Первая чаша

6. В скорби да преумножится свет Высших

«В этих книгах записаны сакральные знания, тяжелые для неподготовленного разума, и все же необходимые, чтобы понимать устройство Вселенной и сдерживать зло. Мы отреклись от мирской жизни, но от мира духовного, мира магии и эфира просто так не можем отвернуться. Даже если у нас нет дара чувствовать тонкие материи, стихии и управлять энергией тела. Учение и знание открывают путь».

Отец Мусаил, проповедь в библиотеке.

До самого вечера Орей старательно вчитывался в «Теории измерений». Хмурил лоб, шевелил губами, шепча слова, продирался через витиеватый язык магии. Иероглифы освещал рассеянный тускнеющий вечерний свет. Сиреневая даль тащила через горы облака, розоватые от закатного солнца.

«Параграф один. Общие положения о сути эфира. Истоки. Демон есть сущность антагонистичная Высшим. Обезличенное, духовное создание, порожденное Хаосом – искажением (извращением) гармоничной энергии Высших».

Следовало перечисление известных магам измерений, откуда теоретически могут проникать демоны, пространные описания энергетических потоков Вселенной, формулы, содержащие закономерности перемещений. Единственным связующим звеном между Хаосом и миром Высших было Межмирье – нечто вроде переходной области, проникнуть в которую можно через особые разрывы материи или порталы. Местоположение портала устанавливается магическим поиском, но послушники, не имеющие дара взаимодействия с эфиром, не способны его увидеть.

– То есть я, – мрачно пробурчал Орей, напрягая слезящиеся глаза. Монах взглянул на небо, только когда совсем стемнело и разбирать начертанные на пергаменте символы стало трудно. Иероглифы слились в черные расплывчатые полоски. Свечу просить он не решался, да и сказать по правде, не очень-то хотел лишний раз обращаться к Арслану. Вдруг тот снова начнет свои назойливые расспросы о демоне и плаще, а монах не сможет ничего внятно ответить и будет волноваться от собственного косноязычия.

Орею было бы даже не жаль дать почитать ему книгу – все равно поистрепалась уже изрядно – но селянин на этом языке читать не мог. Так писали колдуны в далекой стране. Настоятель Мусаил рассказывал, что очень далеко на западе есть такое место, Академия, где учат магии. Там же была написана и эта книга неким магистром А. Дэ Красом. Академия представлялась Орею ещё одним монастырем со своим уставом и послушниками. Неспроста, читая «Теории измерений», он не раз наталкивался на это слово.

Вернувшийся хозяин дома пока не заподозрил, что его жена днём сбегала вместе с монахом. Шесть, уцелевших после встречи с хоссом, кур, которых принес Орей, застелили глаза Арслана алчностью. Несмотря на случившуюся в их семействе трагедию, тот выглядел так, словно выискивает, что бы еще можно получить от «святого человека», поселившегося под его крышей. Поэтому монах, параллельно с повторением «Теории», продумывал, как бы задобрить хозяина дома. Трактат в этом совсем не помогал, только все мысли еще сильнее перепутал. И что с того, что существует это Межмирье? Даже если бы где-то был портал, Шамет или другие братья из обители, сказали бы об этом Орею. Или… они по каким-то причинам скрывали это от него? Нет, быть того не может! Однако кое-что из прочитанного приводило его к именно такому заключению: если демоны начали появляться в округе, значит, где-то рядом должен быть незримый портал в Межмирье.

Утомившись от собственных дум, Орей захлопнул фолиант на параграфе двадцатом «Постулаты гармоничного взаимодействия с эфиром». Шло долгое описание защит от враждебных сущностей. Зевнув, монах покинул комнату и вышел к еще не накрытому столу, у которого хлопотала Зариме, раскладывая тарелки и ложки. На подушках сидел задумчивый Арслан и курил длинную деревянную трубку.

– А-а, Орей… – хозяин заметил вышедшего из комнаты гостя и широким жестом пригласил сесть рядом. Монах сразу разволновался, но занял место напротив, стараясь не задеть женщину.

– Прошу… послушай… – собрав все свои духовные силы в кулак, он заговорил. Сбивчиво, долго, заикаясь, но объяснил, что ему придется снова завтра уйти в обитель, чтобы взять ещё пару книг. Арслан терпеливо покивал в такт невнятной речи монаха и вдруг отрицательно мотнул головой.

