Перерождение темного архимага VI. Рассвет

Глава 4

«Носорог» с выключенными фарами мчался прямиком на врага. На крыше стучал пулемёт, и яркие линии трассеров ударялись о стоящие на дороге броневики, высекая искры. Что-то вспыхнуло — вероятно, боекомплект одной из машин.

Когда до противника оставалось шагов двести, я резко дал по тормозам и крикнул Салтыкову, чтобы он вылезал. Всё это время по нам никто не стрелял. Враг не ожидал нападения, и только владеющие быстро сориентировались и применили защитную магию. Теперь отряд был закрыт здоровыми ледяными щитами.

Выскочив из кабины, я тоже первым делом создал перед собой защитную пелену и как раз вовремя, поскольку в этот момент противник, наконец, пришёл в себя и принялся бить по нам из всего, чего только можно. Заколотили пулемёты, хлопнули где-то рядом разорвавшиеся гранаты, засверкала энергетическая магия. В сторону повстанцев, извиваясь, поползли потоки тьмы. А потом и Салтыков вступил в бой. Огромный шар пламени взлетел в небо и рассыпался, обрушившись на головы наших врагов огненным ливнем.

Я почувствовал холод. Воздух стал густым, всё вокруг затянул туман. Мои одежда и кожа покрылись инеем, а стоило мне вдохнуть, как я ощутил царапающие нос и горло ледышки.

— Слишком холодно! — крикнул Салтыков. — Нас морозят!

— Поддай жару! — приказал я.

Меня окутывала чёрная дымка, которая частично препятствовала замораживающему эффекту, и всё же мороз был столь крепкий, что даже она спасала с трудом. Нас атаковал какой-то невероятно сильный ледяной маг, а мои потоки тьмы никак не могли до него добраться, они сталкивались с толстыми преградами, прожигали в них дыры и пропадали, так и не достигнув цели.

И вдруг стало теплее. Салтыков окружил нас огненным кольцом, которое резко повысило температуру воздуха, что нейтрализовало заморозку. Владеющий не оставлял попыток, всё вокруг — и дорога, и снежное поле — заледенело, а нам, наоборот, стало жарко.

Вдруг на дороге стали вырастать человекоподобные фигуры, сделанные изо льда. Сформировавшись за считанные секунды, они бежали к нам, и нам пришлось переключиться на них. Салтыков бил существ огнём, но огонь, как ни странно, оказался не столь эффективным, как моя тьма. Пламя их медленно плавила, а тьма проедала дыры в туловищах големов, и те моментально разваливались.

Вот только было их не два, не пять и не десять. Я со счёту сбился. Они всё появлялись и появлялись, и бежали на нас, не давая мне атаковать самого мага, создающего их. Вскоре вся дорога оказалась завалена кусками льда, а существа продолжали вырастать на пустом месте.

Набег ледяной армии прекратился так же внезапно, как и начался. Это могло означать, что владеющий обессилел. А вот энергетические снаряды не переставали в нас лететь. Они словно бомбы взрывали землю вокруг, однако дымка и воздушный барьер пока останавливали их, хотя последний почему-то пробивался легко. Только дымка спасала.

Но и мы с Салтыковым не ослаблял атаку, и тёмные потоки вместе с огненными вихрями устремлялись во врага, заставляя его тоже тратить много энергии на защиту. Силовые поля и ледяные стены тоже рушились под нашими ударами.

Видя, как активно Салтыков жжёт врага, я ослабил натиск. Но лишь временно. Мне хотелось сосредоточить силы на более мощной технике, чтобы побыстрее положить конец сопротивлению. Несколько секунд понадобилось на то, чтобы вихри тьмы закружились смерчем посреди проезжей части. Смерч рос, пока не занял всю дорогу, а потом пополз на повстанцев.

Противники потонули во тьме. И вскоре замолкли пулемёты, а энергетическая магия перестала распахивать землю вокруг и вонзаться в мой воздушный барьер. И до ушей наших донёсся удаляющийся звук мотора.

