Помню тебя

13

Представительство ФБР, Прага

Джеффри Митчелл шел в американское посольство прямо по лужам, сердце билось в одном ритме с тяжелыми шагами. Он уже давно ждал вызова. Ждал повестку, которую доставили рано утром. В глубине души ему хотелось взять написанные слова обратно, сказать, что ошибся, что у него было время передумать.

Он пошевелил пальцами под гипсом, который носил вот уже несколько недель и который завтра должны снять. Перелом руки, четыре треснувших ребра и пара выбитых зубов. Справедливая цена, учитывая, что он вообще не рассчитывал вернуться с последней операции живым.

Ему повезло.

Он потерял трех человек из своей команды, и это не давало ему спать по ночам и терзало днем. Несмотря на всю подготовку, когда дошло до дела, он понятия не имел, как справиться с последствиями. Но он принял решение. Больше он никого не подвергнет риску.

С него хватит.

Через пятнадцать минут ожидания в посольстве он примирился с правдой. Он вот-вот оставит единственную жизнь, которую знал за последние тридцать лет.

— Он готов вас принять, сэр.

Вслед за секретаршей Джеффри вошел в кабинет своего босса, Колина Бранта. Секретарша усадила его в кресло, предложила кофе, от которого он отказался, и вышла, прикрыв за собой дверь.

Брант положил трубку телефона:

— Как дела, Митчелл?

— Живой.

Бывали дни, когда жить ему не хотелось.

— По медицинским показателям ты здоров. — Брант навис над столом, сдвинув кустистые брови. — Так что давай поговорим об этом письме.

Он постучал по тонкому конверту.

— Моя отставка. О чем тут говорить?

Джеффри проглотил свой приговор, как касторку, и уставился на ползущие за окном грозовые тучи.

— Почему не отпуск? Оплачиваемый, конечно. Походишь к психологу...

— Никакой психолог не изменит моего решения, Брант, — прорычал Джеффри. — Эти люди погибли из-за меня. Я запаниковал. Помоги мне избавить тебя от неловкости увольнять меня, дай мне уйти.

Брант тихонько засмеялся:

— Тебе пятьдесят шесть лет. Чем ты планируешь заниматься? В бирюльки играть?

Джеффри пожал плечами:

— Расследование будет?

— Нет. Я читал рапорт. Я уверен, что ты сделал все возможное, чтобы вытащить эту миссию. Немного не повезло, неудачное время. Митчелл, ты один из лучших моих людей. Не ломай звездную карьеру из-за одной ошибки. Ты через столько прошел...

— Я подвел вас, сэр. Подвел всех.

Провалил операцию.

Старый друг снова встал.

На этот раз Джеффри позволил ему подойти.

— Не принимай поспешных решений. Прошло слишком мало времени. Почему бы тебе не отдохнуть несколько месяцев? — Он улыбнулся. — Сделай перерыв. Устрой себе каникулы. Кажется, у твоей семьи винодельня в Калифорнии?

— Да.

Последнее место, где его ждут.

— Купи билет на самолет. За наш счет.

— Ты серьезно?

Должен быть подвох. Он не заслуживает второго шанса. А ФБР их не раздает.

— Джеффри, ты всегда был слишком строг к себе. Я не принимаю твою отставку и все тут. Что у нас сейчас, первое октября? Возьми три месяца. Поговорим в новом году. Если к тому времени ты все еще будешь считать, что не справишься с новым назначением, мы пересмотрим. Хорошо?

Он согласился на предложение Бранта только потому, что еще не придумал долгосрочный план, который не включал бы привязанные к ногам цементные блоки и прыжок в темные воды Влтавы. Джеффри встал на трясущихся ногах и выдавил несколько слов на прощание.

Он не может оставаться в Чехии. Не может вернуться в свою квартиру в Лондоне. Слишком много воспоминаний. Почти вся Европа исключается. А значит, возможно, ему действительно стоит подумать о Калифорнии.

Позже тем же вечером после пары пива и множества сомнений он набрал номер, который не вспоминал много лет.

Трубку взяла экономка и попросила подождать. Наконец линия затрещала.

— Билл Митчелл, — прогудел голос брата, и Джеффри чуть не повесил трубку.

Он всегда гордился своей невозмутимостью. Мало кто был способен вызвать у него желание шарахнуть человека о ближайшую стену. Его брат возглавлял этот короткий список.

— Привет. Это Джефф.

Долгое молчание заставило его пожалеть о том, что он не прислушался к интуиции и позвонил.

— Значит, ты не мертв.

— Не-а, не мертв. — Он попытался хохотнуть. — Как дела?

— Занят. У нас гости.

— Что ж, тогда не буду тебя задерживать. Я позвонил, потому что у меня намечается отпуск, и...

— Счастливого пути.

— Билл, подожди. Не клади трубку. — Джеффри стиснул трубку и набрал воздуха в грудь. — Я подумывал навестить папу. Как думаешь... ну, как он это воспримет?

