Первая чаша

13. Не поддавайся азарту

«Сколько слов ты сможешь составить из другого слова?»

Игра монахов в свободное время.

Пока Орея никто не заметил только чудом. Наверное, Высшие скрыли его от недоброжелательных взглядов. Он прихватил пару свечей в свою комнату, разложил на полу карту мира, на которой было отмечено расположение Полуденных Врат и Шадиба. Ещё пара крупных городов Гортазии – Гальдхаб, Олиад и Горы-Близнецы, обозначенные двумя черными треугольниками.

Вся эта страна не занимала даже одной пятой части Зеракана, самого большого материка в мире. Зато простирающаяся на севере Алаверия с отметкой столицы Зарр'иалл питала надежды монаха на новую жизнь. С Зариме поселиться в другом монастыре не получится, насколько Орей знал, такие монастыри бывают либо мужские, либо женские. Придется им жить, как обычным людям, если всё получится.

Монах не был силен в построении далеко идущих планов, вся его жизнь с самых ранних лет всегда подчинялась строгому распорядку и монастырскому уставу. Он смутно представлял, как жить в миру, да ещё и с женщиной, но скорее всего, от рясы придется избавиться.

Орей погладил большим пальцем шерстяной манжет, уже начав сожалеть о принятом решении, и с тоской посмотрел на молитвенник, забытый на подоконнике.

Как же можно так просто отказаться от своей жизни, от того что составляет её суть?

Но бежать придется, здесь их будут разыскивать. И если найдут, то скорее всего обоих казнят.

Побег придется устроить только после того, как убийца будет найден. Конечно, Орей попросит свободы для Зариме, но теперь, услышав горькую правду о себе из уст других, он сомневался, что Оттар, заняв место старосты, исполнит любое его желание.

Монах ещё раз посмотрел на карту, достал бутылку вина из сундука и отпил немного. Бутылку закупорил пробкой и поставил рядом.

Составлять планы непривычно и трудно.

– Граница Алаверии на северо-западе, – пробормотал он, вытерев губы тыльной стороной ладони. Потом провел пальцем от Шадиба до Алаверии. – Далеко… Всё равно далеко. Ещё и горы, – монах прижал руку ко лбу и зажмурился.

В своих силах он был уверен, но сможет ли Зариме пройти такое расстояние?

Между странами существовал лишь один перевал, там, где река с территории Гортазии поворачивала в горные районы Алаверии и впадала в море, название которого не было обозначено на карте. Орей высчитал в уме примерное расстояние, исходя из масштаба карты. Идти придется несколько дней, без учета остановок. И возможно, за ними будут гнаться.

– Рамун, – вновь потянувшись к бутылке, прочитал Орей название реки. На ней стоял одноименный алаверианский город-порт. Вдоль берега дорога будет безопаснее, и они, по крайней мере, не заблудятся и всегда будет доступ к воде.

Послышались шаги. Монах быстро спрятал вино за подушку и спешно свернул карту, затолкав её под матрас.

– Эй, монах, ты там ещё не спишь? – раздался голос Арслана.

– Н-нет, не сплю, – Орей порывисто схватил молитвенник и раскрыл, усевшись на лежаке. – Заходи.

Селянин заглянул в комнату, неровно улыбнулся монаху. Тот улыбнулся в ответ, надеясь, что получилось искренне.

– Оттар-лаа сегодня заходил, – сообщил Арслан.

– Правда? – вскинулся Орей, изображая неведение.

– Он сказал, что завтра мы втроем пойдем в гости к Мас Харунам. Так что, не убегай в обитель за книжками, после полудня мы уйдем.

– Хорошо, я буду с нетерпением ждать этого.

– Кстати… – протянул вдруг Арслан, подлые глазки забегали по комнате, словно в поисках каких-то ценностей, но потом остановились на недоуменном лице Орея. – Тебе в карты играть доводилось?

