Полуночные поцелуи - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Жанин Бенедикт (Глава 10. Ужин из Ада (с семьей Сахнун)) #11

Глава 10. Ужин из Ада (с семьей Сахнун)

Отис

У меня и раньше хлопали дверью перед носом. Мне было одиннадцать, я продавал соседям попкорн для бойскаутов. Злая, старая мисс Хеклз захлопнула дверь у меня перед носом, увидев меня с открытой коробкой восхитительных лакомств. Я не успел произнести наш лозунг, как она крикнула:

— Глупые, уродливые дети, — и захлопнула дверь.

Несмотря на то, что я был большим мальчиком, я плакал от уныния. Дедушке это не понравилось, и он набросился на женщину с речью, колотя в ее дверь кулаками и ногами, ругаясь как черт. Все плохие слова из моего арсенала были усвоены в тот день.

В настоящее время я слишком взрослый, чтобы плакать, но я действительно стону от боли, мучительной боли, потому что, в отличие от того времени, я чувствую вкус железа в своей крови. Мириам вложила огромную силу в этот замах, и я оказался слишком близко к большой деревянной доске при ударе.

Я в агонии хватаюсь за лицо, кладу руку на дверной косяк, чтобы стабилизировать себя и не согнуться пополам. Привкус крови становится все более заметным, и не прошло и секунды, как я чувствую, как она сочится у меня из носа.

— Грета, — доносится приглушенный голос тренера с другой стороны двери.

— Кто там? — спросил он.

Я не слышу, отвечает ли она, и когда меня снова пронзает приступ боли, я громко стону, и дверь снова открывается.

— Что произошло, во имя всего святого? — тренер брызжет слюной при виде представшей перед ним сцены.

— Морган, что, черт возьми, происходит? — он оказывается рядом со мной и немедленно помогает мне встать прямо. Я хмыкаю от этого движения, все еще прикрывая лицо рукой, чтобы кровь не капала на его коврик у двери. Он нажимает мне на затылок, чтобы наклонить голову вперед.

— Что случилось?

Несмотря на странную, сгорбленную позу, в которой я нахожусь, я изо всех сил стараюсь смотреть на Мириам, или это Грета?

— Ничего, — бормочу я, сглатывая кровь, которая попала мне в рот, и съеживаюсь. У меня бы никогда не получилось стать вампиром.

— Это произошло не на пустом месте, — когда моя шея откидывается назад, он толкает ее вниз, на этот раз более агрессивно. Я знаю, он пытается быть полезным, но, о боже, это больно.

— Грета, сходи за аптечкой.

Не говоря ни слова, Мириам, Грета, ее зовут Грета — выполняет приказ тренера, убегая с глаз долой. Мое беспокойство усиливается, и я делаю все возможное, чтобы сохранить надежду, что то, что она находится в доме моего тренера, не означает, что она та, за кого я ее принимаю.

Тренер ведет меня внутрь своего дома и указывает мне сесть. Я слышу, как голос другой женщины разносится по залу, становясь все ближе по мере того, как она приближается к нам.

— Фарид, что за шум? — озабоченность на лице француженки ненадолго исчезает, когда она замечает меня, приветствуя кивком и теплой улыбкой.

— По-видимому, ничего, — тренер фыркает.

— Где Грета? Она должна была принести аптечку.

— Ага. Она сейчас в гараже, ищет ее. Будь терпелив и не кричи.

Тренер хмыкает и протягивает мне пачку салфеток.

— Используй их.

Я прижимаю их к носу с таким усилием, какое только могу вынести, удерживая переносицу сжатой. Поток крови замедляется. Мой нос и верхняя губа все еще пульсируют, но они тусклее, чем раньше.

— Я нашла ее, — раздается знакомый женский голос после затянувшегося молчания. Тот самый голос, который рассказывал мне о концепции кошачьего рая.

— Сюда, — зовет тренер. Он говорит что-то еще на другом языке, может быть, французском или арабском. Я не уверен, и это чувство обреченности усиливается, когда я вспоминаю французский безупречно произнесенный за завтраком. Она произнесла всего два слова, но произнесла их с такой легкостью, что было вполне естественно предположить, что она свободно говорит.

