Последний рейс «Лузитании»

15
СПАСЕНИЕ

Пароход «Наррагансетт» прошел почти 22 мили и находился в 13 милях от местоположения «Лузитании», которое значилось в ее последней радиограмме. Было 3.45 пополудни. В это время второй помощник капитана Джон Леттс заметил перископ слева по корме.

- Перископ! - крикнул он через весь мостик капитану Харвуду. Крик был подхвачен и прокатился от человека к человеку с носа до кормы судна, достигнув даже машинного отделения, расположенного глубоко под палубой.

Торпеда устремилась к судну еще до того, как на нем смогли переложить руль на борт. Находящиеся на мостике наблюдали, как она приближается к ним. Солнце продолжало сиять на небе, а море оставалось спокойным и голубым, отчего все происходящее казалось невероятным.

Капитан Харвуд бросил взгляд на Леттса, а тот на рулевого. Рулевой оглянулся через плечо и увидел позади себя старшину рулевых, который побелевшими пальцами начал делать записи в своем журнале.

Капитан-лейтенант Швигер выпустил торпеду, которая, как он отметил, была у него последней. Он «промазал», и торпеда прошла вдоль кормы судна, которое он принял за сухогруз компании «Кунард». После этого Швигер записал в журнале, что торпеда оказалась с дефектом. Теперь он был на пути домой, находясь где-то между мысом Кинсейл и скалами Фастнет. Швигер вновь проложил курс на Оркнейские острова, чтобы вернуться через минное заграждение в Северном море, пробираясь уже не в Эмден, а в Вильгельмсхафен, чтобы снарядить лодку для следующего похода.

Капитану Харвуду не требовалось много времени, чтобы прийти к новому решению. Все выглядело ясным и понятным. Сигнал SOS, полученный полтора часа назад, оказался приманкой, переданной немцами.

- Повернуть влево! - скомандовал он рулевому. Нос судна медленно покатился к западу прочь от ирландского берега. Команда смотрела на изогнутый и пенистый кильватерный след с явным облегчением. В течение следующего часа танкер шел зигзагообразным курсом, удаляясь от места гибели «Лузитании».

Около 5 часов пополудни лайнер «Этониан» догнал пароход «Сити оф Эксетер». Капитан первого судна - Вуд - определил, что находится всего в нескольких милях от «Лузитании». Когда «Сити оф Эксетер» пересекал курс лайнера компании «Лейланд Лайн», капитан Вуд приказал своему старшине рулевых поднять флажный сигнал:

- Слышали вы что-нибудь о бедствии?

Капитан «Сити оф Эксетер» Рэй еще не успел ничего ответить по ручной семафорной азбуке, как Вуд заметил перископ подводной лодки, которая почему-то маневрировала между двумя судами на расстоянии около четверти мили и прямо по носу у его «Этониан».

Затем субмарина нырнула со всплеском, который был увиден впередсмотрящими на «Этониан». Вуд просигналил в машинное отделение, чтобы там выжали всю возможную скорость, и был удовлетворен немедленным ответом. Через несколько минут Вуд увидел, как перископ появился снова, теперь уже по корме. Субмарина следовала за судном, но постепенно медленно отставала.

Когда между субмариной и «Этониан» уже образовался заметный разрыв, капитан Вуд заметил еще одну подводную лодку, идущую в надводном положении справа по носу. Он отвернул прочь от нее. Субмарина пошла следом.

Примерно через восемь минут преследователь «Этониан» погрузился. Перископ первой лодки исчез за кормой. Но оба парохода, и «Этониан» и «Сити оф Эксетер», на полном ходу поспешили уже на запад, пытаясь как можно быстрее увеличить между собой и подводными лодками расстояние. Оба капитана рассудили, что оказание помощи «Лузитании» - дело военно-морского ведомства.

«Этониан» и «Сити оф Эксетер», по всей вероятности, оказались ближе к тому месту, где затонула «Лузитания», чем считали офицеры обоих судов, поскольку с нескольких спасательных шлюпок были видны оба парохода.