Монах прежде слышал об этой игре, порицаемой настоятелями, как азартной и пробуждающей дурные помыслы. В обители играли только в «слова». Это было нечто вроде интеллектуальной дуэли, тренирующей память и остроту мысли. Поэтому правил игры в карты, Орей не знал и отрицательно помотал головой.

– Я так и думал, – Арслан снисходительно взглянул на «дурачка». Теперь монах этот взгляд научился растолковывать верно.

– Расскажи мне как! – с рвением попросил Орей, закрыв молитвенник.

– Мне не на чем показать тебе, как играть. Карты есть у Урсана, старшего сына Ильдара Мас Харуна. Он же сейчас главный кузнец в деревне, – объяснил селянин, заметив сомнения на лице монаха. – Не переживай. Это не сложно. Завтра и научишься. Только ставки сам не делай. Доверь это Оттару.

– Ставки?

– Ничего не обещай за победу или поражение! – с необычным для себя строгим видом предупредил Арслан. – Мы будем играть вместе, на одной стороне, и Оттар лучше знает, что делать и говорить в таких случаях.

– Хорошо, – согласился монах, хоть и сразу понял, с чем связано это предостережение. Ему не доверяют. Снова боятся, что он сделает что-то не так.

Когда Арслан оставил его одного, Орей ещё некоторое время сидел на лежаке, сжимая в руках закрытый молитвенник. Сладкий привкус вина на языке обратился в царапающую рот жажду.

Краем глаза монах заметил движение в темноте и рывком обернулся. В темном углу, где в его кошмарах волновалась шелковая тень, никого не было. Кто знает, явится ли она сегодня?

***

Дом кузнеца стоял на восточной окраине Шадиба. Русло реки проходило к этому месту ближе всего. Из-за каменного забора виднелся сам дом и ещё наполовину открытая пристройка, откуда пахло углем и железом. Металлическая калитка из выкованных прутьев отворилась перед гостями, впуская их в просторный посыпанный камешками двор. Орею сразу бросилось в глаза почти полное отсутствие цветов и деревьев.

Здесь не было домашнего хозяйства и огорода, как у большинства селян, но процветало необходимое всем ремесло.

В загоне стояла пара крепких серых ослов, время от времени неприятно ревевших на весь двор.

«Зачем идти пешком, когда можно ехать верхом?» – внезапно подумал Орей, вспомнив о своих вчерашних размышлениях о преодолении горного перевала. И как он сразу не догадался, что можно раздобыть животное? Значит, когда он отыщет убийцу, следует в награду попросить хотя бы одного осла.

В пристройке слышались частые удары молота по металлу. Главный кузнец Урсан встречал гостей. И этот человек выглядел куда старше Оттара. Плечистый, высокий, богато одетый, с металлическими браслетами на руках, у Орея он вызвал только необъяснимое ощущение тревоги. Его глубоко посаженные глаза под кустистыми седеющими бровями внимательно изучали монаха, тогда как знакомые из рода Маас Фарек мало интересовали кузнеца.

– Да благословят вас Высшие! – начал Орей, не дожидаясь приглашения. Густые усы Урсана дрогнули от кривой ухмылки.

Орей снова поймал на себе этот взгляд. Такой же, как у Арслана. В этом взгляде читалось – дурак, пришелец с гор, блаженный. И уже это послужило поводом относиться к главному кузнецу с настороженностью.

– Благодарим хозяина дома за приглашение, – начал Оттар, слегка поклонившись.

– Он будет рад повидаться. В последнее время к нам нечасто захаживают добрые соседи, – ответил Урсан, широким жестом указав на дом. – Проходите!

Орей шагнул в прихожую последним. Увидел, что все прибрано и довольно богато обставлено – мебель деревянная, из добротных досок, в отличие от плетенки у Маас Фареков, явно сделанная мастерами-плотниками, которых в горных регионах днем с огнем не сыщешь.

Справа располагалась кухня, где хлопотали женщины. Со второго этажа доносился плач младенца.

– Вы же слышали, что мой старший недавно взял жену из рода Мас Джали, и она позавчера родила первенца, – гордо поведал Урсан, пригласив мужчин пройти в гостиную. Там в плетеном кресле-качалке сидел глава семейства, ставший счастливым прадедом – Ильдар Мас Харун.

