Плоть и кровь

Глава 29

Когда я вернулся на полуразрушенный пирс, Норрис сидел на песке, скрестив ноги, словно йог, и курил «косяк». Посмотрев, как я вытягиваю лодку на берег, нехотя поднялся и взглянул на запястье, где не было часов.

— Эй, да ты успел почти вовремя. Заметил что-нибудь увлекательное из жизни диких животных? — И предложил мне затянуться.

Я отказался.

— Нет, ничего интересного.

— Ну ладно, — сказал он, глубоко затягиваясь. — Когда снова захочешь покататься, дай знать. Приноси наличные — и получишь отличную скидку.

— Буду иметь в виду.

— Да… Хорошая идея.

— Ты о чем?

— Иметь это в виду, а не где-нибудь еще. — Норрис сел на колени, устроился поудобнее и с жадностью вернулся к марихуане, уставившись на темнеющий океан.

Я выехал из бухты на шоссе, повернул направо и припарковался на обочине со стороны пляжа, в ста ярдах от въезда на виллу Дьюка. Часом больше, часом меньше — какая разница?

Я устроился поудобнее и выбрал кассету — старую запись Оскара Алемана, перебирающего аккорды в тридцатые годы где-нибудь в ночном клубе Буэнос-Айреса. Алеман и его джаз-банд выдавали свою версию «Бесаме мучо», которая и Спайка Джонса заставила бы гордиться.

Семь песен спустя медные щупальца расползлись в стороны. Из ворот выехал грузовик садовника, повернул налево и промчался мимо меня. Затем ничего не происходило, пока альбом не закончился. Я вставил следующую кассету — «Гитарный квартет Лос-Анджелеса», прослушал целую сторону и уже потянулся к магнитоле, когда ворота снова распахнулись и из них выехал черный джип «экспедишн».

Серебристо-серая кайма вдоль дверных панелей, огромные шины, хромированные диски, почти черные стекла. Судя по описанию Норриса, это была машина Шерил, но различить, кто за рулем, не представлялось возможным. Я последовал за машиной на безопасной дистанции. Тормозные огни джипа ни разу не зажглись, даже на крутых поворотах. На ограничение скорости водитель тоже внимания не обращал.

Похоже, бывшая миссис Дьюк, как обычно, торопится. Она не показывала нетерпения на пляже или около дома. Почему она до сих пор жила на вилле, через год после развода? Может, не по собственному желанию? Появление Аниты Дьюк и Кента Ирвинга ее испугало. Они заходят в домик для гостей без спроса и без последующих извинений. Анита там полностью верховодит. Шерил легко уступает ее желаниям.

Шерил под каблуком семьи Дьюков? Что-то связанное с опекунскими делами? Кент Ирвинг намекал на нерадивое исполнение материнских обязанностей. Чуть не утонувший Бакстер тому подтверждение. Может, клан Дьюков давит на Шерил, чтобы она оставила детей, хотя раньше ей и позволили находиться рядом?

Я проследовал мимо университета Пеппердина и успел заметить, как внедорожник свернул на Кросс-Крик, проехал мимо закусочных и современных торговых центров и выехал к Сельской ярмарке Малибу. Старомодные магазинчики, украшенные зелеными охотничьими флагами, выстроились вдоль парковки. Впрочем, место пользовалось популярностью не только из-за торговых рядов. Отсюда открывался прекрасный вид на холмы и особняки вдалеке.

В это время дня машин было мало. Я подождал, пока «экспедишн» найдет куда припарковаться. Он занял сразу два места перед магазинами «Волшебные ароматы для малышей» и бутиком, торговавшим свечами. Я встал как можно дальше. Получилось как раз около мусорных контейнеров — так у меня скоро привычка выработается.

Шерил Дьюк вышла из внедорожника, захлопнула дверцу и направилась к детскому магазину. Она переоделась в белые джинсы и красный шелковый топ, который открывал плоский светлый живот. На ногах белые босоножки на высоких каблуках, волосы небрежно заколоты, большие солнцезащитные очки в светлой оправе. Даже на таком расстоянии чувствовалось, что Шерил расстроена.