Не убирая смерч, я зашагал вперёд. А когда тёмные вихри всё-таки перестали кружиться и растворились в воздухе, на дороге не было ничего, кроме кусков железа и остатков тел, торчащих из слоя праха, который при малейшем дуновении ветерка разлетался по полю. Смерч испепелил как магов, так и обычных солдат, а заодно и два броневика. И лишь один «Носорог» успел удрать. Его задние габаритные огни красными точками мелькнули в ночи и пропали. Сколько сбежало народу, непонятно, но вряд ли много.

— Фух, как же я устал! — проговорила Салтыков, подошедший следом за мной. Он был весь в поту. — Жаркая ночка выдалась. Сколько уродов мы перебили?

— Не считал, но не меньше десяти. Надеюсь ледяной сдох. Слишком сильный был, собака. Жаль, если ушёл.

— Да ледяной наверняка сдох. У него сил не оставалось, а тут вы этот смерч наслали.

— К сожалению, мы этого не видели, но… как говорится, есть все основания полагать.

— Думаю, помер. А теперь что? Дальше поедем?

— Нет, дальше ехать я бы не рискнул. Они знают, что мы идём, и подготовятся. А мы ещё и уставшие.

— Это точно. Давно так не работал, — Салтыков утёр рваным рукавом лоб. — Надо бы восстановиться.

Я тоже немного устал, но не сильно. Хоть ледяной маг был, по сей видимости, великим мастером второй или даже третьей ступени, но мне доводилось драться и с более могучими существами. И тем не менее, дальнейшее продвижение было связано с определёнными рисками. Конечно, могло оказаться так, что у повстанцев больше не осталось великих мастеров, и тогда мы легко перебьём остатки, но если у них ещё хотя бы два-три имеются в резерве, то нам не поздоровится. Но что ещё хуже, я не знал, где находится противник. Он мог засесть в городе или в ближайшем лесу. Ломиться наугад при таком раскладе — плохая идея.

Наш «Носорог» тоже пострадал. Несколько снарядов попали в пулемёт, и боекомплект взорвался (хотя за грохотом битвы я этого даже не заметил). Теперь пользоваться покорёженной турелью было невозможно. Также и на лобовых бронестёклах остались отверстия от попаданий пуль крупного калибра. Однако мотор не заглох, машина по-прежнему была на ходу, а значит, топать пешком обратно не придётся.

Когда мы забирались в кабину, до нас донеслись далёкие звуки стрельбы.

— Наверное, это наши, — предположил Салтыков, устраиваясь на соседнем кресле. — Эх, знать бы, где они — помогли бы.

— Но мы не знаем, — я стал медленно разворачивать неповоротливый «Носорог» через на не слишком широкой проезжей части. — Будем надеяться, что они справятся. Великие мастера, всё-таки.

— Другие и не выжили даже, а если и выжил кто, всех поломало.

— Скорее всего.

— Паршиво. Столько смертей, и зачем? Почему Дмитрий Павлович не предусмотрел, что нас сбить могу?

— К сожалению, это вопрос не ко мне.

Меня самого мучили такие же мысли, но важнее сейчас было подумать о том, что мы можем сделать в текущих условиях, а не о том, на что повлиять уже нет никакой возможности.

А думал я сейчас над тем, что утром противник устроит масштабные поиски. Как? Возможно, проведёт разведку с помощью квадрокоптеров. Если у него таковые имеются, это было бы эффективнее всего. И тогда стоящий на территории заброшенного завода «Носорог» сразу обнаружат. Однако рядом со зданием, где мы разместились, находился большой цех. Поэтому по возвращении на «базу», я сломал заклинившие ворота этого цеха и загнал броневик внутрь. Следы нас всё равно выдавали, но не так сильно, как торчащая посреди двора большая стальная коробка на колёсах.

Уснул я лишь под утро. Спать пришлось прямо на голом полу, немного прогретом огнём. Дежурить остался лейтенант, которого мы подобрали вместе с Кукушкиным. Он был послабее нас и имел ранг старший мастер второй ступени, но при этом умел делать своё тело стальным, что его и спасло. А едва начало светать, нас разбудил рокот вертолётных винтов.

