Плоть и кровь

Глава 20

Вернувшись в переднюю, Майло спросил:

— А кто ваши клиенты?

— Вы же не собираетесь и их допрашивать?

— Нет, если не возникнет такая необходимость.

— Она не возникнет. — Голос Даггера стал резким.

— Уверен, что вы правы, сэр.

— Я прав, детектив. Но меня не покидает ощущение, что вы меня в чем-то подозреваете.

— Это не так, доктор. Просто…

— Обычные формальности? Я действительно надеюсь, что вы перестанете терять драгоценное время и начнете искать убийцу Лорен.

— Может, у вас есть идеи, где это лучше сделать?

— Откуда я знаю? Единственное, в чем я уверен, что здесь вы находитесь напрасно. А насчет клиентов… в интересующем вас проекте клиента как такового нет. Это мое давнее увлечение, еще со времен учебы в университете. Наши коммерческие проекты не такие долгосрочные — обычно мы изучаем фокус-группы, отношение потребителей к определенным товарам и прочее. Мы работаем на контрактной основе, так что время не оговаривается. Когда появляется перерыв в подобной работе, мы снова сосредоточиваемся на изучении интимной близости.

— И сейчас один из таких моментов?

— Да. Я был бы благодарен, если бы вы не стали обсуждать заказчиков с моим персоналом. Я заверил женщин, что пока им работа гарантирована, но вот после переезда…

— Не исключена переукомплектация? Значит, вы финансируете проект из собственного кармана?

— Он не требует больших затрат, — ответил Даггер. — Та девушка, которую вы упомянули, — Шона… ее тоже убили?

— Возможно.

— О Боже! Значит… вы думаете, Лорен могла быть лишь звеном в цепи?

— Что вы имеете в виду?

— Может, тут действовал массовый убийца. Или серийный убийца. Извините за терминологию.

Майло засунул руки в карманы и спросил:

— Вам не нравятся эти термины?

— Просто их уже затерли в низкобюджетных фильмах, — ответил Даггер.

— Тем не менее иногда подобное встречается и в реальной жизни, сэр.

— Да, безусловно. Так вы считаете, Лорен убил психопат? — Голос Даггера стал выше, и он сам как-то вытянулся. В докторе проявились напор, агрессия, он не отводил взгляда от Майло.

Детектив сказал:

— Может, вы нам подскажете, как психолог?

— Нет. Как я уже говорил, меня не интересует аномальная психология. И никогда не интересовала.

— Почему?

— Я предпочитаю изучать нормальные явления. В нашей безумной жизни иногда просто необходимо подчеркивать то, что правильно, а не то, что выходит за рамки естественного поведения. Пойдемте, я покажу вам нашу рабочую комнату.

Стены песочного цвета, потолок в тон, брезентовые стулья, как в приемной, те же столики, только без журналов. Картины на стенах в отличие от приемной не висели. Даггер отогнул край ковра и продемонстрировал металлическую сетку, прикрепленную к полу. К некоторым панелям подходили электрические провода.

— Значит, люди просто находятся здесь, а вы замеряете их движения?

— Сначала мы говорим, что проводим маркетинговое исследование, и они заполняют анкеты. Это занимает в среднем около десяти минут, мы же оставляем их на двадцать пять.

— У них есть пятнадцать лишних минут, чтобы познакомиться с «подсадной уткой»?

— Если они того пожелают.

— И сколько людей выражают подобное желание?

— Не могу назвать вам точное число, но в большинстве своем люди склонны к общению, — ответил Даггер.

Я наблюдал за его губами и внимательно вслушивался в слова, пытаясь отыскать в них подтекст. Он говорил ровным тоном, просто перечислял факты, не высказывая собственных оценок. Может, само это уже о чем-то говорило.

Майло обошел комнату. Казалось, своим большим телом он заполнил все свободное пространство. Провел рукой по стене.

— Я смотрю, у вас тут нет скрытых зеркал.

Даггер улыбнулся:

— Это слишком очевидно, сейчас все смотрят телевизор.

— Расскажите о процедуре эксперимента. Как вы можете быть уверены, что исследуемые и «подсадные утки» не встретятся по его окончании?