Она толкнула дверь в магазин и скрылась внутри. Я же остался сидеть и осматривать окрестности. Это были скорее лавки, чем магазины. В них торговали купальниками, спортивной одеждой, средствами для смягчения души и тела, различными сувенирами и туристическими товарами. В противоположных концах парковки расположились два кафе.

В кафе, находившемся подальше от свечного магазина, предлагали кофе и сандвичи. Кроме того, там стояли два несуразных уличных столика. Я пошел окружным путем из страха быть замеченным, купил рогалик и чашку кофе у паренька болезненного вида с синей бородкой и татуировкой в виде моряка Попая. Кто-то оставил сложенную «Таймс» на стойке, и я забрал ее с собой на улицу. Оба уличных столика были грязными, я убрал с одного из них посуду и засел за кроссворд, склонившись над газетой, и только иногда бросал быстрые взгляды в сторону бутика, поглотившего Шерил.

Десять минут спустя бывшая миссис Дьюк вышла, держа в руках пару пакетов. Тут же исчезла за дверьми соседнего магазина «Бикини от Бринны» и провела там еще четверть часа. Все это время я довольно успешно отгадывал задания по горизонтали, пока не споткнулся о «старинный струнный инструмент». Шерил вновь появилась с еще одним пакетом, но сразу же нырнула в «Боливийские шали и предметы интерьера» на тринадцать минут. Когда она наконец покинула магазин, в ее руках я заметил три новых пакета. Правда, счастливее Шерил после всех этих покупок не выглядела.

Она направилась в мою сторону.

Я опустил голову, заполнил еще несколько клеток, написав «ребек» для старинного инструмента, потому что это единственное, что подходило.

В тот момент, когда я задумался над «сочинением Катулла», я услышал над ухом ее голос:

— Алекс?

Я посмотрел наверх, увидел свое двойное отражение в очках Шерил и изобразил удивление.

— Привет, — сказал я. — Знаете слово из пяти букв, «парнокопытное животное рода баранов»? Начинается на «а», заканчивается на «р»?

Она засмеялась.

— Нет, я не умею разгадывать кроссворды… Так странно увидеть вас снова. Вы часто сюда приходите?

— Только когда приезжаю в Малибу. А вы?

— Иногда.

— Мы, видимо, проезжали мимо друг друга и даже не догадывались об этом.

— Возможно.

— А вы за покупками приехали?

Она поставила пакеты на землю.

— Нет, просто нужно чем-нибудь заниматься. Это, наверное, карма. Я о нашей встрече. Иногда так бывает: думаешь о человеке, а потом неожиданно его встречаешь. С вами случалось такое?

Я улыбнулся. Стекла ее очков подсказали, что у меня неплохо получается.

— Мне нравится идея о карме. Хотите кофе?

— Нет, спасибо. — Темные лужицы очков повернулись из стороны в сторону, осматривая парковку. Гладкие руки Шерил покрывали едва заметные веснушки. Она не надела бюстгальтер под топ, из-за чего соски снова были отчетливо видны, как и раньше, на пляже, под мокрым платьем. — Хотя почему бы и нет? Пойду возьму.

— Позвольте мне, — сказал я, поднимаясь и протягивая ей кроссворд. — А вы пока отгадайте что-нибудь. Со сливками и сахаром?

— Немного молока и заменитель сахара.

Я уже отвернулся, чтобы идти, но она взяла меня за руку. Немного наклонилась вперед, и я увидел часть ее полной белой груди. Пальцем провела по моему локтю.

— И без кофеина, пожалуйста.

Когда я вернулся, она сидела, склонившись над газетой, сжав ручку. Кончик языка торчал между губами, волосы были распущены и выглядели недавно расчесанными.

— Думаю, парочку я вам отгадала, — сказала она. — «Рысь» для «дикой кошки», верно? И «Барнетт» для «Кэрол, комедийной актрисы». Но барана так и не вспомнила. Может, какой-нибудь «ангор»? Есть такой баран?

— Хм, — произнес я, подавая ей кофе. — Нет, думаю, здесь он не подходит. Тут по вертикали «мормышка», он по буквам не влезает.

— Ой, точно. Извините.

Я сел и взял чашку. Она сделала то же самое.

