из отпусков. Мы должны готовиться выступить на защиту престола.

— Сколько человек знает в гвардии?

— В моём полку — я, один из моих заместителей… и вы. Я посчитала, что вы должны знать, ведь это вас касается напрямую. Для мятежников вы — враг номер один. Даже не представляете, какие слухи про вас распускают наши недруги.

— Пусть скажут мне в лицо, и тогда посмотрим, что станет с этим распускателем слухов.

— В общем, я поставила вас в известность. Вы знаете обстановку, но повторяю, никому ни слова. На днях будет официальное заявление, а пока ждём и готовимся.

— Я буду молчать столько, сколько потребуется. Но мне думается, официальную информация надо дать как можно скорее. Промедление грозит ещё большими проблемами.

— Это уже от нас никак не зависит. Наша задача — удержать от бунта гвардейские и армейские подразделения здесь, в Сибири. Понимаете, Алексей? Если кто-то из ваших боевых товарищей решит встать на сторону самозванца, мы должны будем это пресечь. Я уж не говорю про армейских генералов. С ними тоже придётся разобраться.

Я прекрасно понял, на что намекала полковник Романова. Она хотела использовать мою силу для подавления восстания в армии. А куда мне было деваться? Сторонники Фёдора Михайловича объявили меня злом во плоти и тем самым совершили большую ошибку. Логичнее с их стороны было бы попытаться завлечь меня к себе, но когда в дело вступает фанатизм, логика умирает, поэтому мне просто не оставили другого выбора, кроме как поддержать наследника прежнего императора.

— Будет сделано, — ответил я.

— И да, я уже говорила и ещё раз повторяю: ваша преданность будет вознаграждена.

— Благодарю. И если уж вы сами об этом завели речь, у меня есть одна просьба, — время было, возможно, и не самое удачное, но стоило заранее озвучить свои пожелания. Если уж от меня ждут помощи, так пусть дадут взамен то, что мне по-настоящему нужно, а не какой-нибудь очередной кусок земли в кишащей тенберисами тайге.

— Говорите, — кивнула Романова, и между её бровями появилась морщина.

— Анатолий Третьяков, хранитель Первосибирской губернии, скоро отправится в последний путь. Он очень хочет, чтобы я занял его место, и мне эта должность вполне подходит. Хотелось бы, знаете ли, остепениться. Однако кандидатуру должен утвердить император.

— Поняла. Это всё?

— С остальным сам как-нибудь разберусь, если мне не придётся каждый месяц мотаться на границу. Поэтому да, на этом всё.

— Покинуть нас, значит, хотите?

— Бить всякую мелочь — это не то, на что имеет смысла расходовать мои силы. К тому же, как я понял, дальнейшего наступления в ближайшие годы не планируется. Тогда зачем мне постоянно ездить из Первосибирска в такую даль?

Романова кивнула:

— Понимаю вас. Мне, знаете ли, тоже в такую даль из Москвы ездить мало охоты, но служба есть служба. Я передам вашу просьбу Дмитрию Павловичу, а он поставит в известность наследника. Остальное уже зависит от воли Его Императорского Величества.

Ответ меня не слишком-то обнадёжил. Дмитрий Павлович командует гвардией и вряд ли захочет лишиться столь сильного владеющего, как я. Но попытаться стоило.

Проблемы в империи намечались огромные, и мне они не сулили ничего хорошего. Я не горел желанием лезть в дворцовые разборки. Казалось бы, какая разница, кто сядет на трон? Я бы предпочёл постоять в стороне и посмотреть, кто победит в этой бессмысленной бойне, но, увы, происходящее касалось напрямую меня самого. Если верх одержат мятежники, придётся бежать в другую страну, поскольку здесь мне жизни не дадут. Ещё и все мои начинания похерят, и имущество отнимут.

Значит, надо защищать наследника. Прощай очередной отпуск. Придётся позвонить Оле с Лерой и огорчить их новостью, что в ближайшее время не приеду. Я и в позапрошлом месяце из-за нападения тёмных и недели дома не провёл, а теперь ещё хуже: с какими-то дворцовыми интригами разбираться предстоит. Надоело. Прежняя жизнь — постоянный бой, эта — тоже. На пенсию-то когда?

После разговора с полковником Романовой я отправился в офицерский клуб, где гвардейцы обычно проводили свободное от службы время. Здесь можно было вкусно поесть, поиграть в карты или бильярд, взять книгу в библиотеке или диск с фильмом, а то и просто пообщаться с другими офицерами, обсудить новости. Мне было интересно, что нашим известно о последних событиях. Возможно, какая-то информация уже просочилась.