— Возможно, это вызовет еще один инфаркт.

— У папы был инфаркт?

Он похолодел от страха.

— Больше месяца назад. Определенно, это не задержало его в постели надолго.

— Тебе следовало позвонить мне.

— О да, наверное, следовало. Только вот никто не знает, где тебя носит, и после маминой смерти ты изволил связаться со мной от силы раз или два.

«Даже не представляю почему».

Джеффри крепко зажмурился и задышал размеренно:

— Как он себя чувствует?

Билл хмыкнул:

— Насколько я понял, хорошо. Его несколько дней продержали в больнице, но Натали утверждает, что он в лучшей форме, чем большинство тинейджеров.

— Натали? Она там?

— Да. Ей требовалась передышка, поэтому я отправил ее на небольшое задание по сбору данных. — Недовольство Билла передалось даже по телефону. — Похоже, старик ведет «Майлиос» в могилу.

Джеффри рассматривал шрам на правом предплечье:

— Мне сложно в это поверить. Папа любит ее. Дела всегда шли хорошо.

Билл склонен преувеличивать. Все не может быть настолько плохо.

— Больше нет. Они едва сводят концы с концами. Конечно, Натали поддалась сентиментальности и настаивает, что все можно исправить.

Джеффри поднял бровь. Молодец, Натали.

Брат что-то пробормотал, наверное кому-то из своей прислуги, хотя Джефф предполагал, что в наши дни политкорректное название для наемного персонала — «работник».

— Послушай, — продолжил Билл. — Раз уж ты позвонил... Папа не становится моложе, и, честно говоря, у меня нет ни времени, ни желания подчищать за ним. Что бы там ни думала Натали, я рекомендую закрыть винодельню. Перепиши на меня свои акции, и я переведу тебе деньги к концу недели, как только завершится оформление. Думаю, это лучший вариант для всех нас.

Джефф помолчал.

— Ты серьезно?

Кое-что никогда не меняется. Например, наглость брата.

— Что? — Билл хохотнул. — Федералы настолько хорошо платят тебе, братишка?

— А как же Натали? Она владеет контрольным пакетом.

— Натали образумится.

Что-то в голосе брата заставило волоски на загривке встать дыбом. Осторожно подтвердив, что ему самое место в Каролине.

— Я ничего не продам тебе, Билл. Наслаждайся своим вечером. Извини, что побеспокоил.

Джефф положил трубку и направился к мини-бару.

Выбор вин вызывал жалость, но опять же, тут не «Ритц». Взяв колу, он вытянулся на кровати и уставился в потолок, думая о месте, которое когда-то звал домом.

Если бы он верил в существование «счастливого места», это определенно была бы «Майлиос». Он усердно работал, летом вместе со студентами колледжей и приезжими работниками собирал виноград, таскал ящики, со временем изучив процесс, который его отец превратил в естественную науку. Джеффри мог обойти всю территорию с закрытыми глазами.

Когда-то.

Билл сбежал на восток в поисках больших и лучших возможностей, едва ему исполнилось двадцать лет. И разбил отцу сердце. У Джеффа были способности и желание, он рассчитывал занять место брата, работать вместе с отцом и однажды унаследовать дело. Остепениться и завести собственную семью.

Но все изменилось.

Когда он прилетал домой на похороны мамы, трещина между ним и отцом все еще была очевидна. И они так и не поговорили. Разногласия между папой и Биллом его не касались, но он искренне сожалел о том, что не попытался наладить отношения со стариком.

Может, теперь у него получится это исправить.

И поговорить с Сарой.

Он мельком видел ее на похоронах мамы. Он опоздал на пересадку в Тель-Авиве, и к тому времени, когда приехал, прошла уже половина службы. Потом они поехали на кладбище, и он задержался там, желая побыть один. Попрощаться, попросить прощения наедине. А потом Сара была занята гостями и Хэлом, и возможности поговорить не представилось. Да у них и не получилось бы. Джеффри был так охвачен горем и чувством вины, что не способен был разговаривать с кем-либо. Она все равно весь вечер избегала его. А на следующий день он уехал еще до рассвета.

Сколько лет прошло с того дня, как он припарковался перед белой каменной церковью в Сономе? Сердце колотилось, в глазах стоял туман. Он смотрел на яркую розовую бугенвиллею, видел прибывающих гостей, осознавал, что скоро произнесет слова, которые навсегда изменят его жизнь, и вдруг понял, что просто не сможет это сделать.

Он повел себя как настоящая скотина. В холодном поту приехал домой к Саре, уговорил ее родных впустить его и потом попытался убедить ее, что они совершают самую большую ошибку в жизни. Себя он уже убедил. Конечно, она поймет и согласится...

Она не поняла.

Тогда он оставил ее в спальне в доме ее родителей в свадебном платье, которое теперь никто не увидит. Тогда он испытал на себе чужое презрение. Он понимал: что бы ни случилось после, куда бы он ни отправился, сколько бы лет ни прошло, его никогда не простят.

Он и не заслуживает.