Полуночные поцелуи - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Жанин Бенедикт (Глава 18. В которой связь получает стояк) #19

Глава 18. В которой связь получает стояк

Отис

Это ночь перед Хэллоуином, и я одет как Линк из «Легенды о Зельде», в то время как Херик, мой двойник, играет роль Тингла. И я не собираюсь врать, наш наряд чертовски новый.

— Мы выглядим чертовски хорошо, — кричит лайнмен, выгибаясь в своем костюме. Это довольно толстый костюм, но он уверен в себе и работает в нем как надо. Он корчит соблазнительные рожицы и принимает глупые позы перед зеркалом, пока я просматриваю свою фотопленку и обдумываю, какие из множества сделанных мною снимков в зеркале я опубликую в своих социальных сетях вечером. Я поднимаю взгляд и ухмыляюсь его выходкам.

— Мы определенно собираемся выиграть этот конкурс костюмов для пар.

Он снова изгибается и победоносно хихикает. — Чертовски верно. Мы идеально выглядим вместе.

Родни позволил мне позаимствовать его сертифицированный меч Ночного дозора из «Игры престолов», благодаря которому весь мой костюм, хотя и немного неаутентичный в воспроизведении, выглядит еще более допустимым и чертовски эффектным. Я как раз собираюсь повторить чувства Херика, когда раздается стук.

Куинн стоит в дверном проеме. Его взгляд критичен, когда он оценивает нас. Митч, его бойфренд и главный центр хоккейной команды нашей школы, появляется позади него мгновение спустя, выглядывая из-за головы Куинна. Он тоже смотрит на нас с восхищенным кивком.

— Отлично выглядите, парни, — говорит Митч.

Куинн отдает честь.

— Очень реалистично и ностальгично, тебе не кажется, Микки? — он размышляет о своем парне, положив голову ему на плечо. Высокий хоккеист кивает и ободряюще обнимает своего парня за талию. Губы коротышки кривятся в хмурой гримасе. Настроенный на соперничество со своим бойфрендом, дружелюбный гигант быстро успокаивает его.

— Верно, но пусть это тебя не беспокоит, малыш. Они выглядят и вполовину не так хорошо, как мы, — Митч чмокает Куинна в щеку, и бегущий сзади Риверсайд уверенно улыбается на это замечание, протягивая руку, чтобы потереть шею Митча сзади.

Момент уютный и симпатичный, особенно учитывая, что Митч отправил четырех человек в больницу в прошлом году, но он самый мягкий парень на свете, у Куинна темперамент гребаной базуки, но выглядит он так же устрашающе, как и Тампер. Они одеты по иронии судьбы как Тоад и Варио.

Я не спорю, уверенный в себе, но Херик спорит.

— Это определенно неправда. Нет никого милее меня и моего мальчика.

Невозможно бороться с дерьмовой ухмылкой, которая расползается по моему лицу. Это я. Я его мальчик.

Без предупреждения Херик хватает меня за плечо и без усилий разворачивает так, что мой зад прижимается к его переду, затем он обнимает меня. Херик чертовский красавчик, и мое сердце на самом деле замирает. Я немного измотан внезапностью, но быстро справляюсь с этим, чтобы сыграть свою роль в этой маленькой шараде. Мы позируем перед парой, как будто делаем винтажную фотографию с выпускного вечера, наши щеки прижаты друг к другу. Позже я буду ворчать на своего лучшего друга за то, что он сегодня не сбрил щетину, короткие волоски раздражают мою кожу.

Куинн и Митч насмехаются и передразнивают нашу позу, доходя до того, что целуют друг друга, поднимая нас на один уровень. Я откидываю голову назад, выжидающе глядя на Херика, поджав губы и готовясь к поцелую. Мы целовались раньше — эксперимент с его стороны, поблажка с моей, — так что это не было бы чем-то новым, но он уступает, отдавая победу настоящей паре, и отталкивает меня.

