Помню тебя

25

В четверг утром Таннер сидел в кабинете и пытался сосредоточиться. Надо признать, введенная Натали система отслеживания продаж и заказов облегчала жизнь, и он почти не скучал по своему доисторическому компьютеру. Да, ее присутствие однозначно облегчало жизнь. Во многих смыслах.

Он улыбнулся, вспомнив поездку на гору в понедельник. Самое забавное, что он этого не ожидал. За выходные он успел убедить себя, что она права: им лучше остаться друзьями. Это было практичное и самое разумное решение. Но к концу дня, которым он наслаждался больше, чем планировал, он знал, что вся эта фигня с дружбой просто не сработает. И то, как она отвечала на его поцелуи, говорило, что она чувствует то же самое.

И это глупо.

Что он может предложить девушке вроде Натали Митчелл?

Ее отец продолжал названивать. Настаивал, чтобы она передумала, сделала по его. Хватит ли у нее сил на эту борьбу? Как бы ни хотел Таннер выиграть у Билла Митчелла, благополучие Натали стало заботить его больше, чем будущее «Майлиос».

Таннер зарычал и потер лицо. Он не может позволить себе отдать частицу сердца, от которого и так мало что осталось.

Но...

«Возьми себя в руки, дурачина». Он почти услышал, как Джейсон говорит это вслух.

Иногда парнишка давал отличные советы.

В кабинет, размахивая сотовым телефоном, ворвался Хуан-Карлос, один из молодых работников.

— Таннер! Hubo un accidente[6]... с Мигелем, быстрее!

— Какая авария? — Таннер выбежал вслед за Хуаном-Карлосом, по спине пополз пот. — Ты позвонил Хэлу?

— Sí. Его не было дома, но я оставил сообщение мистеру Джеффу.

Они запрыгнули в пикап, и Хуан-Карлос, выжав педаль в пол, выехал за ворота. Через пятнадцать минут они были на месте.

Грузовик «Майлиос» лежал на боку в кювете. В воздухе стоял густой винный запах. Полиция и «скорая» уже приехали, и Таннер увидел, как Мигеля кладут на носилки.

— Мигель!

Таннер подбежал к нему, осмотрел и с облегчением выдохнул, когда друг слабо улыбнулся.

— Таннер... не знаю, что произошло, дружище. В одну минуту я ехал, а в другую оказался в кювете. Вино...

— Не беспокойся о вине. — Таннер сжал руку Мигеля и покачал головой. — Ты пострадал? Потерял сознание?

— Он уже приходил в себя, когда мы приехали, в сознании, но в шоке, — сказал один из медиков. — У него сломана нога. Плечо тоже, и мы проверим его на сотрясение мозга.

— Таннер? — шериф Граймз поманил его пальцем.

Таннер кивнул и похлопал по руке Мигеля, которого увозили в ожидающую «скорую».

— Здравствуйте, шериф, — поприветствовал Таннер старшего мужчину, его сердце еще колотилось.

— Сочувствую насчет аварии.

— Да чего уж.

Он вздохнул и засунул больше пальцы в шлевки. Стараясь не смотреть на разлетевшиеся в разные стороны ящики с разбитыми бутылками. Мухи уже роились над лужами, а пара низко летящих ястребов покружила над местом и взмыла вверх. Сколько ящиков было в этой партии? Пятьдесят, сотня? По двенадцать бутылок в каждом.

— Мигель в порядке. Это главное.

— Да. — Шериф почесал подбородок. — Если бы не его медицинский браслет, я бы провел тест на алкоголь. У него сильно снизился сахар. Ты знаешь, что у него диабет?

— Блин. Да. — Таннер стиснул зубы. — Он вечно забывает проверить сахар или принять инсулин. Я поговорю с его женой.

Только этого им не хватало, но что сделано, то сделано.

— Хорошо. Назовем это неудачным стечением обстоятельств. Слава Богу, другие машины не пострадали. И убедись, что он понимает, насколько серьезно все могло быть. Не хочу, чтобы такое повторилось.

Шериф ушел, оставив Таннера с желанием вывернуть три чашки кофе, которые он выпил утром.

Увидев машину Натали и пикап Хэла, Таннер напрягся. Хэл пошел в сторону «скорой», а Джеффри и Натали выскочили из «ягуара» и направились к Таннеру.

— Таннер! — Натали увидела его, побежала и остановилась почти вплотную. — Ты в порядке.

Таннер нахмурился и склонил голову.

На секунду ему показалось, что она бросится к нему.

— Да-а. Я в порядке. — Внимательно вглядевшись в ее лицо, он уловил в ее глазах страх. — Я не был за рулем. Это был Мигель.

