Пленённая Призраком

ГЛАВА 26

Удивительно, как капризна и изменчива погода: еще утром было сыро и уныло, а уже сейчас светит яркое радостное солнце, даже широкие лужи успели высохнуть, будто и вовсе не было дождя. Люди, обрадовавшись, повыскакивали на улицу.

Последние несколько дней Адам испытывал двоякие чувства: с одной стороны он радовался солнцу, по которому успел соскучиться за мучительно долгие сотню лет, а с другой стороны — солнце медленно убивало его, и кольцо, заряженное магической защитой, которую наложила Рада («Это еще нужно выяснить, — решил Адам») мало спасало от обжигающих лучей. Кожа Адама краснела, стоило ему провести на улице днем дольше двух часов. Конечно, куда легче было в пасмурную погоду.

«То ли еще будет летом, — уныло думал он каждый раз, когда приходилось натирать лицо и руки заживляющим кремом».

Еще не так давно, сидя в заточении, он мечтал о свободе, о прогулках по ночному городу и дневных вылозках. Он представлял себе свою жизнь, планировал, чем займется; где они с Анной будут жить. Теперь же он не представлял, куда приведет возлюбленную, если она вдруг захочет вернуться к нему, но даже не отсутствие жилья омрачало его счастье от приобретенной свободы, нет, а то, что Анна вовсе и не желает возвращаться, предпочитая жить с кланом, в особняке магов.

— В качестве домашней зверушки, — сказал он ей как-то, когда девушка с придыханием рассказывала о своей новой семье, и о Мастере, которого она боготворила. Глупышка искренне считала себя членом клана и была уверена, что к ней относятся как к ровне.

Адам же перебивался дешевыми комнатами в хостесе и недорогих гостиницах, а чаще всего ночевал в «Трех магнолиях», пьянствуя до самого утра и засыпая прямо за столиком и изредка — на старом, продавленном диванчике, на который редко кто изъявлял желание присесть. Жить ему было негде — особняк совершенно не годился для этого, да и собственностью Адама он давным давно перестал быть. Вдобавок ко всему у него не было документа, подтверждающего его принадлежность к Миру Живых — люди называют его паспортом. Так вот у него не было этого треклятого паспорта, а значит, и его самого тоже не было.

Адам больше не радовался свободе и своему возвращению к жизни. Он решил уйти и сегодня он должен сказать об этом Анне. Он позовет ее с собой, уговорит, настоит. А если нет, то он уйдет один.

Адам потер уже успевшее покраснеть запястье, и в который раз глянул на карманные часы, которые купил за копейки у какого-то пьяницы в «Трех Магнолиях». Он все еще не очень хорошо адаптировался к местному времени, но подозревал, что часы ходили не правильно.

«Нужно было договориться о встрече в баре, — сетовал он». Он мог бы использовать их с Анной связь для того, чтобы сообщить ей о том, что будет ждать ее в баре, но, сколько бы он не взывал к любимой, девушка не отзывалась, и Адам решил, что она его игнорирует.

Потеряв остатки терпения, и решив, что ждать бесполезно, Адам отправился в бар.

В «Трех магнолиях» было пусто, днем здесь редко кто бывал — кухня Толстяка Энди не пользовалась успехом, по крайней мере, у обывателей, и Адам подозревал, что это нарочно было задумано самим Андреем, чтобы простачки обходили его заведение стороной. Сам же Энди являлся потомком не очень популярного магического рода, да и то лишенного силы то ли охотниками, то ли самими Жрецами. Энди не очень любил говорить об этом, а потому все знали только то, что парень был начисто лишен силы. Кто-то жалел бедолагу, а кто-то смотрел на него как на червяка, но никто из представителей сумеречного общества не отказывал себе в удовольствии заглянуть в «Три магнолии» и выпить кружку пива или чего покрепче.

— Ты сегодня непривычно рано, — заметил он, когда Адам вошел в бар. — Решил завязать с пьянством? Это правильно. Может быть, тогда пообедаешь? У меня как раз на подходе жаркое из картошки и жирной, сочной свинины, а рассольник стоит только подогреть — успел чуток остыть.