Братья поприветствовали его первыми, пожав сухие старческие руки. Орей подошел ближе и вдруг вспомнил, какими стали руки Шамета перед его смертью. Стало очень грустно, а память отбросила его в ту ужасную ночь, и монах замешкался, прежде чем почтительно пожать руку старику и благословить.

Ильдар улыбнулся. Он тоже изучал Орея, но пока в его блеклом взгляде не читалось насмешек, только глубокая задумчивость.

– Садитесь, – Урсан указал на подушки в центре комнаты. Они лежали вокруг круглого столика, где уже стояли сладости и высокий кальян. Орей волновался, чувствовал тошноту, поэтому благоразумно помалкивал.

Мужчины неспешно разместились вокруг стола, и Оттар начал расспрашивать Урсана о семье, о здоровье, тот интересовался в ответ, еще раз выразил соболезнования из-за Хасана. Этот разговор был лишь частью местных обычаев и несколько не отражал внутреннего состояния говоривших. Орей слушал их неторопливую беседу и чувствовал себя совершенно чужим.

Потом Урсан взял деревянную трубку кальяна и торжественно передал её Оттару. Тот глубоко затянулся дымом, выдохнул, и в воздухе запахло медом и цветами. Далее трубка перешла к Арслану.

– А ты, монах, куришь благовония? – спросил Урсан.

– Нет, – помотал он головой.

– Что ж, можешь попробовать… Если ваш Устав не запрещает.

Арслан в этот же миг, не дожидаясь согласия, протянул трубку Орею, и тот неуверенно принял.

– Просто вдохнуть?

– Да, давай, – на лицах мужчин родились улыбки. Странные, выжидающие. Они как три змея в траве перед броском на зазевавшуюся мышь.

Орей вдохнул, внутри кальяна что-то забулькало, а рот монаха заполнила такая пьянящая сладость, что в горле запершило, от обилия слюны захотелось сплюнуть, и даже к глазам подступили слезы. Монах закашлялся, давясь дымом. Мужчины, включая главу семейства, зашлись добродушным снисходительным смехом, Орею стало не по себе, сердце тревожно забилось, но вдруг старик произнёс:

– А помнишь, Урсан-лаа, как сам поперхнулся в пятнадцать лет… Весь позеленел…

Все разом притихли. Урсан продолжал улыбаться, как ни в чем не бывало. И также продолжились неторопливые разговоры. Великий Круг, золото, барык, стражники…

До тех пор, пока угольки на верхушке кальяна не остыли.

– Зулла! – закричал Урсан. И в комнате через пару мгновений появилась немолодая дородная женщина в синем платье и лиловом платке. На её лбу висела серебряная цепочка со свисающей каплей янтаря. Одно только это украшение говорило о богатстве Мас Харунов и давало Орею понимание, почему они на стороне старосты. Ведь у них и так все хорошо, и никто не пострадал от стальных когтей убийцы. К чему что-то менять?

– Мед моей жизни, убери кальян, – мягко обратился к женщине Урсан. Монах чуть не поперхнулся собственным вдохом.

После грубых воплей и несдержанности Арслана, обращающегося с Зариме как со скотиной, эти ласковые слова показались чуть ли не откровенным признанием в любви.

«Мед моей жизни», – мысленно повторил про себя Орей,, стараясь душой прочувствовать эту фразу. Он смог бы кого-нибудь так назвать?

Женщина с улыбкой подошла к столу, ступая мягко и плавно как любимая кошка. Она легко подняла кальян и унесла. Монах взял с блюда какую-то пластинку, посыпанную белой пудрой, и понял, что это грушевый мармелад. Ничего вкуснее он в жизни не ел!

Когда женщина удалилась и мужчины остались одни, Урсан достал из-под стола небольшую, размером с ладонь, металлическую коробочку, украшенную вязью символов. В них Орей прочел охранные слова, окантовывающие крышку.