— М-м, неплохой кофе, — сказала Шерил, отпив чуть-чуть. — Я всегда удивлялась, как люди могут отгадывать всякие головоломки. Я прошла хорошую уличную школу, а вот в обычной не особенно старалась.

— На каких улицах?

— Финикс, Аризона.

— Жарковато там.

— Как в печке. Осточертело париться. Уехала оттуда, когда мне исполнилось семнадцать, бросила школу. Обманула насчет возраста и получила работу в лас-вегасских «Волшебных колесах».

— Это шоу на скейтбордах?

— Да, вы слышали о нем? Я здорово каталась — мне кажется, я раньше научилась кататься на скейте, чем ходить.

— «Волшебные колеса»… они ведь долго шли, разве не так?

— Несколько лет. Однако лично я там каталась только шесть месяцев, потом растянула лодыжку, и для профессионального катания я уже не годилась. Мне дали место в «Folies du Monde»[25].

Шерил сняла очки. Глаза выглядели умиротворенными. Видно, рассказ о себе действовал на нее успокаивающе. Я откинулся на спинку стула, скрестил ноги, посмотрел на три бриллиантовых кольца на ее правой руке и одно с трехкаратным рубином — на левой.

— Значит, вы — настоящая шоугёрл.

— Не совсем так, я просто танцевала в массовке. Первым делом меня заставили поменять имя. Продюсеры заявили, что имя будет появляться на афишах, поэтому нужно придумать что-то новое.

— А чем им Шерил не понравилось?

— Шерил Сомс звучит недостаточно по-французски, — пояснила она.

— И что они вам предложили?

— Сильвана Спринг. — Она посмотрела на мою реакцию. — Если честно, это мы с хореографом вместе придумали.

— Сильвана, — повторил я. — Красиво.

— Я тоже так решила. В имени есть что-то лесное, Сильвана — сельва, оно вроде как приглашает на прогулку в лес. А Спринг, потому что весна — лучшее время для прогулок по лесу. Мне показалось, что имя выглядит свежо и поэтично. Так или иначе, я протанцевала некоторое время, но мое имя так и не появилось на афишах. Хотя псевдоним я все равно себе оставила.

— Еще одна травма?

— Нет. — Она нахмурилась и снова надела очки. — Это все политика. Кто что делает и с кем.

— А как вы оказались в Малибу?

— Длинная история. — Шерил постучала пальцами по газете и отвернулась. — Вы не возражаете, если я отломлю маленький кусочек от вашего рогалика? Я не ела целый день, смотрела за малышами и чувствую себя упавшей духом.

— Возьмите весь.

— Нет-нет, один кусочек.

— Только не говорите, что вы на диете.

— О нет, — засмеялась она. — Просто стараюсь следить за фигурой. Потому что… нужно беречь то, что имеешь, понимаете?

Шерил отломила крошку, прожевала, проглотила, откусила кусочек побольше и в итоге съела половину рогалика.

— Дети заснули?

— Да, наконец-то. Таких трудов стоит утомить их настолько, чтобы они улеглись спать. Поэтому мы и пошли на пляж. Ну и денек! Я и решила использовать это время и немного себя порадовать.

— Конечно, — сказал я. — Я хочу быть откровенным, Шерил. Ваш деверь сказал мне, кто является собственником виллы.

— Какой деверь?

— Кент Ирвинг сказал, что он дядя Бакстера и Сейдж, из чего я сделал вывод, что он ваш деверь. Он дал мне визитку с названием корпорации «Дьюк» на ней. Я и не подозревал, на земле каких знаменитостей нахожусь.

Она нахмурила брови:

— Он не их дядя. Кент любит так говорить, потому что это проще.

— Что вы имеете в виду?

— Его жена, Анита, на самом деле приходится моим детям сестрой, сводной сестрой. А не тетей. Так что она мне падчерица, а Кент — пасынок. — Шерил хихикнула. — Странно, правда?

— Немного запутанно.

— Анита старше меня, а я — ее мачеха, каково? Только не смейтесь, ладно? Если я начну смеяться, кофе попадет мне в нос.

Положив очки на стол, она сверкнула сине-зелеными глазами.

— Все действительно очень запутанно. Иногда я сама не могу поверить, что нахожусь в центре этого клубка.

— Смешанные семьи. Сейчас такое сплошь и рядом.

