Последний рейс «Лузитании»

1
ТУМАННЫМ УТРОМ

Мягкое и туманное весеннее утро 7 мая 1915 г. в Ирландии. Совсем рассвело. Легкая сероватая пелена нависла над тихими неподвижными водами на всем протяжении от Уотерфорда в проливе Св. Георга при входе в Ирландское море до уединенных скал Фастнет у юго-западной Ирландии. На южном побережье Ирландии большинство рыболовных суденышек уже возвратилось к своим причалам. Крупные морские чайки, широкие крылья которых чернели по концам, с пронзительными криками выныривали из тумана и устремлялись вниз за рыбой. Все было почти так же, как в любой другой день на этом море, сыром и соленом, необъятном и вечном. Но для молодого командира германской подводной лодки, светловолосого и круглолицего, похожего на школьника, этот день не был обычным. Подводная лодка U-20 капитан-лейтенанта Вальтера Швигера, всего неделю назад покинувшая Эмден, шла в надводном положении в 15 милях к югу от мыса Олд-Хед-оф-Кинсейл, вдающегося далеко в море.

В этом районе рыбного промысла, всего в 25 милях от порта Куинстаун, Швигер отлично «поохотился» - за последние двое суток он потопил торпедами два парохода компании «Хэррисон Лайн» и расстрелял из пушки парусное судно.

Это был его первый боевой поход на U-20 за время войны, продолжавшейся еще менее года. Лодка сменила в этом районе U-24 и U-32. Другие субмарины находились на своих позициях и тоже принимали участие в смертельной схватке за британские торговые коммуникации. U-27 вышла в море одновременно с U-20. У того же ирландского побережья U-23 записала на свой счет четыре судна. Капитан-лейтенант Херзинг, потопивший 5 сентября британский крейсер и ставший первым германским героем-подводником, находился на своей U-21 где-то в этих же водах, следуя в Адриатику. [8] Здесь же была и лодка U-39. Она отправила на дно неподалеку от о. Дей у побережья Шотландии судно «Трюро» компании «Вильсон». Английские моряки, сумевшие высадиться в спасательные шлюпки, успели разглядеть номер на ее боевой рубке до того, как субмарина погрузилась на глубину. Несомненно, у побережья были и другие немецкие подводные лодки, что дало основание Британскому Адмиралтейству сделать настоятельные предостережения, которые звучали в эфире последние 12 часов.

Все наводило на мысль, что в это майское утро германские субмарины находились в ожидании чего-то определенного.

В первом раунде войны адмирала Тирпица против британского торгового судоходства экипажи подводных лодок, находясь на острие удара, испытывали моральный подъем. Тридцать пять рядовых и три офицера на борту 650-тонной подводной лодки Швигера считали свою «маленькую скорлупку» счастливой и даже в определенной степени приятной. [9] Матросы спали рядом с торпедами, которым они давали имена «Берта», «Сияющая Эмма», «Желтая Мэри». Некоторые спали со своими любимцами-собаками в ногах. Каждая торпеда была начинена почти 150 кг ужасной новой взрывчатки, названной тротилом, и имела дальность хода около 7 км.

Сейчас U-20 находилась на поверхности и шла малым ходом, заряжая аккумуляторные батареи и одновременно вентилируя помещения, пропитанные стойкими запахами дизельного топлива, машинного масла, приготовленной пищи и человеческих испарений, составлявшими как бы часть ее ограниченного мирка.

Капитан-лейтенант Швигер в своей расстегнутой кожаной куртке стоял в ограждении боевой рубки. Он наслаждался свежим и мягким утренним воздухом. Лицо его выражало спокойствие и удовлетворение. Дизели лодки успокаивающе рокотали, а сама она плавно покачивалась на ходу. Над песчаным морским дном было 100 м.