– Нет, монах. Завтра утром мы покинем дом и отправимся на погребение Хасана. Тебе придется отложить поход в горы до следующего дня. Оттар будет недоволен, если ты не придешь. Он и так считает, что Высшие отвернулись от нашей семьи.

– Но… я не ваша семья… что я буду делать?

– Оттар обмолвился всего парой слов сегодня, – уклончиво поведал селянин. – Он хочет просить тебя о чем-то, но я не знаю, о чем. Это дело Оттара, – пояснил Арслан, выдохнув в воздух облако густого серого дыма. Запахло травами, и Орей повел носом.

– Оттар глава семьи?

– Да. С тех пор как наш отец умер, он и мать Рифуда отвечают за наш род.

– Мать? – искренне удивился Орей.

– Мать, – Арслан, сделав особое ударение на этом слове, наставительно поднял указательный палец. – Старшая женщина в роду. Решает все вопросы с маленькими детьми, уклад. Внутренние дела семьи. Мать следит за всеми нашими женами, – Арслан бросил мрачный взгляд, на уходящую из комнаты Зариме. Орей непроизвольно заерзал на месте. Представил, что какая-то грозная старуха из кустов наблюдала за прогулкой в Полуденные врата сегодня днем.

– Ты завтра познакомишься с ней. Мать уже не ходит, ноги слабые, но разум ещё ясен, и она попросила о встрече с тобой.

Зариме вернулась и поставила в середину стола большое блюдо с сырными пирогами. Орей вскинул голову, когда женщина подошла, и они снова пересеклись взглядами. Монах тут же зажмурился, а Арслан только недобро заворчал.

– Пошевеливайся. Неужели не готово?

У Орея отлегло от сердца – хозяин заострил внимание только на еде, поэтому проблем удалось избежать. Но какое резкое чувство страха сковало монаха в эти секунды! Теперь он очень боялся, что сокровенное станет явным.

Зариме принесла ужин и ушла за дверь. Орей быстро благословил трапезу, и мужчины приступили к еде молча. Монах долго дул на жгучий суп в надежде, что прохладный он станет чуть приятнее для его рта, но это не помогло. Не доесть – боялся, как бы его отказ не спровоцировал конфликт. Прежде никогда ещё Орей не ел настолько напряженно, и кусок в горло не лез. Всё как назло.

– А кто те женщины… – собрался с силами монах и потянулся за молоком. – Что вчера… были на кухне?

– Вдовы, – коротко отозвался Арслан, пожевал пирог и начал неторопливый рассказ. – Одна из них моя троюродная сестра по матери. В деревне три вдовы, у них не осталось мужей, а сыновья еще слишком малы, поэтому их род находится под опекой всей деревни. Они ходят по домам, помогают, и им помогают в ответ.

– Нет мужей?

– Рисен призвал их на службу, и они погибли.

– Рисен? Что это?

– Ха… вы что, в своем монастыре ничего о мире не слышали? Это наш… – хозяин дома призадумался, прищурив один глаз, – вроде старосты. Только не над деревней, а над всеми окрестными землями. Рисен говорит за нас и защищает нас на собраниях Великого Круга, в совете богатейших и знатнейших мужчин всех горных земель. Рисены нанимают мужчин по всем селениям за хорошую плату… за настоящую платину и кристаллы! – голос Арслана опустился до шепота. – А мы должны им барык отдавать за защиту… а что они дают? – он презрительно цокнул языком. – Ржавое старое оружие нашим стражникам? И от кого они защитят нас? Думаешь, если вдруг придут алаверианцы, мы сможем дать отпор?

Что такое Великий Круг, Орей знал из рассказов настоятелей, но подробности не отложились в его голове. Это казалось монаху не менее абстрактным, чем «Постулаты гармоничного взаимодействия с эфиром», потому что никогда, ни одному из живущих в обители не приходилось иметь дел с властями. Монахи не платили податей, не служили в армии – они выбрали путь отречения и, в целом, никому не было дела до горстки отшельников, живущих на отдаленном склоне горы, близ границы.

– Вы платите налоги?

– Да, каждые полгода. Шерстью, шкурами, мясом или урожаем. Почти всё отдаем! Это едет далеко-далеко на восток. В город Сихум, в казну к рисену.

