Плоть и кровь

Глава 5

«Сосед по квартире покрывает ее».

Сосед, который ведет такую же жизнь, что и Лорен? Если это правда, то ему, конечно, нет смысла рассказывать все Джейн. Или полиции. Или кому бы то ни было.

Джейн Эббот утверждает, будто Лорен восхищалась мной. Верится с трудом, но если так, возможно, она упоминала обо мне в разговорах. Тогда я смогу выяснить что-нибудь у ее друга.

Я позвонил по номеру, который дала Джейн. Снова автоответчик с механическим голосом. Повесил трубку, не оставив сообщения.

Меня опять поразило, как резко изменилась жизнь Лорен. Хотя… Я ведь так мало знал о ее семье. Наверное, не стоит слишком удивляться. В душе зашевелилась мысль об отступлении. Все-таки это было десять лет назад, и я провел всего лишь два сеанса…

Я слишком легко согласился на прекращение терапии. Правда, Лайл Тиг никогда не принимал эту затею всерьез. Даже если бы я смог до него дозвониться, вряд ли бы он изменил свое решение.

Я старался успокоить себя тем, что в случившемся нет моей вины. И все же исчезновение Лорен не выходило у меня из головы. Когда бездействие стало совершенно невыносимым, я сел в свою «севилью» и направился к бульвару Сансет, а затем через Беверли-Хиллз и Стрип по дороге, идущей вдоль гребня Ла-Синега.

Проехав по Третьей улице через центр Беверли, я свернул на Шестую и скоро оказался возле палеонтологического музея. Пластиковые мастодонты вставали на дыбы, а школьники таращились на них во все глаза. Ежедневно кто-нибудь крал кости из скелетов в качестве сувениров. Как ни печально, главная туристическая достопримечательность Лос-Анджелеса — братская могила динозавров.

Дом, в котором жила Лорен, находился где-то между Шестой улицей и Уилширом. Он состоял из шести корпусов и был настолько старым, что здесь еще сохранились пожарные лестницы. Я прошел по растрескавшейся цементной дорожке к стеклянной двери. Сбоку висели таблички с длинным списком жильцов. Фамилии «Тиг/Салэндер» стояли напротив квартиры номер четыре.

Я нажал кнопку домофона, и, к моему удивлению, дверь сразу же открылась. В коридоре пахло тушеной говядиной и моющими средствами. На полу лежал ковер, когда-то ярко-розовый, а сейчас истертый многочисленными подошвами до невразумительного коричневатого цвета. Деревянные двери покрывал слишком толстый слой лака. Из-за них не доносилось ни музыки, ни разговоров. В конце коридора я заметил терракотового оттенка лестницу, по которой и поднялся наверх.

Постучал в четвертую квартиру, и дверь открылась еще до того, как я опустил руку. На меня смотрел молодой парень с белой мочалкой в руке.

Он был невысокого роста, светловолосый и худощавый, одет в белую майку и голубые джинсы с черным кожаным ремнем. Из кармана выглядывала тяжелая металлическая цепочка.

— Ой, я думал, это… — Высокий, с хрипотцой, голос.

— Нет, это не тот, о ком вы думали. Извините, если оторвал от дел. Меня зовут Алекс Делавэр.

В карих глазах промелькнуло легкое удивление. Светлые волосы парня гладко зачесаны назад, в фигуре нет и намека на жир, но и спортсменом его тоже трудно назвать. В ухе — маленькая золотая серьга, на левом плече татуировка «Не паникуй», на правом бицепсе выколот терновый браслет. Примерно одного возраста с Лорен. На круглом розовощеком лице еще не появились морщинки, а чуть приподнятые брови придавали лицу детское выражение. Пока он осматривал меня с головы до ног, удивление уступило место подозрению. Парень непроизвольно сжал мочалку и отступил назад.

— Я старый знакомый Лорен. Точнее, ее доктор. Ее мать позвонила мне. Она очень волнуется, так как ничего не слышала от Лорен уже неделю.

— Доктор? Ах да, психолог, она говорила о вас. Помню, у вас фамилия как название штата. Вы что, чистокровный американец?

— Скорее помесь.

Он улыбнулся, потянул за цепочку, торчащую из кармана, и вынул громадные часы.

— Господи, сейчас только два сорок. Я задремал, услышал звонок и подумал, что уже три сорок.

— Извините, что разбудил.

— Не извиняйтесь. Ко мне должен старый приятель заскочить, поэтому все равно нужно привести себя в порядок. — Он посмотрел на мочалку. — Да, кстати, что это мы в коридоре разговариваем? — Парень протянул руку: — Эндрю Салэндер, сосед Лорен. — Рукопожатие у него оказалось на удивление твердым.

