Перерождение темного архимага VI. Рассвет

Глава 9

Засверкала молния, и мы все бросились прятаться в кабинеты, рядом с которыми находились. Едва я забежал в первое попавшееся помещение, как по коридору прокатился волна пламени. И снова яркая вспышка осветила всё вокруг, и я ощутил электрические разряды.

В здании находились сильные владеющие. Значит, повстанцы здесь всё-таки остались, непонятно только, зачем. Фонарь на лбу погас, но вспышки молний и огонь в коридоре освещали комнату. Они били постоянно, не давали высунуться.

Оставалось ждать одно из двух: либо противник выдохнется, и тогда мы убьём его, либо он сбежит, поняв, что с нами не справиться. А огонь тем временем затекал в помещение, где я прятался. Он словно специально пытался достать меня. Столы, стулья и прочая мебель, которой был заставлен немаленького размера кабинет, пылали. Сгорел бы и я, если бы не моя защита. А от ударов молний трескались стены и потолок, грозя вот-вот обвалиться.

Первой в коридор вышла боярыня Баклашкина. Она быстрее меня сориентировалась в обстановке и бесстрашно двинулась вперёд под прикрытием силового поля, непрерывно атакуя врага энергетическими стрелами. Я выскочил следом и направил потоки тьмы в конец коридора, откуда летели молния и огонь. Господин Баклашкин и Ярослав тоже выбрались из укрытий и встали позади нас. Они были послабее, им не стоило лезть вперёд. Они, собственно, и не лезли.

Тьма летела во врага, заполняя собой коридор и разъедая всё вокруг. Здание начало рушиться, обваливаясь кусками кладки на наши головы. Боярыня перестала метать стрелы. Между её ладоней появилось сияние. Оно становилось всё ярче и ярче, и в какой-то момент этот мощный энергетический объект полетел в противника. Яркая вспышка сопровождалась ударившим по ушам оглушительным хлопком. Пол под ногами вздрогнул. Потолок в дальнем конце коридора обрушился. Но тут же завалы разлетелись во все стороны словно от сильного взрыва, и в нас опять ударила молния, от которой я закрылся толстой воздушной стеной. На этот раз электрический разряд не почувствовался. Уплотнённый воздух воспрепятствовал ему. Не достал меня и огненный вихрь.

Чтобы продолжить атаку, мне пришлось убрать барьер. Враг получил очередную порцию тьмы. А я ринулся вперёд чёрным облаком.

Я оказался перед двумя рослыми мужчинами, что стояли посреди просторного помещения с частично обрушившимся потолком. Один — постарше, с бородой, другой — помоложе. Второй орудовал огнём, первый — молниями. Я опять создал перед собой воздушную стену, и оба владеющих не могли достать меня, как ни старались.

— Сдавайтесь! — крикнул я, видя, что противники продолжает упорствовать. — Вам не справиться.

— Лучше смерть! — ответил электрический маг и ударил в меня пучком молний.

— Мы не покоримся тьме! — огневик попытался сжечь меня мощной струёй пламени.

Ждать, пока эти двое выдохнутся, не имело смысла. Я создал за барьером чёрные потоки, и те стали окутывать обоих владеющих. Первым превратился в серый песок маг огня. А вот электрик окружил себя силовым полем, которое мне не сразу удалось прожечь. При этом его атаки стали слабеть. Владеющий, очевидно, выдыхался. И тогда я убрал воздушную стену и метнул насыщенное копьё тьмы. Пришлось создать три таких, пока силовое поле не перестало держать удар. Наконец, тьма добралась до противника и начала разъедать его одежду и кожу. Владеющий как-то терпел всё это, хотя атаковать уже и не мог, но потом окончательно ослаб и рассыпался в прах.

В просторной комнаты с обвалившимся потолком был проход в соседнее помещение. Я заглянул туда, создав заранее два копья тьмы, чтобы продолжать бой.