— Испытуемые покидают комнату раньше нашего помощника. Пока их опрашивают, помощник идет в отдельное помещение, за основным офисом. И мы следим за тем, чтобы все исследуемые покинули здание, — провожаем их до двери и ждем, пока они не разъедутся. У них просто нет возможности для последующего контакта.

— И не было ни одного «подопытного», который бы возмутился, узнав, что его обманули? Никого, кто хотел бы отомстить Лорен за обман?

— Ни одного. Мы предваряем эксперимент тестом на психопатологию.

— Вам не нравится аномальная психология, однако вы тем не менее признаете ее важность?

Даггер подергал воротник.

— Только в качестве рабочего инструмента.

Майло еще походил по комнате, осмотрел потолок. Остановился, показал на маленький металлический диск в углу.

— Это крышка объектива? Вы снимаете эксперимент на пленку?

— Мы иногда ведем видео– и аудиозапись.

— Вы храните пленки?

— Нет, переводим информацию в цифры, потом кассеты снова используются.

— И вам никогда не требуется сохранить что-либо?

— Это количественное исследование. Основа эксперимента — биты информации, которые проходят от решетки на полу в жесткие диски наших компьютеров. А также наблюдения помощников.

— Ассистенты потом рассказывают вам свои наблюдения?

— Да, мы их опрашиваем.

— О чем?

Губы Даггера сжались.

— Мы просим дать качественную информацию, которую нельзя описать языком цифр.

— Странное поведение, например?

— Нет-нет. Нюансы. Впечатления наблюдателя. Величины, которые электроникой измерить невозможно.

— И при этом аномалии вас не интересуют?

Даггер прислонился к стене.

— Я действительно не вижу смысла обсуждать мои исследовательские интересы.

— Тот факт, что Лорен убита…

— …приводит меня в отчаяние. Одно то, что я знал убитую, выбивает из колеи, а уж Лорен…

— Как хорошо вы ее знали, доктор?

Даггер отошел от стены и поднял глаза в потолок.

— Послушайте, я понимаю, к чему вы клоните, но вы все так же далеки от истины. Повторяю еще раз: я никогда не спал с Лорен. Сама идея мне смешна и отвратительна.

Майло наклонил голову и подошел на шаг ближе к Даггеру. Тот инстинктивно поднял руку в защитном жесте, хотя Стерджис остановился в нескольких футах от него.

— Отвратительно? Спать с такой красивой девушкой, как Лорен? Что тут может быть отвратительного?

Над верхней губой Даггера опять выступила испарина.

— Ничего. Я не это имел в виду. Она была прекрасной девушкой. Но она — подчиненная. А я не сплю с подчиненными. Это то, что я называю профессионализмом.

— Подчиненная, с которой вы обедали. Несколько раз.

— Господи, — вздохнул Даггер. — Если бы я знал, на какие мысли вас это натолкнет, я бы никогда не упомянул об этом. Мы разговаривали о психологии, о ее карьерных планах. Вот и все.

— Значит, красивые девушки не входят в сферу ваших интересов…

Даггер опустил руки, сжал кулаки и медленно разжал их. Улыбнулся и стряхнул невидимую пылинку с рубашки.

— Если честно, вы правы. Сама по себе внешняя красота меня не привлекает. Уверен, вы устроены по-другому. А теперь, пожалуйста, уходите. Я настаиваю, чтобы вы ушли.

— Что ж, — сказал Майло, не двигаясь с места. — Раз вы настаиваете.

— Прекратите. Почему вы думаете, что допрос должен обязательно вестись враждебным тоном? Я понимаю, это профессиональная привычка, и все же вам бы стоило изменить свои взгляды. Лорен того заслуживает.

Даггер опустил голову и прикрыл глаза, однако я успел заметить, что он пытался скрыть от нас. На его глазах блеснули слезы.

Перед тем как вернуться к машине, мы зашли в китайский ресторан, взяли несколько яичных рулетов и вонтонов[22] в дорогу. Майло показал хозяевам фотографию Лорен.

— Да, — ответил китаец на чистейшем английском языке. — Я ее помню. Она заходила сюда несколько раз. Всегда брала жареную курицу с рисом навынос.