Салэндер распахнул дверь и впустил меня в просторную гостиную. Тяжелые, красные с золотом, гардины загораживали окна, из-за чего в комнате царил полумрак. В нос ударил запах одеколона, каких-то курений и яичницы.

— Да будет свет, — сказал Эндрю, раздвигая шторы на окнах. Обои в гостиной оказались лимонно-желтые, с позолоченным прессованным рисунком. Балки на потолке тоже покрывал тонкий слой позолоты. Французские эстампы на стенах странным образом соседствовали с безвкусными морскими пейзажами в поблекших рамах. Мебель в стиле арт деко перемежалась с викторианскими комодами и офисными шкафами. Комната напоминала лавку барахольщика. Но умелая рука придала обстановке некоторое очарование.

— Значит, миссис Э. и вам звонила. Мне уже три раза. Сначала я думал, это у нее из-за климакса, но теперь, на шестой день, я сам стал волноваться за Ло. — Салэндер скинул с велюрового дивана шелковую накидку. — Пожалуйста, садитесь. И извините за бардак. Хотите выпить чего-нибудь?

— Нет, спасибо. И у вас тут совсем не бардак.

— Да бросьте. Мы с Ло работаем над этой комнатой с тех пор, как я сюда переехал. Воскресенья проводим на блошиных рынках, иногда там еще попадаются интересные экземпляры. Проблема в том, что ни у нее, ни у меня не хватает времени, чтобы довести комнату до ума. И все же по крайней мере здесь теперь можно жить. До моего переезда комната была практически пустой — я еще подумал, Ло из людей, у которых полностью отсутствуют вкус и художественное чутье. Оказалось, у нее превосходный вкус — его просто нужно было обнаружить и вытащить на свет божий.

— Сколько вы живете вместе?

— Полгода. Раньше я жил в этом же доме, но этажом ниже, во второй квартире.

Эндрю нахмурился, сел на тахту, затянутую покрывалом с леопардовым узором, скрестил ноги и продолжил:

— Мне уже несколько месяцев предлагали съехать. Потом хозяин просто сдал квартиру кому-то еще, и я оказался на улице. У нас с Ло всегда были хорошие отношения, мы часто болтали, когда встречались в прачечной. С ней приятно поболтать. Узнав, в какую я попал передрягу, она предложила переехать к ней. Я сначала отказался, не люблю благотворительности. В конце концов Ло доказала, что две спальни для нее одной многовато. И кроме того, она сэкономит на аренде, если мы будем платить пополам. — Салэндер погладил выщипанную бровь. — Если честно, я хотел, чтобы меня убедили. Жить одному так… уныло. У меня тогда никого не было… Ло — замечательная девушка, а сейчас она куда-то упорхнула. Доктор Делавэр, вы считаете, нам действительно есть о чем беспокоиться? Я не хочу волноваться, но, признаюсь, озадачен.

— Лорен не намекнула, куда собирается?

— Нет, и машину не взяла — я видел ее на заднем дворе. Так что, может, она в буквальном смысле упорхнула? На самолете? Она вообще всегда торопится, не терпит промедления. И работает как заведенная — учится, исследования проводит.

— Исследования для университета?

— Ну да.

— А в какой сфере?

— Она мне никогда не говорила. Просто упомянула как-то, что разрывается между занятиями и исследовательской работой. Вы думаете, исчезновение связано с ее изысканиями?

— Все может быть. А она не говорила, для кого конкретно проводит исследования?

Салэндер покачал головой.

— Мы, конечно, друзья, однако не вмешиваемся в личную жизнь друг друга. У нас разные биоритмы — она «жаворонок», я «сова». Кстати, очень удобно — Ло бодрая и свежая на занятиях, а я прихожу в норму к началу работы. Когда я встаю, ее обычно уже нет дома. Поэтому я только через пару дней понял, что кровать Ло не тронута. — Он поежился. — Вообще-то мы не заходим в спальни друг друга, но миссис Э. казалась такой взволнованной… Поэтому я и согласился заглянуть к Ло в комнату.

— И правильно сделали.

— Надеюсь.

— А где вы работаете, мистер Салэндер?

— Можно просто Эндрю. Изучаю различные химические соединения. — Он улыбнулся. — Я бармен в одном заведении в западном Голливуде. «Отшельники» называется.

Майло и Рик иногда заглядывали в этот бар.

