Последнее пламя

Глава 18

Бой начался слишком неожиданно. Мои три обученных конных сотни неслись вперёд, желая наконец достигнуть поставленной цели и взять пороховую мануфактуру, дабы уничтожить поставки такого важного военного ресурса. Мы скакали вперёд без остановки, надеясь преодолеть большую часть пути всего лишь за сутки, понимая, что наша манёвренность – ключ к победе на начальном этапе войны. Первым в битву вошёл мой авангард. На быстрых конях они врубились в порядки церковников и сразу же завязалась жестокая сеча. Один из бойцов авангарда прибыл к основному войску, запросив нас как можно быстрее прибыть к месту сражения, что мы незамедлительно и сделали.

Как оказалось, церковники направлялись к одному из местных монастырей моих союзников, желая занять его крепкие стены как можно быстрее. Если бы им это удалось, то нам бы пришлось начать долгую осаду или же кровавый штурм, а ни того, ни другого сейчас не входило в мои планы. Вот только никто из них не ожидал того, что мои конные роты окажутся на их пути так быстро.

Церковники бились в не самой привычной для них манере. Если обычно основную массу их конных сил составляли тяжёлые рыцари, тела которых, закованные в сталь, врезались в построения врага, нанизывая воинов на длинные крепкие пики. Сейчас же всё было совсем иначе. На место тяжёлых рыцарских конников заступили куда более манёвренные конные сержанты, очень сильно напоминающие мне по функциям моих страдиотов, которые теперь были под рукою сурского царя. Этих приверженцев воинов Церкви стоило бы назвать средней стрелковой кавалерией, которая была крайне эффективна против точно такой же манёвренной конницы гранисийцев. Тактика этих южан заключалась в быстрых перемещениях по полю боя и засыпанию рядов противника стрелами. Как известно, клин вышибают клином, а потому к седлу этих воинов были приторочены чехлы с изогнутыми на степной манер луками. Со стороны, церковников можно было принять за южан и только заключённый в ромб круг, находящийся на спине каждого из воинов, свидетельствовал о их приверженности Высоким Предкам.

Когда мы прибыли на место основного столкновения, то схватка успела завязаться нешуточная. Страдиоты церковников сошлись в битве с моими рейтарами. Сталь мечей и сабель звенела столь яростно, что можно было растворится в этой песне смерти. Удары парировались, звенели, ударяясь о доспехи, и чавкали, разрезая беззащитную плоть. Поле боя было столь небольшим, что нельзя было сделать даже малейшего манёвра, а потому на небольшой арене, с обеих сторон ограниченной лесом, две армии просто давили друг друга, понадеявшись на остроту клинком и крепость собственных доспехов. Церковники, время от времени пускали залпы поверх голов моих воинов, засыпая их тела стрелами с удивительно чистым белым оперением. Эти стрелы не были столь опасными для моих воинов, до ног закрытых в латы, но вот кони, не имеющие доспехов, становились хорошей целью. В ответ мои всадники накрывали противника слаженными залпами из пистолей. Выпущенные пули были куда эффективнее, чем стрелы, а потому пробивали закрытые панцирями и бригантинами тела навылет.