Но, возможно, это не имеет отношения к делу. Она и тренер очень мало похожи друг на друга, его кожа на два тона темнее, глаза меньше, нос острее. Но все же…

Убирая мою руку, тренер поднимает большой шум по поводу промывки моего лица. Это на самом деле обезоруживает, он такой заботливый и прочее дерьмо, даже если это агрессивно.

Единственный раз, когда он был так внимателен, когда я неподвижно лежал на поле и кричал в агонии от своей травмы. Явная паника в его голосе в тот день навсегда останется со мной. Это был первый раз, когда я по-настоящему понял, что, несмотря на то, что он лучшая половина сатаны, ему не все равно. Когда дело доходит до этого, тренер Сахнун, возможно, и не показывает этого, но на самом деле дорожит мной.

Или, по крайней мере, это то, что я говорю себе.

Я наконец-то снова могу смотреть вперед после того, что кажется вечностью, и, клянусь, моя шея протестующе скрипит. Миссис Сахнун изучает меня с таким огорчением, что я, честно говоря, задаюсь вопросом, растут ли у меня рога из головы.

— Может, нам отвезти его в отделение неотложной помощи?

— Не драматизируй, мам, — отмахивается Мириам.

— Он почти не пострадал.

Моя голова поворачивается к ней лицом, мои глаза сужаются. Тренер хватает меня за подбородок, и на долю секунды мне кажется, что он собирается наорать на меня за то, что я положил глаз на Грету. Вместо этого он осматривает меня, поворачивая мою голову по сторонам, чтобы хорошенько рассмотреть со всех сторон.

— Я в порядке, — добавляю я, не потому, что пульсация на моем лице уменьшилась, а потому, что это я, а не Грета, должна делать заявление.

— Действительно.

Миссис Сахнун торжественно кивает, прежде чем пробормотать извинение, чтобы вернуться на кухню. Однако, прежде чем уйти, она поворачивается, чтобы снова посмотреть на меня.

— Хорошо, тогда ты должен остаться на ужин. Нехорошо сразу садиться за руль с такой травмой.

— О нет, все в порядке. Я только вернулся за своим телефоном. Я оставил его в кабинете тренера.

— Грета, иди забери его телефон, — когда Грета не двигается, она быстро и тихо говорит по-французски. Затем миссис Сахнун обращается ко мне, смягчая свой нрав.

— И, Отис, я действительно настаиваю, чтобы ты остался на ужин. У нас более чем достаточно еды для такого большого здорового мальчика, как ты.

Я собираюсь снова вежливо отказаться, когда тренер бросает на меня взгляд, который кричит: «Скажи «нет» моей жене еще раз, и я убью тебя».

— Звучит заманчиво, миссис Сахнун. Спасибо вам за приглашение. Я бы с удовольствием поужинал здесь, — тревога пронзает меня насквозь. Я бросаю взгляд на Мириам, которая уже уходит.

Тренер терпелив и внимателен, когда помогает мне. К счастью, он не заполняет время разговорами. Тем не менее, я практически слышу, как он думает: «Ты действительно настолько глуп, чтобы удариться лицом в грязь перед игрой?»

К тому времени, как он заканчивает ухаживать за мной, Грета возвращается и бросает мне телефон, сохраняя дистанцию. Она смотрит на меня так, словно даже не знает меня, ее глаза мертвы, выражение лица пустое.

Не буду врать, это больно. Я не говорю, что я должен вдохновлять на поэзию, но я знаю себе цену. Я помню, как она вытаращила на меня глаза, когда я снял рубашку. На самом деле, если бы мы снова занялись сексом, я, вероятно, смог бы добиться того же пронзительного крика, который она издавала, когда кончала одновременно из-за моего рта и из-за моего члена.

И все же вот она стоит, Мириам — нет, подожди, Грета. Грета, Грета, Грета, повторяю я про себя, с видом отстраненной небрежности, но все, что я хочу сделать, это встряхнуть ее, пока она не признает меня должным образом. Но я не могу, поэтому я просто встаю немного прямее, мое тело заметно напрягается.