При виде ее ошеломленного лица, его губы растянулись в совершенно неуместной улыбке. Таннер закрыл рот ладонью и потер челюсть. У нее стало хорошо получаться ослаблять бдительность.

— Ох. — Цвет быстро возвращался на ее щеки. — Как он?

— Перепугался, но пострадал не сильно. Могло быть хуже.

— Хорошо. Значит, ты в порядке?

Ее руки слегка дрогнули, как будто она хотела убедиться лично, и Натали сунула их в карманы джинсов.

— Я в порядке.

Таннер прикусил щеку и еле удержался, чтобы не обнять ее. Но ее дядя наблюдал за ними с очевидным интересом.

— Тогда я пойду проведаю Мигеля.

Натали направилась к «скорой», и Джеффри прочистил горло:

— Сообщение было непонятным. Только что произошла авария.

— Она правда думала, что это я?

Таннеру не обязательно было спрашивать, но небрежного пожатия плеч было достаточно для подтверждения.

— Похоже на то.

Понимающая улыбка мужчины вывела его из себя, и Таннер проглотил резкий комментарий.

— Что ж, тем не менее...

— Что произошло?

Джефф обошел площадку, внимательно рассматривая.

Таннер попытался прогнать из головы мысли о Натали.

— У Мигеля диабет. По-видимому, у него понизился сахар, и он потерял сознание за рулем.

Джеффри снял солнечные очки и нахмурился:

— Досадно. Что собираешься делать?

Таннер не отвел взгляд.

— Я поговорю с ним, что еще я могу. Вероятно, это научит его серьезнее относиться к делу.

— Если ты его уволишь, он определенно станет относиться к этому серьезнее.

— Ну, этому не бывать. — Таннер сунул руки в карманы. — Это была случайность.

— И сколько тебе это стоило? — Джеффри обвел рукой перевернутый грузовик и покачал головой.

Таннер попытался не обращать внимания на неодобрение на лице мужчины.

— Слушайте, может, вы поступили бы по-другому, но мы тут одна семья. Я поговорю с Мигелем и прослежу, чтобы такого не повторилось. Но я не стану его увольнять.

— Справедливо. — Что-то промелькнуло на лице Джеффри: сожаление или, может, грусть. Таннер не знал, и ему было все равно. Мужчина сжал его плечо и улыбнулся. — Пойду посмотрю, где мой отец.

Он удалился, и Таннер повернулся к «скорой» посмотреть, там ли еще Натали.

О нет.

Она застыла у перевернутого грузовика. Стояла на обочине, глядя на место аварии, ее лицо посерело.

Он рванул к ней.

— Эй, эй. Посмотри на меня.

Таннер повернул ее лицо к себе, обнял и притянул ближе, чувствуя, как ее трясет.

— Не отпускай, — прошептала она.

— Ни за что.

Он вдохнул ее запах, сердце разрывалось.

— Я думала, что выдержу.

Она смотрела на него широко распахнутыми мокрыми глазами. Потом съежилась в его объятиях.

Таннер крепко обнял ее и положил ладонь ей на затылок.

— Все хорошо, Натали, никто не пострадал. Ты меня слышишь?

Она медленно подняла голову, на лице еще отпечатался страх.

— Он правда в порядке?

— Да. Небольшие травмы. Ничего опасного для жизни.

— Хорошо. И я рада, что ты не... — Она вздрогнула, когда «скорая» включила сирену. Должно быть, ее нервы совсем расшатались. — Кто-нибудь позвонил Илиане?

Она отстранилась от него и поразительно быстро взяла себя в руки.

Таннер проверил свой сотовый.

— Не знаю. Она работает учителем в школе Джейсона. Я постараюсь ее поймать. Наверное, мне следует поехать туда и отвезти ее в больницу.

— Она расстроится. Я поеду с тобой.

— Ты уверена?

— Да. — Натали оглянулась назад, и Таннер увидел, как ее прошила дрожь. — Сколько ящиков мы потеряли?

— Я пытался вспомнить. Придется проверить по ведомости.

Таннер замялся и отвел глаза.

— Значительный убыток?

Она хороша. Он стиснул зубы, взял ее под локоть и повел к своему пикапу.

— Мы его возместим.

Хорошо бы. Иначе Билл Митчелл все-таки добьется своего.

Натали с Таннером подождали вместе с Илианой, пока Мигеля переведут из приемного покоя в палату. Приехал Дэвид, и Натали стояла в уголке, слушая, как он молится с Мигелем и Илианой. Хэл с Джеффри стояли с другой стороны кровати: дедушка склонил голову, Джеффри копался в телефоне.