Из окна я заметил военный вертолёт, пролетавший над макушками деревьев. Мы все спрятались, стараясь ничем себя не выдать. Где-то неподалёку над полями и лесами носились ещё несколько винтокрылых машин, искали выживших. А потом до наших ушей донеслись глухие взрывы и грохот пулемётов и пушек.

— Вот же твари! — ругался Салтыков. — Они же наших бьют! Тех, кто выжил. Может, сбить их попробовать, а?

— Магией вертолёт сбить трудно, если он не полетит совсем низко, — сказал я. — Только себя выдадим.

— Так они сейчас и нас накроют, — тревожился Кукушкин. — Какая разница?

— Я вчера «Носорог» загнал в цех, — сказал я. — Будем надеяться, что нас не обнаружат. Главное, не высовывайтесь.

Два часа вертолёты долбили по кому-то ракетами, два часа мы сидели по углам и нервничали, ожидая, что и по нам прилетит. Все замирали, когда вертолёты проносились совсем близко. Это происходило три раза.

А потом резко всё стихло. Нас так не обнаружили.

Теперь перед нами встал вопрос, что делать дальше. Очевидным решением было отправиться туда, где собиралось войско для уничтожения повстанцев. Вот только никто из присутствующих не знал, где находится это место. В трофейном «Носороге» имелась рация, но частоту тоже никто не знал, как не помнил никто телефоны командования. Конечно, можно было снять гостиницу или квартиру и просто ждать, пока в открытых источниках не появится необходимая информация, или поездом вернуться в Томск — разные варианты предлагались, но мне они не слишком-то нравились.

— Так у меня есть телефон, — вдруг объявил Кукушкин. — Он сломался при падении, но сим-карта же цела. Если новый купить, то вставлю туда сим-карту, а там и телефон Дмитрия Павловича есть, и Марии Сергеевны, и майора нашего.

За эту идею мы и ухватились, как за наиболее перспективную.

В ближайшую деревню снова отправились мы с Салтыковым, но на этот раз пешком, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. И при свете дня обнаружилась интересная вещь: рядом с заброшенным заводом находилось работающее предприятие. Значит, населённый пункт был больше, чем мы предполагали. Так оно и оказалось.

Мы прошли не по той дороге, по которой ездили ночью, а по другой, не замеченной ранее, ведущей в обход заводов, и вскоре добрались до квартала с трёхэтажными домами, а потом и вовсе наткнулись на рынок, что располагался на оживлённой площади. Здесь, в ближайшем магазине, приобрели штатскую одежду взамен рваной, обгоревшей формы, нашли салон связи, где купили пару мобильных телефонов на всякий случай. В аптеке взяли бинты, обезболивающее и прочие медикаменты первой необходимости, а в газетном ларьке нашлась карта Московской губернии. Мы, как выяснилось, находились в Бронницах — относительно крупном городе недалеко от столицы.

Напоследок заглянули в трактир, где плотно позавтракали после вынужденной голодовки, и, набив в соседнем продуктовом магазине полные рюкзаки съестными припасами, двинулись обратно. На ближайшем перекрёстке мимо нас в сторону центра промчался бронированный «Оникс» в камуфляжной раскраске.

— Наверное, нас ищут, — догадался Салтыков. — Сволочи!

— Возможно. Но трогать их мы не будем, — сказал я. — Нам нельзя привлекать к себе внимание, если мы хотим спокойно выбраться из города. Иначе скоро здесь будет толпа народу.

— У нас четыре великих мастера. Сколько бы ни прислали, мы всех их перебьём.

— А сколько великих мастеров у противника, мы не знаем. И вообще, не забывайте, что с нами двое раненых.

— Эх, и то правда. Нельзя с ними в бой вступать.

— Не волнуйтесь, успеем подраться. Что-то мне подсказывает, с морозовцами ещё не раз столкнёмся.

Обратно мы добрались тем же путём без каких-либо трудностей.