Адам кивнул, чувствуя, как желудок жадно заурчал, требуя накормить его. Это все Энди, чтоб его, со своей свининой. Адам старательно экономил деньги, вырученные от продажи прабабушкиного колье, которое ему удалось спрятать от глаз ошивавшихся в особняке гопников и бомжей. Благо, его магии с лихвой хватило на такую не очень-то и легкую процедуру. Адам обошел с десяток ломбардов, но оценщики, как сговорились, или же просто оказались жадными до безобразия, но денег с колье он выручил крайне мало. Тем не менее, по его подсчетам этого хватит на долгую, хоть и крайне скромную жизнь, а если бы Анна не упрямилась и согласилась уйти с ним, они могли бы шикануть напоследок. А пока Адам вынужден считать копейки и экономить на всем, в том числе и еде, питаясь один раз в день — пирожком и чаем.

— Сегодня твоя заходила, — сообщил Энди, ставя перед Адамом тарелку с супом. Адам вопросительно посмотрел на него, не сразу догадавшись, что речь идет об Анне.

— Анна? — удивленно вскинул он брови. Это было так странно, что казалось неправдой — его брезгливую возлюбленную и силой не заманишь в это заведение. Вообще-то девушка росла в семье охотников, и при жизни Адама не была избалованной и манерной, а совсем даже наоборот — его любимая нисколько не брезговала обществом простых крестьян и не смущалась обедать за одним столом с рабочими мужиками. Новая жизнь, подаренная ей кланом, полностью изменила девушку — она стала избалованной, высокомерной, брезгливой и капризной.

— Да, она, или у тебя несколько невест? — Толстяк Энди захохотал. Адам кисло улыбнулся.

— Что-нибудь заказывала? — отстраненно поинтересовался он. Вообще-то его интересовал другой вопрос — что Анна делала в этом баре? Но задать его Андрею он не мог — все равно тот не знал.

— Нет. Но ее спутник уговорил меня достать из погреба бутылку самого дорогого коньяка, и хотя я не продаю алкоголь ранее десяти часов вечера, я продал ему это коньяк.

— Зачем же? — хмыкнул Адам. «Продажный поросенок, — мысленно выругался он».

— Сам не знаю. Этот перец выглядел таким…

— Каким? — вяло поддразнил его Адам.

— Властным, — наконец, подобрав нужное слово, ответил Энди.

— Интересно, — пробормотал Адам. Он понимал, что это был кто-то из клана, кто-то из его лидеров, но не мог припомнить, с кем бы из них у Анны могли быть приятельские отношения. «Хорошо бы, если приятельские, — хмыкнул он про себя, нисколько не заботясь о том, что Анна может услышать его мысли». — Помимо того, что этот перец выглядел властным, как еще ты можешь его описать? Блондин? Брюнет? Высокий?

— Высокий, — кивнул Энди. — Широкоплечий, как атлет, э-э-э… Красивый…

— Энди, не заставляй меня усомниться в правильности твоей ориентации, — устало вздохнул Адам. — Меня интересуют не прелести его фигуры, а детали внешности: цвет волос, рост и так далее. Просто скажи, как он выглядел, без фанатизма.

— Волосы у него русые, до плеч, хотя нет, чуть ниже, — разволновался Энди. — Распущены. Кожа светлая, и руки… Руки у него какие-то… нежные, что ли, — Энди скривился, изображая отвращение. — Даже удивительным кажется то, что он имеет такое атлетическое телосложение.

Адаму не казалось удивительным — из рассказов самой Анны лидеры клана были представителями древних, благородных родов, а потому внешность имели превосходную от рождения. Они рождались богами красоты.

— Понятно, — пробормотал он, и принялся за еду. Энди все не отходил, а продолжал смотреть на него, всем своим видом показывая, что он недоумевает его равнодушию.

— Что еще? — не выдержал Адам под давлением пристального внимания.

— Они целовались, — с несчастным видом, будто речь шла о его собственной невесте, проговорил Энди.