– У тебя есть… э-э… карта? – Орей все же смог спросить, хотя речь от волнения совсем сбилась.

– Карта? У меня нет. Мне она зачем? Я только один раз за всю жизнь в городе был, когда рисен собирал большой праздник. А так, ближайшая к нам деревня Нишар ниже по реке, всем в Шадибе дорога туда и без карты известна. Оттуда мне мать бабу выбрала. Да ошиблась, – голос Арслана огрубел, когда разговор повернул не туда.

– Мне она нужна, – Орей испугался, что хозяин дома подумает о жене, и спешно добавил. – Карта!

– Послушай, – Арслан облокотился на стол и придвинулся к Орею вплотную. Он сразу захотел оказаться подальше от неприятной неровной улыбки и подлых глазок, но хозяин дома быстро опустил ладонь на затылок монаха и привлек его к себе поближе. – А нет ли у вас в монастыре золота? – голос стал заговорщицким шепотом. – Это могло бы помочь купить карту в городе. Здесь это редкая вещица, разве что у старосты есть…

– Только книги, – прошептал монах в ответ, втянув голову в плечи. И тут же ему пришла догадка – в книгах могут быть карты. Карту мира он точно видел однажды, а насчет близлежащей местности сомневался.

– Что, совсем никаких драгоценностей? – продолжал расспросы Арслан. – У нас тут слухи ходили, скажу тебе по секрету, что у монахов целая гора кристаллов и платины спрятана. Но никто не лез, проклятий боялись.

– П-п-проклятий?

– Если взять у служителей Высших, это же страшное зло!

– Не укради! – подтвердил Орей, сопроводив ответ глубоким кивком.

– У нас в часовне есть золотой символ. Но его прячут и выносят только на праздники, может быть, и твои тоже прятали?

– Вино, соленья видел... Книги видел. Золота, кристаллов не видел, – монах отрицательно замотал головой. Арслан отодвинулся, и Орей смог распрямиться.

– Вино ценное, но только в ритуальные дни и на поминках, – с явным намеком протянул селянин.

– Я принесу, – монах сразу понял, что требуется, и вновь принялся за еду. Арслан задумчиво воскурил трубку, с прищуром глядя на гостя, на его губах теплилась улыбка.

Орей поблагодарил хозяина после ужина и вернулся к себе в темную комнату. Прилег на матрас, не раздеваясь, уставился в потолок. Потом рывком сел, схватил с подоконника молитвенник, раскрыл, естественно, не увидев во мраке ни слова. Ровно до этой секунды монаху казалось, что он знает его наизусть. А теперь он засомневался.

– Свет, – сказал он, и комнатка заполнилась слабым золотистым свечением. Орей знал, что будет свет, но испугался сам себя и на всякий случай задернул шторы и поправил надорванный край занавески при входе.

– Это я… я источник этого света… Но… это не магия… – он постоял, задумавшись, и спросил вполголоса: – Тьма? – сияние осталось. – Мрак? – ничего. – Темнота?

Слово, чтобы убрать сияние, подобрать не удалось, и свет погас сам, когда Орей просто перестал в нем нуждаться. Сердце взволнованно колотилось. Он-то точно знал, что не маг. Он проходил испытание в десять лет, никаких способностей оно не выявило. Потом снова, когда ему исполнилось пятьдесят. Монах смутно помнил, что ему предлагали выбирать какие-то предметы, а он оба раза потянулся к небольшому деревянному мечу. В детстве он очень просил, чтобы ему отдали эту игрушку, но оружие, даже такое, было под запретом в обители. Удивительно, что монахи хранили его наследие столько лет, а не избавились от него.

– Свет, – шепнул Орей и вновь хорошо увидел комнату. Осмотрел себя. Источник был где-то в центре груди, у сердца. Оттуда он рассеивался вокруг, наподобие ровного пламени свечи.

«Если это не магия, тогда что?!» – повторил он вопрос и озадаченный Орей сел на матрас, смотря в молитвенник, но не в силах прочесть ни единой строчки.

– Орей… – робкий голос Зариме прозвучал из-за занавесок. Монах выронил книгу, вскочил и завертелся на месте.