— Наверное.

— Значит, Кент — их сводный брат. И работает на вашего мужа? Вы жена знаменитого Тони Дьюка?

— Уже нет. — Шерил заглянула в один из пакетов с покупками. Вынула красные бикини-стринги и показала мне. — Как вам?

— То немногое, что я вижу, мне нравится.

— Эх вы, мужчины. Совсем лишены воображения.

— Хорошо, — сказал я, закрывая глаза, — включаю воображение. То немногое, что я напредставлял, просто потрясающе.

Она засмеялась и бросила купальник обратно в сумку.

— Мужчины считают, что обнаженное тело лучше всего. Однако будьте уверены — немного одежды на теле смотрится куда сексуальнее. — Ее рука опустилась к чашке, потом изменила направление и легла на мою ладонь.

— Так вы — бывшая миссис Дьюк? — спросил я.

Она слегка хлопнула по моему запястью.

— Не говорите так. Я это ненавижу.

— Быть «бывшей»?

— Быть «миссис». Мне всего двадцать пять лет. Называйте меня Шерил. Или даже Сильвана. «Миссис» говорят только о старухах.

Она глубоко вздохнула, ее грудь неохотно приподнялась.

— Пусть будет Шерил, раз вы настаиваете.

Я допил кофе, пошел еще за одним и купил второй рогалик.

— Это вам.

— Нет-нет, — отказалась она и даже подняла ладонь в знак протеста. — Еще чуть-чуть, и я так раздуюсь, что меня придется до дома катить.

Правда, после глотка кофе она начала отщипывать крохотные кусочки, и скоро у рогалика уже не осталось верхнего слоя.

— Послушайте, — сказала Шерил, — я ведь даже не должна была говорить о них — об Аните, Кенте, Тони. Кстати, мы в разводе уже год, если вам интересно. И какого черта, никто мне не может указывать, что делать, верно?

— Верно.

— Что касается Тони, я все еще чувствую близость и нежность по отношению к нему. Он действительно великий человек, совсем не такой, какой вы думаете.

— А откуда вы знаете, как я о нем думаю?

— Ну, наверняка считаете, что он повернут на сексе и прочее. Вся эта грязь о пожилых мужчинах, которые женятся на молодых!.. Я по-настоящему любила его. И сейчас люблю. Просто теперь немного иначе. Он… — Шерил покачала головой. — Нет, на самом деле не стоит.

Я провел пальцем по губам.

— Я вовсе не выпытываю ваши секреты.

— Вы-то не выпытываете, а вот я болтаю. Но ведь это моя личная жизнь. Почему я всегда должна делать то, что говорят мне другие?

— Кто говорит вам, что делать? Анита и Кент?

Она снова взяла газету с кроссвордом, сосредоточилась на сетке, прищурилась.

— Буквы совсем крохотные. Наверное, мне нужны контактные линзы посильнее… Знаете, я думаю, этим бараном может оказаться архар. По-моему, я помню это слово по Аризоне. Как вы считаете, архар — это баран?

Она нагнулась вперед и протянула мне газету, ее грудь оказалась на столе.

— Похоже, вы правы, — ответил я. — Превосходно.

Широкая улыбка появилась на ее лице, когда я заполнял клеточки кроссворда, и на какой-то момент Шерил показалась совсем юной.

— Вы скорее всего очень умный, раз отгадываете головоломки. Мне нужно тоже попробовать, — сказала она, — чтобы хоть чем-нибудь занять голову. Иногда мне очень скучно, на вилле дел не слишком много.

— Серьезно?

— Знаю, знаю: райская жизнь, грех мне жаловаться… Только, поверьте, там действительно скучно. Есть теннисный корт, но я ненавижу играть в теннис в такую жару. Остается плавать. А сколько можно плавать, ездить в этой кабине вверх и вниз и смотреть на океан? Даже зверинец Тони и тот не радует. Да, в нем живут всякие редкие породы козлов, обезьян и других животных, зато дурно пахнет и шумно. Кроме того, я не люблю животных. И детям зверинец наскучил. Когда они не спят и играют, мне есть чем заняться, однако когда спят, как сейчас… Я хочу отправить их обоих в подготовительную школу, хотя пока не получается.

— Почему?