— Одна заходила?

— Всегда одна, а что?

— Обычная проверка, ничего интересного. А как насчет доктора Даггера, вашего соседа?

— Нет, — покачал головой повар. — За все годы, что мы находимся по соседству, он ни разу не заходил. Наверное, вегетарианец.

Майло проехал шесть кварталов, притормозил и в два счета съел рулет, роняя крошки и не пытаясь их стряхнуть. Я сосредоточился на вонтоне.

Майло спросил:

— Как он отреагировал на имя Шоны? Лично я не заметил ничего необычного.

— Вообще никакой реакции, что само по себе странно. Он должен был хотя бы удивиться.

— Или, как ты сам мне время от времени напоминаешь, «иногда сигара — это просто сигара».

Майло открыл конверт с карточками учета рабочего времени Лорен, который дала Энн Байлер. Я читал через его плечо. От десяти до двадцати часов в неделю. В последний раз она получала деньги три недели назад.

Я сказал:

— Либо Даггер что-то скрывает, либо Лорен наврала Салэндеру о работе на каникулах.

— Даггер что-то скрывает? Ты, до сих пор не убедился, что он не крутит романов на работе и его не привлекает физическая красота?

— Он снова потел.

— Я заметил. А ты видел его слезы, когда он вспомнил Лорен? Что происходит с этим парнем?

— Он явно не все рассказывает.

Еще жуя рулет, Майло выехал на дорогу с обочины. Я слегка хлопнул его по руке:

— Злой, плохой полицейский! Как ты мог довести до слез такого приличного и добропорядочного человека!

— Господи, как тебя проняло, я смотрю, — засмеялся Стерджис, доедая второй рулет и принимаясь за третий.

— Надо узнать поподробнее насчет маркетинговой компании-заказчика, — заметил я. — Что-то тут нечисто. Он занял явно оборонительную позицию, когда ты спросил о клиентах. Заявил, что сейчас у него нет заказов. Может, Даггеру действительно не требуется много клиентов — если его финансируют из фонда Дьюка, открыто или тайно. Здесь тоже попахивает возможностью шантажа: а если старик устал содержать своего благочестивого сынишку? Тем паче что Бен старается отгородиться от всего связанного с именем отца. И при этом берет деньги. Возможно, Дьюк только ищет причину, чтобы перекрыть этот источник? Скандал сыграл бы ему на руку. В таком случае на кону стоит не только репутация Даггера, но и его финансовое благополучие.

— Ладно, давай посмотрим, помнит ли кто в округе, как скандалил Даггер, один или с Лорен.

Следующие два часа мы провели, опрашивая официантов и посетителей ближайших кафе и ресторанов. Показывали им фото Лорен и упоминали имя Даггера, только все впустую. Многие говорили: «Такое лицо я бы запомнил». Один официант в забегаловке, специализирующейся на морепродуктах, даже имел наглость попросить: «Когда найдете эту девушку, не могли бы дать мне ее телефон?»

Едва мы вышли из последнего ресторана, Майло подвел итог:

— Если Даггер и Лорен ходили на свидания, то не в рестораны.

— Может, рестораны тоже не входят в сферу его интересов. Как насчет мотелей?

Он застонал, но кивнул. Еще час был потрачен на опрос администраторов мотелей. Результат тот же. Майло чертыхался всю обратную дорогу до шоссе номер 55.

— А вдруг этот парень голубой? Ты ничего такого не почувствовал? — спросил я.

— Ты думаешь, я с собой гей-радар вожу?

— Какие мы обидчивые сегодня.

— Низкий уровень сахара в крови. Что-нибудь осталось перекусить?

— Один вонтон.

— Давай сюда, — потребовал Майло. — Может, он и голубой. Или асексуал, или целомудренный.

— Асексуал, — повторил я. — А что, это интересно. Каково Тони было бы иметь подобного отпрыска?