Одна из этих спасательных шлюпок находилась «под командой» Элизабет Дакворт и трех мужчин, которые вытащили из воды около сорока человек. Элизабет и мужчины, изнемогшие от гребли, полагали, что оба парохода идут, чтобы спасти их. Но затем они увидели, что пароходы изменили курс и, постепенно уменьшаясь в размерах по мере приближения к горизонту, оставили после себя лишь двойной след угольного дыма в небе. Элизабет заключила, что они, очевидно, ничего не знают об их затруднительном положении.

Тимминс и Рита Джоливе из другой точки тоже видели оба парохода.

Когда Элизабет прибыла обратно на траулер «Пил-12», рыбаки обступили поручни и приветствовали ее и трех других «героев» бурными возгласами. Спасенные были переправлены на рыболовное судно.

Шлюпка профессора Холборна подошла к уже переполненному людьми траулеру, чтобы передать на него своих пассажиров. Холборн помог спуститься в маленький, провонявший рыбой трюм сначала спасенным женщинам, а потом мужчинам. Затем вернулся на верхнюю палубу и сел. Его била дрожь.

Когда состояние многих спасенных еще более ухудшилось, к борту траулера подошел буксир «Сторм-кок» и забрал их. При этом команде спасательного судна - знаменитого старого сооружения, которому однажды пришлось подавать буксир огромному бегемоту-кабелеукладчику «Грейт Истерн» [63], - потребовались считанные мгновения, чтобы принять на борт все это скопище обессиленных людей.

Третий электромеханик погибшего лайнера В. Э. Г. Джонс держался за деревянные обломки, пока не увидел большой ящик, плывущий в его сторону. Это оказался крепкий деревянный рундук для хранения спасательных поясов, когда-то стоявший на палубе. Вскарабкавшись на него, он обнаружил, что внутри находится дама в относительно безмятежном настроении, хотя и мокрая по пояс.

- Найдется здесь место еще для одного? - спросил он ее.

Оба уселись рядом, бок о бок, холодные и мокрые, и сидели так до тех пор, пока их не прибило к борту «Стормкока».

Холборн заметил, что плита в каюте буксира не топится. Это показалось ему еще одним примером глупости.

- Ради бога, разожгите ее, - сказал он капитану, - здесь люди умирают от пневмонии.

Огонь был разожжен, однако Холборн на этом не успокоился и попросил еще составить списки спасенных.

- На берегу мучаются в неизвестности родственники и друзья, жаждущие новостей, - умолял он, но убедить капитана сделать это Холборн не смог.

Виманн, еще недавно полагавший, что помощь никогда уже не придет, был удовлетворен приемом на борту спасательного судна. Вскрытые по такому случаю банки с солониной и бочонок с галетами показались ему самой прекрасной едой, которую он когда-либо ел.

Леди Макворт подобрала уже в сумерки гребная шлюпка и передала на пароход «Блюбелл». Она была обязана своим спасением менее существенному предмету, чем ящик для спасательных поясов, а именно плетеному креслу, в котором находилась в воде без сознания. Кресло приподняло ее над водой достаточно высоко, чтобы можно было различить при свете угасающего дня. Из воды ее подняли вместе с телами умерших.

- Я полагаю, что в этой женщине сохранилась частица жизни, - заметил, подняв Маргарет на палубу, судовой практикант. - Подождем и посмотрим.

Маргарет очнулась, когда было уже темно. Она лежала на палубе, закутанная в одеяла, и с удивлением обнаружила, что, кроме них, на ней нет ни клочка одежды. Когда она задвигалась, подошел матрос, взглянул на нее и заметил:

- Так-то лучше!

Он подходил к ней несколько раз, повторяя одно и то же. Это становилось даже слегка забавным.

Маргарет смутно представляла, что произошло, но полагала, что лежит на палубе «Лузитании», и не могла понять, почему не ее собственная горничная, а этот странный матрос склоняется над ней. Наконец матрос принес чашку жидкого чая, который начал возвращать ее к действительности. Маргарет рассудила, что ничего страшного с ней, в конце концов, не произошло, хотя все ее тело бешено содрогалось, а зубы, как кастаньеты, выбивали дробь от холода. Резкую боль в спине она отнесла на счет ревматизма. Затем матрос предложил ей спуститься в каюту, чтобы согреться, признавшись при этом:

- Вначале мы оставили вас здесь, так как думали, что вы мертвы, смысла загромождать вашим телом каюту не было.