— Слишком много проблем: найти подходящую школу, решить, кто будет их увозить и привозить, удостовериться в безопасности.

— В безопасности? Вы имеете в виду телохранителя?

— Хотя бы найти место, где мы будем уверены в их безопасности. В Малибу много кинозвезд, которые отправляют своих детей в подготовительные школы, но мы хотим быть особенно осторожными.

— Разрешите задать личный вопрос?

— Я ведь могу и не отвечать на него, если не захочу.

— Верно, — согласился я. — Если вы уже год как развелись, то почему все еще живете там?

— Долго рассказывать. — Ее рука лежала на моей. — Я хочу отблагодарить вас за то, что вы сделали. Бакстер умеет плавать, и тем не менее это могло плохо закончиться. Не желаю, чтобы об этом узнала Анита, поэтому у меня есть еще один повод благодарить вас — за ваше молчание.

— Без проблем.

— Чем вы зарабатываете на жизнь?

— То одним, то другим. У меня есть кое-какие инвестиции.

— Ого, — сказала Шерил. — Звучит серьезно. И все же, готова поспорить, вы не такой богатый, как Тони.

— Здесь даже и говорить не о чем.

Она провела ладонью вверх по моей руке, легко коснулась груди, дотронулась до губ, потом убрала руку.

— Почему я до сих пор живу там? Что ж… После развода у меня был собственный дом. На холмах Лос-Фелис, там действительно классное место. Его купил Тони, потому что у дома были ворота и охрана. В общем, безопасно. Вернее, мы так думали. Тони хотел для меня только лучшего.

— Значит, вы разошлись мирно…

— Он был очень мил… Короче говоря, я жила с детьми в этом большом старом доме на Лос-Фелис — много земли, много замечательных удобств, вроде гигантской ванной с видом на холмы. И недалеко от Голливуда, так что однажды я повела детей в «Египетский театр», посмотреть «Жизнь насекомых». Там устроили целое шоу о жуках и прочих тварях, компьютерные игры, игрушки. Бакс и Сейдж были в восторге. Потом мы пошли ужинать и вернулись довольно поздно. Сейдж спала на моем плече, а Бакс вот-вот собирался заснуть. Я поворачиваю ключ в замке, захожу внутрь, но вместо привычного восторженного лая Бинглза — это наша собака… бывшая, пудель, выигравший кучу наград… Так вот, Бинглз лежал в коридоре без движения, с вывалившимся языком и тусклыми глазами.

— О Господи, — пробормотал я.

— Я чуть с ума не сошла, Алекс. Если бы со мной не было детей, я бы закричала. Бакстер подбежал, чтобы потрепать пса, однако по тому, как у собаки был высунут язык, я поняла, что пудель мертв. Я закричала Баксу, чтобы тот не прикасался к Бинглзу, Сейджи проснулась и начала плакать, и тогда я почувствовала запах. Ужасный запах газа. Я выбежала с детьми оттуда как можно быстрее и позвонила Аните, Она прислала за нами водителя, и мы приехали сюда. В Лос-Фелис вызвали специалистов. Оказалось, произошла сильная утечка газа — дом был старый, и трубы находились в плохом состоянии. Каким-то образом основная труба закупорилась. Нам еще повезло, что мы тогда уехали, иначе могли бы умереть во сне, так как было холодно и все окна были закрыты. Или, если бы я зажгла спичку, весь дом взлетел бы на воздух. Там все уладили, но мы все равно с тех пор живем здесь. Рано или поздно я подберу другой дом, поближе к Тони, потому что… он их отец.

— Ужасно, — сказал я.

— Мы были на волосок от смерти. Прямо как сегодня. — Она гладила мой большой палец своими пальчиками, и камни на ее перстнях сверкали. — Наверное, на меня сверху смотрит ангел-хранитель и помогает.

Шерил доела половину рогалика.

— Таким образом, я из голливудской жительницы опять превратилась в обитательницу Малибу.

— Вы так и не рассказали, как перебрались в Малибу из Вегаса.