«Чаша ифрита всегда полна,

из пустоты не получишь ни любви, ни вина.

Взгляни же в лик демона,

Но не поддавайся азарту».

– Ифрит? Это же дух? – поинтересовался Орей, прочитав надпись.

– О, да. Злой дух темных желаний. Доставая карты, мы должны помнить, кто их придумал, и играть осторожно, – рассказал Урсан.

– Я бы в это не верил, – поделился Арслан. – Ифритов выдумали для того, чтобы предостеречь детей от азарта.

– Что ж, может быть, и демонов тогда не существует? – оспорил Орей. – Если не верить в это, то может быть, и Аль-кзаара не было?

На него поднялись три пары изумленных глаз. Ильдар нахмурился, сцепив пальцы в замок.

– Все говорят, что ты встречал демона, монах, – сказал Урсан. – Это правда?

– Да, встречал. Видел собственными глазами, что демон сделал с моим старым другом.

– А ифрита встречал?

– Нет, но если Высшие допустят эту встречу, хочу быть готов, – бесстрашно заявил монах. – Какую бы сделку он мне ни предложил, в какую бездну ни открыл бы дорогу, я откажусь.

– Похвально, – кивнул Оттар.

– Но сегодня мы будем играть с ифритом, – Урсан открыл коробочку и достал карты, нарисованные на тонкой дубленой коже. От одного только их вида Орею стало не по себе.

– Орей не знает игры, – сказал Арслан.

– Вот как? – старший сын Мас Харун удивился и начал объяснять. – Все довольно просто. Есть четыре богатства, которые можно получить у ифрита в казне. Урожай, – он открыл карту, на которой были изображены семь желтых овощей.

«Репа», – узнал монах.

– Птиц, – на второй карте были изображены восемь кур.

– Инструменты, – третья карта изображала шесть мотыг.

– Или золото, – четвертая вскрытая карта содержала сундук. – О-о, ифрит сегодня щедр! Сразу сундук! – засмеялся Урсан, и все его смех подхватили. Кроме Орея, который только начинал понимать, что происходит.

– Если очень повезет, то ифрит даст тебе батрака, чтобы таскать деньги, урожай, инструменты и птиц, – на карте изображен человек с курицей на руках. – Батрак может унести любое из своих богатств.

– Если повезет еще сильнее, то получишь мудрую хозяйку этого, – на карте женщина в платке и украшениях с курицей подмышкой. – Она командует батраком и также владеет всеми своими богатствами.

– Или ты можешь стать хозяином богатства, – на карте важный бородатый мужчина с мотыгой в руке. – Хозяйка его жена, поэтому он старше неё. Но также, он может жениться и на других хозяйках, кроме богачки. Она из знатного рода и владеть ею может только один муж – богач. – Урсан нашел карту с изображением мужчины в меховой накидке и с полным кошелем золота.

– Самое большое благословение ифрита – Изобилие. Сундук, корзина с репой, петух или плуг, – карты одна за другой легли на стол. – Или он может лишить нас всего, – ловким движением на стол упала карта с изображением свиньи. Орей непроизвольно поморщился. Картинка выглядела пошло и противно – свинья, растопырив задние ноги, гадила.

– Что свинья обгадит, то пропадает, – объяснил Урсан. – А наша игра называется – глупец. У каждого по шесть карт: инструменты, птицы, урожай или деньги. На деньги можно купить все, чем старше карта, тем больше купишь. Берешь шесть богатств у ифрита, – он положил стопку карт рубашками вверх, – и идешь на рынок. – Он положил первую со стопки в центр стола. Это был батрак с репой. – У кого есть деньги могут нанять батрака, соблазнить хозяйку или подкупить хозяина. Редко случается так, когда ифрит не в духе, что никому не выпадает золото, тогда игру начинают заново. Сначала сыграем для пробы. Без ставки. Потом серьезно.