Около полудня туман поредел, и вскоре совсем прояснилось. Теперь Швигер в бинокль мог различить отдельные скалы мыса Олд-Хед-оф-Кинсейл, возвышавшегося над водой почти на 80 м. Этот мыс был таким же прекрасным ориентиром, как и мыс Севен-Хедс, десятью милями западнее. Швигер мог различить также смутные очертания домов в Кинсейле и рыбацких хижин, разбросанных вдоль берега. Яркое весеннее солнце все резче прорисовывало детали ирландского побережья, но и подводная лодка с прояснением теряла свою скрытность. Ее мог заметить любой военный корабль, и Швигер время от времени осматривал в бинокль весь горизонт. Солнце припекало все жарче, и он скинул куртку.

Швигер любил море, надолго становившееся его домом, и ему не хотелось уходить с мостика. Не спускаясь вниз, он ел сосиски с картофельным пюре, слушая доносившуюся из открытого рубочного люка граммофонную запись популярной мелодии «Роза Стамбула» с ее игривой веселостью и мрачными вагнеровскими обертонами. Жизнь выглядела безмятежной и приятной.

Незадолго до 14 часов по лодочному времени Швигер заметил в бинокль темное пятнышко, быстро вырастающее из-за горизонта на западе. Вначале он решил, что это мачты и трубы двух эскадренных миноносцев, но, вглядевшись еще раз, приказал записать в журнале боевых действий:

Прямо по носу четыре трубы и две мачты парохода, следующего прямо на нас (он идет от зюйд-зюйд-веста в сторону мыса Галлей-Хед). Судно опознано как большой пассажирский пароход.

По тревожному сигналу, наэлектризовавшему экипаж, лодка моментально ожила, все бросились к своим боевым постам, а находившиеся наверху прогрохотали по стальному трапу сначала в боевую рубку, а затем еще ниже - в центральный пост.

В подводном положении U-20 могла развивать около 9 уз против 15 уз на поверхности, но именно под водой лодка была грозным оружием и находилась в большей безопасности.

Швигер последним спустился в боевую рубку и задраил за собой тяжелый рубочный люк. После того как захлопнулся люк, ведущий в центральный пост, Швигер остался с помощником и рулевым. Механик доложил по переговорной трубе из центрального поста:

- К погружению готовы!

- Погружение! - рявкнул Швигер.

Тотчас унтер-офицеры поста погружения и всплытия начали быстро вращать маховики приводов клапанов вентиляции, воздух со свистом начал выходить из цистерн главного балласта.

- Оба мотора малый вперед! - скомандовал командир.

Теперь лодку двигали электромоторы, питающиеся от аккумуляторных батарей.

- Цистерны заполнены, - снова доложил механик.

Под тяжестью многих тонн принятой в цистерны воды лодка с легким дифферентом на нос заскользила вниз и исчезла с морской поверхности.

Швигер сидел в кресле и наблюдал в перископ знакомую ему картину волн, вздымающихся на поверхности моря. Вода стекала по объективу перископа серыми ручейками и ярко вспенивалась, как только лодка превышала перископную глубину.

- Прямо руль! Так держать! Оба мотора полный вперед!

Почувствовалась нарастающая дрожь вращающихся все быстрее электромоторов. Лодка вздрогнула и рванулась вперед.

Швигер приказал записать:

2.05 пополудни. Погрузились на 11 м и идем полным ходом на сближение с пароходом, полагая, что он повернет вправо для следования вдоль ирландского побережья.

Швигер спешил занять удобную позицию для стрельбы из носовых торпедных аппаратов. Он непрерывно и монотонно отдавал команды помощнику, управлявшему электролебедкой перископа:

- Выше… Выше… Стоп… Ниже… Выше… Стоп… Ниже… Стоп…

Ниже… Так держать! [10]

На долю секунды Швигер оторвался от окуляра перископа и взглянул на показания находящегося рядом глубиномера. Затем для верности постучал по его стеклу пальцем.