Я поскакал вперёд, не смотря даже на не успевшее до конца зажить ранение. Я держал в руках свою саблю, наслаждаясь горящими красным рунами на её клинке. Похоже было, что оружие успело соскучится по запаху и вкусу крови. Прорвавшись через ряды своих воинов, я вступил в схватку. Церковник, который стал моим противником, сходу ударил меня коротким копьём, но его наконечник попал прямо в наплечник, уведший острие в сторону. Церковник открылся для удара, и я прорубил его грудь тяжёлым ударом от плеча, перечеркнув конника от левого плеча до правого бока. Заточенная сталь моего оружия с лёгкостью прорубила пластинки стали бригантины, защищавшей его тело от ударов. Удивительно, но он выжил и даже контратаковал. Заместо короткого копья, он вооружился топором на длинной рукояти. Вот только топор смог оставить только небольшую засечку на кирасе, никак не навредив мне. Я взглянул в его растерянные глаза, когда он стал понимать, что смерть его настигла прямо в этот момент. Ударив без затей прямо в голову, я прорезал его горло, защищённое простой бармицей. Кровь стала бить фонтаном, заливая его тело, выбиваясь из горла толчками. Из последних сил воин попытался замахнуться на меня, но оружие выпало из его ослабших рук. Звук от падения потонул в яростной музыке схватки. Следующий церковник умер ещё быстрее. Он попытался напасть, вооружённый чеканом, но древко, не усиленное стальными пластинами, легко перерубалось. Клинок разрезал дерево словно раскалённый нож масло и ударная часть упала вниз. Надо отдать должное, но рыцарь не растерялся неожиданной потере своего оружия, и его рука моментально потянулась к ножнам на поясе, откуда через мгновение показался тяжёлый кавалерийский тесак. Вот только, позволять ему атаковать я не собирался. Я поступил бесчестно, как обычно не делал ни один из аристократов, жалея собственные будущие трофеи. Я ударил саблей прямо по незащищённой голове коня церковника. Несмотря на то, что череп четвероного скакуна был далеко не тонким, сабля смогла рассечь кость, добравшись до мозга. Лошадь умерла не успев моргнуть, сразу же падая на землю, потянув застрявшего в стременах бойца. Тут я просто захотел похлопать своему скакуну, который без команды поднялся на задние ноги ровно в нужный момент и лягнулся передними конечностями. Лошадь была подкована и врезала копытами прямиком в голову вражеского всадника. Удар коня на излёте был мощностью не меньше полутоны, чего было достаточно, чтобы заставить хребет церковника хрустнуть, лишая жизни противника.

Дальше шла рубка, в которой удары мелькали с такой скоростью, что было невозможно запомнить даже одного из них. Кровь лилась рекой, а требуха из трупов валилась килограммами. Тела падали одни за одним. Упавшим из седла, но не убитым нельзя было позавидовать. Быть может, если бы их смогли эвакуировать к грамотному лекарю, то они могли бы выжить, вот только кони топтались, не глядя себе под ноги, а потому раненные быстро превращались в мягкие отбивные в считанные секунды. Мои конники наседали, рубили, кололи и рвали противника, не способного выдержать ярость бывших наёмников, явственно чувствующих скорую победу. Мы всё больше теснили церковников, которые не отступали, оставляя множество трупов на месте, вместо того чтобы спастись от ярости моих кавалеристов.

- Руби их! – подгонял я своих воинов, видя, как содрогается от ударов строй воинов Церкви.

Схватка переросла в мясорубку через несколько секунд. Понимая, что оставлять ценные войска на поле боя, которое просто не получится удержать, церковники всё же побежали. В след им понеслись пули, разящие врагов в спины.

Схватка двух конных отрядов всё же смогла закончится победой нашей стороны. Церковники, понеся тяжелейшие потери, стали рвать когти с такой скоростью, что им могли бы позавидовать даже французы времён конца третьей республики. Они не стали забирать с собой раненных, а потому их жизни были теперь в моей власти. Мои рейтары какое-то время ещё гнались за церковниками, но затем всё же отступили, насытившись смертями и поняв, что догнать более манёвренную конницу у них просто не получится. Я же приказал схватить раненных врагов и выстроить их в линию.

Удивительно, но в их глазах не было страха. Многие из них стояли на коленях, повязанные по рукам и ногам, что не позволяло им двигаться и смотрели в глаза моих наёмников с честью и непоколебимым достоинством. Они были готовы умереть, ведь к этому их готовили десятки лет постоянной муштры в монастырях. Каждый был готов умереть, но не показывал при этом страха. Один даже попытался кинуться на меня. Пусть церковник и был лишён всякого оружия, но он желал пусть и зубами, но забрать жизнь хотя бы ещё одного своего врага. Вот только я среагировал куда быстрее, совершив всего один, но точный и тяжёлый удар. Натренированный в десятках схваток кулак врезался в челюсть церковника с хрустом, дробя единственную подвижную кость в голове человека. Воин рухнул обратно в грязь, застонал, засучив ногами и измазывая всего себя.