— Не-а. Я больше не собираюсь изменять девушке, — фыркает Херик, в смятении качая головой. Он поворачивается лицом к злорадствующей паре и грозит пальцем. — А вы, ребята, может, вам и нравится вся эта хрень — мы горячие и веселые, но все знают меня и Ледяного Отиса, — он обнимает меня за плечи и притягивает к себе, успокаивающе похлопывая по груди, — самый симпатичный дуэт на свете, и это не никто не отнимет это у нас. Тренер, Принстон и Дагер знают это. Школьная газета знает об этом. Черт возьми, даже дедушка Отиса признал это, а этот старик был чертовски гомофобным.

— Должны любить консервативный глубокий Юг, — говорю я, печально качая головой.

Дедуля всегда называл меня и Херика любовниками, но не пошло. Это было скорее насмешкой — он горячо не одобрял того, насколько мы были привязаны друг к другу. Хотя меня сексуально привлекают мужчины, моя привязанность к Андресу Херику исключительно эмоциональная, вызванная смертью моего отца и госпитализацией его папы в одно и то же время из-за рака легких.

Мама всегда поощряла меня рассказать дедуле о моей сексуальной ориентации до того, как он скончался, настаивая, что он будет любить меня, несмотря ни на что, но я знал этого мужчину. Я знал, что он не поймет бисексуальности или того, что мне было все равно, с кем я был, пока это доставляло мне удовольствие.

Возможно, он все еще любил бы меня как своего внука, если бы я сказал ему, но он никогда бы не принял меня, Отиса, как личность, и, как трус, я держал это в секрете до самого конца. Если бы я сказал ему, все бы изменилось, он бы отменил поддержку, в которой я на него полагался, и я не смог бы с этим жить. Черт возьми, когда он пропускал мои футбольные матчи из-за назначений врача, я чувствовал, как мой моральный дух рушится на поле, а моя игра временами падала.

Я любил этого человека всем своим сердцем, и после того, как он скончался в конце моего второго курса, я едва мог это вынести. Все еще бывают моменты, когда я скучаю по нему физически, все мое тело болит, но это не меняет того факта, что он был некорректным. Или что я испытал полное облегчение от того, что мне не нужно было скрывать это от него, когда я начал встречаться с Эконом тем летом между младшим и старшим классами в «Плодовитом национальном лагере защитников».

Между Хериком и Куинн вспыхивает полномасштабный спор о том, что означает «самый симпатичный дуэт». Я пробираюсь через всю комнату к прикроватной тумбочке и быстро возношу молитву небожителям, прежде чем схватить свой телефон и нажать на экран, мой пульс шумит в ушах, когда я просматриваю свои уведомления. Когда я вижу, что я хочу, я проглатываю победоносное «да, черт возьми», которое поднимается у меня в горле, и вместо этого небрежно нажимаю на сообщение.

Грета

Сегодня 19:01

Как дела, мамасита

Хорошо, папи чуло

Ты идешь на вечеринку в честь Хэллоуина в Бьюллер?

Завтра не Хэллоуин

Да, но твой папа сказал нам, что мы не можем пойти куда-либо завтра, иначе он “надерет нам задницы шестью способами до воскресенья”

Остой соси, лол

Неудачник

Снова навеселе,

так ты идешь или что?

Почему? Хочешь трахнуться там?

Никогда не занималась косплей-сексом, но я готова трахнуться с Линком

Тогда ты оденешься как принцесса Зельда?

Я похожа на девственницу?

Кроме того, я не хочу, чтобы ты, принцесса, чувствовала угрозу

Ты такая милая, что мне даже не понадобится угощение вечером

На этом наши сообщения закончились, и по мере того, как я читаю ее ответ, дрожащая надежда, которую я испытывал ранее, рассеивается и сменяется тихим разочарованием.

Грета

Сегодня, 20:36

Тогда позже мне придется показать тебе фокус, чтобы по-настоящему показать тебе, что такое Хэллоуин

Но нет, я не пойду

Джеймс и его соседи устраивают вечеринку

и я обязана пойти, очевидно

к твоему сведению, на твою вечеринку собирается кто-то еще

хотя

Блять. Я смотрю на серые пузырьки, которые содержат ее ответ, и пытаюсь обуздать свое желание схватить перочинный нож и нацарапать имя Джеймса.