— Тебе явно не нравится наш доктор. Я тоже от него не в восторге — настоящий ханжа. Однако родственные отношения с Тони Дьюком не являются основанием для ареста. К нему не подкопаешься по поводу Лорен, и проект его тоже вполне безобиден. Когда вернемся, свяжусь с патологоанатомом, узнаю, нет ли чего нового о Мишель. Если пуля из ее головы будет соответствовать той, которую извлекли из Лорен, появится хороший повод припугнуть Гретхен. А сейчас самое время для второго разговора с Джейн Эббот. Кстати, о ней.

Он набрал номер Шерман-Оукс, но там сработал автоответчик. В этот раз Майло не оставил сообщения.

— Нужно позвонить в полицию Вестсайда насчет Гретхен, нет ли у них на нее чего-нибудь. Было бы интересно узнать, не принялась ли она снова за старое. И если хоть что-то связывает ее и Даггера, я не оставлю нашего доктора в покое. Давай заедем к миссис Эббот. Надеюсь, соседи знают, где могут быть Джейн и Мэл. Брошу визитку в почтовый ящик; если она и на это не отреагирует, будет совсем странно.

— А что ты думаешь о поездке в Вествуд? В медицинский центр, где работает Минди Джакобус, в отдел по связям с общественностью? У Адама Грина было чувство, что она не слишком охотно помогала в расследовании дела Шоны. В докладе Рили есть ее заявление?

— Только история про библиотеку.

— Грин проверил библиотеку. Никто там не помнит Шону.

Майло посмотрел на часы, потом на свободную трассу, расстилающуюся перед нами. Обычное затишье для этого времени дня. Только несколько легковушек и грузовиков да мы в левой полосе под темным небом, насмехающимся над достижениями прогресса.

— До Вествуда отличная дорога, — промолвил Майло. — Почему бы и не прокатиться?

Адам Грин описал Минди Джакобус как «не Шону», но она оказалась необычайно привлекательной, с безупречной, слегка загорелой кожей и самыми здоровыми и блестящими черными волосами, которые я когда-либо видел. Высокая, длинноногая, грациозная молодая женщина в светло-голубом платье и белых босоножках на высоких каблуках вышла из офиса по связям с общественностью в коридор. Она держала в руке «паркер» с золотым пером и двигалась с такой уверенностью, что выглядела старше своих двадцати лет.

Видимо, Адам Грин имел в виду то, что Минди была скорее худощавой, чем стройной, и Тони Дьюк, вероятно, прошел бы мимо нее, не обратив особого внимания. Однако двигалась Минди настолько плавно и грациозно, что компенсировала недостаток плоти на бедрах.

— Да? — сказала она с заученной улыбкой специалиста по связям с общественностью. На груди у нее висел бейдж с надписью: «М. Джакобус-Григ. Помощник руководителя». Майло сообщил секретарю только свое имя, без должности. Ее улыбка несколько померкла, когда она внимательнее рассмотрела Стерджиса. Ни его лицо, ни тем более его галстук не могли предвещать хорошие новости.

Когда детектив показал значок, остатки самоуверенности Минди исчезли без следа и она стала похожа на ребенка, которого нарядили во взрослую одежду.

— Что произошло?

— Мы пришли поговорить насчет Шоны Игер, миссис Джакобус…

— Как странно.

Мы находились в административном крыле медицинского центра, далеко от самой больницы, но запах лекарств и болезни доносился и сюда, навевая детские воспоминания о поголовной вакцинации против полиомиелита. Мой отец, с улыбкой наблюдавший, как игла входит в его мышцу, так напряг бицепс, что кровь из ранки потекла по руке. Я же, пяти лет от роду, изо всех сил старался побороть подступившие слезы, когда медсестра в белом чепчике взяла ватный тампон и подошла ко мне…

— Почему странно? — спросил Майло.

Минди Джакобус-Григ сильнее сжала ручку своими длинными, тонкими пальцами. Она закрыла за собой дверь, прошла несколько шагов по коридору и прислонилась к бледно-зеленой стене. На стене висели фотографии ректоров медицинских университетов и наиболее щедрых благотворителей в смокингах. Некоторые, судя по всему, занимались шоу-бизнесом, и я поискал среди них Тони Дьюка. Правда, тщетно.