- Значит так, церковники. – начал я говорить, продвигаясь вдоль строя, - Поймите всего одну мысль, которая должна укорениться в вашей голове так крепко, что её будет невозможно выдернуть из мозга даже стальными щипцами! Вы понесли жестокое поражение, так что теперь вы целиком и полностью в моей власти. Сейчас единственный для вас закон – моё слово. Я для вас король, бог, Высокий Предок и судьба-злодейка, а потому советую отвечать на мои вопросы строго по делу. – я совершенно по-пижонски крутанул пистоль на указательном пальце, - Кто из вас имеет информацию о том, какими силами удерживается Пороховая Мануфактура, какие там хранятся запасы и сколько пушек хранится на их складах?

Я бросил взгляд на пленников. Многие из наших пленников оказались недавними послушниками, что лишь несколько месяцев назад смогли получить сан брата-рыцаря. Они были не столь умудрёнными жизнью, но вполне могли бы обладать нужной мне информацией. Впрочем, уговоров сейчас было недостаточно и стоило переходить к более серьёзным решениям.

- Похоже, никто из вас до конца не понял, кто стоит перед вами. Несколько лет назад я нанёс поражение королю Ларингии и с тех лет стал только сильнее, а потому вас можно назвать только глупцами, если вы думаете, что ваша Церковь выстоит в борьбе со мной. Для вас пришло время меняться, а потому стоит начать прямо сейчас. Кто знает хоть какую-то информацию о Пороховой Мануфактуре?!

Ответом для меня послужило молчание. Церковники просто продолжали стоять в грязи, лишь излишнее заставляя меня нервничать, что было совсем им не на руку. Мне надоел этот форменный цирк, а потому я был крайне нервным. Зря они это делали. Очень зря. Я остановился рядом с церковником, который попытался броситься на меня и сейчас лежал в грязи, содрогаясь от боли в челюсти. Он был далеко не молодым, а потому уже наверняка успел накопить авторитета среди своих подчинённых.

- Его. – показал я стволом пистоля на воина.

Сезар подошёл ко мне сбоку и посмотрел с немым вопросом, мол: «Точно ли это необходимо?». В ответ я лишь кивнул ему и сур просто пожал плечами, снимая с пояса моток толстой пеньковой верёвки, которую стал на ходу вязать в петлю. Пусть пальцы сура были толстыми, но делал он это настолько умело, деловито и спокойно, что у меня пробежали мурашки по спине.

Подойдя к церковнику, он рывком вернул в его положение стоя на коленях, после чего набросил удавку на шею, укрытую платком. Остальные пленные церковники стали мгновенно дёргаться, смотря за тем, как затянул Сезар петлю на шее немолодого рыцаря. Мгновение и петля плотно обжала горло воина. Бородач перекинул второй конец верёвки через плечо и попёр к лесу словно бронепоезд, совсем не замечая какой вес он тащит за собой. В нём было столько сил, что лишнее тело он совсем не считал за дополнительный вес. Церковник моментально затрепыхался из стороны в сторону, заскрёб пальцами по верёвке, продолжавшей всё сильнее и сильнее сжиматься вокруг его горла. Церковник замычал, заорал, но ничего так и не смог сделать.

- Он будет первым, кто падёт из-за того, что вы решили думать не головой, а замещать свои мысли надуманными заповедям, которые сейчас вас никак не защитят. У вас есть последний шанс, уроды церковные!

Опять никто не пожелал говорить со мной. Я вздохнул, понимая, что разговор уж слишком долго не клеится, а потому махнул Сезару, который уже успел подтащить дёргающегося воина к одному из ближайших деревьев и перекинул свободный конец верёвки через балку. Увидев мою команду, бородач стал медленно натягивать верёвку, поднимая трепыхающееся тело церковника над землёй. Церковник из последних сил стал цепляться за жизнь, стараясь хоть на мгновение оттянуть собственную смерть. Его тонкие пальцы с отросшими ногтями скоблили толстые волокна пеньковой верёвки, он пытался просунуть пальцы под верёвку, но это было бессмысленно. Одна из самых страшных смертей вскоре настигла этого воина, отдавшего свою жизнь ради собственных богов. Воин сучил ногами, трепыхался в петле, рвался к жизни, как никогда раньше, но вскоре погиб, полностью перестав подавать хоть какие-то признаки жизни. Руки его опустились и повисли плетьми по бокам туловища.