Я раздумываю, как ответить, зайдя так далеко, что подумываю оставить их непрочитанными. К тому времени, как Херик и Куинн закончат драться, я еще не приду к решению.

Я отвечаю на сообщения Греты, как только мы направляемся на вечеринку. Родни выбрал самую младшую карту в колоде и сегодня назначен нашим водителем. Я уже знаю, что в конечном итоге отвезу нас обратно, учитывая мое отвращение к выпивке. Все мои соседи перекладывают ответственность на меня.

Какое-то время я изо всех сил стараюсь не придираться к своему тексту, добавляя и удаляя точку в конце предложения по меньшей мере четыре раза. В конце концов, я отправляю его без знаков препинания.

Грета

Сегодня 21:29

Ты тоже

* * *

Элиза на самом деле действительно классная.

Она пришла на нашу вечеринку, одетая как ангел, и не как распутница, что способствовало моим предвзятым представлениям, пока я не поговорил с ней. Я думал, что, поскольку она хотела сохранить себя для замужества, она была бы скучной, заносчивой ханжой, но это не так. На самом деле, она веселая и кокетливая и даже знает, как развлечь, когда вокруг нас толпа людей. Так что я не очень удивлен, когда она говорит мне, что она общественный председатель своего женского общества.

Пять минут с ней, и я отчасти понимаю, почему Херик так сильно влюбился. В ней есть что-то притягательное: у нее невинный, милый нрав, за которым скрывается более непристойный, хитрый оттенок. Двойственность за гранью интриги, и чем дольше я нахожусь в ее присутствии и узнаю о ней больше, тем больше я очаровываюсь.

Если Элиза и Грета лучшие подруги, значит ли это, что они похожи? Не в их личностях Грета гораздо более прямолинейна и отстраненна, чем Элиза в их манерах. Глубоко внутри Грета так же внимательна и находится в гармонии с окружающими ее людьми? Вместо того чтобы быть игриво-провокационной, может ли она обращаться к другим в той трогательной манере, как это делает Элиза, если захочет?

Я хочу верить, что это так. Это немного глупо, как сильно я хочу видеть в Грете нечто большее, чем просто сексуальный объект. Несмотря на то, что это о чем мы договорились — это все, на что у меня есть время, у меня просто есть ощущение, что под поверхностью она удивительна по-своему, индивидуально, и я просто… Я хочу это увидеть. Даже если мне не удастся испытать это на себе, я хочу, по крайней мере, наблюдать за этим издалека.

Вечеринка в самом разгаре, когда Элизе приходит в голову ужасная идея потанцевать в одном из переполненных залов. Напиток, который она держит в руке, похож на аксессуар, без которого я ее еще не видел. Несмотря на то, что она напилась, она действительно знает, как танцевать буги-вуги, не проливая ни капли жидкости, движения ее тела повторяют текучесть ее напитка.

— Ты тоже была чирлидершей? — я кричу, перекрикивая музыку. Херик в одной из спален наверху, играет в Smash. Я был выбит из импровизированного турнира во втором раунде, а Элиза — в четвертом, но наша соперник набирает силу и в настоящее время участвует в полуфинале. Мы бы остались и поболели за него, если бы там не было так многолюдно.

— Тоже? — отвечает она, ее губы скривились в замешательстве. Прежде чем я уточняю, она хихикает, качая головой. — Ой! Как Тата. Нет, я не была. Я была Веселой мисс танцовщицей. Мы с ней терпеть не могли друг друга в старших классах. Мы стали друзьями только тогда, когда я начала встречаться с ее братом.

Мои брови взлетают вверх.

— У Греты есть брат?

Ее движения замедляются, когда она делает глоток своего напитка. То, как она говорит, если бы я не знал, что она была так пьяна, откровенно я бы счел это враждебным.

— Да. Жюльен. Но не упоминай о нем при ней. Он… — она проводит большим пальцем по шее и поворачивает голову набок, высовывая язык.

