Помню тебя

26

В пятницу утром Джеффри стоял на маленьком кладбище. Октябрьский ветер пытался пробраться под наглухо застегнутую бежевую ветровку. Солнце едва поднялось над виноградниками. Скоро станет теплее, но сейчас мужчина наслаждался прохладой.

Он преклонил колени у гранитного надгробия и провел пальцем по имени матери.

Грейс Констанс Митчелл

Любимая жена

Дорогая мама

Покойся в руках Иисуса

Он задержался над стихами из Священного Писания. Иеремия 29:11 и Послание к Римлянам 10:13. Первый он знал по памяти: «Ибо только Я знаю намерения, какие имею о вас, говорит Господь...» — но на втором споткнулся. Достал свой айфон и открыл приложение с Библией. Он даже не помнил, когда в последний раз им пользовался.

Но как только дошел до нужного стиха, сразу вспомнил.

«Ибо всякий, кто призовет имя Господне, спасется».

Всякий?

Он опустился на колени, глаза защипало.

Он не заслуживает такого после всего, что совершил. Отвернулся от семьи, предал женщину, которая его любила.

Убивал людей.

Совершал убийства под видом служения своей стране, выполнения своей работы.

Иногда он спускал курок, чтобы спасти свою жизнь. Иногда потому, что мог. Иногда... Господи, прости... потому что хотел.

Он сжал пальцами переносицу, слушая собственное рваное дыхание.

Плечи дрожали от усилий сдержать свою скорбь.

Джеффри вдохнул запах земли и сладковатый аромат винограда, еще сохранявшийся среди лоз. Вот бы Господь показал ему, что делать дальше. Джеффри положил ладонь на сухую землю, и жизненные силы земли запульсировали в нем, словно электрический ток.

И тут он услышал шаги за спиной.

Ему не надо было оборачиваться, чтобы знать, что отец опустился на корточки рядом. Он положил руку на плечо Джеффри и хрипло вздохнул.

— Твоя мама очень любила тебя, сынок. И она гордилась тобой. Мы оба.

Джеффри поднял голову и посмотрел отцу в глаза:

— Правда?

Отец опустился на колени и грустно улыбнулся:

— Хотел бы я, чтобы ты остался здесь, выращивал виноград вместе со мной? Конечно. Но со временем я понял, что тебе надо создавать свою жизнь. Не ту, которой хотели бы для тебя я или твоя мама, а ту, которую хочешь ты. Даже если ты совершал ошибку, я знал, что должен отпустить тебя. И ты отлично справился, сынок. Твоя работа была очень важна.

Джефри уставился на отца, в первый раз осознав, что, возможно, родители действительно гордились им.

— Я ее полюбил, — сказал он. — Даже встретил кое-кого. Лизу. Мы много лет работали вместе. Она совсем не походила на Сару, но была увлеченной и смелой. Я думал, что любил ее достаточно, чтобы однажды привезти домой.

— Почему не привез?

Джеффри рвано выдохнул:

— Ее убили. Десять лет назад. Я тогда почти уволился, хотел все бросить и вернуться домой, но меня поглотила месть. Так что я остался.

— Ты нашел их?

— Да.

В отцовских глазах мелькнуло понимание.

— И помогло это тебе? Облегчило твое горе?

— Нет. — Джеффри покачал головой и сморгнул влагу. — Стало только хуже.

Отец мрачно кивнул и сорвал несколько травинок.

— Помнишь, как я брал вас с Биллом на охоту?

— Конечно.

Джеффри пожал плечами. Каждый год они отправлялись в пятичасовое путешествие до простого домика в Мраморных горах. Местность была суровой, холодной и прекрасной. Но Джеффри это нравилось в основном потому, что они проводили время с отцом.

— Помню день, когда ты убил своего первого оленя. А ты?

— Да.

Ему было лет десять-одиннадцать. Сначала он был в восторге. Представлял, как вернется в школу и будет хвастать. Может быть, сделает фото, чтобы все видели. Но потом он посмотрел в глаза животному и почему-то не смог выстрелить. Ему захотелось положить ружье и убежать. Потом Билл пихнул его локтем и обозвал тряпкой, и Джеффри спустил курок. В итоге тушу свежевали папа с Биллом. С тех пор Джеффри не притрагивался к оленине.

— Полагаю, охота не мое.