— Странно снова услышать имя Шоны Игер, — пояснила она. — Ведь прошло уже больше года. Неужели наконец… Вы нашли ее?

— Еще нет, мэм.

«Мэм», произнесенное Майло, заставило ее вздрогнуть.

— Тогда почему вы пришли?

— Вы давали показания во время расследования…

— И что? Мне нечего добавить к сказанному. Тем более прошел целый год.

— Дело в том, что теперь мы заново расследуем это дело и стараемся получить максимум информации. Вы ведь были последней, кто видел Шону?

— Да.

— Перед тем, как она ушла в библиотеку?

— Совершенно верно. Я тогда все рассказала. — Минди опустила взгляд и посмотрела на свою левую руку. На безымянном пальце блестели золотое обручальное колечко и перстень с бриллиантом в один карат. Она потерла камень, словно напоминая себе, чего достигла за прошедшее с того события время.

Майло спросил:

— Вы недавно вышли замуж?

— В прошлом июне. Мой муж — ординатор-ревматолог. Я временно не учусь — нужно оплатить некоторые счета. Мама Шоны знает, что вы опять взялись за это дело?

— Вы общаетесь с ее матерью?

— Нет, — ответила Минди. — Точнее, больше нет. Я старалась поддерживать с ней связь поначалу — несколько месяцев после происшествия. Агнес, то есть миссис Игер, переехала в Лос-Анджелес, и я помогала ей привыкнуть к новому месту. Но вы, наверное, все это знаете…

— Конечно, — кивнул Майло. — Очень любезно с вашей стороны помочь ей.

Минди едва заметно облизнула губы кончиком языка.

— Миссис Игер была совершенно разбитой.

— Знаете, где ее можно найти сейчас?

— А она больше не работает в «Хилтоне»?

— В котором? В Беверли?

— В Беверли, — кивнула Минди. — Этого разве нет в ваших материалах? Вы, должно быть, растеряли много информации. Тот старый детектив… Он казался несколько… Он, случайно, не ваш друг?

Майло улыбнулся:

— Детектив Рили? Да, несколько рассеянный человек.

— Мне всегда казалось, что он не уделяет должного внимания расследованию. В любом случае Агнес работала в «Хилтоне». Я вспоминала о ней на Рождество. Потому что день рождения Шоны приходился на двадцать восьмое декабря, и я могу себе представить, что испытывала ее мать в этот день. Я хотела пригласить Агнес к нам, но мы собрались на Гавайи…

— Чем занималась миссис Игер в «Хилтоне»?

— Убирала комнаты. Ей нужна была хоть какая-то работа, чтобы остаться в Лос-Анджелесе, однако работы официантки нигде не нашлось. Университет позволил ей пожить в общежитии несколько недель, потом пришлось уехать. Она совершенно не знала город, чуть не погибла у парка Макартура. Я посоветовала ей остановиться как можно западнее, так что она нашла себе квартирку к югу от Пико, район Кохран.

— Значит, она осталась здесь?

— На несколько месяцев — точно. Может, сейчас уже вернулась домой, я не знаю.

— В Санто-Леон? — спросил я.

— Да. — Минди крутила ручку между пальцев.

Майло продолжал:

— В последний раз вы видели Шону в тот вечер, когда она сказала, будто идет в библиотеку? Не помните, во сколько это было?

— Думаю, около восьми тридцати. Вряд ли раньше, потому что я тогда встречалась со Стивом — моим бывшим парнем. — Она слегка улыбнулась. — Стив занимался футболом до семи, потом я обычно за ним заходила, и мы шли ужинать в кафе. А затем он провожал меня в общежитие. Вскоре после того, как я вернулась, Шона ушла. Я немного позанималась, легла спать, а когда проснулась, ее все еще не было.

— Она всегда занималась в библиотеке?

— Полагаю, да.

— Вы не уверены?

Пальцы, сжимающие ручку, напряглись.

— В газетах, особенно в университетской, писали, будто в библиотеке ее никто не помнит. Пытались намекнуть, что Шона врала. Но библиотеки ведь огромные, поэтому я не считаю это доказательством. У меня нет причин не верить ей.

