Помню тебя

23

На самом деле Натали не хотелось оставаться на ужин, но Сара настояла. Так что пришлось терпеть мрачные взгляды и нежелательные комментарии Таннера, наслаждаясь мясом в горшочке и уделяя внимание двум детям.

Джейсон оказался веселым мальчиком, но Натали ощущала подспудный гнев, похоже направленный по большей части на его дядю. Джени хотела, чтобы Натали осталась на всю ночь. Натали согласилась на еще одну игру в «Страну сладостей» после ужина, но потом попрощалась и надела куртку.

— Большое спасибо, Сара. Ужин был прекрасный.

— Мы рады, что ты смогла остаться. И тебе не надо помогать с посудой. — Сара улыбнулась и проводила ее до входной двери. — Ой. — Она выглянула за порог. — Где твоя машина?

Натали вгляделась в темноту:

— День был такой прелестный, что я пришла пешком. Не думала, что останусь так надолго.

Теперь она сожалела о своем решении.

— Ты не можешь возвращаться в темноте. Таннер, дружок, возьми фонарик.

Таннер развалился в глубоком кресле, глаза его были закрыты, на коленях лежала забытая газета. Волосы упали на глаза, рот слегка приоткрылся. Натали поборола порыв подойти и отвести пряди со лба. Учитывая, каким мудаком он был весь вечер, она скорее дернула бы за них, так что она уставилась на свои кроссовки.

— Таннер! — Сара повысила голос в попытке привлечь его внимание.

Натали съежилась.

— Сара, не будите его. Я нормально дойду.

Таннер резко сел, сжимая пальцами переносицу:

— Что? Что случилось?

Его волосы были все еще влажными после душа, растрепанными и привлекательно сползали на одну бровь.

— Натали уходит.

Он моргнул сонными глазами:

— Хорошо. Пока.

Он снова откинулся на кресло и закрыл глаза.

— Таннер!

Сара выглядела сгорающей от стыда, но Натали покачала головой и шагнула на крыльцо.

— Спокойной ночи, Сара. Со мной все будет хорошо, правда.

Она сбежала, пока Сара не нарубила дров, и успела дойти почти до конца дорожки, когда услышала позади хруст гравия.

— Натали. Подожди.

К ней подбежал Таннер и примерился к ее шагам. Он посветил фонариком по сторонам, прежде чем направить его на грунтовку. В уютной толстовке Калифорнийского университета он до сих пор выглядел полусонным и с трудом подавил зевок. Гвин бегала вокруг них и в конце концов унеслась вглубь виноградника.

— Тебе не обязательно идти со мной.

Натали ускорила шаг. Ночной воздух был холодным, полная луна освещала тропинку, на которую она свернула, чтобы пройти между лозами.

Таннер хохотнул.

— О нет, обязательно, — ответил он. — Мама не пустит меня домой, если я не пойду.

— Тогда просто постой здесь несколько минут. Мне не нужен свет, и с меня хватит твоего приятного общества для одного вечера.

Он прочистил горло и глубоко вздохнул:

— Извини. Я вел себя как идиот. Мы можем начать заново?

Его голос звучал так измотанно, что Натали просто пожала плечами, сунула руки в карманы куртки и пошла дальше.

Не в силах больше выносить молчание, она заговорила:

— Извини, что была грубой в среду.

— Значит, взаимные извинения, — ответил Таннер, глядя под ноги.

— Таннер... — Она поискала верные слова. — Сара рассказала мне про твою сестру. Мне очень жаль.

Он выдохнул, кивнул и провел ладонью по лицу:

— Мне трудно говорить об этом. Я, наверное, рассказал бы тебе со временем.

— Я не против, что не рассказал. — Натали покачала головой. — Я просто хочу, чтобы ты знал: я здесь, если тебе захочется поговорить. Я не хочу этой неловкости между нами. Мы не можем позволить одной глупой ошибке встать на пути нашей дружбы и совместной работы по спасению винодельни.

— Ошибке?

Он совсем тупой?

— В субботу вечером. Мы целовались. Это была ошибка. Забудь, что это случилось. Ладно?

Но оно случилось. И что бы она ни придумывала, этот поцелуй перевернул ее мир.

Таннер прибавил скорости и начал подниматься на холм.

Натали пошла быстрее, чтобы поспевать за ним.

— Таннер? Мы можем забыть об этом?

— Уже забыл.

Ладно. Хорошо.

— Я узнала, что отец спрашивал дядю Джеффа, согласен ли тот продать ему свою долю в «Майлиос».

В груди Таннера поднялся низкий рык. Натали бросила на него взгляд. Он наклонился поднять палку и бросил ее Гвин.

— И что теперь?

— Он не согласился. — Натали засмеялась, удивившись, что больше не боится будущего. — Думаю, мои отец и дядя не слишком ладят.

— Как и Хэл с сыновьями, судя по всему.

— Это точно. Я знаю, дядя Джефф жалеет, что уехал много лет назад. Надеюсь, у них с дедушкой получится улучшить отношения.

