Последний рейс «Лузитании»

5
КАПИТАН ТЕРНЕР

1 мая, когда лодка U-20 направлялась в море, «Лузитания» оставила лоцмана у Санди-Хука [32], спустила лоцманский флаг и прошла вперед еще несколько миль в легком тумане, давая через одинаковые интервалы сигналы гудком. Постепенно она замедлила ход, а затем легла в дрейф, совершенно перестав продвигаться вперед. Во мгле возникли неясные силуэты трех кораблей британских военно-морских сил, которые вскоре превратились в реальные переоборудованный лайнер и два военных корабля. Маленький катер отвалил от одного из них и теперь покачивался у борта «Лузитании». С него передали туго набитые мешки, оказавшиеся почтой. Затем катер вернулся к своему кораблю, и вахтенный помощник капитана «Лузитании» поставил рукоятку машинного телеграфа на «Полный вперед!» Внизу раздался звонок, и потные механики на платформе машинного отделения сразу же завращали большие маховики маневровых клапанов. Судно, с возрастающей силой разрезая воду, устремилось на запад.

Вспомогательный крейсер «Карония», бывший лайнер, которым капитану Тернеру однажды довелось командовать, крейсер «Эссекс» и линейный корабль «Бристоль» остались позади, снова растворившись во мгле. Они патрулировали в американских прибрежных водах.

«Лузитания» спокойно, развивала ход в 20 уз. Ее скорость была предметом постоянного восхищения пассажиров, четверть миллиона которых она за восемь лет службы перевезла через Северную Атлантику. Вскоре она обогнала другие лайнеры, идущие на восток: «Камерунию», направляющуюся сейчас, после внезапного реквизирования Адмиралтейством, в Галифакс вместо предусмотренного расписанием Глазго, «Нью-Йорк», следующий в Ливерпуль, «Роттердам», идущий в Роттердам, «Бергенсфьорд», держащий курс к Бергену, и, наконец, «Канопик» - к Генуе. Все они остались где-то позади в океане…

Пассажиры неумело примерили патентованные спасательные жилеты. Родители натягивали их на своих детей, которые становились похожими на надувные игрушки, что у большинства вызывало улыбки.

Во время полуденного чая судовые оркестранты исполняли произведения, которые, как им казалось, должны были нравиться пассажирам. В музыкальном салоне звучали печальные аккорды, мелодии «Утомленная вами» Кэрри Джекобса Бонда, любимого композитора Элберта Хабберда. Это был его излюбленный мотив, «увлажняющий» глаза. Обладая в целом энергичным и кипучим характером, этот человек временами впадал в слезливую сентиментальность. Хабберд пересекал океан не впервые, но испытывал душевный трепет перед путешествием. В субботу утром он написал своему другу Э. В. Эдварду: «Я могу встретиться здесь с минами или подводными лодками, а равно познакомиться затем с любой шальной пулей в окопах».

Тем не менее, на судне, как и дома, он мог целыми днями делать заметки, записывать наблюдения и даже сочинять целые статьи. И считал при этом, что, если ему и не удастся приблизиться к кайзеру ближе, чем расположены парижские пригороды, он все равно сможет вернуться домой с массой интересных и подробных впечатлений, начиная от описания рейса лайнера и его пассажиров и кончая налетами германских цеппелинов и английской точкой зрения на американский нейтралитет. После чая, уже находясь в своей каюте на палубе «В», он почувствовал отрешенность, которую часто испытывал в лесах. Разные мысли приходили ему в голову…

Стук в дверь каюты напомнил Хабберду, что уже вечер и коридорный пришел проверить светомаскировку. Затемнение судна, закрытие всех иллюминаторов и люков стало уже обычным делом.

Элберт сменил рубашку, небрежно повязал другой галстук, и чета Хаббердов направилась по длинному коридору палубы «В», покрытому блестящим линолеумом. Их путь был отмечен многочисленными белыми, красными и голубыми лампочками, обозначавшими выходы наверх, душевые, прачечные и даже огнетушители и другие судовые принадлежности. Затем они легко поднялись по одному из трапов красного дерева, расположенных с каждой стороны коридора, и продолжили путь по палубе.

Воздух был свежим, а звезды яркими. Хабберды прошлись несколько раз вокруг всей палубы, раскланиваясь при встрече с другими пассажирами. Спустившись снова вниз, они понаблюдали, как официанты затемняли черными шторами окна салона, подобно тому как это делали коридорные в каютах. По роскошно отделанному. коридору Хабберды вышли к одному из двух лифтов в средней части «Лузитании», проходящих через шесть палуб судна. Они оказались на палубе «Д» и вошли в белый с золотом двухэтажный обеденный салон. Высокое, снабженное вдобавок куполом и внутренним балконом помещение на 500 персон, стилизованные коринфские колонны и необъятный буфет красного дерева - все это создавало ощущение царственного величия.

Хабберды прошли в носовую часть салона, поближе к группе, которая не могла не привлекать внимание. Это была многочисленная семья Кромптонов.

Компаньонами за столом у Хаббердов были молодой парень по имени Эрнст Каупер, канадский военный корреспондент, печатавший свои статьи под псевдонимом «Джек Кэнек», «Джек Канадец», и его издатель Пэрси В. Роджерс из Торонто. Элберт Хабберд немедленно стал называть корреспондента просто Джеком, и они сразу превратились в хороших друзей-попутчиков. Джек выразил сожаление, что его брат Чарльз, служивший до этого рейса механиком на «Лузитании», перед выходом судна из Ливерпуля был переведен на другой лайнер.