Шаги и смех дальше по коридору заставили девушку обернуться. Прошла группа людей, кто-то поздоровался с Минди.

— Привет, ребята, — сказала она с лучезарной улыбкой на лице. Когда Минди вновь посмотрела на нас, улыбка исчезла. — Это все, что вы хотели узнать?

— Когда Шона уходила, она брала с собой книги?

— Думаю, да.

— Почему?

— Даже если она врала насчет занятий, ей же нужно было себя прикрывать, верно? Я имею в виду, если бы у нее не было книг с собой, я бы заметила и сказала ей что-нибудь. Наверняка она забирала книги.

— Логично, — согласился Майло. — И все-таки постарайтесь вспомнить, вы действительно видели книги?

Ее синие глаза несколько расширились.

— А почему вы сомневаетесь?

— Просто пытаемся собрать как можно больше деталей, мэм.

— По прошествии целого года я вряд ли смогу помочь с деталями. Однако у нее должны были быть учебники. Возможно, по психологии. Это все, что Шона читала, она была помешана на психологии и медицине. Она только и делала, что училась.

— Шона была зубрилой, — заметил я, вспомнив, как Минди описала Шону в разговоре с Адамом Грином.

— В хорошем смысле этого слова. Она просто серьезно относилась к учебе. Вы думаете, Шона все еще может быть жива?

Майло ответил:

— Все возможно.

— Но маловероятно?

Майло пожал плечами. Минди закрыла глаза, потом открыла их.

— Она была такой красивой.

— Если Шона придумала историю с библиотекой, как вы думаете, для чего?

— Я не думаю, что она прикидывалась. А если и так, то не имею ни малейшего понятия, для чего. — Ручка выскользнула у нее из рук, но она поймала ее быстрым движением.

— Она не могла скрывать тот факт, что встречалась с кем-нибудь?

Минди облизнула губы.

— Зачем ей скрывать?

— Вот вы мне и скажите.

Минди немного отодвинулась от детектива.

— Я не знаю.

— У Шоны был парень, миссис Джакобус-Григ?

— Насколько мне известно, нет.

Майло уткнулся в свой блокнот.

— Странно. Просматривая материалы, я наткнулся на кое-что о бойфренде… Почему-то я подумал, что информация исходила от вас.

— Такого не может быть. Зачем бы я стала говорить то, чего не знаю?

— Наверное, произошла ошибка. Ну да ладно.

Нежная кожа за ушами Минди слегка порозовела. Майло начал листать страницы блокнота. Пустые страницы. Только Минди не могла это заметить со своего места.

— А, вот оно. «Вероятный бойфренд. Возможно, старше ее. Со слов М. Дж.». — Майло посмотрел на Минди невинными глазами. — Я решил, «М. Дж.» — это вы. Должно быть, что-то напутал.

— Да. — Румянец разлился уже вдоль подбородка Минди.

Майло слегка пнул стену задником ботинка.

— Давайте попробуем поговорить теоретически. Если бы у Шоны был мужчина старше ее, кто бы это мог быть?

— Откуда мне знать?

— Я просто подумал, что вы, живя вместе, были близки…

— Мы жили вместе, но не были близки. Кроме того, мы жили рядом всего пару месяцев.

— Так, значит, вы не были подругами?

— Мы ладили и при этом были разными. Во-первых, я старше. Меня поселили вместе с первокурсницей по ошибке.

— Разные интересы?

— Совершенно верно, — ответила Минди с явным облегчением.

— Насколько разные? — спросил Майло с улыбкой.

— Я общительная, — объяснила девушка. — У меня много друзей. Шона скорее была одиночкой.

— Это несколько необычно для «королевы красоты».

— Ах, вы об этом. То было далеко, в Санто-Леоне.

— Далеко не считается?

— Нет-нет, я не пытаюсь умалить ее заслуги, вы меня не поняли. Просто дома Шона была довольно известной личностью, а здесь — всего лишь еще одной первокурсницей. Когда я пришла в университет, у меня здесь уже было полно друзей — со школьных времен. А у нее другая ситуация. Я пыталась ей помочь. Шона не завела друзей. То есть потом, конечно же, она бы их завела — ведь семестр только начинался…

— Она была не слишком общительной? — спросил я.