— Твой брат наслаждался убийством. Ты нет. Я увидел это в твоих глазах в тот день. После этого я с радостью отпускал тебя рыбачить, пока мы охотились. Я больше не заставлял тебя стрелять. У каждого человека свой путь. Ты шел своим. Вот почему меня всегда озадачивал твой выбор.

— Да, — кивнул Джеффри.

Он размял пальцы, глядя, как птичья стая опустилась в кипарисовую рощу на гребне холма.

Сбежав из Калифорнии, он встретил приятеля в Лондоне. Симон познакомил его со своими друзьями, и вот уже Джеффри так глубоко увяз в мире шпионажа, что не думал, что когда-нибудь выберется.

— Полагаю, я сделал такой выбор потому, что это было самое далекое от того, что я когда-либо представлял себе. Я ушел из дома, потому что хотел большего. Я не хотел того, что от меня ожидали: работать на тебя, жениться на Саре и заводить семью. Как бы грубо это сейчас ни звучало, мысли о такой жизни душили меня. Я был глупым юнцом, который не ценил того, что имел. Я думал, что смогу переделать себя. И так преуспел в этом, что забыл, кто я на самом деле.

— И откуда пришел.

— Да. — Он провел ладонью по влажному лицу. — Последнее задание, которым я руководил, окончилось плохо. Я хотел уволиться, но босс убедил меня взять отпуск и подумать. Я... у меня были проблемы, много лет, если честно. ПТСР, как у Натали. Забавно, а?

— Нет. — Тишину нарушало лишь журчание ручья у подножия холма. — Чего ты хочешь, Джеффри? — спросил отец. — Еще важнее: как ты думаешь, чего Бог хочет для тебя?

Джеффри сквозь пелену слез смотрел на мамино надгробие:

— Я хочу быть счастливым. И думаю... может быть, я обрету счастье здесь.

— Хорошо, — кивнул отец. — Никогда не поздно начать заново.

Джеффри изумленно посмотрел ему в глаза:

— Ты примешь меня? Позволишь вернуться и работать с тобой?

— Конечно. Но, может быть, тебе надо спрашивать не только меня.

Многозначительный взгляд отца вызвал у него улыбку.

— Если ты не заметил, Сара со мной не разговаривает.

— На Сару многое навалилось. Думаю, ты поймешь, что нужен ей больше, чем она готова признать.

— Думаешь, она меня простит?

Ему нужно в это верить. Нужно верить, что вторые шансы возможны.

— Подозреваю, что уже простила. — Они еще немного постояли, и отец, улыбнувшись, стиснул его плечо. — Теперь, когда ты знаешь, чего хочешь, сын, пришло время взять это.

В тот день после обеда Джеффри нашел Сару в кухне.

— Я думал, ты не работаешь по пятницам.

Она посмотрела на него:

— Не работаю. Но мне пришлось взять пару отгулов, когда Джени болела, так что я отрабатываю.

— Помочь?

— Как хочешь.

Ее ответ вызвал у него улыбку. Начало положено.

Он присоединился к ней у раковины и начал вытирать тарелки. Она перемещалась по кухне, убирая вещи на место и откровенно пытаясь не замечать его.

Наконец она заговорила:

— Как думаешь, как дела с винодельней? Натали еще не решила, как поступить?

Он поставил пару стаканов в посудомоечную машинку и повернулся к ней:

— Думаю, решила.

В глазах Сары загорелась надежда.

— Она хочет остаться?

— Не уверен, что она сама понимает. Но подозреваю, твой сын не будет против, если она останется.

— Да, наверное, не будет.

Ее улыбка отозвалась в его сердце, вызвав желание обнять. Вместо этого он сунул руки в карманы джинсов.

— А ты, Джеффри? Кажется, твой отец думает, что ты задержишься.

— Ну, это зависит от того, что ты понимаешь под «задержишься».

Она знакомо закатила глаза:

— Что значит, ты понятия не имеешь.

— Это значит, что я думаю.

— Что ж, если ты планируешь остаться надолго, пожалуйста, перестань меня преследовать.

— Я не преследую. — Он засмеялся, заметив очаровательный румянец на ее щеках. — Если бы я тебя преследовал, ты ни за что не догадалась бы.

Сара вытерла руки кухонным полотенцем:

— Конечно. Ты, наверное, отлично научился действовать тайком, да, Джефри?

Теперь он почувствовал, что сам краснеет. Да что с ним не так?

Он все равно улыбнулся, глядя, как блестят ее карие глаза.