Мне трудно не реагировать, вести себя небрежно по поводу того, что она только что сказала, и продолжать танцевать, смеяться и улыбаться вместе с ней, вызывая ощущение радости, поскольку пьяница передо мной проводит лучшее время в своей жизни. Несмотря на непреодолимое желание допросить Элизу еще больше, расспросить о том, почему или как он умер, я проглатываю свои расспросы из страха, что, если Грета когда-нибудь узнает, что мне известен личный факт, она разорвет наше соглашение. И на следующей неделе я должен трахнуть ее сиськи, так что я ни за что не собираюсь портить то, что у нас есть сейчас.

Я заставляю себя отвлечься. Это особый навык, который я приобрел, тактика, которой я научился в одном из своих футбольных лагерей, чтобы очистить свой разум и сосредоточиться на чем-то конкретном.

С влажным телом и звоном в ушах я концентрируюсь на том, как сильно я не хочу быть здесь. Я бы предпочел сидеть дома и пересматривать «Ведьмака». Я бы хотел, чтобы конкурс костюмов уже состоялся, чтобы я мог потратить последние свои сбережения, взять Uber домой и развалиться, доверив Митчу, такому же ненавистнику алкоголя, отвезти команду домой.

Потанцевав, кажется, час, хотя это было всего десять минут, Элиза предлагает нам сделать перерыв и вернуться к Херику. Я говорю ей, что мне нужно подышать свежим воздухом и что я скоро с ними увижусь. На улице все еще шумно, и там много людей, некоторые из которых пытаются поговорить со мной о моих мыслях по поводу нашей предстоящей игры, но я отвечаю кратко, проталкиваясь сквозь толпу с черствостью, которая вывела бы из себя менеджера по маркетингу нашей футбольной команды. Я уверен, Линде надоело звать меня в свой офис для «беседы».

Когда я один, у меня возникает желание сделать какую-нибудь глупость. Я даже не пил, но мой мозг работает странно, как будто его запреты были снижены. Я звоню ей, потому что, даже если раньше мне удавалось отвлечься на ее брата, я никогда не мог полностью выбросить Грету из головы.

Может быть, я просто наркоман, которому нужна доза. Я отказываюсь приписывать большее значение, чем это. Я подсел на секс с Гретой. Это все. Ее необычные движения на цыпочках и глупо фальшивый смех — это совсем не то, что приходит мне на ум, когда я думаю о ней. По крайней мере, не совсем.

— Алло? — Грета кричит, когда отвечает. Фон громкий, наполненный взрывами смеха и бессвязными выкриками.

— Звучит так, как будто кому-то весело, — протягиваю я.

— Я не могу… подожди. Я тебя не слышу. Дай мне… — звуки становятся приглушенными и полностью затихают через несколько секунд. Она говорит, задыхаясь, ее голос звучит четче. — Прости. Что ты сказал?

— Звучит так, словно кому-то здесь весело. — Я поднимаю колено и бессознательно потираю его, изо всех сил стараясь не хмуриться. — Очевидно, что эта вечеринка была не просто обязательством.

— Кто сказал, что обязательства не могут быть веселыми?

Если я закрою глаза, я могу просто представить, как ее губы изгибаются в улыбке. А еще лучше, я вижу, как ее губы обхватывают мой член, как она смотрит на меня широко раскрытыми водянистыми глазами, когда отсасывает мне в туалете библиотеки, пока я пытаюсь вести себя тихо. Это было на прошлой неделе, и в последний раз, когда мы встречались, так как у нас обоих напряженные графики.

Мой ответ задерживается, когда я возвращаюсь к этому моменту, мой рот наполняется слюной, когда я тоже вспоминаю ее вкус на моих губах. Холодок пробегает у меня по спине прямо к члену. Дерьмо. Это не тот наряд, в котором может быть стояк.

— Все. Все так говорят. Обязательство буквально определяется как обязанность или необходимость.

Грета прищелкивает языком.

— Так уж получилось, что всего две минуты назад я была полна решимости хорошо провести время, танцуя изо всех сил. У меня все болит.

Мои следующие слова вылетают без долгих раздумий. Они выскальзывают, как мимолетный комментарий, который предназначен для того, чтобы его просто услышали, но не размышляли.

— Надеюсь, не со слишком большим количеством парней.