Лежащий на полу фонарь освещал потрескавшиеся стены, заваленный мусором и штукатуркой пол и людей, что лежали и седели у дальней стенки. Их было человек двадцать, среди них я заметил нескольких женщин. Почти все, кто здесь находился, были погрызены зубами тенебрисов и изуродованы тьмой. Сопротивляться они даже не думали.

Только один оказался здоровым. Он сразу поднял руки.

— Я сдаюсь, сударь, — проговорил полный человек в порванном на плече пиджаке. — Я всего-лишь целитель и не намерен драться.

— Кто вы такие?

— Нам чудом удалось спастись от нашествия тёмных тварей. Мы схоронились здесь и ждём помощи. А кто вы?

— Я из войска государева. А вы — сторонники Морозовых?

— Нет-нет, сударь, вы ошибаетесь. Я здесь не из-за политических взглядов. Я всего-лишь выполняю свою работу.

— Где Морозовы?

— Прошу прощения, но мне об этом ничего неизвестно. И не имею никакого отношения к вашим распрям.

— Это мы ещё разберёмся, — строго проговорила боярыня Баклашкина, зашедшая в комнату следом за мной. — Службу тайных дел убеждать будете, а нам не надо лапшу на уши вешать!

— Я не понимаю, в чём вы меня подозреваете, сударыня?

— Всё вы прекрасно понимаете, сударь. Как будто вы не знали, кто находился здесь последние две недели. Назовите вашу фамилию.

Лекарь представился, но его фамилия мне была незнакома, как, видимо, и моей спутнице. А вот два убитых мной владеющих носили известные фамилии. Маг молнии оказался Морозовым, огневик тоже принадлежал к одному из крупных столичных родов, присоединившихся к повстанцам.

Подошли господин Баклашкин и Ярослав, которые осматривали соседние помещения. Долгоруков спросил у лекаря, почему он и другие не убежали. Тот объяснил, что когда стаю уничтожили (он думал, что тёмных просто перебили), несколько выживших отправились за помощью, а один из Морозовых со своим приятелем остались защищать раненых. Но помощь прийти не успела, поскольку первыми в кремле появились сторонники Павла, и раненые вместе с их защитниками оказалась в ловушке.

— Я говорил им, чтобы сдались, чтобы никто больше не пострадал, — утверждал лекарь, — но они упёрлись рогом, не хотели ни в какую.

Получалось, что группа повстанце всё-таки сбежала — человек десять, если верить лекарю. Но это было ничто по сравнению с тем, сколько наших врагов здесь полегло. Да, ужасно, что мне опять пришлось вырезать такое количество народу, пусть и с помощью тёмной стаи. До сих пор я не убивал стольких людей единовременно. Но, спрашивается, кто виноват? Надо было со мной дружить, и кто знает, на чьей бы стороне я тогда оказался?

Императрица-мать сидела в кресле и смотрела, как Дмитрий Павлович в задумчивости расхаживает по залитому светом люстр кафельному полу. Через высокие окна также проникал свет, но этого было недостаточно для огромной гостиной.

Дмитрий Павлович был озадачен. Сегодня добили остатки повстанцев, запершиеся в особняке Морозова, и захватили в плен Елизавету Фёдоровну, которая так и не дождалась помощи от своей немецкой родни. Фёдора Романова живым взять не удалось. Узнав, что битва проиграна, и понимая, что его ждут лишь унижение и казнь, тот покончил с собой. Даже драться не стал — он был не таким уж и сильным.

Губернская управа сопротивлялась дольше всех, но и она пала. О том, что повстанцы сдались, стало известно буквально час назад. Судя по отчётам с места, государево войско восстановило полный контроль над столицей. Без сомнения осталось много тех, кто не участвовал напрямую в бунте, но симпатизировал мятежникам и помогал им — с этими предстояло разбираться службе тайных дел.