Годы были добры к ней. Более чем. На его взгляд, она стала даже красивее, чем в юности. В медовых волосах почти не было седины, а вокруг глаз лишь несколько морщинок от смеха.

Интересно, что видит Сара, когда смотрит на него? Уж точно не молодого парня, за которого собиралась замуж. Вероятно, потрепанного старика, которым он себя ощущал большую часть времени.

— Как твое плечо?

Она оперлась спиной на столешницу и скрестила руки.

— Мое что?

— Ты с самого приезда бережешь правую руку. И судя по легкой хромоте и только начавшему проходить синяку на левой стороне твоего лица, полагаю, с тобой произошел несчастный случай. Или что-то вроде. Ты поэтому вернулся?

Вопрос ударил его как неожиданный порыв ветра.

Джеффри качнулся на пятках. Как она так легко читает его после стольких лет?

— Я не могу об этом говорить.

Он не мог вывалить все свои ошибки, свои страхи. Не мог признаться, что ошибался на стольких многих уровнях.

— Извини, что спросила.

Сара прошла мимо него к двери.

— Погоди.

Джеффри удержал ее за руку.

Она сурово посмотрела на него через плечо:

— Ты никогда не был любителем задушевных разговоров, и полагаю, учитывая твою профессию, это не изменилось.

— Сара.

Джеффри не отпускал. Он взял ее ладони в свои и притянул ее ближе. Так близко, что видел блеск слез, готовых пролиться по щекам.

— Не надо, Джефф. — Ее нижняя губа дрожала. — Что бы ты ни собирался сказать, не надо. Слишком много времени прошло. Слишком поздно.

— Я считаю, что никогда не поздно попросить прощения. — Его голос охрип от неожиданной грусти, и он выдавил слабую улыбку. — Ты даже не представляешь, сколько я думал об этом. Отговаривал себя. Говорил то же, что и ты, что слишком поздно. Пусть тебе сейчас все равно, но мне правда жаль. Я не могу изменить того, как поступил с тобой. Я бросил тебя в день, который должен был стать самым счастливым в твоей жизни, но вот что я скажу: я сожалел об этом каждый день.

— Я тебе не верю, — прошептала она.

Он держал ее руки и ждал, пока она посмотрит на него. По ее щекам бежали мокрые дорожки. Джеффри вздохнул и пожалел, что не может ничего исправить.

— Я знаю, что ты пережила это, вышла замуж, завела семью. Но я нет. Я оставил свою жизнь здесь. С тобой. Я знаю, что у меня не будет второго шанса, я смирился с этим. Но я должен попросить у тебя прощения. Я его не заслуживаю, но...

— Перестань.

Она покачала головой, глубоко вздохнула и наконец улыбнулась.

— Что?

Джеффри боролся с замешательством.

— Уже простила, — сказала она, положив ладонь ему на грудь.

— Что? — уточнил он, глядя на умиротворение, проглянувшее сквозь ее слезы. — Я не понимаю.

— Я знаю. — Ее улыбка стала смелее. — Пойдем посидим на улице. Я объясню.

Они сели в затененной части патио, и Джеффри выслушал ее историю, впитывая каждое слово и снова и снова повторяя себе, каким же дураком был.

— Вот так мы с Таннером снова оказались в Сономе. — Сара промокнула глаза бумажным платочком. — Мне кажется, будто я подвела свою дочь, Джефф. Я была медсестрой. Я должна быть способна иметь дело с ее болезнью. Вместо этого я оттолкнула ее, жила отрицанием, притворяясь, что ничего не происходит. Я так о многом сожалею, особенно сейчас, ведь я не успела наладить отношения с ней.

— Мне очень жаль.

Она посмотрела ему в глаза, глубоко вздохнула и улыбнулась.

— Отпустить Марни будет сложнее всего, но я верю, что Господь поможет нам справиться. — Она со смехом сжала его ладони. — Когда ты впервые появился, я усомнилась в Боге. Не могла понять, почему именно сейчас, когда на меня и так столько навалилось, но может быть...

Ее голос сорвался, и он почувствовал ее боль.

— Может быть, я здесь потому, что тебе нужен кто-то?

Она кивнула, и Джеффри встал, поднял ее на ноги и притянул к себе. Он обнимал ее, пока она плакала. И в этот душераздирающий момент он примирился с собой.

Со своим прошлым.

С Богом.

И пообещал себе: что бы ни случилось, он больше никогда не подведет эту женщину.