Граммофон теперь молчал. Экипаж стал серьезным и напряженным. Лодка успела наполниться своим привычным тяжелым запахом, к которому как бы на заднем плане примешивался застоявшийся в отсеках дымок крепких сигар…

Предстоящая жертва приближалась, становясь благодаря сильной оптике перископа почти осязаемой. Тем не менее Вальтер Швигер счел нужным отметить в журнале только примерное водоизмещение парохода.

В то время, когда на борту подводной лодки командир опознавал 32-тысячетонный лайнер, на «Лу-зитании» ни капитан Вильям Томас Тернер, самый что ни на есть морской волк из числа морских волков компании «Кунард», ни кто другой из находившихся на борту парохода не знал о том, что их ждет.

В то время как Швигер подкрадывался к «Лузитании», капитан Тернер решил определиться по способу траверзного расстояния [11] до мыса Олд-Хед-оф-Кинсейл, маячившего слева по носу. Этот надежный способ определения своего места в море требовал, однако, более получаса хода постоянным курсом. Капитан Тернер приказал лечь на новый курс, слегка изменив предыдущий до 87°, т. е. идти почти прямо на восток. Одновременно он приказал поддерживать строго постоянный ход в 18 уз, т. е. значительно ниже 25 уз с лишним, сделавших однажды «Лузитанию» королевой Атлантики. На ее борту часы показывали около 2 часов пополудни по Гринвичу.

Швигер, часы которого показывали на один час больше, приказал записать:

2.50 пополудни. Пароход повернул, взяв курс на Куинстаун, и тем самым дал нам возможность подойти на дистанцию атаки. Идем полным ходом с целью занять позицию у него прямо по носу.

Тернер, хотя и непреднамеренно, пошел навстречу пожеланиям Швигера. О такой мишени, какая предстала перед ним, командир подводной лодки мог только мечтать. Идущий строго по прямой без каких-либо изменений скорости и курса, пароход выглядел как идеальный пример на схеме, нарисованной на классной доске в военно-морском училище.

Пока лайнер и подводная лодка сближались, большая часть из 1257 пассажиров «Лузитании» заканчивала второй завтрак - ленч либо прогуливалась по широким, как улицы, палубам. Некоторые любовались зеленью ирландского берега, находившегося так близко, что можно было ясно различить дома. Другие упаковывали багаж, поскольку ожидалось прибытие в Ливерпуль.

Вместе с экипажем на судне было около 2 тысяч человек, т. е. примерно на тысячу меньше обычного |3. В списке пассажиров можно было обнаружить самых разных людей, которых объединяло одно: каждый имел причину, вынудившую его добираться в воюющую державу через зону военных действий. Например, на борту лайнера находился один из богатейших людей мира, назначивший в Лондоне деловое свидание. Был здесь и чикагский промышленник, стремившийся вследствие угрозы введения в США «сухого закона» к расширению иностранного рынка для своего оборудования по производству пива. На борту находились также знаменитый философствующий писатель, прославленный продюсер, превративший театр в большой бизнес, арктический исследователь, спиритуалистка, спешащая на заседание Общества спиритуалистов в Лондон, автомобильный промышленник, родители с шестью детьми и, наконец, сотни «маленьких» людей и маленьких детей, о которых мир ранее никогда не слышал.

Со своего места в боевой рубке Швигер не терял судна из поля зрения. Сейчас его долгом было уничтожение этого гиганта. Сентиментальности или даже жалким проблескам сострадания не было места в бесстрастных статьях военных уставов не только его страны, но и его противников. Поэтому он вывел лодку в расчетную позицию для торпедной атаки. Теперь важно было выбрать нужный для выстрела момент, чтобы не упустить шанс. Переговорная труба донесла надтреснутый голос торпедиста:

- Торпедные аппараты готовы!

Командир метил почти в упор. Огромный лайнер, дымя всеми четырьмя трубами и разрезая надвое морские волны, заполнил уже почти все поле зрения перископа. Его надстройки сверкали белизной.

Швигер не сомневался в успехе!