— Они… Что делали? — поперхнувшись, переспросил Адам, и, понимая, что это звучит совсем уж глупо, добавил: — Ты в этом уверен?

— Я еще не ссорился со своими глазами, что бы они мне врали, — проворчал Энди.

— Понятно. Ладно, — Адам, аппетит которого моментально пропал, отодвинул недоеденную порцию супа, — спасибо за обед, рассольник отменный, — он полез в карман, но Энди остановил его:

— Нет, денег не нужно, все равно скиснет: посетителей почти нет, а вечером, сам понимаешь, приходят, чтобы выпить.

— Спасибо, — искренне поблагодарил Адам, обрадовавшись нежданному везению. Он встал, и, кивнув на прощание Энди, направился к выходу.

Анна наткнулась на него в дверях, когда он уже выходил. Девушка смутилась, словно не ожидала встретить здесь возлюбленного, словно его присутствие здесь нежелательно. Так, по крайней мере, показалось Адаму. Он резко тряхнул головой, отгоняя эти мысли.

— Я знала, что ты будешь здесь, — сказала ему Анна.

— Неужели слышала мой призыв? — с иронией спросил Адам.

— Нет, признаюсь, что не слышала, — невозмутимо ответила девушка. — Я пришла на назначенное тобой место, но тебя там не обнаружила. Куда я должна была пойти, чтобы найти тебя? Конечно, сюда. Эта забегаловка заменила тебе дом, — Анна презрительно повела плечиком.

— У меня нет дома, а эта забегаловка меня кормит и дает приют, когда я не знаю, куда пойти, — отрезал Адам.

Они вышли на улицу. Адам тут же ощутил неприятное жжение на руках и лице. Да и вообще, ему совсем не хотелось покидать теплое и уютное помещение бара. Анна в чем-то была права — «Три магнолии» заменил ему дом.

— Бедненький, — сочувствующе протянула Анна и потерла ладонью покрасневшую щеку Адама, отчего жжение стало только сильнее, но он даже не поморщился. Он отвык от ее прикосновений, а потому готов был терпеть боль ради ее мимолетной ласки. — Говорила я тебе, приходи к нам — клан всегда готов принять тебя, но нет же, упрямишься!

— Я не собираюсь служить ему, — отрезал Адам.

— Никак не возьму в толк, чего ты так ополчился? Мастер совсем не так суров, как кажется! — возмущенно воскликнула Анна.

— О, да, он ангел во плоти, если присмотреться получше, и совсем не важно, что он приносит жертвы Сумеречному Владыке, — съязвил Адам.

— С каких пор ты радеешь за жизни каких-то жалких людишек?

— Людишек? — ахнул Призрак. — Анна, что с тобой? Он что, заколдовал тебя?

— Не говори больше о Мастере в таком тоне, — отчеканила девушка. — Я не желаю слышать о нем гадости.

— Точно заколдовал, — пробормотал Адам.

— Он спас мне жизнь! Спас от родного отца, который собирался убить меня! — закричала Анна. — Он дал мне приют и что самое ценное — даровал бессмертие!

— Что? Не хочешь ли ты сказать, что… что приняла… Анна, только не говорила, что ты прошла Переход, — Адам оцепенел. Он давно подозревал, но предпочитал ссылаться на свою мнительность. Нет, он не хотел верить в то, что Анна убила человека, чтобы стать бессмертной. Она не способна!

— Да, — Анна резко остановилась и пристально посмотрела ему в глаза. — Это был какой-то мальчишка. Знаешь, его кровь горчила, и я подозреваю, что он употреблял наркотики, так что я считаю, что мир еще должен сказать мне спасибо за то, что освободила его от очередного биологического мусора.

— Господи, что ты несешь, — простонал Адам.

— Разве мы не мечтали быть вместе? — Анна обхватила ладонями его лицо, будто не замечала ожогов на его коже или же не догадывалась, что ее прикосновения могут причинять боль. — Адам, разве мы не грезили о вечности, в которой мы будем наслаждаться друг другом?

— Ради этого я и отрекся от своей силы и стал обычным человеком, — с горечью проговорил Адам, жалея о содеянном. С магической силой он мог бы прожить еще не одну сотню лет вполне безбедной жизни: маги умеют притягивать деньги.