Раздали по шесть карт. Орей вроде и понял – ничего сложного в игре не было, но хотелось разобраться по-настоящему, выяснить, как побеждать. У него были и пентакли, и плуг, и куры с репой. Только не хотелось ничего продавать и покупать, не ведая цели.

Ильдар Мас Харун наблюдал за начинавшейся партией с кресла. Арслан и Оттар положили на торг шестерки репы и мотыг, Орей, помешкав, отдал на торг семь реп. Урсан был покупателем и предложил за все шесть монет.

– Нет, я возражаю, – Арслан выкинул на стол восемь. Орею попался богач, но он понимал, что этот ещё пригодится в будущем. В итоге весь товар достался Арслану, и всем остальным пришлось идти к ифриту и брать ещё по карте.

В этой партии Орей проиграл первым, он бездумно потратил богача и потерял все товары.

– Глупец! – указал на него Оттар. – Ну ничего, ты только учишься.

Вторым глупцом стал сам глава семейства Маас Фарек. Партия между Арсланом и Урсаном завершилась победой Арслана, который сгреб себе всю колоду, что осталась после порчи богатств свиньей. Орей наблюдал, как карты ложатся на стол, пытался запомнить, какой логикой руководствуются игроки.

– Итак, что ты поставишь на игру, монах? – поинтересовался Урсан.

– От него не будет ставки, – ответил за монаха Оттар. – Мы пришли вместе, как гости, и ставка у нас будет одна.

– Э-э, нет, – подал голос старик Ильдар. – Почему ты говоришь за другого, когда он не из твоего рода? Монах, есть у тебя род или старший в нем?

– Нет, – отозвался Орей, подняв глаза на старца.

– Значит, ты сам над собой главный, сам и ставь на игру.

– Мне нечего поставить, у меня ничего нет, кроме меня самого, – монах пожал плечами, глядя на Урсана.

– Хорошая ставка! Сделай её! – обрадовался тот.

– Как?

– Проиграешь, будешь на меня работать, как батрак, – улыбнулся Урсан. – Буду тебя кормить, дам ночлег.

– По рукам, но если выиграю, ты мне ответишь на вопрос. И скажешь правду, – монах протянул старшему сыну Ильдара руку. Тот её пожал, скрепляя договор. Выглядел он так, словно сделка выгоднее некуда. Братья Маас Фарек обреченно смотрели на Орея.

– Ты, Оттар, можешь проиграть мне Арслана, – улыбнулся Урсан. – А если я проиграю, то…

– То вы с отцом поддержите меня на совете, когда я выступлю против Иршаба! – высказался Оттар. Урсан посмотрел на отца, тот одобрительно кивнул.

– Пусть будет так.

– А что вы проиграете монаху? Орей, что ты хочешь получить?

Ответ на этот вопрос монах знал наверняка, но прямо об этом сообщать не решился.

– Когда придет время, я что-то попрошу у вас. Всего одно. И вы мне это отдадите, – пространно ответил он. – Сейчас мне ничего не нужно.

Повисла пауза, мужчины в сомнениях смотрели на него и обдумывали это неслыханное предложение.

– Пусть будет так, – Оттар согласился и протянул монаху руку, скрепляя сделку.

Все взяли карты. Орею сразу попалась свинья и еще набор из кур, реп, и мотыг без единого золотого. На грязную скотину было противно глядеть, и монах задвинул её за другую карту с шестью курами, выложив на торг мотыги.

Игра пошла. Все время Арслан и Оттар странно перемигивались, кивали друг другу. Кому-то из них нужно было победить.

В итоге после торгов карты Орею то приходили, то уходили, ифрит подсыпал ему золота – хозяйку и десять монет. А он все смотрел на кур, за которыми пряталась противная свинья.

– А что насчет батрака? А? – Арслан даже привстал, предвкушая победу. – Утащит он всех у тебя кур!

– Нет, не отдастся моя хозяйка за шестерку монет, вот тебе семь! – улыбался Оттар.

– Зато этот всё у вас заберет! – главный кузнец положил на стол богача.

Урсану пошла карта.