Тренер замечает.

— Ты в порядке? Тебе все еще больно?

Нет, конечно, мне все еще больно. И я говорю не только о своей уязвленной гордости. Моя физическая травма все еще свежа.

Я качаю головой, немного сбитый с толку тем, насколько откровенно он добр. Это все напоказ? И если это так, то как мне создать среду, способствующую такому внимательному поведению во время тренировок или игр? Существует не так уж много случаев, когда могут назвать ходячим ублюдком через гарнитуру, не принимая это на свой счет.

Он осматривает меня в последний раз и кивает, когда удовлетворен работой своих рук.

— Грета, — говорит тренер, когда встает со своего места рядом со мной, собирая принесенные принадлежности. — Составь компанию нашему гостю. Я собираюсь помочь твоей маме закончить готовить ужин. Мы позовем вас, ребята, в столовую, как только все будет готово. Это не должно занять много времени.

Он уходит. Мы ничего не говорим и просто смотрим друг на друга.

Я заговариваю первым, мое горло горит от беспокойства.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты его племянница.

— Нет.

Я проглатываю всхлип.

— Кузина?

— Не-а.

— Горничная?

Сквозь ее отчужденность пробивается улыбка.

— Я поставила чашку в раковину. Это считается?

Я судорожно сглатываю и прикасаюсь к носу, чтобы занять себя. Тем не менее, мой взгляд блуждает, мое внимание приковано к ней, я проверяю ее, сравнивая образ передо мной с воспоминанием, которое я сохранил. Она стоит там, одетая в футболку безразмерного размера и обтягивающие байкерские шорты. По-видимому, непринужденность и милость, вот к чему она стремится. Она завязала волосы наверх, ее безумные кудри укрощены, и лишь несколько разбросанных прядей остались распущенными, обрамляя ее полное лицо. Это та прическа, которая идеально подошла бы для того, чтобы она встала на колени или чтобы ее потянули, если я возьму ее сзади.

О, черт. Я не могу думать об этом в доме тренера, когда она может быть его д…

— Итак, — протягивает Мириам, лениво растягивая гласную.

— Тебя зовут Отис. Отис Морган.

Знает ли она меня? Так вот откуда она так много знала о футболе? Это не потому, что она самопровозглашенная заядлая фанатка, а потому, что она д…

— А тебя Грета, — просто Грета, без фамилии, начинающейся на «С».

— Ты футболист, — продолжает она.

Она что, играет в игру с фактами?

— И ты… — ну, черт возьми. Я так мало знаю о ней, что дополняю вторую половину своего заявления замечанием, — высокая.

Черт, это глупо. Мне следовало выбрать «чирлидерша».

— Не такая высокая, как ты.

— Верно, — во мне шесть футов пять дюймов. Если бы у меня не было таких хороших рук, я бы, наверное, был лайнменом или даже баскетболистом.

— А ты квотербек, — ее бесстрастный взгляд становится глубже, проецируя неприязнь, которую я не понимаю.

Часть меня хочет опровергнуть этот ярлык, посмотреть, растопит ли это ее фригидный нрав, но лгать бесполезно. Быстрый поиск в Google, и меня найдут.

— Да.

Она, наконец, отрывает от меня взгляд. Стеснение в моей груди остается и я знаю, что нет никакого способа облегчить давление, которое мучает меня, пока она не признается, что не связана с тренером.

Не думай об этом. Мне придется просидеть весь этот чертов ужин с тренером, миссис Сахнун и Мири-Гретой, и если я продолжу думать об этом, меня либо вырвет, либо я пробегу сквозь стену, как человек из Kool-Aid, либо утоплюсь в их туалете.

Я использую дыхательную технику, которой научил меня реабилитационный терапевт, когда мы работали над любым упражнением, которое я находил практически невыполнимым, мой разум отказывался прилагать какие-либо усилия из-за страха страданий или неудачи.