— Что? — и без того большие глаза Анны расширись в изумлении. — Кем ты стал?

— Я надеялся найти способ вернуть тебе человечность, а после я планировал уйти вместе с тобой. Я потому и не мог покинуть мир после своей смерти. Не столько узы заклятия моей матушки удерживали меня в этом мире, сколько нежелание расставаться с тобой. Меня ввергала в ужас одна лишь мысль о том, что мы навсегда окажемся в разных мирах.

Анна смотрела в изумлении, приоткрыв рот и широко распахнув синие, чуть затемненные после обращения, глаза. Адам смотрел в них и не мог понять — как он до сих пор не догадался, что Анна больше не человек? Некоторое время девушка пребывала в оцепенении, но вдруг разразилась смехом — таким, какой Адам еще не слышал. Звук ее голоса стал резким, истеричным, отталкивающим.

— Господи, Адам, какой же ты дурак! — хохоча, издевалась она. — Дурак, а я еще защищала тебя перед Дэйаном! А он был прав — ты болван!

— Так значит все-таки Дэйан? — грустно проговорил Адам, понимая, что Энди не врал, рассказывая об утрешних событиях.

Анна резко перестала смеяться и удивленно посмотрела на Адама:

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю, что ты с ним. Так значит, это правда? Ты выбрала его?

Лицо девушки стало холодным и даже безжалостным. Она отвела взгляд, уставившись куда-то за спиной Адама и резко, отчетливо сказала:

— Да, я люблю Дэйана. Я думала, ты и сам догадался, что я больше не привязана к тебе, но нет же — ты слеп, глух и бестолков!

Адам сам себе криво улыбнулся. Права Анна и этот придурок, Дэйан — он идиот. Форменный болван! Анна не отзывалась на его призывы, а он и не заподозрить не мог, что она разорвала связь!

«Да, но перед этим она воспользовалась ею, что бы шпионить за Радой и Охотниками, — мрачно подумал он». Он не знал наверняка, и подозрение любимой в мерзком шпионаже претило ему, но он стеснялся спросить напрямую, боялся обидеть возлюбленную.

— Клан был подготовлен к приходу Охотников в первый день битвы, за счет этого охотники понесли значительные потери. Кто-то предупредил Мастера о том, что готовится атака.

— Да, — перебила его Анна. — Это сделала я.

— Не без помощи нашей с тобой связи, — горько усмехнулся Адам.

— И не только нашей с тобой. Параллельно ты был связан еще и с этой… Радой. Теперь-то я знаю, почему. И знаешь что? Я сомневаюсь, что тобой двигала любовь ко мне, когда ты отдавал ей свои силы. Ты сделал это ради нее!

— Нет, Анна, это не так, — та эмоциональность, с какой были сказаны эти слова, заставили Адама думать, что Анна из ревности закрутила роман с одним из лидеров клана. Точно! Она хотела отомстить ему, Адаму! — Анна, я люблю тебя, — вдохновленный надеждой, сказал он, но девушка безжалостно убила надежду, резко оборвав:

— Мне жаль, Адам, но моя любовь к тебе закончилась. Извини. Я не стану говорить Мастеру о нашей с тобой сегодняшней встрече.

— И не потребуется, за тебя это сделает Дэйан, — мрачно отозвался Адам.

Анна равнодушно пожала плечами и коротко ответила:

— Думай, как хочешь.

После чего девушка развернулась, и звонко цокая каблуками, решительно пошла прочь. Какое-то время Адам смотрел ей в спину, пока девушка полностью не скрылась из виду.

Взглянув последний раз на ослепляющее яркое солнце, он улыбнулся, а затем быстро, чтобы не передумать, снял с пальца перстень, и отшвырнул его как можно дальше.

Он ждал страшных мук, но их не было. Кожу сильно жгло, но длилось это совсем не долго, а потом он ощутил уже знакомое чувство легкости, невесомости… Сильный порыв ветра подхватил его уязвимый бесплотный дух и увлек за собой.