Таннер смотрел в окно, напряженно замерев, скрестив руки на груди и крепко сжав губы. Один грязный ботинок тихо постукивал по глянцевому линолеуму. Натали видела, что ему хочется находиться где угодно, только не в этой палате.

Она чуть не набросилась на него от облегчения, когда поняла, что он не пострадал. Глупая потеря самоконтроля. Последнее, что им нужно, чтобы ее дядя и дедушка почуяли перемены в их отношениях. Кроме того, Натали не была готова разбираться в своих чувствах к Таннеру Коллинзу.

У нее и так достаточно проблем.

Натали вышла из палаты, пока они молились, и побрела по больничным коридорам. Она собиралась спуститься вниз и подождать на улице. Все здесь навевало ужасные воспоминания. Безжизненное тело сестры, обмытое и одиноко лежащее в палате, пока они все заходили попрощаться...

Натали ускорила шаги, стремясь поскорее покинуть здание.

Когда она дошла до лифта, ее внимание привлекла табличка.

«Часовня».

Натали нажала стрелку вниз и стала ждать. Ее взгляд вновь поднялся к указателю. Раздражение боролось с какой-то неведомой силой, тянувшей ее к деревянным дверям в конце коридора.

— Чего Ты хочешь от меня? — пробормотала она.

Воздух внутри часовни оказался прохладным, помещение заливал мягкий свет полусфер вдоль стен. Около двенадцати деревянных скамей с красными подушками вели к алтарю под большим золотым распятием.

Дыхание Натали вырывалось со свистом, как воздух из лопнувшей шины.

Она села на переднюю скамью, вцепившись в локти и борясь с непреодолимым порывом упасть на колени.

Она так устала от одиночества. От беспомощности. Запертая в ловушке жизни, которая, как она думала, сделает ее счастливой. Или, по крайней мере, сделает счастливыми ее родителей. С момента смерти Николь чувства Натали больше не имели значения. Она не имела значения.

Разве что только для Бога.

— Ты знаешь, что я сделала, — прошептала она. — Как я могу принять то, что Ты хочешь дать мне?

Милосердие. Прощение. Любовь.

Искупление.

В последнее время, когда ей не спалось, Натали босиком прокрадывалась по темному дому на первый этаж и сидела в дедушкином кабинете. За последние несколько недель она прочитала книг о вере больше, чем ей было известно. Сначала она выбирала названия из чистого любопытства. «Просто о христианстве», «В поисках Бога», «Доводы в пользу Христа»... Каждую она прочитала как минимум дважды, разыскивая цитаты из Библии, которую подарила ей Лаура. Она нашла пару авторов, чьи слова отозвались в ней. Затронули ее душу. И она больше не могла отметать истину.

И все же что-то ее удерживало.

Она уткнулась лбом в твердую скамью, отпуская напряжение дня, и позволила слезам струиться по щекам. Ее окружило спокойствие, укрыло от внешнего мира, ожидая, когда она его примет. Может, Бог понимал ее сомнения. Ожидал их. Если случайностей не существует, как любит говорить дедушка, тогда ее нерешительность поверить до конца не удивляла Его.

Она подумала, какой была бы новая жизнь, имеющая цель и полная смысла. Или она так и продолжит жить, словно корабль, который носит по волнам без порта назначения?

Скрипнула дверь, но Натали не пошевелилась. Не открыла глаза, услышав, что кто-то прошел по проходу и остановился возле ее скамьи. И не посмела двинуться, когда Таннер тяжело вздохнул, опустился рядом и обнял ее дрожащие плечи.

— Хэл с Джефри поехали домой. Я думал, что ты уехала, но твои ключи у Джеффа. Он забрал твою машину. Я сказал им, что найду тебя и привезу домой.

— Извини. — Натали шмыгнула носом и вытерла глаза. — Я просто не могла оставаться там. Не хотела создавать проблем.

— Ты не создала. — Он зарылся пальцами в ее волосы и начал массировать затылок. — Никогда.

Натали невольно задрожала:

— Как ты узнал, где меня искать?

— Интуиция. — Сильные пальцы усилили давление, расслабляя ее напряженные мышцы. — Нашла ответы?

— Пока нет. — Она улыбнулась и подалась навстречу его прикосновению. — Таннер, Бог правда заботится о нас? Правда любит нас больше, чем мы можем представить?

Его руки передвинулись на ее плечи, и он надавил, разминая узлы.

— Да, я в это верю. По моему поведению не всегда скажешь, и я частенько не понимаю, но не могу с этим спорить.

Натали уперлась локтями в колени, глаза защипало. Она могла бы рассказать ему сейчас всю историю и посмотреть, что он станет с этим делать. Но у нее не хватило смелости.