Пока наши подкреплялись тем, что мы принесли, Салтыков вставил свою сим-карту в один из новеньких телефонов и нашёл контакты офицеров. Позвонил я сам. Вначале набрал майора Долгорукова, но тот оказался не в сети, затем — полковника Романову.

— Алло, — ответила она сразу. — Мария Романова слушает.

— Здравия желаю. Это Алексей Озёров-Сибирский. Наш самолёт потерпел крушение, мы спаслись. Прошу дальнейших указаний.

— Так… Озёров-Сибирский… Наконец-то хоть кто-то на связь вышел. Где вы? Сколько вас?

Я вкратце обрисовал ситуацию. Назвал фамилии выживших и населённый пункт, где находимся, дал приблизительные сведения об убитых нами противниках. Романова выслушала меня и сказал, что нам необходимо как можно скорее ехать в императорскую резиденцию в Ясенево.

— И будьте осторожнее, — предупредила меня полковник. — Не попадитесь морозовскому войску. Похоже, они чуть ли не всё Подмосковье контролируют.

— Так, значит, у них уже войско? — уточнил я. — Сколько их? Что-то ещё известно? Майор Долгоруков выжил?

— Пока информации мало. Отправляйтесь в Ясенево. Дмитрий Павлович встретит вас и разъяснит ситуацию, — отрезала Романова. — Всё, капитан Озёров-Сибирский, за дело. От вас сейчас зависит очень многое.

Судя по карте, ехать было не слишком далеко, но на дороге могли встретиться патрули, а противник в любой момент мог снова поднять в воздух вертолёты. Можно было бы воспользоваться общественным транспортом, но тогда куда девать раненых? Орлов же предложил конфисковать микроавтобус у кого-нибудь из горожан, но я и эту идею отмёл. Во-первых потеряем время, пока искать будем подходящее средство передвижения, а во-вторых привлечём к себе ненужное внимание. Не хватало ещё с полицией бодаться. Вдруг она тоже на стороне заговорщиков?

Поэтому ехать решили на трофейном «Носороге», но не через саму Москву, а окольными дорогами. Так дольше, зато безопаснее… по крайней мере, я на это надеялся.

И вот мы погрузили в «Носорог» раненых, выехали из ворот, выбрались на широкую, оживлённую дорогу и помчались вперёд. Я вёл броневик, а Салтыков работал навигатором: сидел с картой в руках на соседнем кресле и говорил, куда поворачивать.

Мы уже достаточно далеко отъехали от Бронниц, как вдруг впереди я заметил два военных «Оникса», стоящих на перекрёстке. Все напряглись, ожидая, что сейчас нас остановят, но ничего не произошло. Я, не притормаживая, проехал мимо блокпоста.

А на следующем перекрёстке пришлось пропускать колонну военных грузовиков и бронетехники, двигающуюся в Москву. Мы так и не поняли, на чьей стороне все эти люди, за какого императора они намерены сражаться. Никаких особых опознавательных знаков машины не имели.

Колонна проехала, мы двинулись дальше.

Ясенево, судя по словам Салтыкова, озадаченно вертевшего в руках карту, было где-то совсем близко. Тут мой навигатор ошибся, и пришлось возвращаться, после чего мы, наконец, свернули, как считал Скурватов, на правильный путь. Она вела через лесок, где мы сразу же наткнулись на блокпост. Здесь было всё, как надо: шипы на дороге, бетонные блоки, «Носорог», державший под прицелом автоматической пушки проезжую часть, «Оникс» и десяток солдат, облачённых в броню с ног до головы.

Они походили на солдат, с которыми мне пришлось драться вчера, что не удивительно, ведь форма у всех была одинаковая. И всё равно, в голову лезли неприятные мысли. Вдруг повстанцы уже захватили резиденцию императора, а мы ничего не знаем?

Я затормозил, вылез из машины. Подошёл к бойцу с лейтенантским шевроном на рукаве. У парня на шее висела массивная крупнокалиберная винтовка, которую он был готов пустить в ход в любую секунду. Да и остальные насторожились, хотя стволами в нас никто не тыкал.

— Здесь императорская резиденция? — спросил я.