— Дай определение слову «слишком много», Мерриам Вебстер.

— Больше или равно единице.

Она относится к моим словам с неодобрительным фырканьем.

— Это звучит немного собственнически, тебе не кажется, приятель, черт возьми? Ты ревнуешь или что?

Использование нашего названия по какой-то причине раздражает меня.

— Я просто валял дурака, — я пинаю горку грязи под собой чуть более агрессивно, чем следовало бы. — Мне все равно, с кем ты танцуешь.

— Я думаю, так и есть, — воркует она. — Я думаю, ты хотел бы быть единственным, кто мог бы танцевать со мной.

— Ты уверена, что тебе не больно от поспешных выводов? Потому что у тебя, несомненно, богатое воображение, — мой разум прокручивает образ, который она вложила в мою голову. Рука вокруг ее талии, ее тело прижимается к моему. Прямо сейчас это было бы великолепно.

— Ты должен знать, насколько активно мое воображение. Разве ты не получил мои фотографии вчера? — спрашивает она тихим шепотом.

Шум вокруг мешает мне ясно слышать ее, но я улавливаю достаточно, чтобы сделать разумный вывод. Мое сердце сбивается с ритма. Мы собираемся заняться сексом по телефону? Я имею в виду, я сделаю это прямо здесь и сейчас. Но я должен признать, что мне не слишком нравится делать это в костюме. Это кажется немного кощунственным.

— У меня есть фотография. Единственное, а не множественное число, — бормочу я, подражая страстному тембру ее голоса. Я отхожу все дальше от дома. Случайный человек пытается привлечь мое внимание, но я игнорирую его и протискиваюсь мимо них бульдозером.

— Остальные, должно быть, не прислала. Какой позор, — в конце она слегка фыркает, уступая место чуши в своем объяснении. — Ты хочешь знать, что это было? — Она принимает мое молчание за «да». Умная девочка. — Помнишь то видео, на котором ты записал меня у себя дома? По собачьи.

Это мое любимое. Одной рукой я сцепил ее запястья за спиной, другая была занята съемкой. Звуки, ракурсы, образы… У меня пересыхает во рту, и я отвечаю надтреснутым голосом:

— Да.

— Я смотрела и играла сама с собой, — признается она так же хрипло.

Мое лицо обжигает на ощупь.

— И где был я?

— Занят тем, что прохлаждался с мальчиками и смотрел фильмы с Д-линией.

Я точно знаю, о каком дне она говорит, и проклинаю себя за то, что поставил свою футбольную карьеру выше нее.

— И как ты заботилась о себе, пока я был занят? — моедыхание стало неровным.

— С моим любимым дилдо, — я знаю его. Мы использовали на мне. — И все это время я мечтала, чтобы вместо него во мне был твой большой, великолепный член, трахающий меня так, как ты делал в видео, — она тихо стонет, ее дыхание влажное и тяжелое. — Ты знаешь, как сильно я люблю, когда ты груб со мной, и особенно когда ты кончаешь в меня, — пауза и всхлип.

Я почти готов умереть, мои уши горят, из носа течет.

— Ты видел видео, о котором я говорю, верно? Видел, в какую шлюху ты меня превращаешь, когда трахаешь.

Я провожу рукой по волосам и дергаю за кончики, боясь, что могу сойти с ума. С момента записи у меня только один раз была возможность насладиться нашими порнографическими навыками, и я могу вспомнить любительские кадры в лучшем случае смутно. Я ненавижу себя за то, что не поставил на повтор.

— Господи, Джи, ты такая гребаная дразнилка.

— И что ты собираешься с этим делать? Наказать меня? — ее дыхание прерывается, и я замираю на месте, пока мой разум перебирает различные сценарии, которые могли бы заставить ее издать такой знакомый плаксивый стон. Она снова заговаривает, и я клянусь, что она прижимается губами к трубке, даря мне звук каждого своего вздоха. — Я была бы рада, если бы ты сделал это снова. Но на этот раз обязательно отшлепай меня посильнее, ладно? Таким образом, я могу почувствовать, как хорошо это причиняет боль неделями позже.