— Ты можешь присесть, — бормочу я, когда замечаю, как она переминается с ноги на ногу.

— Я знаю.

Меня снова охватывает паника, к черту дыхательные упражнения, поэтому я решаю отвлечься. Беседа. До того, как я попросил помыть посуду, у нас это хорошо получалось. И даже если язык ее тела говорит мне, что она не хочет иметь со мной ничего общего, я соглашаюсь на это.

— Итак, Грета… Какая у тебя специальность? — на этот вопрос она отказалась отвечать как Мириам, посчитав его слишком личным.

Она отвечает, не глядя на меня, потолок гораздо более завораживающий, чем мое лицо.

— Образование с акцентом на социальные науки.

— Ты хочешь быть учителем, — это представление приводит к замечательной ментальной передышке. Если бы она была моей учительницей, я бы провалил каждый урок, проведя весь урок в мечтах вместо того, чтобы уделять внимание учебе. А еще лучше, я бы плохо себя вел, чтобы она была той, кто будет меня наказывать. Дерьмо. Не то, о чем стоит думать прямо сейчас. Я остановлюсь и приберегу это для отчаянного душа или бессонной ночи.

— Ага.

Я жду, когда она ответит взаимностью и спросит о том, что я изучаю. Но она этого не делает.

Я позволяю неловкости продержаться еще мгновение, прежде чем срываюсь.

— Ты можешь спросить меня о чем угодно тоже, — я делаю все возможное, чтобы быть беззаботным.

— Я более чем счастлив утолить твое любопытство.

Она фыркает через нос и пожимает плечами.

— Нет, все хорошо. Мне нечем утолить любопытство.

Секунду спустя она опровергает это утверждение, предлагая принести нам обоим стаканы воды, которые я любезно принимаю, потому что мне нужно некоторое время, чтобы собраться с мыслями.

Оставшись один, я начинаю развивать безумные теории.

Может быть, она суккуб, и ее способ действия заключается в том, чтобы трахать мужчин и заставлять их чувствовать, что их ценят, и улыбаться всю ночь веселыми, глупыми разговорами, при этом ничего не предлагая о себе, только удовольствие, которое она может доставить. И как раз в тот момент, когда мужчины решают, что хотят большего, она отстраняется, наслаждаясь мучениями, которые она причиняет своим жертвам.

Придумывая эту безумную теорию, я настолько не обращаю внимания на окружающее, что едва замечаю, когда она возвращается.

— VOSS, — комментирую я, когда она протягивает мне тяжелую стеклянную бутылку. Я делаю осторожный глоток, мое лицо все еще мягкое.

— Я не знал, что тренер пьет VOSS.

— Он не пьет. Он пьет из-под крана. Гости пьют VOSS.

Я делаю еще один освежающий глоток, затем выдавливаю оптимистичную улыбку.

— Вау. Тренер считает меня гостем? Я был так уверен, что он думал обо мне как о тряпке.

— Неа. Ты все еще тряпка. Просто тряпка, на которую иногда кладут приятные вещи, — она закручивает крышку на своем напитке и ставит его на кофейный столик между нами.

— Видишь ли, с тренером Сахнун все дело в психологии. У него степень магистра в области информационных технологий. Он знает, как укреплять тебя и разрушать снова и снова, пока ты не превратишься в пустой сосуд, одержимый желанием доставить ему удовольствие.

— Ты тоже один из его игроков? — я шучу.

Грета качает головой.

— Не я. Кто-то, кого я знаю, — она наклоняет голову и надменно улыбается.

— Я не такая легкая мишень.

Эта теория о суккубе становится все более правдоподобной.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь попросить ее уточнить, миссис Сахнун входит в открытую комнату и мило улыбается.

— Пойдем кушать. Ужин готов.

* * *

Тренер взбешен, и мне не терпится рассказать об этом остальной команде.

— Лина, я не думаю, что ты понимаешь, насколько полезным был бы этот автомобиль в нашей жизни, — умоляет он. — Не только впечатления от вождения безупречны, но и подходят для каяка.