— Да, я знаю это место.

Эндрю удивился:

— Правда? Что же я вас раньше не видел?

— Просто проезжал мимо.

— Ясно. Имейте в виду, мой бомбейский мартини — произведение искусства. Так что добро пожаловать. — Его лицо внезапно помрачнело. — Нет, вы только послушайте! Лорен пропала, а я сижу тут и треплюсь о всякой ерунде!.. Нет, доктор, она не намекала, куда могла отправиться. Хотя не могу сказать, что до звонка миссис Э. я беспокоился. Лорен и прежде время от времени уезжала.

— На неделю?

— Да нет, на денек-другой, на выходные.

— Как часто?

— Может, раз в два месяца или один раз в шесть недель — точно не скажу.

— А куда?

— Однажды сказала, что была на пляже в Малибу.

— Одна?

Он кивнул.

— Рассказывала, что сняла номер в мотеле. Ей нужно было расслабиться, а шум океана действует успокаивающе. Что касается остальных случаев, то я не знаю.

— На те выходные она обычно брала свою машину?

— Да, всегда… Значит, в этот раз что-то не так, правда? — Эндрю потер татуировку, морщась, словно только что ее сделал и она все еще болела. — Вы действительно думаете, что-то случилось?

— Я еще слишком мало знаю, чтобы делать выводы. Но миссис Эббот всерьез обеспокоена.

— Может, миссис Э. всех просто накрутила. Так бывает с матерями.

— Вы с ней встречались?

— Однажды, пару-тройку месяцев назад. Она зашла к Ло, чтобы пойти вместе пообедать, и мы болтали, пока Лорен приводила себя в порядок. В общем, она мне понравилась, типичная дамочка пятидесятых годов. Так и видишь ее в «крайслер-империале» с ворохом покупок на заднем сиденье. Понимаете, что я имею в виду?

— Она показалась вам консервативной.

— Такая вся положительная. Театрально печальная. Из тех женщин, которые борются с приближающейся старостью с помощью туши, туфель под цвет костюма и всяческих диет.

— Да, с Лорен никакого сходства.

— Верно. Ло совсем другая — естественная, искренняя. — Он снова сжал мочалку, которую до сих пор держал в руке. — Уверен, что с ней все в порядке. С ней просто должно быть все в порядке.

Эндрю вздохнул, опять помассировал татуировку. Я спросил:

— Значит, в тот день они ходили обедать?

— Да, причем обед явно затянулся — Лорен отсутствовала часа три. А когда вернулась, было не похоже, что она хорошо провела время.

— Расстроилась?

— Расстроилась. И не в себе, словно ее по голове стукнули. Я понял, произошло что-то неприятное. Поэтому сделал ее любимый коктейль и спросил, не хочет ли она поговорить. Ло поцеловала меня сюда, — он показал на розовую щеку, — и сказала, что ничего серьезного. Правда, потом выпила коктейль до последней капли, а я сидел с видом внимательного слушателя… Короче, она со мной поделилась… — Он остановился. — Ничего, что я вам рассказываю?

— Мне можно доверять. Это часть моей профессии.

— Да, верно. Кроме того, Лорен говорила, что вы ей нравитесь. Ладно. Тем более тут нет ничего такого. Лорен рассказала, как все детство пыталась выйти из-под опеки родителей, поступать по-своему, а теперь ее мать стремится делать то же самое.

— Контролировать ее?

Эндрю кивнул.

— А она не сказала, каким образом?

— Нет. Извините, доктор. Мне просто не по себе из-за происходящего. Да и нечего больше добавить. Я и так рассказал все, что знал, и лишь потому, что вы нравились Лорен. Она однажды наткнулась на ваше имя в газете, в статье о полицейском расследовании, и сказала: «Послушай, Эндрю, я знаю этого парня. Он старался вытащить меня». Я ответил что-то вроде: «Ему это не удалось». Она засмеялась и сказала: возможно, такие пациенты, как она, и заставили вас отказаться от практики и начать работу с копами. А я, — его щеки зарделись, — сострил насчет того, что мозгоправы сами частенько съезжают с катушек. Ло возразила, сказала, что вы прикольный и надежный, кажется, так. Тогда я сказал: «Какая скукотища», а она: «Нет, иногда надежность — как раз то, что нужно». Она терзалась, думала, сама все испортила и не использовала свой шанс с терапией, но, оглядываясь назад, поняла, что все было подстроено.

— То есть?

— Родители пытались использовать вас как оружие против нее, а вы не стали играть по их правилам. В вас была целостность. Вы точно не хотите выпить?