– Ты просил меня утром подготовить к вечеру бадью воды…

– Что… Ох… А! Да… верно… – грохот крови заполнил голову, воздуха не хватало, чтобы нормально дышать. Про время омовений он совсем забыл!

Дождавшись, когда свет погаснет, он забрал бадью, поставил возле лежака и со вздохом стащил рясу через голову.

***

На следующее утро у дома Хасана собрались несколько десятков человек – взрослые хмурые мужчины от юношей с недавно пробившейся щетиной до седобородых сгорбленных старцев. Такой огромной толпы Орей никогда раньше не видел, и ему было не по себе всякий раз, когда он случайно ловил чей-то пристальный изучающий взгляд. Монах держался вместе с Оттаром, Арсланом и телом Хасана, обращая внимание, что ни одна женщина, даже Назира, на похороны не пришла. Хотя её сын, совсем ещё маленький мальчик, стоял рядом такой же потерянный, как чужак из обители. Были и сыновья Оттара, и даже дядя Фархат. Столпились у дороги, куда поставили на носилках, замотанное в плотный саван тело. Тихо переговаривались, приветствовали друг друга вполголоса, кого-то ждали.

Когда подошли ещё несколько мужчин, среди которых шел сухощавый высокий старик в зеленых одеяниях, напоминающих рясу Орея, с вышитым на груди желтым трилистником, процессия двинулась вперед.

Арслан и Оттар ухватились за носилки с обеих сторон и понесли покойника вдоль улицы. Орей следовал вместе со всеми. Вместе со всеми молчал. Наблюдал и думал. Каким странным ему все это казалось, диким и угнетающим. Он помнил все похороны в Полуденных Вратах, где всякий раз над почившими монахами не смолкали молитвы.

Солнце пекло с самого утра, даже просто идти в полном монашеском облачении было жарко. Процессия плавно свернула на восточную дорогу и пошла прочь от реки, мимо пышных садов с одной стороны и полей гречихи с другой.

Орей замечал, что все люди идут, опустив головы, а ему очень хотелось осмотреться. Монах пытался делать это плавно, не привлекая внимания резкими движениями. Заодно вглядывался в лица людей. Узнал стражников, которые нашли тело Хасана позапрошлой ночью.

Когда процессия миновала сады и поля, Орей увидел открывшийся взору пустырь, усыпанный серыми каменными столбиками. Нечто похожее было и у монахов в обители, только это кладбище пугало своими масштабами. Сразу сосчитать количество надгробий не вышло.

«Их здесь тысячи!» – мысленно ужаснулся Орей. Ему и в голову никогда не приходило, что в мире постоянно умирают люди. Каждый день, от старости, от болезней или… как-то иначе. Он ощутил себя странно, скверно и радостно одновременно. Он прожил уже столько лет, а старость и смерть о нем позабыли.

Носилки поставили у раскопанной могилы, Орей встал рядом. Старик с трилистником на груди, который пришел последним, нараспев затянул молитву об усопшем, и монах услышал, что эта литания отличается от той, что он знает.

– В нашей скорби да преумножится свет Высших над усопшей душой, да упокоится эта душа в мире и благоденствии до конца времен…

«Упокоится? Что? Но он всё неправильно читает! – озадачился Орей. – А как же перерождение? Вечный цикл… Мы с ними точно поклоняемся одним и тем же Высшим?»

Он открыл рот, чтобы возразить, но его позвали.

– Орей! Помоги, – Оттар протянул монаху одну из веревок, что удерживали тело. Всего таких веревок было четыре. Хасана придерживали Арслан и дядя Фархат. Младший брат выглядел особенно хмурым и сосредоточенным, косился на другие надгробия. А Орей только сейчас, проследив за его взглядом, заметил, что на табличках вперемешку написаны, как мужские, так и женские имена.

«Хоть в чем-то их обычаи схожи», – монах с облегчением улыбнулся, хоть и сразу отругал себя за это. Осталось только надеяться, что его внутреннее смятение не было никем замечено.

Тело Хасана плавно опустили в могилу, быстро зарыли под монотонную литанию.

– Прах к праху, пепел к пеплу, из земли мы вышли, в землю мы возвращаемся…

Потом образовавшийся земляной холм обложили камнями по кругу. Орей активно помогал таскать эти булыжники, но раскладывали их братья Хасана. Больше никто к ним не прикасался, и все, кроме священника, могилы словно сторонились. Как только с насыпью было покончено, Оттар заговорил:

– Клянусь на могиле брата, что отомщу за его смерть! Кто бы ни отнял его жизнь, он поплатится своей.