Победа пришла неожиданно быстро. Дмитрий Павлович последние дни много ломал голову над тем, как одолеть мятежников. Особенно остро эта проблема встала после поражения в первой крупной битве четыре дня назад. Морозовы собрали большие силы, и всем стало ясно: так просто бунт не подавить. И вдруг — победа. Буквально за один день (или точнее сказать, ночь) значительная часть бунтовщиков была истреблена. Казалось бы, надо радоваться, вот только обстоятельства, приведшие к внезапному триумфу законного наследника, вызывали лишь беспокойство.

Как можно не тревожиться, когда в самом центре Москвы открылась бездна, из которой хлынула огромная стая тенебрисов? И пусть это полчище по какой-то непонятной причине обрушило свой гнев только на морозовцев, само его появление здесь ничего хорошего не предвещало.

— Дмитрий Павлович, ну так что? Что думаете? Почему они у нас появились? — повторила вопрос императрица.

— Сложно сказать, Анастасия Бенедиктовня, — произнёс великий князь, отмеряя ботинками шаги по комнате. — И я не могу дать ответ, по крайней мере сейчас. Возможно, обследование местности что-то покажет.

— Да перестаньте вы мельтешить перед глазами, Дмитрий Павлович. Присядьте уже.

— Мне так думается лучше. Но если хотите… — великий князь опустился в кресло. — Очень похоже, что их кто-то специально послал сюда. И этот кто-то явно симпатизирует нам. Другого объяснения мне на ум не приходит. Тёмные твари перебили морозовских приспешников и убрались обратно в яму, словно им приказали. Как такое возможно? Ну не уходят, знаете ли, тенебрисы с тех мест, куда вторглись, если только со смертью повелителя. А повелителя там никто не видел.

— Да, очень странно. А кто мог приказать? Разве есть на свете люди, умеющий управлять тенебрисами, Дмитрий Павлович? Ни разу не слышала.

— Я — тоже. Зато у нас есть владеющий, способный управлять тьмой.

— Озёров-Сибирский? Думаете, это он наслала на дворец стаю? Где он был прошлой ночью?

— Он всю ночь находился в загородном поместье Долгоруковых. Но мы же не знаем, вдруг он может делать это на расстоянии?

— Ужас какой! — вздохнула императрица и закатила глаза. — У нас под боком находится человек, способный управлять тёмными существами, а мы ничего об этом не знаем! Упущение с вашей стороны, Дмитрий Павлович. Он столько времени в гвардии служит. Могли бы выяснить.

— К сожалению, вы правы. Моя вина тоже есть. Но и вы поймите, Анастасия Бенедиктовна, у меня нет средств, чтобы определить способности владеющего, тем более с подобным видом магии мы встречаемся впервые.

— Значит, надо вывести его на чистую воду.

— Доказательств его участия у нас нет, припереть к стенке мы его не сможем. А по-другому заставить говорить вряд ли получится. Парень не по годам смышлёный. Он не так прост.

Императрица облокотилась на подлокотник кресла и подпёрла щёку кулаком. На её нахмуренном лице отразились тягостные раздумья.

— Да, мы должны быть благодарны ему за помощь… — неуверенно проговорила она, — но при этом нельзя такое допускать впредь. Нельзя, чтобы кто-то засылал тёмные стаи, куда ему вздумается. Это неправильно. Надо бы издать указ, запрещающий создавать ямы и призывать тенебрисов.

— Воля ваша, — пожал плечами Дмитрий Павлович. — Но подумайте о том, насколько странно будет выглядеть подобный указ. Таким образом мы открыто признаем, что виновник происшествия — один из владеющих, более того — наш сторонник. Получится, мы в этом замешаны. Представьте, какой переполох начнётся! Как бы нас с вами самих не подняли на вилы.

— Хм… Вы, Дмитрий Павлович, пожалуй, правы. Не стоит афишировать данный случай, хотя… все и так поймут, что тёмную стаю призвал кто-то из наших людей. Какая разница?

— На самом деле, далеко не факт. Мало, кто видел, что там произошло. Да, появилась яма в центре Москвы…. Если что, мы её уже закрыли. Да, оттуда хлынула стая. Так её просто перебили. Да и кто сказал, что тенебрисы напали именно на повстанцев? Мои люди до сих пор их отлавливают на улицах. А если поползут слухи, просто не будем обращать внимания. Мало ли кто что говорит?