Я почувствовал, что в горле у меня пересохло.

— Не отказался бы от колы.

— А что-нибудь покрепче? — Он усмехнулся. — Или доктора не употребляют?

— Нет, просто рановато для меня.

— Поверьте моему опыту, для этого не бывает рано. Ладно, вам колу с лимоном или с лаймом?

— С лаймом.

Он поспешил на кухню и скоро вернулся с колой и бокалом белого вина для себя. Снова сел на тахту, облокотился на колено, подпер рукой подбородок и посмотрел мне прямо в глаза.

Я продолжал:

— Итак, Лорен чувствовала, что мать пытается ее контролировать, но не сказала как?

— А на следующий день Лорен вела себя как ни в чем не бывало и ни словом не обмолвилась о матери. Я вообще думаю, миссис Э. играла не особо важную роль в жизни Ло. Они уже долгое время жили отдельно. Больше мне нечего рассказать о ее отношениях с семьей. Так что допивайте колу.

Эндрю опять вытащил из кармана часы.

— Ваш друг должен вот-вот подойти? — спросил я.

Он слегка вздрогнул.

— Да.

— А у Лорен есть друзья, с которыми я бы мог поговорить?

— Нет.

— Вообще ни одного?

— Ни одного, она ни с кем не встречалась. И с девчонками тоже не дружила. Мы оба — социальные одиночки. Еще одно качество, которое нас сближает.

— Кроме того, что вы «сова», а Лорен — «жаворонок»?

— Да, у нас тут маленький уютный птичник — и наилучшее соседство, какое у меня когда-либо было. Лорен просто прелесть, и я действительно не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось. Ну а сейчас, если хотите, могу перелить колу в одноразовый стаканчик, и вы выпьете ее по дороге.

Так вежливо меня никогда не выпроваживали. Я поставил стакан на столик и встал.

— Последний вопрос. Миссис Эббот упомянула, что Лорен не взяла вещи. Это так?

— Да, я ей сказал. Я знаю все вещи Ло — у нее классная одежда. Переехав сюда, я соорудил ей гардеробную. У нее два чемодана марки «Самсонит», которые мы почти задаром взяли на блошином рынке в Санта-Монике. Оба здесь. И рюкзак, с которым Ло ходит в университет. И книги. Так что она явно планирует вернуться.

Эндрю начал потягивать вино, но вдруг взволнованно спросил:

— Это ведь неправильно — сбегать вот так, без багажа?

— Если только у Лорен не импульсивный характер.

— В том смысле, что, встретив горячего парня, она махнула с ним в жаркие края? Было бы очень мило.

В его голосе слышалось сомнение.

— Хотя маловероятно?

— Просто Лорен… Если бы она влюбилась, я бы знал. Она все делала по порядку: вставала, шла на пробежку, училась, приходила, ложилась спать, потом вставала, и все заново. Сказать по правде, она была немного зубрилой.

— Все делала по распорядку, кроме тех случаев, когда уезжала на выходные?

— Получается так.

— У нее сейчас перерыв в занятиях. Чем Лорен занималась на каникулах?

— Работала.

— Над исследовательским проектом?

— Я же говорю, зубрила. Ло бы каждую свободную минутку занималась, если бы я не вытаскивал ее время от времени на поиски антиквариата.

— Должно быть, старательность приносила свои плоды. Миссис Эббот говорит, у Лорен сплошные «отлично».

— Ло очень этим гордится. Даже показывала мне зачетку. Это выглядело забавно.

— Что именно?

— Взрослая девушка, а радуется оценкам, словно ребенок. Она изучает психологию, хочет стать психотерапевтом. Без вашего влияния тут не обошлось. — Он снова посмотрел на меня в упор. — Вы что-то не дотронулись до колы. Не нравится?

Я взял стакан и отпил немного.

— Потрясающе вкусно.

— Это мексиканские лаймы, с более насыщенным вкусом.

Я сделал еще глоток.

— А исследовательская работа приносила какие-нибудь деньги?

— Может быть, но у Ло есть сбережения.

— Сбережения?

— Она откладывала на черный день, пока работала. Говорит, может побездельничать еще несколько лет, прежде чем придется зарабатывать на хлеб насущный. Надо отдать ей должное: не каждый бросит выгодное занятие ради учебы.

— А кем она была?