— У нас нет каяка, — миссис Сахнун делает глоток своего вина. Трапеза закончилась пять минут назад, но никто не сдвинулся с места. Грета смотрит на свой телефон, пишет смс и улыбается, отсутствуя в этом разговоре.

Я, однако, полностью внимателен к обсуждению, на самом деле ошарашен. Это все равно что наблюдать за крушением поезда. Я хочу отвести взгляд, чтобы сохранить образ большого злого волка, безупречно созданный тренером, но прекрасная катастрофа привлекает мое внимание.

— Но если бы у нас был каяк, он бы выдержал.

Миссис Сахнун хмурится и сурово указывает пальцем в его сторону.

— Я сказала «нет», Фарид. Не спорь со мной. Мы не купим эту дурацкую машину.

— Селин, — скулит он.

— Нет! Скажешь это еще раз, и я клянусь, что я… — остальное она говорит по-французски. Я с благоговением смотрю, как упрек на лице миссис Сахнун делает его скромную гримасу еще более надутой.

— Вы, ребята, закончили ссориться из-за дурацкого «Роллс-ройса»? — Грета ворчит, наконец-то кладя трубку. Она кладет локоть на стол и подпирает щеку ладонью, повернув к ним лицо.

— Это не глупо, — ворчит тренер, но миссис Сахнун с шипением втягивает воздух. Он поджимает губы и сердито смотрит на свою пустую тарелку.

— Неважно, — Грета проверяет свои умные часы. — Уже почти половина девятого, и у меня вроде как назначена встреча, на которую нужно успеть.

— Нет, — без колебаний отвечает миссис Сахнун. — Ты здесь до десяти. И не думай, что я забыла о твоей одежде, которая все еще в сушилке. Я не буду складывать ее для тебя.

Ее левый глаз дергается.

— Я вернусь позже. Мне скоро нужно идти на одно мероприятие, и мне нужно подготовиться.

— Что? В клуб? — тренер фыркает и качает головой, погрозив ей ложкой.

— Только потому, что тебе двадцать один, это не значит, что у тебя должна развиться зависимость от алкоголя.

— Это не алкоголь, то что мне нравится, — парирует Грета, закатывая глаза.

— Это…

— Внимание и мальчики, — заканчивает миссис Сахнун, прерывая Грету с ухмылкой.

— Не волнуйся, дорогая. Ты такая же, как я, когда я была моложе.

— Эта женщина прямо была мегерой, я вам так скажу, — бормочет тренер, качая головой в нежном смятении. — Я практически на коленях умолял ее взять меня с двадцатью другими мужчинами, выстроившимися в очередь, чтобы занять мое место, как только я ей наскучу.

Грета выгибает идеальную бровь и застенчиво улыбается, обращаясь к великолепной француженке.

— Почему ты сказала ему «да», выше моего понимания.

— Я тоже, — женщины чокаются бокалами.

Я думаю, они никак не могут быть ее родителями. Они слишком бесцеремонно относятся к ее сексуальной жизни.

— Ты можешь уйти в десять, — говорит тренер. — Не раньше.

— Но…

— И тебе лучше тратить собственные деньги на выпивку, — добавляет он с сердитым взглядом. — Не заставляй Джеймса платить за всех. Он не банкомат.

Джеймс. Картинка, на которой они целуются, всплывает у меня в голове, и, не осознавая этого, я хмурюсь, непреднамеренно устремляя свой уничтожающий взгляд на миссис Сахнун.

— С тобой все в порядке, Отис? — она встает со своего места и направляется ко мне.

Я машу рукой, чтобы остановить ее.

— Я в порядке. Извините. Я просто немного устал.

— Устал? — тренер гремит. — Ты не можешь быть уставшим. Полночный поцелуй начнется через четыре часа.