Рассуждая с сомнением о том, как спустить ее вниз по каютному трапу, он изрек:

- Потребовалось три человека, чтобы поднять вас на борт…

Леди Макворт полагала, что сможет идти, попыталась сделать шаг, но обнаружила, что опять нуждается в помощи трех человек. Третий в это время поддерживал ее длинные, намокшие волосы, с которых капала вода. Ее поместили на капитанскую койку, только что освобожденную одним из спасенных, окончательно пришедшим в себя.

Вскоре Маргарет и большая группа спасенных, находившихся в тепле и свете каюты, слегка опьянели просто от сознания, что остались живы. Они разговаривали и громко смеялись до тех пор, пока не пришел матрос и не спросил, не потеряли ли они кого-нибудь во время катастрофы. Это произвело неожиданно отрезвляющее действие. Маргарет вспомнила, что до сих пор ничего не знает об отце. Одна из женщин, которая секунду до этого смеялась, теперь тихо произнесла, решив, что ее муж утонул:

- Он был у меня единственным на свете.

Маргарет Макворт представила, какой перелом произошел в жизни этой женщины и как много времени потребуется, чтобы устроить ее заново. Это привело ее в угнетенное состояние. Позже в одном из спасенных Маргарет узнала капитана Тернера. Он сидел, забившись в угол каюты, холодный, измученный и оглушенный размерами произошедшего.

Его спасли золотые нашивки. Один из матросов «Блюбелла», отличавшийся острым зрением, заметил их слабый отблеск. К этому времени капитан пробыл в воде более трех часов. В последние минуты тяжких испытаний его поддержал матрос Джек Роупер.

Рядом с Тернером тихо сидел его молодой офицер Бистик, которого тоже спасла новая форменная одежда. Он собирался ее снять перед тем, как спуститься вниз в багажную кладовую, да так и не успел. «Биссит», как упорно продолжал называть его Тернер, оказался жив благодаря полузатопленной складной шлюпке и пустым бакам.

В присутствии Маргарет к капитану Тернеру обратилась одна из пассажирок. Вежливым и бесстрастным тоном, полностью лишенным всяких эмоций, она обвинила его в «отсутствии организованности и дисциплины» на его «Лузитании».

Незадолго перед этим с таким же пугающим спокойствием она поведала другим спасенным, как ее инструктировали посадить своего юного сына на плот, как она это сделала и как затем плот опрокинулся. Ее мальчик так и не показался на поверхности.

- Его смерть была никому не нужна, - сказала она, обращаясь к Тернеру.

Сидящий тут же матрос заметил, что она, должно быть, истеричка, но леди Макворт возразила:

- Лишившаяся ребенка мать - пожалуй, единственная на борту, кто так не выглядит.

Теодейт Поуп обнаружил вечером траулер «Джулия», осевший почти до шпигатов под тяжестью спасенных и тех, кто не выжил. Теодейт, которую удерживало на плаву весло, матросы выудили из воды баграми и положили на палубу среди мертвых. Миссис Теодор Нейш, знакомая Теодейт по путешествию, узнала ее. Хотя Теодейт окоченела от соленой воды и выглядела подобно мешку с цементом, миссис Нейш показалось, что в ней еще теплится искра жизни. Она убедила двух матросов сделать мисс Поуп искусственное дыхание. Они разрезали ее одежду складным ножом и терпеливо работали почти два часа. Наконец дыхание Теодейт восстановилось, хотя она продолжала находиться в полубессознательном состоянии еще час или два. Матросы завернули Теодейт в одеяло и положили на пол в капитанской каюте перед печуркой, топившейся древесным углем.

Было почти 10.30 вечера, когда Теодейт пришла в себя и увидела лежащей перед маленькой открытой топкой. Повернув голову, которая по-прежнему разламывалась от боли, возникшей вследствие удара, полученного в воде, она увидела мужчину, склонившегося над столом и глядящего на нее.

- Она очнулась, - услышала Теодейт его голос.

Две женщины слегка похлопали ее по щекам и сказали, что доктор уже идет. Теодейт спросила, как их зовут, и тут же поняла, каких усилий стоит ей разговор. Ее дико трясло, несмотря на тепло от огня, она совершенно не представляла, где находится и что произошло с судном.

Теодейт Поуп была еще относительно щедро одета - ее завернули в одеяло. Эвиса Долфина, к примеру, прежде чем положить рядом с плитой, завернули на спасшем его судне в коврик.