Недавно меня повысили до капитана, однако я по-прежнему никем не командовал. Нескольких великих мастеров из нашего полка свели в отряд специального назначения (ОСН), который подчинялся непосредственно полковнику Романовой и действовал независимо от остальных подразделений. Туда же попал и я. Нас могли бросить на любой участок границы, где намечались крупные проблемы, и, как правило, нашего отряда вполне хватало, чтобы переломить ситуацию в свою пользу.

Всего в ОСН насчитывалось шесть человек плюс наш командир — майор Долгоруков. Казалось бы, мало народу, но поскольку каждый был великим мастером, отряд обладал огромной силой. Со мной служили маг льда и великий мастер из третьей тактической группы нашей роты Заболоцкий, тоже ставший недавно капитаном, старший лейтенант Салтыков, владеющий магией огня, и мой знакомый, старший лейтенант Орлов, с которым я когда-то подрался на дуэли. А с Заболоцким и Салтыковым два года назад мы ездили на разведку.

Ещё два великих мастера, бояре Беляев и Кукушкин, были опытными вояками «старой гвардии», то есть те, кто когда-то служил, потом вышел в отставку, а сейчас снова вернулся.

Заболоцкий и Салтыков сидели в большом зале и играли в шахматы. Заболоцкому было около сорока, его лицо было бледным, как у замёрзшего на смерть покойника, взгляд — тусклым, телосложение — тщедушным. Другое дело Салтыков — этот парень двадцати семи лет обладал массивной, склонной к полноте фигурой и толстощёким румяным лицом. Оба великих мастера имели обыкновение гладко бриться, а Заболоцкий ещё и стригся под машинку в отличие от Салтыкова, носившего зачёсанные набок вьющиеся волосы.

— Господин Озёров-Сибирский? — вскинул на меня безразличный взгляд Заболоцкий. — Вы тоже вернулись?

— Да, господа, плакал мой отпуск. Опять, видимо, какие-то проблемы на границе, — ответил я, ничего не сообщив об истинной причине своего возвращения. — Не знаете, что произошло?

— Не знаем, — озадаченно пробасил Салтыков. — Ничего не говорят, что удивительно. Слышал, будто бы опять повелитель тьмы появился на рубеже. Может, поэтому?

— Скорее всего, — безучастно произнёс Заболоцкий, которого ситуация как будто ни капли не волновала.

— Уже поужинали? — спросил я.

— Да, мы уже поели. А вы только прибыли? Тогда поторопитесь, пока ресторан не закрылся, — предупредил Салтыков.

Я отправился в соседнюю комнату, которая служила обеденным залом. Ресторан до сих пор работал, хотя блюда почти все закончились. Я заказал, что осталось, и уселся за столиком рядом с компанией офицеров из первой роты, которая что-то бурно обсуждала. Думал, они говорят про последние события, а оказалось, речь шла о недавнем скандале, в котором были замешаны два офицера из нашего полка и четвёртого. В общем, ничего интересного.

Вдруг раздались быстрые чеканные шаги. В залу вошёл майор Долгоруков — невысокий князь с крупным и почему-то вечно небритым лицом, орлиным носом, близко посаженными глазами и залысиной. Ворот его кителя, как всегда, был расстёгнут. Майор Долгоруков, насколько я знал, являлся родственником полковника Долгорукова — командира четвёртого полка и представителем какого-то очень знатного и богатого московского рода. За ним шли Беляев, Кукушкин и Орлов.

— А, капитан Озёров-Сибирский! Вы уже тут? Прекрасно! — бодро проговорил Долгоруков. — Вы-то мне и нужны. Заболоцкого и Салтыкова видели?

— Они в соседней комнате сидят, в карты играют, — ответил я.

— Прекрасно! Значит, все здесь. У меня есть к вам ко всем дело. Доедайте и соберёмся у меня в кабинете.

Я быстро дожевал кусок мяса, после чего мы всем отрядом отправились в главный корпус на четвёртый этаж, где находился кабинет майора. Все расположились вокруг большого т-образного стола. Долгоруков закрыл шторы и шлёпнулся в своё рабочее кресло.

— Итак, господа, из столицы поступают тревожные известия. Грядут большие перемены, — объявил он.

— Что вас так взволновало, господин майор? — спросил Беляев — крупный круглолицый боярин с короткой бородкой. Кукушкин выглядел почти так же, только брился на лысо и бороду носил подлиннее.

— Бунт, — прозвучал короткий, словно удар хлыстом, ответ Долгорукова. — В Москве начался бунт. Наш государь погиб в бою на границе. Морозовы и прочие сторонники самозванца Фёдора подняли восстание и уже захватили Белый дворец в кремле. Что с наследником Павлом — неизвестно. Но очевидно одно — в стороне мы не останемся.