— Не слишком.

— Итак, дома, в Санто-Леоне, она была большой рыбой в маленьком пруду. В Лос-Анджелесе ей пришлось заново завоевывать популярность.

— Да. Она действительно была красивой, но немного… провинциальной. Наивной. Кроме того, Шона казалась… я не хочу сказать, скрытной… какой-то замкнутой. Например, когда меня навещал Стив, она либо не обращала на него внимания, либо вообще уходила. Говорила, хочет оставить нас наедине…

— А на самом деле вы думаете, она не хотела общаться с новыми людьми.

— Вроде того. Поэтому я не обратила внимания, когда она ушла в библиотеку в тот день. Она постоянно уходила.

— Постоянно?

— Да.

— Вечерами?

— И днем, и вечером. Я не очень часто ее видела.

— Она проводила ночи вне общежития?

— Нет, — ответила Минди. — По утрам она всегда была на месте. Поэтому я удивилась, когда проснулась и не увидела ее. Только все равно…

— Что все равно?

— Я не испугалась. Это ведь университет. Подразумевается, что мы все — взрослые люди.

Майло тоже повертел свою ручку. Синюю, пластиковую, фирмы «Бик».

— Значит, вы не знаете, был ли у нее парень?

— Нет.

— А насчет второй заметки, о старшем мужчине… Шона когда-нибудь говорила, что любит взрослых мужчин?

Минди прислонилась к стене. Снова взглянула наверх. Обеими руками схватилась за ручку.

— Миссис Джакобус-Григ?

— Вы предадите это огласке?

— Это не в наших интересах.

— Потому что здесь нет ничего важного. И Агнес жалко.

— Что вы имеете в виду?

Минди покачала головой.

— Я обмолвилась журналисту, какому-то прохвосту из «Первокурсника», а он рассказал полиции о нашем разговоре.

— О каком разговоре?

— Обычные разговоры, которые ведут девушки. Не следовало мне раскрывать рот. А тот паразит не должен был повторять мои слова.

— Что именно повторять, Минди?

Девушка потерла одной босоножкой о другую.

— Я не хотела бы испортить репутацию Шоны.

— Каким образом вы можете ее испортить?

— Опять поползут слухи, а какой смысл копаться в этом год спустя? Что, если ее мать прочитает и расстроится?

Майло пододвинулся к ней поближе, переступив с ноги на ногу с очень усталым видом.

— Миссис Игер больше всего расстраивает исчезновение Шоны. Это самое страшное для родителей. Поэтому, что бы вы ни рассказали об этом деле, если это поможет раскрыть его, то вы совершите хороший поступок.

Минди боролась с подступившими слезами.

— Я знаю, знаю. Просто важно ли…

— Поверьте, если информация не приведет к разгадке, она останется между нами.

Теперь у Минди уже все лицо залилось румянцем, просвечивающим сквозь загар.

— Был лишь один разговор, — сказала она, быстро захлопав ресницами. — Может, через три недели после начала семестра. Друг Стива, которому нравилась Шона, спросил, не хочет ли она встречаться с ним. Шона ответила отказом, мол, у нее слишком много занятий. Потом ушла — не в библиотеку, так как дело было утром в пятницу. Объяснила уход тем, что у нее срочные дела и нужно уехать рано в выходные. Что-то случилось дома, в Санто-Леоне. Но она нарядилась и накрасилась. В общем, было не похоже, чтобы Шона действительно направлялась домой. Поэтому я спросила, кто ее парень, не тратит ли она время на какого-нибудь университетского неудачника. И она посмотрела на меня… так серьезно. Почти со злобой. Понимаете, о чем я говорю? Нет, не со злобой, а как-то расстроенно.

— Словно вы задели ее за живое?

— Точно. И сказала: «Минди, я никогда не буду встречаться с ровесником. Только взрослые мужчины знают, как обращаться с женщиной». Тогда я обратила внимание на ее внешний вид — костюм и макияж. Она словно пыталась выглядеть старше, меня это удивило. Вот что я рассказала тому прилипале из «Первокурсника».