С наступлением сумерек спасательный флот стал почти беспомощным. Суда скопились у мыса Кин-сейл, как при ловле омаров, когда они скользят между скал после захода солнца, проверяя свои ловушки. Здесь находились два или три баркаса с гребцами из небольших рыбацких деревушек, портовые перевозочные суденышки и траулеры, в том числе относительно крупное греческое судно «Катерина», факт пребывания которого сам по себе свидетельствовал об удивительном бесстрашии его капитана, вспомогательные военные суда, подобные «Джуно», который, подобрав незначительное количество людей, поспешно ретировался обратно в порт, и другие.

Многих из команды и пассажиров «Лузитании», включая находившихся в шлюпке Брукса и Бернарда, переправили на скрипящее и весьма живописное судно «Флаинг Фиш». Это был один из последних колесных пароходов, который служил в качестве посыльного для крупных судов, стоящих в гавани на якоре. Те, кто ступал на его палубу в прежние дни, нежно называли его «Галопирующим гусем».

На борту этого «Галопирующего гуся» произошла трогательная встреча Маргарет Гвайер, по-прежнему черной от сажи, которой она вымазалась в дымовой трубе, со своим мужем-священником. Сначала муж не мог узнать в подбежавшей к нему «негритянке» супругу. Когда все же это произошло, он крепко сжал ее в своих объятиях, и так они стояли, смеясь и плача, наподобие двух разрисованных цирковых клоунов.

Бернард в своей мокрой и грязной одежде ходил по ограниченному палубному пространству, чтобы хоть как-то сохранить тепло, и в этот момент заметил несколько вспомогательных военных судов, спешащих для оказания запоздалой помощи. Д. А. Томас взорвался по этому поводу.

- Возмутительно, просто возмутительно! - и с большой горечью продолжил: - Все, что произошло со шлюпками, я считаю, выявило потрясающую неподготовленность экипажа. Уровень подготовки людей оказался значительно ниже, чем мы имели право надеяться. Все было ужасно!

Бернард подумал, что Томасу следовало бы быть адмиралом или фельдмаршалом, и ответил:

- Это начинается сверху. Какой эффективности можно ожидать от команды, если у них нет достойного примера на мостике?

Многие спасенные, которые не смогли найти даже такого ненадежного прибежища, как складные шлюпки, были подобраны прямо из воды, ставшей к вечеру более холодной. Несколько мужчин и женщин среднего возраста, подобно Теодейт Поуп, чудом остались в живых после четырех- или семичасового пребывания в воде. Они были сняты с плавающих весел, досок, коробок и бочонков. Уже в сумерках были найдены старший третий механик Р. Г. Дункан и какая-то дама, вцепившиеся в маленький пустой бачок. В течение первых двух часов женщина прижимала к себе мертвого ребенка, пока Дункан не настоял на том, чтобы она отпустила его безжизненное тельце.

Преподобный Г. М. Симпсон из Британской Колумбии, лишенный своего церковного воротничка и облачения, сидя в складной шлюпке, с вдохновением налегал на весло, прерываясь только для того, чтобы вытаскивать спасаемых из воды. Одним из них был маленький мальчик Бобби Кей из Нью-Йорка, который оказался очень выносливым. Мать Бобби - миссис Джеймс Кей - смыло за борт у него на глазах.

В конце концов Симпсону удалось привлечь внимание к своей плавучей пастве, размахивая штанами, поднятыми на весле.

Радист Робрет Лейт взобрался на полузатонувшую шлюпку, благодаря чему остался жив. То же произошло и с Мартином Мэннионом, который задержался в курительном салоне 2-го класса, чтобы напоследок одному покончить со всей выпивкой. Всю последующую жизнь он вспоминал, как выбрался из салона на палубу, как попал в воду и в шлюпку, но так и не вспомнил.

Грейс Фрэнч, знакомая Арчи Дональда, спасла свою жизнь весьма своеобразно - она удержалась на плаву, взобравшись поверх трупа какого-то крупного мужчины.

Еще одну женщину заметили на заходе солнца, благодаря отблескам его последних лучей от кольца с крупным бриллиантом - ее рука плавала на уровне поверхности, а голова была под водой. Обнаружившие ее матросы рыболовного судна делали ей искусственное дыхание, но тщетно.