- Смотрите на него! – закричал я на пленников, указывая пистолем на медленно покачивающийся в петле труп, - У него точно была семья, точно были родственники, которых он бросил ради службы Высоким Предкам. Впрочем, он мог бы ещё жить, если бы решился подумать содержимым собственной черепушки. Вы повторите судьбу этого офицера, если не последуете моему совету. Что для вас важнее: жизнь или информация, которую я так или иначе получу.

Рыцари продолжали молчать, и я приказал вешать одного за другим. Мне надоело сюсюкаться с пленными, а никакой другой выгоды, кроме как информации, они для меня не несли. Золото? У меня его полно, а возиться с несколькими десятками тел, не получая ничего взамен – это пустая трата ресурсов и времени.

Придорожный лес стал понемногу «украшаться» этой необычной гирляндой из тел мёртвых церковников. Каждый из них наверняка хотел бы жить, но не решались рассказать мне нужную информацию. Быть может, они просто не знали ничего, что могло бы мне пригодится? Вполне возможно, но в глубине я понимал, что не просто так Пороховая Мануфактура прикрыта тремя сильными монастырями, только один из которых выступал как мой союзник.

Я смотрел на мертвецов, тут и там разбросанных на дороге и висящих на крупных ветках придорожных деревьев. Для меня несколько лет назад это было бы просто ужасно, но сейчас почему-то такая картина не трогала ни одной струны моей души. Пора было переставать мягким командиром, мягким противником, которого просто не боятся противники. Я уже попытался быть добрым, уже пытался быть мягким, но это принесло только лишнюю кровь, которая теперь останется на моих руках.

- Я расскажу!

Этот крик на ларингийском заставил меня внутренне улыбнуться. Я перестал скучающе блуждать взглядом по телам мёртвых церковников и посмотрел на человека, что всё же решил прекратить мучения собственных товарищей. Как и ожидалось, расколоться решил именно что недавний послушник, не так давно получивший сан и возможность биться в церковных рядах. Схватив его за шиворот, я потащил парня в сторону, чувствуя, как он дёргается, проделывая борозду своим телом. Оттащив не самого тяжёлого церковника на добрые пятнадцать метров, я пинком отправил его лежать на спине.

- Рассказывай! – приказал я парню, направляя ему в лицо ствол пистоля.

- На мануфактуре всего пятьдесят воинов! Таций собрал всех, кто умеет воевать «огненным боем», да канониров, чтобы отправится против Рюгленда!

- Там есть пушки и порох?

- Есть! Даже когда Таций приказал забрать большинство орудий, то там всё равно осталось двадцать пушек на стенах! Пороху не знаю сколько, но запасы там всегда были приличные! Варили его постоянно, так что набрать получится много!

- Откуда знаешь?

- Мой брат там служит? – поняв, что сказал несколько запутанно, испуганный парень пояснил, - Настоящий брат, не по вере. Мы с ним на религиозных празднествах встречались, а о службе он всегда говорить горазд. Ты, король, захвати мануфактуру и будет тебе удача!

- Слабые места есть?! – для большей сговорчивости я вжал ствол пистоля в грудь сдавшегося воина.

- Не знаю, король! Наверняка есть что-то, но точно сказать не могу! Я всё-таки в монастыре службу несу, а не при мануфактуре!

- Брат твой ещё там?

- Точно не знаю, но мы с ним две седмицы назад виделись, когда основная часть братьев на север двинулась. Должен там быть ещё, но этого я точно не знаю.

- Значит ты будешь нам ещё полезен.

Взяв парня за шкирку, я толкнул его прямо в крепкие «объятия» Сезара. Бородач, казалось, нисколько не устал «украшать» деревья висельниками, а потому, заметив нескрываемый страх в глазах парнишки, хищно оскалился и перекинул его через круп своего коня, оставляя там на манер трофея. Я же в это время сидел и раздумывал над тем, что же делать с пленниками сейчас, поскольку желания их тащить за собой вообще не было. Можно было с лёгкой руки отдать приказ и прямо сейчас несколько десятков церковников лишатся своих жизней, но такое насилие уже дюже бессмысленно, ведь информацию мне всё же удалось вытянуть из уст церковника. Впрочем, быть может, Вард сможет что-то придумать, а потому просто послал часть своих воинов, чтобы они сопроводили их к главе «реформистов».

Моя же задача оставалась той же – взять Пороховую Мануфактуру.