— С самого приезда в Калифорнию я не могу перестать думать про ночь аварии. — Это самое близкое к правде, что она готова была открыть. — Я не знаю, как с этим справиться, Таннер.

Он убрал свои пальцы и откинулся на спинку скамьи, положив теплую ладонь Натали на спину.

— Мне хорошо знакомо это чувство, Мышка.

Она повернулась к нему и посмотрела в глаза.

— Знакомо, да.

Таннер долго ничего не говорил. Его глаза затуманились, и он покусывал губу, но наконец взял Натали за руку.

— Мне надо навестить сестру. Примириться с собой.

— В том, что произошло, нет твоей вины. Избавься от чувства вины, Таннер. Попрощайся, зная, что ты свободен от него.

— Пойдем со мной.

Натали покачала головой, ее сердце разрывалось от боли за него.

— Ты должен сделать это сам. Не жди. Не ищи больше отговорок. Просто иди.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал:

— Хорошо. Завтра утром.

— Если мои молитвы помогут, они с тобой.

Он улыбнулся и вытер щеки:

— Помогут.

— Полагаю, ты ведь не будешь совсем один, да?

При этих словах ее затопило необъяснимое тепло.

Таннер притянул ее к себе и поцеловал в макушку:

— Да, не буду. Спасибо за напоминание. Идем отсюда.

Следующим утром Таннер стоял у кровати Марни. Вчера ему хотелось поспорить с Натали, вновь отложить визит. Но, как обычно, она оказалась права. Таннер почувствовал это, как только вошел.

Время пришло.

Таннер подвинул стул и взял безвольную руку Марни в свои.

— Полагаю, это все, а? — Он шмыгнул носом, игнорируя слезы, и некоторое время сидел молча. — Прости меня, Марн. Я должен был послушать тебя той ночью. Должен был приехать за тобой. — Он тяжело, судорожно вздохнул. — Но я не приехал. И мне придется с этим жить. Но что-то подсказывает мне, что ты хотела бы, чтобы я оставил это позади.

— Все еще злишься, Таннер? — усмехнулась Марни и толкнула его ногу своей.

Летняя ночь была теплой, и они сидели на веранде, попивая вино и болтая. У Марни был хороший месяц, и Таннер радовался. Всем им жилось легче, когда она принимала лекарства. Он не знал, сколько это продлится. За последние три года, что она вернулась в Соному, он потерял счет, сколько раз разыскивал ее по барам, иногда безуспешно.

— Я только хочу сказать, что, если бы папа не ушел, может быть, все было по-другому.

— По-другому не было бы. — Марни откинула длинные локоны за спину и посмотрела на него ясными глазами, видевшими его насквозь. — Могло бы стать хуже. Переезд мне не помог. Ты это знаешь.

Он сидел молча, не зная, что сказать.

— Так будет всегда?

— Возможно. — Она пожала плечами, в ее глазах отражался лунный свет. — Знаю только, что мне было нужно вернуться сюда, к маме. Она позаботится о детях. Их отец на это не способен, а я... Иногда я не доверяю себе рядом с ними.

Таннер знал. Он наблюдал вспышки ее гнева, видел, как Джейсон вздрагивает от ее прикосновений, а Джени жмется ближе к бабушке, когда ветер меняется и показывается другая сторона его сестры. Это разбивало его сердце, но он с самого начала поклялся, что его приоритетом будет защита племянников.

— Я это ненавижу. — Марни провела по глазам тыльной стороной кисти. — Ненавижу, что иногда они боятся меня. Я очень люблю их, но не могу... не могу остановиться, когда это начинается. Мне надо, чтобы ты обеспечил им безопасность, Таннер. Что бы ни случилось, во что бы то ни стало, хорошо?

Таннер смотрел на нее, грудь сдавило, частое дыхание вырывалось с трудом. Он обнял ее за плечи и притянул к себе, кивнув, когда она разрыдалась.

— Я позабочусь о них, Марн. Обещаю.

Во что бы то ни стало...

Таннер вытер глаза и поднялся на ноги. Голова гудела, на сердце было тяжело, но уже не так сильно. Он сложил ладони Марни одну на другую поверх легкого одеяла на ее неподвижном теле. Набрал воздуха в грудь и почувствовал соленые слезы на языке, потом выдавил последнюю улыбку и поцеловал ее прохладную щеку:

— Спи спокойно, сестренка. Я все сделаю.

Он выпрямился, в последний раз обвел взглядом палату и смирился с тем, что должно случиться.

Следующий его визит сюда будет последним.

Но он получил свой шанс попрощаться, примириться с собой.

Теперь он сосредоточится на детях.