— Люди склонны верить слухам.

— А другие склонны отрицать всё, что не укладывается в их мировоззрение.

— Ладно, я вас поняла. Так и поступим. А с Озёровым-Сибириским, что нам делать? Если он, и вправду, обладает такой способностью, он — крайне опасен. Вы говорили, у него и так чудовищная сила, едва ли не больше, чем у всех владеющих империи.

— Насчёт всех не уверен… но да, солидная. А что с ним предлагаете сделать?

— Знаете, Дмитрий Павлович, мне было бы спокойнее, если б этого человека не стало. Мне не по себе от мысли, что он в любой момент может наслать тёмное полчище тварей на мою семью, на моего сына. И мы ведь никак это не предотвратим! Мы — в его власти!

— Успокойтесь, Анастасия Бенедиктовна. Вы преувеличиваете проблему, — улыбнулся Дмитрий Павлович. — С чего вы вообще взяли, что он может так поступить?

— Мы не знаем, что в голове у этого молодого человека. На чьей стороне он окажется через год, через пять, через десять?

— Единственное стремление, которое я пока в нём обнаружил — это уничтожать тёмных. Он даже в Москву не слишком-то хотел переезжать, когда Александр Павлович намекнул, что ему, возможно, придётся служить при дворе. Ему подобное просто неинтересно.

— Это сейчас, пока он молод, пока не осознал свою силу. А если он решит, что мы ему что-то должны? Если захочет большего? А если его склонят на свою сторону наши противники? Что тогда? По дворцу будут разгуливать тёмные твари, пожирая всех на своём пути?

— Честно скажу, не думаю. Ничего из этого исключать нельзя, но маловероятно, знаете ли. Да и вообще, вряд ли Озёров-Сибирский способен сотворить что-то подобное, находясь за тысячи вёрст отсюда.

— Ох, Дмитрий Павлович, я уже ни в чём не уверена. Но с ним определённо надо что-то делать.

— И я тоже так считаю.

— И? У вас есть предложения?

— Да, у меня есть пара идей.

Вчера мы весь день торчали в кремле на случай, если тёмные вновь появятся (командование всерьёз опасалось этого) или вернутся повстанцы. Я же времени даром не терял, поглощал остатки силы дохлых тварей. Энергия частично испарилась, однако кое-что мне всё-таки перепало. Погибший тенебрис-генерал и несколько пастырей немного увеличили мой баланс.

А в это время в Москве шли бои. Как я потом узнал, верные императору войска захватили и губернскую управу, и поместье Морозовых. На этом противостояние можно было считать завершённым. Моя стая хорошо поработала. Если бы не мы с Десятым, возиться с бунтовщиками пришлось бы очень долго, и ещё неизвестно, чем бы всё закончилось.

Ну а теперь я ждал благодарности. Пусть никто не знал, что решающую роль в подавлении восстания сыграл именно я, но мои усилия, в любом случае, должны быть вознаграждены. Я хотел занять место хранителя Первосибирской губернии и, как только представится возможность, собирался прямо говорить об этом с великим князем Дмитрием Павловичем.

Но как скоро эта встреча состоится, было непонятно. Вечером я вместе со всеми приехал обратно в поместье Долгоруковых, а утром оказался за столом с его семейством. Сейчас в особняке жили только сам Ярослав, его старшая жена Ирина и дочь Лариса. С ними я и завтракал.

Мне для этого даже выдали новую одежду. Вещей у меня при себе не было: всё сгорело вместе с самолётом. Осталась только форма, полученная в Ясенево, а она уже успела запачкаться. Но слуги Ярослава принесли мне всё необходимое — брюки, рубашку, вязаную жилетку, пиджак, новое бельё, а форму забрали на стирку. В общем, в полной мере дали оценить гостеприимство хозяев.