— Кто такой? По какому вопросу? — грубо проговорил лейтенант, окинув подозрительным взглядом мою штатскую одежду.

— Императорская гвардия, третий полк. Капитан Озёров-Сибирский. Мне нужен великий князь Дмитрий Павлович.

Все переглянулись, а капитан нажал на кнопку рации и стал кому-то сообщать о нашем прибытии.

Огромный кабинет блестел от позолоты и чистоты. На столиках, комодах, на камине и в шкафу было множество декоративных статуэток и ваз. Рядом с камином росла пальма в горшке, а в углу притаилась скульптура льва. Такую роскошь я видел разве что на картинках. Оно и понятно: мы сейчас находились в подмосковной резиденцией самого государя императора. Именно здесь после захвата кремля «морозовцами» прятался сын покойного Александра V царевич Павел с матерью и прочей лояльной роднёй.

За большим письменным столом из какого-то дорого сорта дерева расположились великий князь Дмитрий Павлович и женщина средних лет с тонкими, благородными чертами лица и пышной укладкой волос, одетая в ярко-синий юбочный костюм с узорами на лацканах. Это и была мать царевича Павла — Анастасия Бенедиктовна Романова в девичестве Шуйская.

Я, Орлов, Салтыков и Кукушкин стояли напротив, одетые по-простому — в джинсы, толстовки и свитера. Вот только в нынешней ситуации всем было плевать на наш внешний вид. Сам факт того, что мы выжили в авиакатастрофе, несказанно обрадовал как регента, так и мать-императрицу. Поэтому, едва мы приехали в резиденцию, эти двое сразу позвали нас к себе. Я даже душ не успел принять.

— Мы опечалены тем, что произошла такая трагедия, — проговорила Анастасия Бенедиктовна, недовольно покосившись на Дмитрия Павловича, словно в случившемся она винила его. — Но ваше чудесное спасение дало нам надежду. Каждый великий мастер сейчас на вес золота.

— Верно, — проговорил Дмитрий Павлович, важно пошевелив усами. — Мятежники с их самозванным царём будут изгнаны из кремля, и вы в этом сыграете не последнюю роль. Среди московской аристократии есть ещё верные люди, которые желают защищать государя. Мы не одни. Императорская стража и множество гвардейцев также на нашей стороне. Поэтому готовьтесь, господа. Скоро предстоит решительный бой. И каждый, кто проявит героизм в уничтожении морозовской шайки, получит высочайшую государеву милость.

— Служу императору, — отрапортовали мы все хором.

— Молодцы! Сразу видно, государству есть, на кого положиться в столь трудный час.

После этого бессодержательного разговора нас отпустили. Про майора Долгорукова и остальных, кто находился на борту сбитых самолётов, великий князь не сообщил. Невольно приходили на ум безрадостные мысли, что никто больше не выжил, а даже если кто и спасся, их утром с вертолётов добили. Вот только убить великого мастера ракетой — это надо постараться, поэтому не стоило терять надежду. А вот если морозовцы и сами послали великих мастеров, тогда дела плохи.

Нас четверых разместили в одной из комнат дворца. Здание было превращено в казарму, во всех комнатах кто-то жил, в коридорах стояли ящики с оружием, боеприпасами и тушёнкой, а в огромном парке под каждым деревом пристроился броневик, и зеленели армейские палатки.

Майор Долгоруков обнаружился на следующее утро. Он сам заглянул к нам. Оказалось, что он вместе с десятком выживших добрались до резиденции ночью. Но в лесу рядом с местом крушения осталось ещё столько же раненых, которых уже кто-то поехал эвакуировать. Выжили все великие мастера из ОСН и первого батальона плюс несколько старших мастеров.

Рассказал Долгоруков и о том, как их из вертолётов обстреливали. Двое не пережили этой атаки. Остальные рассредоточились по лесу, а потом вышли на дорогу, откуда на попутках по двое-тро добрались до Ясенево. В отличие от нас майор заранее знал конечный пункт сбора.