— Ах, об этом… — промолвила она, вытирая крошки с губ. — После того как я протанцевала в массовке некоторое время, а в первые ряды меня так и не поставили, я заскучала и решила посмотреть, не найдется ли что-нибудь подходящее в Лос-Анджелесе. Решила попробовать себя в модельном бизнесе, или в кино, или еще где-нибудь. Я скопила немного денег, сняла хорошую квартирку в Марине и стала ходить по агентствам. Но им не были нужны фигуристые девушки, а всякими мерзостями я заниматься не хотела. Вы понимаете?

Я кивнул.

— Сниматься для порножурналов или в порнофильмах. Тело у меня, конечно, подходило, однако требовалось и кое-что другое… Я зашла к нескольким рекламным агентам, занимающимся съемкой роликов, и все они оказались неудачниками. Я уже начала подумывать о какой-нибудь скучной работе, когда увидела рекламу в газете, где предлагали хорошие деньги за участие в психологическом эксперименте. И тогда я сказала себе: «Эй, подруга, если ты в чем и разбираешься, так это в психологии». Потому что в танцах сплошная психология. Нужно сосредоточить взгляд на определенных парнях среди зрителей и играть для них, притворяться, будто ты знаешь их, а они — тебя. Это задавало определенный тон, если смотрелось естественно. Все словно по-настоящему, тогда зрителям нравится. А когда счастливы зрители, счастливы все.

— Связь со зрителями, — кивнул я.

— Точно. — Шерил снова погладила мой большой палец. — Итак, я решила, что психология может меня заинтересовать, и позвонила по объявлению. Парень, поместивший его, оказался очень приятным малым. Требовалось лишь сидеть в одной комнате с мужчинами, вести себя естественно и наблюдать за их реакцией.

— И все?

— Он, этот психолог, измерял реакции на то, что называл стимулами. Вроде как требовалось для рекламы или еще чего. Думаю, он считал меня довольно сильным стимулом. Кроме того, офис находился в Ньюпорт-Бич, так что во время обеденных перерывов я сидела на песке и прохлаждалась. Я всегда любила океан. В Финиксе, знаете ли, океана очень не хватает.

— Вам нужно было лишь сидеть в комнате, и за это платили хорошие деньги?

— Так и есть. Как в модельном бизнесе, только лучше. Потому что здесь не было фотографа, который заставлял бы скручиваться в самые немыслимые позы. А Бен, психолог, был очень милым. И никогда не приставал. Что, если честно, стало для меня большой неожиданностью. — Она снова сжала мой палец.

Я ответил:

— Кто бы сомневался.

Шерил улыбнулась.

— Сначала я думала, Бен просто ждет удобного момента. Но когда поняла, что его это не интересует, то начала подозревать, не гей ли он. Это было бы хорошо, мне нравятся геи. То есть я совсем не расстроилась, что он за мной не ухлестывает. Я не такая.

Голос Шерил зазвучал жестче, словно я обвинял ее в чем-то. Ее ноготь впился мне в палец, я осторожно убрал его и сказал:

— Вероятно, мужчины пристают к вам, даже когда вы против их ухаживаний?

— А вы действительно умеете слушать.

— Только по удачным дням.

— И Бен такой же. Хороший слушатель. В общем, я участвовала в эксперименте где-то месяц, и в итоге он все-таки пригласил меня в ресторан. Не нагло, а скорее по-отечески. Или по-дружески. Хотел выяснить, понравилась ли мне работа. Пригласил в «Плющ» на побережье, вел себя как настоящий джентльмен, стремился узнать меня поближе как личность. Мы действительно хорошо провели время, хотя я не почувствовала никаких искр между нами. И когда — здесь тоже без кармы не обошлось — мы вышли из ресторана и ждали, пока служащие подадут его машину, подъехала другая машина — великолепный темно-коричневый «бентли-азур». Из нее вышел пожилой мужчина, первоклассно одетый, ухоженный. Только я в основном смотрела на машину, потому что такие не часто встречаются — с водителем, с хромированными колесами, покрытые миллионом слоев лака. Но Бен уставился на мужчину, вышедшего из машины, потому что он его знал. А тот, другой, знал Бена. Они начали обниматься, целоваться, и я подумала, что все-таки была права — мой начальник и вправду голубой. И вдруг Бен сказал: «Шерил, это мой отец, Тони», а тот, другой, поклонился, поцеловал мне руку и произнес: «Я вами очарован, Шерил. Меня зовут Марк Энтони Дьюк». Это меня шокировало. Потому что, как только я услышала имя, тотчас же вспомнила и лицо. И я никогда бы не подумала, что кто-то вроде Тони знает кого-то вроде Бена, тем более окажется его отцом. Бен даже фамилию Дьюк не использует — он взял настоящее имя их семьи. И он совершенно не такой, как Тони. Совершенно. Нельзя найти двух более непохожих людей.