– Оттар, – вперед из толпы вышел высокий полный мужчина с бородой, перехваченной золотым колечком у подбородка. – Всем известно, что это были хоссы. Или ты решил истребить всех горных котов в округе?

Орей обратил внимание на добротный кожаный жилет и пояс с богатой сверкающей пряжкой. Никто из селян так хорошо одет не был.

– Староста Иршаб, – Оттар посмотрел на него спокойно и сдержанно продолжил. – Я не верю, что это были дикие коты. Поэтому я снова прошу у вас Право Суда, чтобы отыскать убийцу.

– Не было никакого убийцы, – староста нахмурил густые черные брови. – Несчастный случай, так же, как и с моим сыном.

Орей непонимающе смотрел на Иршаба и пытался разгадать, отчего он не хочет выяснить причину гибели собственного сына. Если эти смерти всё же связаны с нечистью, то так или иначе кровь продолжит литься.

– Я удвою патрули, буду платить за шкуры и когти хоссов вдвое больше обычного, но среди нас, в Шадибе, убийцы нет. Никакого Права Суда ты не получишь, – голос старосты с каждым произнесенным словом усиливался. – Забери назад свою клятву, пока не поздно. Забери, не искушай Высших!

– Тогда я докажу, что это действительно были звери! – выкрикнул Оттар, теряя спокойствие.

– Оттар… – тон Иршаба смягчился. – Оттар, – повторил он, словно обращался к ребенку. – Ты обезумел от горя. Ты не сможешь быть достойным Судьей. Никто из нас не сможет, потому что мы все знали и ценили Хасана.

– Орей его не знал, – после секундного замешательства вдруг произнес старший брат Арслана. Монах вздрогнул, услышав свое имя.

«Только не это…» – в ужасе подумал он. Это именно та просьба, с которой хотел обратиться к монаху Оттар?

– Монах? – черные глаза старосты обратились к нему. – Ты поможешь нам выяснить, кто повинен в смерти их брата?

Все деревенские разом повернулись к Орею, и у него пересохло в горле. Как ответить, когда все стоят, смотрят и ждут. Монах почувствовал, что ни да, ни нет не сможет сказать – речь подводила его снова, но в то же время ему нужна была карта местности, которая, по словам Арслана, могла быть у старосты. Но как спросить его об этом?

Он некоторое время молчал, судорожно думал. Неловкая пауза затягивалась.

– Что ты решил? – не утерпел Иршаб, сделав шаг к Орею.

– Орей… прошу, помоги нашей семье. Мы не останемся в долгу, – Оттар приложил руку к груди, а монах кинулся с места к могиле, схватил небольшой камень сверху и рухнул на колени прямо посреди кладбищенской дороги.

По толпе прокатился дружный испуганный вздох. Арслан возмущенно вскрикнул, когда увидел камень с могилы брата, зажатым в кулаке Орея. Монах понял, что сделал нечто противоречащее местным обычаям, возможно даже преступное, но это было единственное, что он смог придумать в эту секунду. Он расчистил на дороге руками небольшой ровный квадрат.

– Что он делает?

– Он с ума сошел!

– Говорят, он блаженный…

Орей, игнорируя шепотки за своей спиной, камнем в дрожащей руке царапал на сухом песке неровную вязь.

– Он пишет? – Иршаб подошел ближе, за ним Оттар. Следом потянулись дядя Фархат и все остальные мужчины.

«Я сделаю всё, чтобы выяснить правду, но мне нужна карта для моего паломничества!»

– Карта?! – староста сразу прочел начертанные на песке слова, тогда как большинство мужчин что-то бормотали, хмурились и шевелили губами, разбирая написанное.

Орей поднял взгляд, увидел над собой людей. Всё внимание было приковано к нему, оно пронзало его насквозь, жгло кожу, щекотало, как… острые лапки сколопендры. Лица поплыли перед затуманившимся взором. Перегретая палящим солнцем голова закружилась. Сердце заколотилось, дыхание сперло, словно кто-то схватил его за горло и со всей силы встряхнул. Орей не дождался вердикта старосты, его разум рухнул во тьму.