— Так вот, значит, зачем нас созвали, — догадался Салтыков. — Ну и дела…

— Насколько точная информация? — спросил Заболоцкий.

— Информация достоверна. Я узнал от своих родственников в Москве. На некоторых форумах пишут о сражении в самом кремле. Бунтовщики захватили дворец с боем.

— Постойте, а как же наследник? — спросил Салтыков. — Что с наследником? Он в руках мятежников?

— Повторяю, это мне неизвестно. Мой дядя не знает, где наследник, а в сети информация противоречивая. Будем надеяться, его там не было в момент нападения.

— Почему ж тогда нам ничего не сообщают? — развёл руками Беляев. — Такие дела творятся, а командование молчит!

— В Москве два гвардейских полка стоят. Чем они заняты? — насупился Заболоцкий. — Почему они не предотвратили нападение?

— Кто знает, может, они и сами на стороне самозванца, — рассудил Долгоруков. — Есть вероятность, что подавлять бунт прикажут нам. Поэтому я и хочу узнать, господа, все ли готовы престол защищать? Или кто-то из вас тоже Федьку Романова хочет на трон возвести?

Все наперебой стали заявлять, что верны законному наследнику и никакого Фёдора на троне видеть не хотят.

— Прекрасно! — произнёс Долгоруков. — Я в вас не сомневался. Если кто-то против родни не желает идти, пусть сразу скажет. Ведь когда надо будет в бой вступать, а кто-то на попятную пойдёт, то будете наказаны по всей строгости военного времени, — он взглянул на Орлова.

У Николая Орлова в позапрошлом году, когда раскрылся заговор, был арестован кто-то из родственников, поэтому теперь некоторые смотрели на него косо, хоть открыто ни в чём не обвиняли, не желая нарваться на дуэль. Но Орлов, похоже, не разделял политические взгляды своей родни.

— Я против законного наследник бунтовать не намерен, — заявил он твёрдо. — Если кто-то из моих родственников встанет на сторону Фёдора, для меня он будет таким же предателем.

— Рад это слышать, — произнёс Долгоруков и обвёл остальных взглядом. Все сидевшие за столом ещё раз подтвердили своё намерение поддержать царевича Павла.

Был поздний вечер, когда мы разошлись по домам. У капитанов имелись собственные квартиры. Я теперь хотя бы жил отдельно, а не в общей казарме. Как пришёл, сразу открыл складник и стал изучать информацию в интернете.

На форумах писали всякое по поводу событий в Москве, но все сходились в одном — Белый дворец, да и вообще кремль захвачен. А в полночь на сайте императорского дома появилась новость о том, что Фёдор Николаевич Романов коронован на царствование. Было похоже, повстанцы победили…

— Как так? — Мария Сергеевна держала в дрожащей руке телефонную трубку. — Они захватили Белый дворец? Когда успели? Где гвардия, Дмитрий Павлович? Почему не защитили дворец? Что происходит? Я ничего не понимаю.

— Будь прокляты эти предатели! Оба полка заняли сторону Аристарха Морозова и Фёдора. Негодяи! — Дмитрий Павлович злился, да и кто бы не впал в ярость на его месте, когда два гвардейских полка переметнулись к заговорщикам. — Я их всех перевешаю! Сто человек только к нам пришли. Сто из тысячи гвардейцев!

— Печально… А что с Павлом? Где он? И что делать нам? Оставаться в Сибири?

— Наследник в порядке. Он сейчас под надёжной охраной, как и его мать. Мы с Анастасией Павловной собираем ополчение в Ясенево. Вся императорская стража здесь. Мятежникам сюда не пройти. Нам главное силы собрать, и тогда всю эту морозовскую шайку быстро выбьем из кремля. Никто ведь не ждал, что они так скоро нападут. Словно заранее готовились, подлецы!

Анастасия Павловна, носившая в девичестве фамилию Шуйская, являлась второй женой Александра V и матерью наследника. Если она до сих пор жива — это хорошо. Может быть, хотя бы она на московских князей и бояр повлияет, от раздора их удержит.

— Думаете, государя Морозовы убили? — проговорила Мария Сергеевна.

— Вот когда схватим их, тогда всё и выведаем, а сейчас нам о другом подумать надо. Медлить нельзя. Пускай ваш полк срочно в Москву вылетает и отправляется в резиденцию в Ясенево. Вы здесь нужны позарез. А полк Долгорукова в Томске останется. Надо, чтобы в Сибири тоже кто-то ситуацию контролировал.