Чертов полночный поцелуй и мой старческий график сна. Это давняя традиция футбольной команды университета Риверсайд. Это происходит вечером в четверг или пятницу, в зависимости от того, где проходит игра, на выезде или дома. Он всегда проводится на Эндерс Филд, где есть прилегающая лесная поляна. Начинающие футболисты обязаны спрашивать даты. За десять минут до полуночи пары прячутся в лесу, и игроки должны их найти. Тот, кто первым найдет свою пару и дотащит ее до центра поля, совершает круг почета по полю, которого несут на плечах проигравшие, в то время как на него выливают ведро ледяной воды. Это знак удачи, если все игроки найдут свои пары до того, как пробьет полночь.

После этого обычно начинаются выходки, спровоцированные алкоголем, с песнопениями, подбадривающими выступлениями, разведением редких костров и другими дурацкими развлечениями, которые любят делать студенты колледжа. Миссис Сахнун набрасывается на меня, когда я не отвечаю сразу.

— Это будет твой первый полночный поцелуй в этом году, да?

Я киваю.

— Ты, должно быть, так счастлив! Ты возьмешь с собой свою девушку?

Вопрос кажется целенаправленным, она спрашивает так же, как я мог бы спросить интересующего меня человека, вовлечен ли он в это дело. Я ошеломлен, но это не проблема, потому что тренер говорит за меня.

— Какая девушка? Он одинок, как Прингл, — он слегка посмеивается над собственной шуткой.

Грета закатывает глаза.

— А как насчет девушки, которая… ты знаешь, о ком я говорю, Фарид, та, которая была в больнице после его травмы, — мое сердце замирает при этом напоминании, и я делаю все, что в моих силах, чтобы подавить любые воспоминания и эмоции, возникающие в связи с этим комментарием. Тренер хлопает в ладоши и указывает на свою жену в знак понимания.

— Эта девушка! Они расстались прямо перед финалом прошлой весной, — я таращусь на тренера, который смотрит прямо на меня, в его глазах дерзкий блеск. — Что? Вы думаете, я не слушаю, о чем вы, мальчики, говорите?

— Ты всегда говоришь нам заткнуться, поэтому я подумал, что ты не хочешь этого слышать.

Я случайно бросаю взгляд на Грету и вижу, как она отводит от меня глаза, и выражение ее лица снова становится пустым. Она искала.

Не хочу жаждать этого, черт возьми.

— Я не хочу, но вы, мальчики, такие стервозные, — его жена дает ему пощечину, — что невозможно не слушать.

Должно быть, это гребаный Такерсон проболтался об Отэм и обо мне. Он ее двоюродный брат, и они близки, факт, о котором я не знал до тех пор, пока мы не расстались. Ни Херик, ни мои соседи по комнате ни за что не стали бы говорить об этом так открыто. Они довольно молчаливы. Вообще-то, я беру свои слова обратно. Родни мог бы наговорить всякой чуши. У этого ублюдка ум белки, и он сплетничает больше, чем высохшая домохозяйка после церкви.

Миссис Сахнун качает головой, глядя на своего мужа.

— Не будь таким грубым, Фарид. Молодым мужчинам полезно проявлять эмоции. Если у них нет выхода, тогда… — она замолкает с печальным, отстраненным выражением в глазах. Даже самоуверенность тренера понижается. Весь ужин я прилагал согласованные усилия, чтобы относиться к Грете так же, как она относится ко мне: как будто ее не существует. То тут, то там случаются небольшие моменты, когда я изо всех сил стараюсь сохранять видимость незаинтересованности, слегка касаясь кожи, когда мы передаем друг другу миску или приправу. Даже когда она выуживает леденец из сумочки, чтобы пососать, я не обращаю на нее никакого внимания и не думаю о том, как она недолго сосала мне той ночью, подарив мне дозу рая, который мог подарить ее рот. Мы не пялимся. Мы не разговариваем. Мы едва ли даже признаем, что другой существует. На самом деле, я веду себя скорее как муха на стене, чем как приглашенный гость. К счастью, миссис Сахнун рассеивает мрачную энергию, которая осталась от ее комментария, и заставляет себя улыбнуться, когда обращается ко мне.

— Если тебе некого пригласить на «Полуночный поцелуй», тогда тебе следует спросить Грету, — пожилая женщина агрессивно убирает челку Мириам с лица, в то время как младшая пытается уклониться от прикосновения.