Еще с одной складной шлюпки подняли трех человек, в том числе Кесслера с его густой черной бородой, спекшейся от соли. Лодка погружалась в воду до тех пор, пока волны не стали перекатываться через нее, но затем снова всплыла на поверхность. Первоначально на этой лодке было до 50 мужчин и женщин, но после по меньшей мере семи погружений их число сократилось до трех человек, которые каждый раз приплывали на шлюпку обратно.

На борт спасательных судов ежеминутно поднимали живых и мертвых мужчин и женщин, людей самого различного финансового и общественного положения: Ч. Т. Джеффри, Роберта Тимминса, доктора Хоутона, Эрнста Каупера, доктора Фишера, пробывшего почти четыре часа в воде, Риту Джоливе, Дороти Коннер, Флоренс Пэдли, Вирджинию Брюс Лоуни, Кетлин Кей, Эдит Вильяме, старшую из шести детей Вильям-сов, ее брата Эдди… Но ни в одной шлюпке, ни в воде, скрытой теперь темнотой, никто не видел ни их матери, ни остальных четырех братьев и сестер. Никто не помог подняться на борт ни одному из членов семьи Кромптонов, с тихой спокойной улочки Св. Мартина в Филадельфии, не так давно состоявшей из восьми душ.

Леди Аллан из Монреаля оказалась в одной спасательной шлюпке с двумя своими служанками - Эмилией Дэвис и Энни Уолкер. Но где ее очаровательные дочурки-двойняшки? Леди Аллан слегка замешкалась, когда, держа детей за руки, прыгала с «Лузитании».

А куда делись Мари де Паж, мистер Вандербилт, продюсер Фро-ман, мудрец Хабберд со своей Алисой, новеллист Форман, исследователь Стэкхаус, судостроитель Гоп-кинс, историк Витингтон, хранитель музея Лейн и винокур Кемпбелл, называвший разговоры о германских субмаринах «чепухой»? Куда они исчезли, в самом деле?! Куда делась служанка Теодейт Поуп - Эмилия Робинсон, не такая удачливая или сильная, как служанки леди Аллан? Имя Эмилии Робинсон, так же как и имя Вильяма Стонтона - слуги Фро-мана, было хотя бы зарегистрировано в списках пассажиров, тогда как остальные слуги и служанки исчезли с лица земли под анонимными эпитафиями, вроде «служанка миссис Смит» или «слуга мистера Джонса».

Куда исчезли Вальтер Скотт Куорри - молодой механик с о. Мэн, совершавший свой первый рейс, отец Безил Мэтьюрин, священник Лойнд? Что стало с судовым экономом Мак-Коббином или с капитаном-администратором Андерсоном, которого в последний раз видели бегущим на корму в рубашке с закатанными рукавами? Где фоторепортер американского телеграфного агентства с его «фотографиями века»? И старший помощник капитана Пайпер, бежавший на нос судна, чтобы закрыть крышки люков на баке в последней отчаянной игре со смертью, чтобы выиграть хоть немного времени для быстро тонущего судна и его пассажиров, где он? Где тот Пайпер, которого соплаватели уже признали героем?

Вскоре в спасательных операциях зазвучали странные нотки соперничества. Судно «Стормкок», принявшее на борт почти столько же погибших, сколько и живых, направляясь к берегу, встретило два рыболовных судна из Арклоу - «Даниэль» и «О'Коннель» - и «Элизабет» из Кинсейла. Оба судна, оснащенные, помимо парусов, вспомогательными двигателями, подобрали столько людей, сколько могли разместить.

«Стормкок» подошел к этим двум судам и предложил передать ему своих пассажиров. Но ирландские прибрежные деревушки уже соперничали за честь спасения людей, поэтому поначалу оба кинсейлских шкипера - Джимми Хаген с «О'Коннель» и Уайт с «Элизабет» - заявили, что «Стормкок» - достаточно большое судно, чтобы еще немного поработать для спасения людей. Уайт добавил, что они должны спешить со своими пассажирами в Кинсейл, поскольку некоторые «очень плохи». Но все же «Стормкок» победил в споре и забрал к себе спасенных. Некоторые из них умерли еще до прихода в Куинстаун. Позднее врачи объяснили, что длительное пребывание в воде и шок все равно привели бы к такому концу, даже если бы судно очень спешило в Кинсейл. Но это не успокоило население.