После завтрака Ярослав пригласил меня прогуляться в парке. Мы прохаживались вокруг неработающего фонтана недалеко от дома. Погода стояла тёплая, на дорожках не осталось ни снега, ни наледи, да и на клумбах остались лишь грязные обрывки некогда белого покрова.

Вначале Ярослав завёл речь о собственной усадьбе, рассказал несколько факто из её истории, например, что дед посадил берёзовую рощу возле речки, а отец сделал фонтан. И как-то незаметно разговор зашёл о моих владениях. Похоже, Ярослав специально к этому подводил. В этот раз он более подробно расспросил о моих предприятиях, в том числе о шахте. Меня не покидало ощущение, что он хочет сделать некое предложение, отказ от которого был нежелателен.

— Значит, вы шахту с нуля строите? — удивился Ярослав. — А я-то думал, она вам от дяди досталась в наследство.

— И да и нет. Дядя, как я говорил, тоже владел рубрумитовой шахтой, но к моему приезду она уже стояла законсервированная, — объяснил я. — А поблизости обнаружились ещё залежи рубрумита, вот я и решил построить новую.

— Смотрю, есть у вас деловая хватка, — похвалил меня Ярослав. — Я-то толкового человека за версту вижу. Сам такой, не могу без дела сидеть. Если деньги есть, надо их вкладывать. Кто-то получает наследство и проматывает всё, а кто-то — такие, как мы с вами — преумножаем.

— Верно, бывают и такие, кто проматывает.

— Но вести дела в одиночку всегда непросто, особенно вначале. Ситуации разные случаются. Без опыта можно большие деньги на пустом месте потерять. Бывает вложиться в предприятие, кажется — дело верное, а из-за какой-нибудь мелочи всё идёт коту под хвост. Тут мало желания, тут знания нужны, опыт.

— Опыт не помешал бы. Думаю, со временем приобрету.

— Само собой! Только вот лучше сразу вести дело с людьми знающими. В общем, долго я размышлял и решил, что вы хоть и молоды, но можете стать хорошим деловым партнёром. Мы ведь в одной сфере работаем, так не лучше ли объединить наши усилия? Тем более моя компания на поприще горного дела определённых успехов уже добилась. Надёжная, стабильная, не первый день существуем. Между прочим, у нас скоро четырнадцатая по счёту шахта открывается.

— Солидная у вас компания. Но тут уж всё зависит от условий, — сказал я, поняв, к чему клонит Долгоруков. — Партнёрство должно быть выгодно обеим сторонам.

— Разумеется. Мы с партнёрами работаем только на справедливых для всех условиях.

— А конкретнее, Ярослав Владимирович? Что именно предлагаете?

— Дело в том, Алексей Михайлович, что я хотел бы инвестировать в ваше предприятие… скажем, тысяч пятьсот. В обмен на долю и партнёрское соглашение. Оно позволит вам пользоваться услугами нашей строительной компании по сниженным ценам и закупать со скидкой оборудование и технику. С нами строительство шахт обойдётся вам минимум на треть дешевле.

— Заманчиво. А я что буду должен?

— Тут тоже всё просто. Я получаю тридцать процентов акций, а ваша компания сохраняет полную независимость. Или есть другой вариант. Я плачу вам миллион, ваша шахта становится нашей дочерней компанией, а вам остаётся тридцать процентов и место в совете директоров. В первом случае все риски несёте на себе вы, во втором, если захотите, вам вообще не придётся ничем заниматься, только дивиденды получать. В любом случае поддержка вашим начинаниям гарантирована. Рынки сбыта у нас налажены, как с отечественными, так и с зарубежными покупателями. Вы даже не представляете, какая это морока и как непросто порой бывает заинтересовать клиента, у которого и так есть выгодные контракты. Приходится устанавливать низкие цены, что тоже нехорошо для вас же в первую очередь. Опять же конкуренты… Не хочу вас пугать, да и мы сами таким не занимаемся, но есть такие дельцы, которые сразу начнут вам палки в колёса ставить, если на их поляну полезете.