Боже, ты действительно заботился обо мне, когда впустил ее в мою жизнь, не так ли? Но потом я оглядываюсь вокруг, и эта благодарность исчезает. На самом деле мне приходится прикусить язык, чтобы не закричать от отчаяния. Убирая телефон от лица, я тихо ругаюсь в небо, сгибаясь пополам, чтобы попытаться унять свою растущую эрекцию. Мне придется, блять, пройти пешком полмили, чтобы получить хоть каплю уединения, а это просто невозможно, а значит каким бы грязным сексом по телефону она ни хотела заняться — это невозможно.

Когда я, наконец, обретаю контроль над собой, я прочищаю горло.

— Извини за это, я должен был…

— Потрогать себя тоже?

Тоже? Тоже? Я вот-вот, блять, сорвусь. Я почти уверен, что это то, на что похоже безумие.

— Ты убиваешь меня, детка, — прикладывая дрожащую руку ко лбу, я пытаюсь сохранять самообладание. — Но я ничего не могу сделать прямо сейчас. Вокруг слишком много людей.

Сразу же ее тон и громкость меняются. Она издает звук неодобрения.

— Черт. Это отстой, да? Никакого секса лично или по телефону. Как ты думаешь, что Вселенная пытается нам сказать?

— Упорствовать, потому что ожидание делает все лучше, — по крайней мере, это то, что я говорю себе каждый раз, когда наши планы проваливаются. С начала нашей договоренности мы трахались почти каждый день, за исключением прошлой недели и этой недели, мой плотный график стал еще более беспокойным, а ее менее сговорчивой, чем обычно.

— Я тебе уже говорила. Мне не нужно терпение.

Я качаю головой и не отвечаю. И когда я пытаюсь вспомнить, как она выглядит, вызвать в воображении образ, который не был бы ее обнаженной и бьющейся в конвульсиях экстаза, меня охватывает острая тоска. Я разочарованно вздыхаю и бормочу:

— Не слишком ли глупо говорить, что я скучаю по тебе?

— По мне или кошке?

— Я определенно тоже скучаю по Рэйвен.

Она разражается смехом.

Звук настолько приятный, что я не могу не улыбнуться в ответ. Меня переполняет желание услышать это снова.

— Это не… боже, иногда мне просто хочется треснуть тебя по голове.

— Зачем бить меня по голове, когда ты можешь просто отшлепать меня?

— Я пытаюсь, тупица. Но, видимо, мне придется поиграть в тетрис с твоим календарем, чтобы получить.

Облегчение захлестывает меня. Приятно сознавать, что мы одинаково зависимы друг от друга, что я не единственный, кто здесь сходит с ума.

— Возвращайся, чувак.

— Я гораздо более гибкая, чем ты, — наступает пауза, за которой следует легкий смешок. — Помнишь?

Однажды она действительно села на шпагат сверху, мои руки были прикованы к спинке кровати, она все время покачивала задницей, чтобы оседлать меня, одной рукой обнимая меня за шею, другой обводя свой клитор. В другой раз она закинула ноги за голову в безобидной демонстрации своих навыков, но это неизбежно обернулось сексом.

— Я помню. Очень хорошо, и должен сказать, мне очень нравится это умение.

Грета что-то говорит, и я пытаюсь обратить внимание, когда звук моего имени резонирует в воздухе. Его вызывают снова и снова, громко, настойчиво, сердито. Это Херик.

Я настраиваюсь на середине, чтобы уловить конец ее восклицания:

— …и в следующий раз я могу наклониться и коснуться пальцев ног, пока ты…

Я убью Андреса.

— Черт, я должен положить трубку.

— О, — в выдохе слышится нотка разочарования. Или, может быть, я надеюсь, что так оно и есть. — Ладно? Задолго до того, как ты это сделаешь, я просто хочу сказать спасибо.

Я ускоряю свои шаги.

— За что? За то, что позвонил?

— Нет. За эту игру. Ты был тем, кто прислал мне игровую штуковину «Поселенцы Катаны», верно? Посылка была доставлена прямо перед тем, как я ушла из квартиры.