Она остановилась перевести дыхание. Облизнула губы, расправила плечи и выпятила грудь.

— Вот так я повстречалась с Тони и, наверное, произвела на него впечатление, потому что на следующий день он позвонил. Сказал, что спросил у Бена разрешения. Ловкий трюк, правда? Он пригласил меня в ресторан, а следующее, что я помню, — это как мы летим в Акапулько. В общем, я не чувствовала под собой ног от счастья.

— Здорово, — сказал я.

— Да уж. А теперь вы мне что-нибудь расскажите. Только честно, ладно?

— Ладно.

— Уверена, когда я вам сказала, что была женой Тони, вы подумали, будто я ему позировала и так мы познакомились. Вы решили, что я была «Угощением месяца», так ведь?

— Не совсем.

— Нет, не обманывайте, — произнесла она, хлопнув меня по руке. — Все так думают. И это нормально. Но Тони всегда говорил, что я была его особенным угощением. Знаете, ведь я единственная женщина, у которой от него родились дети, с тех пор как умерла мама Аниты и Бена. Я родила ему красивых детей.

— Просто восхитительных.

Ее пальцы пробежались по моему запястью.

— Вы очень милый. Так какими инвестициями вы занимаетесь?

— Я владею кое-какой недвижимостью.

— И как, прибыльное дело?

— Мне хватает.

— Понятно, тем лучше для вас. И время есть для отдыха. Вы — интеллектуал, сразу видно. У меня нюх на людей. Что еще, кроме плавания на лодке, вы делаете, чтобы развлечься?

— Немного играю на гитаре.

— Обожаю музыку. У Тони нет слуха, и все равно он притворяется поклонником музыки. Для вечеринок приглашает лучшие группы. На последнюю мы чуть не заполучили «Каменную команду».

— Похоже, у вас там что-то невообразимое на вечеринках происходит.

— Иногда, — кивнула Шерил. — Бывало, приходило до тысячи незнакомых людей, чтобы набить животы, да еще проститутки из журнала, сующие свои сиськи в лицо Тони. Иногда это приурочивалось к благотворительному событию, и тогда Тони приглашал умственно отсталых или жертв пожаров. Слава Богу, больше мне не заниматься всем этим.

— Из-за развода?

— Не только. Тони завязал с вечеринками.

— Почему?

— Времена меняются. — Отпустив мою руку, она отломила еще один кусочек рогалика. — Я точно лопну.

— Вряд ли. А Бен действительно оказался геем?

Шерил посмотрела на меня.

— А кого это волнует?

— Я так, поддерживаю беседу.

— Нет, он не голубой. Он просто этим не занимается. Как священник.

— Асексуал.

— Да, такие тоже встречаются.

— Разнообразие — вещь в жизни необходимая. Без него было бы скучно.

Она улыбнулась.

— А вы любите разнообразие?

— Жить без него не могу.

— Я тоже… Раз нам обоим так нравится разнообразие, может, встретимся как-нибудь еще разок?

— Когда? — спросил я, касаясь ее щеки.

Шерил отодвинулась. Улыбнулась.

— Может, прямо сейчас?.. Я шучу. Нужно вернуться и накормить детей до того, как меня обвинят в небрежности. Но если однажды вы будете проплывать на своем маленьком каяке, а я случайно окажусь на пляже, одетая в это… — Она показала на сумку с бикини.

— Заманчиво, — произнес я.

Шерил вынула из сумочки органайзер, написала телефонный номер и вырвала страницу.

— Мой личный мобильный телефон.

— Чувствую себя привилегированной особой, — сказал я, убирая листок.

Она пододвинулась, взяла мое лицо руками и поцеловала в губы.

— Вы были великолепны, Алекс. В последнее время меня мало кто ценит. До свидания.