— Сомневаюсь, что твой дядя задержится надолго.

— У него есть работа, Таннер. — Натали заметила, как сузились его глаза. — Полагаю, ты в курсе того, что произошло между ним и твоей матерью.

— Что он бросил ее у алтаря? Да, я в курсе.

Таннер свистнул Гвин и бросил следующую палку.

— Он недавно рассказал мне. Я была немного удивлена, — призналась она. — Знаю, они были молоды, но я сочувствую твоей маме. Я знаю, каково быть брошенной.

Сердитый вздох Таннера разнесся в ночном воздухе.

— Мужчины, сбежавшие от обязательств, не заслуживают воздуха, которым дышат. Они понятия не имеют о том, какое опустошение оставляют после себя, когда уходят.

Натали замедлила шаги, уловив огонь в его глазах.

— Мы все еще говорим о моем дяде?

Таннер подошел к лозам и осмотрел листья, подсвечивая себе фонариком. Она следила за тем, как он осторожно перевернул лист и проверил обратную сторону.

— Что ты ищешь?

— Плесень. Жучков. — Он наклонился, выдернул сорняк и бросил на дорожку. — Ты знаешь, сколько времени проходит до первого урожая, Натали?

— Понятия не имею, — неуверенно улыбнулась она.

— Это может занять годы. Урожай первого года не годится. Ягоды слишком маленькие, недостаточно сладкие. Видишь ли, лозу надо тренировать. Обрезать ее, ухаживать, оберегать от вредителей и болезней. Это процесс, который нельзя просто бросить.

Он нагнулся еще ниже и сорвал одинокую кисть, которую пропустили сборщики. Подошел к Натали и поднес фиолетовую ягоду к ее губам.

— Попробуй.

Натали открыла рот и позволила вкусу насытить свои вкусовые рецепторы.

— Ого, сладко.

— Слишком сладко. — Таннер прожевал пару виноградин и сплюнул косточки. — Когда плоды начинают созревать, нам приходится постоянно следить, что тут происходит. Процесс созревания ключевой для конечного результата. В начале созревания — когда виноград становится мягким — накапливается сахар, и вкус винограда говорит нам, когда он готов. Нельзя отвлекаться ни на минуту.

— Полагаю, нет. — Натали смотрела, как он выдернул еще несколько сорняков вокруг лоз. — Очень похоже на семейные отношения, верно? Нельзя привести в этот мир детей, а потом бросить на произвол судьбы.

— Да. Нельзя. — Он встал, отряхнул руки о джинсы. — Но это постоянно случается.

— У мамы была для нас вереница нянь. — Натали не поняла, откуда взялась эта мысль. — Я не помню, чтобы она когда-нибудь читала мне или водила нас в парк. Когда она не путешествовала вместе с отцом, то постоянно пропадала на разных встречах. В надлежащий момент нас торжественно проводили перед их друзьями.

Таннер шагнул чуть ближе:

— Мой отец ушел, когда мне было десять лет.

Боль в его голосе до сих пор звучала свежей.

Натали нахмурилась. Говорили они об этом когда-нибудь?

— Почему?

— Полагаю, по объективным причинам. Мои родители постоянно ссорились. — Он снова пошел, на этот раз медленнее. — И у моей сестры... были проблемы. Я помню резкие перемены настроения. Один день она на ногах, а на другой не выходит из комнаты. Я помню, как родители спорили после первой попытки самоубийства. У нее диагностировали биполярное расстройство. Я не хотел это слышать, поэтому сбежал из дома. Через пару месяцев папа уехал. И забрал сестру с собой.

— Таннер. — К глазам Натали подступили слезы. — Это ужасно. Мне очень жаль.

— Я справился с этим. — Стоическое выражение его лица говорило об обратном. И близко не справился. — Мы с мамой вернулись в Соному. Дедушка с бабушкой еще жили здесь. В тот год она начала работать у Хэла, и мы переехали в «Майлиос».

— Твой папа приезжал в гости? Ты виделся с сестрой?

— Папа пытался поддерживать связь, но я сильно злился и сопротивлялся. Он снова женился. Марни приезжала несколько раз. Когда она стала старше, визиты прекратились. Отец пытался уговорить меня приехать к ним в гости в Сиэтл. Я отказывался, потому что...

— Ты боялся, что он не разрешит тебе вернуться.

Таннер остановился, долго смотрел на нее, его глаза блестели в лунном свете.

— Я никогда не рассматривал это с такой стороны, но может ты и права.

— И ты так и не простил его уход.

Он пожал плечами и бросил взгляд на виноградники, как будто оттуда в любую минуту появятся призраки прошлого.

— Он фактически бросил меня. Это непростительно.

Они подошли к качелям на лужайке перед домом. Натали остановилась и уставилась на большой дом, видя собственных призраков. Несколько окон тускло светились.

— Но со временем твоя сестра вернулась?