Солнце уже давно зашло, и вода в гавани Куинстауна выглядела, как черное зеркало, когда пестрый спасательный флот начал прибывать в нее. Маленькие суденышки быстро скользили мимо призрачных очертаний Королевской верфи и Королевского яхт-клуба, с берега доносились запахи пищи и торфяных костров.

В порту спасенные обрели безопасность, что вызвало у них обратную реакцию. Если до этого момента им пришлось мобилизовать свои силы, чтобы выдержать тяжелую борьбу за жизнь, то теперь запасы их эмоций исчерпали себя, произошел упадок сил. Многие, например Герберт Эрхардт, Арчи Дональд и мисс Винтер, пока суда приближались к причалам, все еще ухаживали за теми, кто находился в более отчаянном положении. Так, Эрхардт, студент из Торонто, не оставлял надежду оживить женщину, «выуженную» им из воды.

«Флаинг Фиш» стоял на.рейде, пока его мостик перемигивался с берегом, прося по азбуке Морзе разрешения подойти к причалу, которым раньше судно не пользовалось. Это время показалось его пассажирам бесконечным. Бернард, в частности, решил, что волокита с движением и порядками в гавани демонстрирует «удивительное равнодушие» портовых властей к происшедшему.

Маленькие ялики крутились у борта судна, и из разговоров с прибывшими на них людьми спасенные поняли, что никто из них особенно не удивлен гибелью «Лузитании». Один старик в такой лодчонке с уверенностью заметил:

- Они подкарауливали вас уже давно.

Из других реплик выяснилось, что субмарины появлялись в бухтах Глендор, Данмануи и Дингл с регулярностью, свидетельствующей об их постоянном пребывании в этом районе.

Наконец к причалу подошла «Джулия». На ее борт поднялся врач. Он осмотрел Теодейт Поуп в капитанской каюте и позвал двух матросов, чтобы помочь ей сойти на берег. Матросы сделали кресло из сплетенных в замок рук, но Теодейт настолько ослабела, что едва не опрокинулась, когда они ее подняли.

Врач зашел сзади, чтобы поддержать ее, когда они ступят на сходню.

- Дорогу, дорогу! - покрикивал один из матросов на любопытных жителей Куинстауна.

Причалил и пароход «Блюбелл». Его капитан спросил Маргарет Мак-ворт, готова ли она сойти на берег. Внезапно застыдившись, она попросила пару булавок, чтобы справиться с крошечным одеялом, которым была прикрыта. Это вызвало взрыв хохота среди матросов, и кто-то притащил ей теплую британскую солдатскую шинель. Только после этого Маргарет ступила на трап.

- Я, должно быть, здорово ослабла, - вспоминала она потом, - так как вынуждена была опуститься на колени и ползти на четвереньках, а у другого конца трапа меня ждал мой отец.

Капитан Тернер, по-прежнему облаченный в одеяло, напоминал напыщенного индейского вождя. Когда он побрел с судна, нестройный хор горожан сдержанно поприветствовал его.

Консул Фрост стоял на странно притихшем причале. Впоследствии, потрясенный виденным, он докладывал: «Этой ночью при свете газовых фонарей мы увидели жуткую череду спасательных судов, выгружающих живых и мертвых. Суда начали подходить около 8 часов и продолжали прибывать с небольшими интервалами почти до 11 часов ночи.

Судно за судном появлялось из темноты и временами можно было различить два или три из них, ожидающих своей очереди в облачной ночи, чтобы выгрузить покрытых синяками содрогающихся женщин, искалеченных и полуодетых мужчин, маленьких детей с широко открытыми глазами, число которых было незначительным… Женщины хватали нас за рукава и умоляли сказать им хоть что-то об их мужьях, а мужчины, с усилием подавляя свои чувства, непрестанно передвигались от одной группы к другой в поисках потерянных дочерей, сестер или новобрачных. Среди бочонков с краской и свернутых тросов на затемненных причалах начали вырастать штабели трупов, сложенных как дрова. Голоса звучали приглушенно и прерывались то тут, то там приступами болезненного кашля или подавляемого плача».

Таким было «прибытие» «Лузитании».