— Моделью. Конечно, для обложки «Вог» ее никто не снимал… Тем не менее Ло была манекенщицей на показах моды. Неплохо получала, но ей не нравилось быть безмозглой куклой. А сейчас, доктор, боюсь показаться невежливым, только тот, с кем я встречаюсь, обидел меня. Я долго собирался с духом и сейчас готов встретиться с ним лицом к лицу. Поэтому, пожалуйста…

Эндрю кивнул на дверь и проводил меня к выходу. Я сказал:

— Большое спасибо, что уделили мне время. Если не возражаете, я взгляну на машину Лорен. Какая у нее марка?

— Серая «мазда-миата». Только не угоняйте.

Салэндер нервно засмеялся. Я сделал вид, что перекрестился.

— Клянусь сегодня этим не заниматься. Кроме того, сейчас я не в форме.

Он опять засмеялся, на этот раз более расслабленно. Мы пожали друг другу руки.

— Я не собираюсь волноваться. Уверен, нет причин, — сказал Энди.

— Мне тоже так кажется.

— Только представьте: я тут места себе не нахожу, переживая за нее, а Ло сейчас впархивает через дверь, пританцовывая от счастья. Вот я ей устрою за то, что заставила нас пройти через такие мучения!

Он вышел в коридор вслед за мной, глянул на лестницу.

— Знаете, а вы умеете слушать. Если надумаете сменить работу, могу пристроить вас в «Отшельниках».

Я улыбнулся:

— Буду иметь в виду.

На заднем дворе я увидел навес для машин, за ним начиналась аллея. «Миата» была единственным припаркованным там автомобилем. Не новая, кое-где виднелись щербинки и царапины, покрыта пылью. Машина заперта, брезентовый верх аккуратно натянут. На заднем бампере наклейка университетской стоянки. В кармашке водительской дверцы виднелся дорожный атлас, рядом с рычагом переключения передач лежали солнцезащитные очки. Больше я ничего не заметил.

Я вернулся к своей машине, обдумывая все сказанное Салэндером.

Ни подруг, ни парня. Зубрила.

Ее соседство с голубым говорило о том, что она ценила общение, а не секс.

Может быть, оттого, что за секс ей все еще платили?

Работала манекенщицей с восемнадцати лет. Возможно, она и в самом деле подрабатывала на подиуме, но скорее всего это лишь отговорка.

Выходные, проводимые в одиночестве. Однажды на пляже в Малибу, в остальных случаях — неизвестно где. Специально напускала туману, чтобы скрыть встречи с клиентами?

«Сова» и «жаворонок». Если ей нужно уединение, Салэндер — превосходный кандидат на роль соседа. В то же время он явно проницательный малый. Подрабатывай Лорен проституцией, разве бы Эндрю не заметил?

А если и заметил, то сказал бы об этом? Мне показалось, он говорил откровенно, и все же кто знает…

Я вспомнил его слова о доходах Лорен. «У нее есть сбережения». Откладывала, пока работала. Достаточные, чтобы ничего не делать несколько лет.

«Мне всегда платят хорошие чаевые».

Хорошая одежда, но в остальном ведет аскетический образ жизни. До того, как Салэндер переехал, в квартире почти не было мебели. И машина не новая. Экономит, хотя одевается со вкусом. Необходимо соответствующе выглядеть для работы?

И кроме того, странная встреча с матерью, после которой Лорен вернулась сама не своя, жалуясь, что Джейн пытается ее контролировать. Однако они обедали вместе два-три месяца назад, вряд ли это послужило причиной исчезновения.

Исчезновение. Несмотря на подбадривания Салэндера, сам я не был уверен в благополучном исходе случившегося.

Семь дней, без багажа, без машины, без объяснения.

Может, Лорен действительно приедет, светясь от счастья… Студентка-отличница, вернувшаяся после проведения научных исследований. Или профессор предложил принять участие в загородной конференции, сделать доклад. Или полетела куда-нибудь — это бы объяснило, почему не взяла машину. Но не решило бы загадку с одеждой… И к тому же зачем такая секретность?

Если только Салэндер не настолько знаком с ее гардеробом, как утверждает, и она все-таки что-то взяла с собой. Несколько вещей поместились бы и в небольшую сумку.

Исследования… Какой-то научный проект в моей alma mater. Она изучает психологию, так что исследования должны проводиться в этой области. На том же самом факультете, который и мне дал путевку в жизнь.

Я отправился на восток, в сторону Уилшира, и попал в пробку — работники дорожной службы, самой идиотской службы штата, перегородили две полосы, видимо, посмеиваясь в душе над водителями. Наконец добрался до Ла Синеги. И пусть вокруг царили шум и грязь, в душе возникло подзабытое чувство — я могу быть кому-то полезен.