— Да. Примерно в то время, когда умерла твоя бабушка. Я был в отпуске. Приехал домой, а они там, как будто были всегда. — Он шаркнул ногой, не вынимая рук из карманов. — Ну, вот ты и пришла.

Он кивнул на дом, не улыбнувшись.

Разговор окончен.

Между ними застыла горечь, но Натали не знала, как ее обойти.

— Спасибо, что проводил.

Повисло молчание, прерываемое только дыханием Гвин и редкими криками ночной совы. Натали медлила, незнакомые эмоции застряли в горле.

— Таннер, я правда хочу, чтобы мы были друзьями. Дело в том, что в субботу... ты меня напугал, — прошептала она.

— Я что?

Он свел брови.

Она улыбнулась и расслабила плечи:

— Твои слова. Ты был прав. Я нечасто расслабляюсь. Никого не подпускаю близко. Но ты... Не знаю, почему-то мне кажется, что я могу говорить с тобой. Всегда казалось.

— И это плохо?

Он шагнул ближе, почти улыбаясь.

Натали засмеялась:

— Кроме Лауры, я ни с кем не откровенничаю. Не вкладываюсь в отношения. Честно говоря, когда я узнала, что Питер мне изменяет, то испытала облегчение. Я радовалась, что мне не придется выходить за него, не придется притворяться дальше.

— Притворяться?

Она махнула рукой.

— На самом деле я его не любила. Не так, как надо. Я пыталась, потому что думала, что у нас может получиться, что смогу быть такой, как все ожидали. Но здесь... — Натали обошла площадку по периметру, наслаждаясь уединением окружающих просторов. — Когда я здесь, мне не надо притворяться. Ты заставил меня вспомнить это. А потом поцеловал.

— Что было ошибкой, как ты уже сказала.

В его словах прозвучало напряжение, и Натали засомневалась, стоит ли продолжать.

Она уставилась на свои ноги и усилием воли прогнала слезы:

— Я этого не ожидала. И не ожидала чувств... которые вызвал поцелуй. Это меня напугало.

Таннер взял ее за руки:

— Почему?

— Потому что твои слова дали мне надежду. — По щекам поползли горячие слезы. — Впервые за много лет я почувствовала, что, возможно, смогу справиться с этим. Что хочу справиться. Что моя жизнь может быть полноценной.

— И это все сделал я?

Тепло его улыбки проникло глубоко в душу и напоило семена, которые он уже посадил там. Его руки легли ей на плечи. Полуприкрытые глаза впились в нее и открыли тайны.

— Натали, мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это. Если приезд сюда помогает, я рад. Но если нет, если тебе слишком тяжело, тогда тебе стоит уехать. Забудь про винодельню. Я сам справлюсь.

— Нет. — Она покачала головой, почувствовав неожиданный прилив веселья. — Дело в том, Таннер, что я хочу остаться. Хочу спасти «Майлиос». Думаю, мне это нужно. Ради себя.

Некоторое время он смотрел ей в глаза, не говоря ни слова.

— Твоему отцу это не понравится.

— Я знаю.

Из тени вышло упрямство, которого она в себе не подозревала.

Таннер по-прежнему выглядел настроенным скептически.

— Ты уверена, что справишься, Мышка?

— Нет. — Она не была уверена. Не совсем. — Но пока у меня есть поддержка дедушки и дяди Джеффа, думаю, что справлюсь.

Его улыбка появилась и пропала.

— Возьмешь меня в команду?

— Только если хочешь.

Не надо ему знать про ее утренний разговор с отцом.

— Я люблю хорошую драку.

Его мальчишеская улыбка заставила ее рассмеяться.

— Да, очевидно. Но постарайся держать кулаки при себе, если он вдруг заявится, хорошо?

— Приложу все усилия. — Таннер отошел от нее, свистнул Гвин и перебросил фонарь из одной руки в другую. — Итак. Еще хочешь посмотреть другие винодельни?

В животе запорхали бабочки, и она улыбнулась:

— Еще хочешь порулить моим «ягуаром»?

— Ты знаешь.

— Что ж, на следующей неделе я свободна. Дай знать, когда тебе удобно.

«Это не свидание, — напомнила себе Натали. — Просто бизнес».

— Думаю, что смогу освободить утро понедельника. — Телефон Таннера засветился в темноте, когда он проверял свое расписание. — Да, это подойдет.

— Хорошо. Тогда до встречи. — Натали готова была хлопнуть себя по лбу. — В смысле, это не свидание. Это... ну, ты понял.

— Я понял. Это свидание, которое не свидание. Верно?

— Верно.

— Но мы можем превратить его в свидание.

От его дразнящего тона к ее щекам прилила кровь.

Боже. Грудь стиснуло, когда она заставила себя покачать головой.

— Не очень хорошая идея.

— Однако попытаться стоило. Я даже в темноте вижу, как ты покраснела, — подмигнул он, и она улыбнулась.

— Спокойной ночи, Таннер.

— Спокойной ночи, Мышка. — Таннер приложил два пальца к виску. — Сладких снов.