Первому не повезло Оттару, следом вылетел Арслан, заставив хозяина скинуть все карты кроме одной. Остался Орей с курами и спрятанной за ними свиньей, а на столе царил завал из карт, которые Урсан вскоре намеревался забрать себе. И вид у него был самодовольный.

– Я знаю, что свинья у тебя, – когда Орей отдал все, кроме кур, Урсан выкинул на стол сундук с золотом. – Давай, не бойся, пусть будет ничья, и никто ничего не получит!

Сундук нельзя было купить, поэтому монах скинул на гору карточного добра свинью. Все изгаженные богатства улетели обратно к ифриту.

Потом Орей медленно положил на стол шесть кур, и воцарилось молчание. Про эту мелкую карту, теряющуюся на фоне огромных богатств, все позабыли.

– Я победил, – тихо сказал Орей, окинув взглядом мужчин. – Вы все глупцы.

Урсан ударил кулаком по столу, вскочил с места, но в тот же миг раздался спокойный, но повелительный голос его отца.

– Сядь, сын. Ты просто проиграл в карты.

Тот опустился на место, тяжело дыша и сверля Орея гневным взглядом. Тот чувствовал волнение, граничащее с опьяняюще жгучим чувством победы.

– Мне нужны правда и вещь, которую я попрошу позже, – монах обратился к братьям.

– Какую ты хочешь правду? – спросил Урсан, не пытаясь скрыть недовольства.

– Хочу знать, делал ли ты для кого-то крючья или… особые ножи недавно?

– Конечно делал! Арслан заказывал у меня четыре новых ножа для выделки шкур! – прямо ответил тот, а младший брат Оттара заерзал на месте, догадавшись, в чем его подозревают.

– Святой человек, что ты спрашиваешь? Я же охотник! Мне постоянно нужны ножи! – возмутился он.

– И когда это случилось? – продолжал расспросы Орей.

– Примерно месяц назад.

– Это не мой брат, – проговорил вдруг Оттар, покачав головой. – Монах, это не может быть мой брат.

– Но раны были оставлены не когтями и клыками, а сталью. И оставлены намерено. А также хоссы не терзают тела, оставляя их при этом нагими и целыми. Они питаются мясом. Хосс-людоед съел бы все тело или уволок его в логово, но они не устраивают логова у рек, а всегда селятся в горах, – рассказал Орей и посмотрел на Урсана. – Не было ли еще кого-то, кто покупал ножи?

– Монах, на наших землях все мужчины носят ножи. Без этого никак. Это знак нашего статуса и силы. Часто ножи передаются по наследству, поэтому новые у меня заказывают редко. Это дороже, чем починить старый нож, не все могут себе это позволить. Староста Иршаб заказывал для младшего сына, но когда с ним случилась беда, этот нож не нашли.

– Так он подарил нож сыну? – решил уточнить Орей.

– Да, хороший был нож с именной гравировкой на рукояти. И он пропал вместе с одеждой. Это всё, что я могу тебе поведать, – подытожил Урсан.

В гостиной снова повисло молчание. Тяжелое, гнетущее, пропитанное завистью и подозрениями. Орей чувствовал, что эти темные эмоции были обращены к нему. Вместе с победой ифрит позволил Орею прочувствовать ненависть других людей. Братья Маас Фарек не ожидали, что задолжают монаху, которого посчитали дураком. Теперь он оставит в дураках их. Ну, или по крайней мере, добьётся свободы для Зариме.

Пока о правильности выбранной стороны он не задумывался, но колкие подозрения уже вползали в его разум, тихо и бесшумно, как сколопендра.

– Значит, у Хасана с собой тоже был нож? – спросил он, обратившись к Оттару.

– Разумеется, он всегда носил его с собой.

– Вижу, вопреки запрету Иршаба, вы решили выяснить истину, – произнес Ильдар, смотря на Орея.

– А почему вы были против этого? – монах пошел дальше, продолжил требовать причитающуюся ему правду.

Старик усмехнулся и промолчал. Он не заключал сделки с ифритом и отвечать был не обязан.