«Интересно, какой он — Призрачный Мир?» — подумал Адам.

Атмосфера, царящая на собрании Совета была мрачной. Охотники, обычно любившие обильный ужин и громкие разговоры, в большинстве своем молчали, погрузившись в угрюмые мысли. Даже еда осталась нетронутой.

Виктор Станиславович долго собирался с мыслями, прежде, чем начать свою речь.

— Как вам уже известно, вчера вечером был убит уважаемый член Совета и талантливый инженер, разработавший универсальное и пока что, увы, единственное оружие против гибридов и древних магов. К сожалению, Савелий Михайлович ушел от нас, не оставив в наследство нам, современникам, секрет изготовления квойстеров. Я считаю это главным нашим поражением. Да, друзья, без оружия наша армия и дальше будет редеть, и в итоге нам не останется ничего, как отступить, позволив этим тварям хозяйничать в нашем мире, распоряжаться нашими жизнями, обижать людей.

— Неужели он совсем ничего не оставил? — с сомнением поинтересовался один из оставшихся в живых охотников. — Ни с кем не делился формулой заклинания, которую он разработал совместно с ведьмами?

Виктор Станиславович покачал головой.

— Полагаю, он ее не знал. Мало, кому известно, что формулой с Савелием Михайловичем поделились Жрецы клана мааврийцев, а уже он передал ее ведьмам, чтобы они использовали ее для активации заклятия. Жрецы могли заставить Савелия забыть свои знания после того, как тот выполнил миссию, дабы формула не попала в руки темных. Конечно, наш уважаемый друг не был просто посредником. Надо отдать ему должное, все-таки он изготовил квойстер — идеальное вместилище для такого сложного, универсального оружия, способного и разрушать любое заклятие, и уничтожать детей Тьмы.

— Почему бы нам не обратиться к этим самым мааврийцам? Неужели откажут в помощи?

— Но кто сможет изготовить сам квойстер, если даже образцы были уничтожены? — вскипел Глава.

— Можно найти мастера за рубежом, — робко отозвался молоденький охотник, не участвовавший в войне — на собрание он пришел вместо убитого отца. — Неужели во всем мире не найдется ни одного талантливого изобретателя?

Виктор посмотрел на охотника с прищуром. На его губах скользнула насмешливая полуулыбка.

— Я предоставляю вам выполнение этой задачи, — ответил он, то ли с серьезностью, то ли чтобы поставить на место молодого выскочку. В любом случае, последнее ему удалось: юноша сконфузился, стушевался и больше не подавал голоса на протяжении всего собрания, стараясь даже не смотреть прямым взглядом в лицо Главы, наверно, опасаясь, что тот напомнит ему о возложенной на беднягу миссии.

— Каково будет ваше распоряжение, Виктор Станиславович? — напрямую спросил один из немолодых охотников с перебинтованной, успевшей пропитаться временами сочащейся кровью, культей — в бою кто-то из магов чиркнул его по руке режущим заклятьем.

— Мы должны отступить. Сдать город. На время, разумеется, пока не наберемся сил, и не найдем новый способ, как надрать задницы этим тварям. Разумеется, мы будет искать новое оружие, подключать охотников из дальнего зарубежья, переманивать на нашу сторону сильных магов. А пока мы должны отступить.

«Это верный шаг на пути к апокалипсису, — единодушно пришли к выводу охотники», но не один из них не высказался вслух. И будто никто не заметил странности в упрямом нежелании Главы Совета взаимодействовать с единственными достойными из возможных союзников, теми, кто, действительно может противостоять сумеречным созданиям — кланом мааврийцев. И почему те до сих пор сами не дали о себе знать? Будто и не ведают, в какой хаос погружается Мир.

«Сначала город, а потом и Мир, — шепталось между собой старшее поколение», но не выражали возмущение вслух, понимая, что поделать все равно ничего не могут, да и правда за Виктором Станиславовичем, все же есть: бить пришельцев им нечем. Воевать с пришедшим в Мир злом, все равно, что добровольно идти на верную гибель.

Человечество ожидают неизбежные Перемены.