— Она одинока, как два Принглса, и я хотела бы увидеть ее в отношениях, прежде чем умру.

Грета не смогла бы выглядеть более отталкивающей, даже если бы попыталась.

— Во-первых, поговорка «одинок, как два Принглса» даже не имеет смысла. Во-вторых, мне нравится быть одинокой. И в-третьих, разве ты только что не слышала о моих планах пойти куда-нибудь?

— Ты постоянно ходишь по клубам, но ты когда-нибудь ходила на «Полуночный поцелуй»?

— Никогда и это специально, — отвечает она без колебаний.

— Ты действительно думаешь, что у меня раньше не было такой возможности?

— Один из моих игроков пригласил тебя на полуночный поцелуй? Кто? Когда? — тренер рычит, раздувая ноздри.

Я сжимаю кулак на бедре, напряженный и готовый.

— Перестань так драматизировать, Фарид. Ты должен поощрять ее к участию в школьных мероприятиях.

— Ей действительно не хватает школьного духа, — неодобрительно говорит тренер.

— Да, и это было бы забавно, — миссис Сахнун взволнованно смотрит на Грету.

— Ты должна пойти!

— Пас.

Резкие черты презрения, запечатленные на ее лице, заставляют мой желудок сжаться. Мое лицо пылает, но я изо всех сил стараюсь казаться невосприимчивым к ее поведению. Когда я говорю, я стараюсь, чтобы мой голос звучал решительно и сурово.

— Спасибо за предложение, но я уже пригласил кое-кого на свидание, — кто-то, кто не является ледяной королевой.

— Хорошо. Мне не нравится мысль о том, что один из моих игроков будет лапать мою дочь, — тренер Сахнун переводит взгляд с одного на другого и дрожит. Я застываю от этого комментария, кровь в моих венах становится ледяной.

Вот оно, мои подозрения подтвердились. Окончательно. Неопровержимо. Я трахнул Грету Мириам Сахнун, дочь тренера.

Меня сейчас стошнит.

* * *

В ту секунду, когда я выхожу из дома Тренера, меня тошнит. Я пытаюсь дождаться, пока окажусь рядом с машиной Херика, мне пришлось одолжить ее, так как моя стоит у магазина, но не успеваю пройти и половины подъездной дорожки, как меня рвет на булыжник.

— Иисус Христос, — говорит кто-то у меня за спиной.

Я закрываю глаза и стону, хватаясь за живот, когда очередная волна тошноты накатывает на меня.

— Это отвратительно.

— Тебе нужно отойти от меня, — говорю я. Что, если ее отец наблюдает за нами через окно? Есть ли у него в доме дробовик? Пристрелит ли он меня прямо здесь и сейчас за то, что я стою слишком близко?

Она вздыхает.

— Очень жаль. Нам нужно поговорить.

Я кашляю и вытираю рот, частично поворачивая лицо, чтобы придать ему кислый вид.

— Пожалуйста, звучи более разочарованно.

Я практически слышу, как она закатывает глаза.

— Просто… встретимся у меня дома, примерно, в десять тридцать.

— Твоя квартира?

— Да. Ты помнишь, где это находится?

Угол Лексус и Лютер, квартира 42 °C.

— Нет.

Она сообщает мне свой адрес. И прямо перед тем, как уйти, она похлопывает меня по спине, отчего я вздрагиваю.

— Не волнуйся. Мой отец не убьет тебя за то, что ты переспал со мной, если узнает.

Может быть, и нет, но есть миллион других вещей, которые он может сделать. И ее слова, которые, по-видимому, должны были успокоить меня, только усиливают мое беспокойство, заставляя меня снова блевать.

_{ПЛЕЙЛИСТ}

да-к-тому-как

frosted0ats 10 песен, 38 мин 51 сек

Down To The Honkytonk

Jake Owen

Before He Cheats

Carrie Underwood

Mama’s Broken Heart

Miranda Lambert

Forever And For Always

Shania Twain

Do I