Как я и предполагал, Долгоруков пытался поглотить мою шахту. Вначале мне не очень понравилась эта идея, а потом я подумал: если тьма в скором времени будет уничтожена, то и рубрумит обесценится, поскольку его единственное применение — это убийство тёмных. И что станет с моей шахтой, когда тенебрисы перестанут к нам лезть? Возможно, рубрумиту найдётся новое применение, но он точно не будет стоит столько, сколько сейчас. А это значит, что строительство шахты теряло смысл. Но я уже вложил туда кучу денег. И что теперь делать?

Долгоруков сам предлагал мне выход. Он заберёт шахту, я получу миллион и тридцать процентов акций, и все будут довольны… до тех пор, пока тьма не исчезнет. Сколько понадобится времени, чтобы полностью уничтожить тенебрисов, когда они останутся без своего владыки? Возможно, хватит десятилетия, а потом — всё.

Хотя, конечно, это были просто предположения со множеством «если». А если мы не сможем убить владыку тёмного мира? А если на его месте появится новый? А если тенебрисы не перестанут к нам лезть ещё лет сто?

— Очень щедрое предложение с вашей стороны, — сказал я. — Тем не менее я должен подумать.

— Разумеется. Я и не требую ответа прямо сейчас. Поезжайте в отпуск, отдохните, всё просчитайте, ну и тогда уже поговорим более предметно. Где-нибудь через неделю.

— Хорошая идея.

— И кстати, я тут подумал, а не породниться ли нам, раз уж так всё складывается? У меня как раз дочь на выданье есть, а у вас всего три жены. Род-то надо продолжать, тем более вы такой необычной силой владеете. Минимум трёх наследников нужно родить.

А вот это было неожиданно. Мне казалось маловероятно, что богатый московский князь, один из крупнейших магнатов, захочет породниться с каким-то провинциалом с рубежа. В столице нас многие так презирали, что даже за аристократов почти не считали. А тут — не тебе. Но Долгоруков видел, какая у меня сила. Наверное, хотел её в своих интересах использовать. Великий мастер тем более третьей ступени никогда лишним не будет во время ссор с другими родами.

По идее, мне такое родство тоже выгодно. Долгоруковы, как я понял, не последнюю роль играли в политической жизни государства. Ярослав даже какой-то придворный чин имел. А сейчас, когда на престоле — малолетка, богатые московские рода наверняка попытаются взять его под свой контроль. Тесть, который имеет влияние на самого императора, мне не помешает. Главное, чтобы не затянул меня в свои дворцовые интриги.

— Для меня большая честь породниться с таким уважаемым родом, — сказал я. — Но и это тоже придётся хорошо обдумать, и надо с невестой пообщаться. Я — сторонник жениться по обоюдному желанию. Если не секрет, кого предлагаете мне в жёны?

— Лично я не понимаю этих новых веяний. Ну какие желания у глупой девицы? Ветер в голове один. Родители всё решат, что лучше для неё и для рода. Но, если хотите, пообщайтесь. Ваше право. У меня из всех дочерей, которые подходят для помолвки, только Лариса свободна осталась. Ей как раз в конце года восемнадцать исполнится. Там и свадьбу можно будет сыграть.

Мы ещё некоторое время разговаривали, прохаживаясь по парку. А потом я отправился домой. На ужин меня опять пригласили в дом. После еды общение продолжилось, но теперь в гостиной. Ярослав удалился, сославшись на какие-то важные дела и оставив нас вместе с Ириной и Ларисой. Впрочем, вопросы свадьбы мы не обсуждали, разговаривали на темы отвлечённые.

На следующий день Дмитрий Павлович приказал мне явиться в Ясенево. Я тепло попрощался с Ярославом и его семейством, после чего один из слуг меня отвёз в императорскую резиденцию. Великий князь принял меня в том же кабинете, где он с императрицей-матерью встретил нас, когда мы впервые здесь оказались после крушения самолёта. Я сразу понял, что он не просто так захотел поговорить со мной наедине. Что-то намечалось.