В этот же день нам выдали новенькую полевую форму и кое-какое снаряжение, а ближе к вечеру нас собрались в большом зале с троном, чтобы присягнуть императору Павлу III.

Щуплый паренёк, которому на вид никак нельзя было дать тринадцать лет, вышел к нам, облачённый в тёмно-синий мундир и мантию. На голове его была корона, в руках — скипетр и держава. Он сел на трон. Сопровождали нового государя регент и мать, которые встали по обе стороны от него. Мы же опустились на колено и произнесли клятву.

Церемония прошла быстро. На пышные празднества времени не было.

Следующие дни мы занимались в основном тренировками, готовясь к решающему сражению с мятежниками. По крайней мере, именно так утверждал Дмитрий Павлович.

Стали подтягиваться другие гвардейские части. Приехала и полковник Романова с девятым батальоном и двумя батальонами из четвёртого полка, оставшегося в Сибири. Добирались бойцы небольшими партиями на поездах, чтобы не дать противнику возможности атаковать всех в одном месте. Дворец же и парк были защищены огромным куполом силового поля, который днём и ночью поддерживали несколько энергетиков, что делало резиденцию относительно безопасной.

На досуге нам удалось познакомиться с офицерами из первого и второго гвардейских полков, вставшими на сторону царевича Павла в то время, как их командование отдало предпочтение Фёдору. От них мы узнали некоторые подробности происходящего.

Главным у повстанцев считался некий Аристарх Морозов — сын арестованного полтора года назад (и, конечно же, освобождённого после смены власти) Ивана Морозова. Им обоим активно содействовали Голицыны и одна из ветвей Орловых. Примкнули к мятежникам и более мелкие рода (те же Неклюдовы, например),и некоторые члены императорской семьи, в том числе первая жена Александра V — Елизавета Фёдоровна, которая до перехода в местную религию звалась Луиза Шварцбург и являлась потомком немецких королей.

И Морозовы, и Голицыны считались очень богатыми родами. Первые владели двумя оружейными заводами, вторые — автомобильным заводом и крупнейшей нефтегазовой компанией. Поэтому эти князья и были столь опасны. Они могли себе целую армию нанять и купить, кого угодно. А Елизавета Фёдоровна могла позвать на помощь свою немецкую родню — этого тоже все боялись. Иностранного вмешательства только не хватало…

Самым богатым родом, который поддерживал Павла III, если не считать Романовых, были Долгоруковы. Они тоже много чем владели и имели огромное состояние. Глава их рода собирал ополчение из князей и бояр, чтобы противостоять узурпатору.

А вот у какой из сторон преимущество, у кого больше сил — об это не знали, наверное, даже регент с императрицей. Крупных сражений пока не было, если не считать операцию повстанцев по взятию Белого дворца. И мы, и сторонники Морозовых копили силы и чего-то ждали.

На четвёртый день после нашего приезда во дворец, нас подняли по тревоге. Мы выбежали из здания и построились у крыльца. Вскоре пришёл Дмитрий Павлович и объявил, что на дворец Долгоруковых и на особняк Шереметевых (ещё одни наши союзники) напали сторонники Морозова, и потому надо срочно выдвигаться, чтобы помочь нашим друзьям отбить атаку.

Сколько народу поехало, я даже сосчитать не смог. Никак не меньше гвардейского батальона. Наш отряд специального назначения примкнул к группе, которую отправили на помощь Долгоруковым. Видимо, сыграло роль то, что нами командовал их родственник. Мы всем составом забрались в «Носорог», и колонна выдвинулась.

Солнце ещё даже не выглянуло из-за домов, но на улицах уже появились машины. К счастью, пока немного, и дороги оставались относительно свободными. Колонна броневиков выбралась на широкий проспект и помчалась на всех парах к центру города, где, видимо, и находился дворец Долгоруковых.

Подъезжали к очередному перекрёстку, когда в наш «Носорог» что-то ударило. Грохнул взрыв, от которого заложило уши, вспыхнуло пламя, и салон заволокло дымом.

— Засада! — крикнул майор, сидевший рядом с водителем. — Все — из машины! Быстро!