— О, да. В этом нет ничего особенного. Ты никогда в нее не играла, и я думаю, что тебе следует. Это здорово.

— Как бы это ни было здорово, это не может быть лучше секса.

Я тяжело дышу, когда мой темп переходит в легкий спринт. Херик машет мне как сумасшедший, и это говорит мне о том, что конкурс костюмов уже начался. Если мы пропустим это из-за меня, он убьет меня.

— Спорно. Просто подожди, пока ты поиграешь. Ты увидишь, — затем я оказываюсь перед лучшим другом, и у него такой вид, будто он собирается ударить меня по лицу, если я не положу трубку. В паническом порыве я бормочу невнятно: — Ладно, мне пора. Пока.

— Пока, — напевает она. Это чудесный звук. Повесив трубку, я смотрю на свой телефон и медленно улыбаюсь. Моя реакция немного сентиментальна, но определенно оправданна. Затем Херик хватает меня за мое протезированное эльфийское ухо и тащит в дом.

Что за гребаная задница.

* * *

Отэм здесь, и я не могу дышать. В один момент я подпеваю, когда Дженнер надирает задницу Бенджамину Крауну в «пивном понге» — баскетболист, возможно, и умеет бросать тройками, но он не смог бы сыграть в пинг — понг, чтобы спасти свою жизнь, а в следующий момент моя голова слегка поворачивается, и я вижу ее, и это похоже на то, что в комнате нет кислорода.

Я чертовски ошеломлен, не понимая, почему она здесь. Но шок быстро проходит, сменяясь урчащим раздражением.

Я пытаюсь уклониться от нее, но это не срабатывает. Как раз в тот момент, когда я собираюсь сбежать за дверь, она находит меня. Она нежно кладет руку мне на предплечье, и я выпрыгиваю из своей кожи. Ритм музыки громкий, и все же я слышу, как она шепчет мое имя. Не мое имя, а то, которое она использует для меня. Она смотрит на меня этими глазами — этими большими, проницательными глазами, в которых всегда вспыхивали жалость и печаль, а не возмущение всякий раз, когда я набрасывался на нее, и я сглатываю желчь, подступающую к моему горлу.

Я ненавидел эти глаза и то, какой понимающей и сочувствующей она была. Я чувствовал себя запертым в клетке из-за этого сострадания. Прямо сейчас я чувствую себя запертым в клетке.

Херик заканчивает тем, что спасает меня. Он случайно видит нас, замечает, как я застыл, и направляется к нам. Он едва замечает Отэм, прежде чем придумать мне оправдание, чтобы я ушел; что-то о Куинн, плачущем в машине, потому что он подрался с Митчем. Я не задаю вопросов. Я просто убегаю.

Когда я сажусь в машину, я нахожу Куинна, только он не плачет. На самом деле он очень громко стонет, когда получает по голове от Митча на заднем сиденье машины Родни. Они раздвигаются, когда я агрессивно захлопываю за собой дверь машины.

— Ты в порядке, чувак? — Митч кашляет. Он вытирает губы и наклоняется над центральной консолью, пока Куинн лихорадочно засовывает себя обратно в штаны.

Я ворчу и включаю зажигание. Когда Куинн издает протестующий звук, я срываюсь, в висках пульсирует, а мышцы напрягаются.

— Заткнись на хрен. Я не уеду. Я просто еду на заправку за сигаретами, — я поворачиваюсь, чтобы пристально посмотреть на своего товарища по команде, который выглядит одновременно обеспокоенным и вызывающим. — Донеси на меня, и я превращу твою жизнь в гребаный ад во время тренировки, Фрэнсис.

В ту ночь я выкуриваю половину пачки и все это время ненавижу себя.

Грета

7 ноября, вторник 20:06

Хочешь катануть?

Сейчас?

Дай мне немного времени, чтобы найти больше игроков

Позволь мне перефразировать, что

Хочешь трахнуться?

Так долго для использования кодовых слов

Когда мы решили использовать “катануть” в качестве кодового слова для обозначения траха???

Я бы НИКОГДА так не осквернил игру

Что ж, ты сделал это после того, как я привязала тебя прошлой ночью