— Вы в полковнике Долгоруковом уверены?

— Да, Долгоруковы верны нам остались, и все будут сражаться за царевича. А вы собирайтесь и вылетайте. Завтра же!

На следующий день во всех новостях уже открыто говорили о гибели Александра V и о том, что новым императором стал Фёдор Николаевич Романов, являющийся потомком дяди покойного государя. Сообщили об этом и нам. Мария Сергеевна утром собрала всех офицеров и рассказала о случившемся. К счастью, царевич Павел был жив и здоров, он находился в каком-то безопасном месте, как и Дмитрий Павлович, назначенный (кем, не ясно, видимо, самим собой) регентом малолетнего государя. Нашему же полку приказали срочно вылетать в Москву.

Вопрос, кому дальше править империей, на мой взгляд был неоднозначен. Некоторые князья и бояре считали, что царствовать должен Фёдор, ведь именно так выстраивалась линия наследования престола, и неважно, что его отец добровольно передал власть младшему брату. Другие же полагали, что если Николай Михайлович отрёкся, то и потомки его не имеют права на престол.

Этот спор казался довольно нелепым, но местная аристократия считала иначе. И как я подозревал, вопросу престолонаследия добавляли важности чьи-то личные интересы. Некоторые князья и бояре были недовольны правлением последних двух императоров, поскольку при них потеряли некие вольности. Многие же, наоборот, превозносили Александра, признавали его заслуги и даже нарекли его Победителем тьмы. И теперь две стороны открыто столкнулись лбами.

Командование гвардейских полков, воюющих в Сибири, в целом поддерживало Александра и его наследника, а вот два полка, дислоцировавшиеся в Москве, встали на сторону Фёдора. И теперь нашему полку срочно требовалось вылететь в столицу, чтобы подавить мятеж. Это значило, кровопролития не избежать.

И уже днём мы в полном боевом облачении погрузились в четыре военно-транспортных самолёта и вылетели в направлении столицы. В первом самолёте в пассажирском отсеке разместились седьмой батальон и наш отряд специального назначения, в грузовом — два «Носорога».

Никто не знал, с чем мы столкнёмся в Москве. Быть может, противник уже ждал нас, и нам предстояло вступит в бой сразу по прилёту. Мы готовились к худшему. Перед нами поставили задачу занять аэропорт, после чего туда прибудет командование с третьим батальоном.

Более пяти часов летели. Внизу простирались заснеженные поля и леса, а потом обзор закрыл ковёр из туч. За иллюминатором начало темнеть, когда самолёт стал снижаться. Мы вошли в плотную пелену облаков.

— Вот и прилетели, — сказал сидевший рядом Салтыков. — Сейчас мы зададим жару мятежникам. Императорская гвардия вступает в бой. Врагу не поздоровится.

— Не забывайте, что на стороне предателей — два гвардейских полка, — проговорил сдержано Заболоцкий, расположившийся возле иллюминатора. — Боюсь, это не будет лёгкой прогулкой. Мы не на отдых летим.

Мощный удар сотряс фюзеляж. И тут же в салон ворвалось пламя и ураганный ветер. Дыхание перехватило. Обшивка самолёта рвалась, словно бумага, а сидевшего рядом со мной Салтыкова куда-то унесло, затем улетели Заболоцки и остальные гвардейцы. Через секунду и я почувствовал, как кувыркаюсь в воздухе, пристёгнутый к креслу. Всё перед глазами крутилось с бешеной скоростью, я не видел ничего, кроме туч, заполнивших окружающее пространство.

И вдруг адская круговерть прекратилось. Я оказался в странном месте, где не было ничего, лишь белая дымка, застилавшая взор. Да и меня самого не было — ни рук, ни ног, ни туловища. Я погиб? Страшная мысль охватила моё сознание. Как так? Неужели конец? Я даже не понял, что случилось и почему взорвался самолёт.

Где-то поблизости раздался смех, который показался мне ужасно знакомым.

— Ну что, Алёша, вот я тебя, наконец, и нашёл.

Я готов был поклясться, что это грубый голос принадлежит Михаилу Озёрову.

— Кто ты? — крикнул я.

— Спокойно. Спокойно, Алёша… или лучше тебя звать Родион? Такое же твоё настоящее имя, — передо мной появилась расплывчатая серая фигура. — Это я — Михаил Озёров. Бьюсь об заклад, ты не ожидал меня увидеть снова.

— Не ожидал, это точно. Где мы?

— Ты сам прекрасно знаешь. Это междумирье. И у меня к тебе дело. Так что давай без лишних любезностей. Времени мало.