— Вы больше не задавали ей вопросов на эту тему? — поинтересовался Майло.

— Пыталась. Признаюсь, иногда я могу быть любопытной. Однако Шона просто отшила меня, взяла чемодан и уехала.

— Итак, взрослые мужчины знают, как обращаться с женщиной, — повторил Майло. — Полагаете, она имела в виду финансовую сторону вопроса?

— Я так и решила. Потому что Шона любила дорогие вещи. Поговаривала, что станет психологом или пластическим хирургом, купит большой дом в одном из районов на букву «Б»: Брентвуде, Бель-Эйре или Беверли-Хиллз. Она на самом деле однажды села в автобус и поехала в Беверли, гуляла по Родео-драйв. В каком-то смысле Шона вернулась очарованной. Как я и говорила, она была наивной.

— Значит, ей нравились дорогие вещи?

— Одежда, машины. Мечтала когда-нибудь ездить на «феррари».

— После того, как станет пластическим хирургом или выйдет замуж за богатого?

— Может, и то и другое.

— Она не упоминала о профессорах, которые ей нравились?

— Почему вы думаете, что это был профессор?

— Они — единственные взрослые мужчины в кампусе.

— Нет, Шона никогда не упоминала имен.

— Хорошо. Спасибо, что уделили нам время, — произнес Майло, пролистывая блокнот. Затем закрыл его и положил в карман.

Минди улыбнулась и только-только расслабилась, когда Майло сказал:

— Да, еще одно. Это тоже останется между нами, насколько возможно. Мне встречалось упоминание о каких-то фотографиях, для «Дьюка»…

— О Господи, — раздраженно бросила Минди. — Этот идиот из «Первокурсника». Он просто чокнутый.

— Почему чокнутый?

— Одержимый. Как охотник. Он не оставлял меня в покое. Постоянно заходил в общежитие. Дошел до того, что начал рыться в наших вещах. Вся эта история с «Дьюком» произошла из-за того, что Стив оставил у меня несколько журналов — «Спорт иллюстрейтед», «Джентльмен клаб», пару номеров «Дьюка» и «Плейбоя». Вы же знаете, все парни читают подобное. У этого идиота хватило наглости копаться в стопке журналов, из «Дьюка» выпало несколько страниц. Грин, словно безумец, схватил их и говорит: «Ага, это Шона?» Я забрала листки и велела ему держать свои грязные руки подальше. А он одарил меня всезнающей ухмылкой и заявил: «Что с тобой, Минди? Почему бы Шоне и не позировать? Бог наградил ее шикарным телом». В общем, нес полную чушь. Тогда я стала угрожать, что закричу, и ему пришлось уйти. Только на следующий день Грин вновь стал меня преследовать. Пришлось попросить Стива, чтобы тот его припугнул. Пожалуй, вам стоит повнимательнее присмотреться к Грину.

— Он знал Шону до того, как она исчезла? — спросил я.

— Нет, не думаю. Я сказала обратить на него внимание просто потому, что он со странностями. В любом случае вот откуда появилась история с «Дьюком».

— Значит, Шона никогда не позировала обнаженной?

— Конечно, нет. Зачем ей?

— Затем же, зачем и другим девушкам. Деньги, слава. Или, может, встретила известного фотографа солидного издания и не удержалась.

— Нет, — сразу же отрезала Минди. — Такого просто не могло быть. Шона хотела стать доктором, а не девушкой с журнального разворота. Не о таких деньгах и славе она мечтала. Никто из нас не согласился бы. Это унизительно.

— Но ведь Шона участвовала в конкурсе красоты.

— И ненавидела себя за это. «Мисс Оливковое масло», что-то такое. Говорила, пошла на конкурс только ради призовых денег. Кроме того, при поступлении в университет она упомянула в заявлении, что выиграла конкурс красоты; это, сами понимаете, очень даже неплохо. А в целом она была не из таких.

— Каких?

— Не из легкомысленных. Она была умной. — Минди опять быстро взглянула на потолок. Лицо стало еще ярче от румянца. Глаза забегали, словно мраморные шарики.

— Это унизительно, — повторила она.

Майло улыбнулся. Да будет так.