Вечер перешел в ночь спокойную и без происшествий. Обычными были страхи пассажиров, совершавших плавание впервые, которых беспокоил вопрос, будет ли лайнер испытывать бортовую или же килевую качку.

Наступило мягкое, но туманное воскресное утро второго дня плавания. Вскоре прояснилось. Ближе к полудню капитан Тернер посетил судовую часовню в главном салоне, где вознес молитву во здравие короля и всех находящихся в море. Вернувшись на мостик, он приступил, пыхтя своей трубкой, к изучению рапортички о полуденном местонахождении судна.

Преодолев 501 милю, «Лузитания» оказалась южнее полуострова Новая Шотландия. И хотя дул легкий бриз, а волнение было небольшим, судно, которое однажды установило рекорд, покрыв за сутки расстояние в 617 миль, не могло пройти больше, держа под парами только 19 котлов.

Тернеру казалось, что на судах компании «Кунард» он постоянно участвует в гонках с немецкими лайнерами - обладателями «Голубой ленты Атлантики», такими, как «Дойчланд», «Кайзер Вильгельм II», или с новейшим германским судном «Кронпринцесса Цецилия». «Лузитания» всегда «показывала им корму», благодаря четырем гигантским турбинам общей мощностью 70 тыс. л. с, которыми оснастили ее на верфи «Джон Браун», тем самым внеся вклад в историю морского судостроения. До этого времени никто не пытался устанавливать быстро вращающиеся турбинные двигатели на таких огромных судах.

«Лузитания» могла похвастать еще многими другими новшествами, например, электрическим управлением рулевым устройством, дистанционным закрытием водонепроницаемых дверей, автоматической пожарной сигнализацией и электроприводом шлюпбалок для быстрого спуска спасательных шлюпок. Она обладала, естественно, и всем самым необходимым для того, чтобы превратить ее не только в самое быстроходное, но и самое безопасное судно в Атлантике.

Тернер поднялся на мостик. По пути его приветствовали капитан-администратор Дж. К. Андерсон и старший механик Арчибальд Брайс, которого он особенно любил.

В свои 54 года Брайс выглядел старым и загрубевшим, как бы прокопченным в пылающем аду котельных отделений. На судах компании «Кунард» этот ветеран проплавал 32 года. Служба на море, как и у Тернера, была традицией в семье Брайсов. Его отец стал механиком на одном из первых колесных пароходов компании «Кунард», вскоре после ее образования в 1.840 г.

Во время беседы Брайс напомнил Тернеру о заявлении Китчинера [33], в котором говорилось, что война может начаться в мае [34]. Но капитан Тернер и так получил достаточно предупреждений об этом:

Секретно. Суточное рейсовое извещение от 15 апреля 1915 г.

Германские субмарины действуют в основном у выступающих в море мысов и на подходах к берегу. Суда должны огибать выдающиеся мысы на большом расстоянии.

Через день поступил секретный меморандум от 16 апреля 1915 г.:

Опыт войны показал, что быстроходные пароходы могут значительно уменьшить возможность неожиданной атаки подводных лодок, следуя противолодочным зигзагом, т. е. изменяя курс через короткие и непостоянные промежутки времени, например от десяти минут до получаса. Подобных курсов должны почти неуклонно придерживаться военные корабли, находясь в районах вероятной встречи с подводными лодками. Под водой субмарина развивает очень незначительную скорость и ей чрезвычайно трудно выйти на позицию для атаки, пока она не произведет необходимых наблюдений и не рассчитает курс атакуемого судна.

Однако, несмотря на эти напоминания о войне, Тернер чувствовал себя как бы слегка в стороне от нее. Ведь «Лузитания» по-прежнему могла уйти от всего, чем располагали немцы, кроме, разве что, крейсеров. Она имела на борту граждан нейтральных государств, была безоружна и не везла существенной контрабанды. И хотя она принадлежала к числу резервных вспомогательных судов, Адмиралтейство отказалось от ее использования в качестве вспомогательного крейсера. Поэтому почти каждый на борту «Лузитании», в том числе и капитан, имел основания чувствовать себя в безопасности.

Тернер являлся коммандером [35] добровольческого резерва Королевских военно-морских сил. Сейчас, спустя четыре года после выхода в отставку, его рассматривали фактически как перешедшего возрастной рубеж морской службы, хотя он оставался еще достаточно крепким в свои годы. Так же выглядел и Арчи Брайс, который служил старшим механиком еще на «Аквитании», но был отозван с нее, когда ту затребовало Адмиралтейство.

Тернер желал, чтобы все «отвергнутые» имели такой же большой опыт, как он сам и Брайс, ведь в нынешнем экипаже «Лузитании» оказались только что оперившиеся птенцы, вроде Вальтера Скотта Куорри - двадцатидвухлетнего инженера с о. Мэн, совершающего свой первый рейс. Брайс заметил Тернеру, что само появление этого малого на судне является курьезом, поскольку, по широко распространенному мнению, о. Мэн поставляет только бесхвостых кошек.

Капитан же подумал о том, что он в этом возрасте был уже матросом-ветераном. Вопреки воле своего отца - шкипера парусных судов, желавшего, чтобы его сын сделался министром, - Вилли убежал из дома на море, нанявшись каютным юнгой. Он был готов на все, чтобы избежать канцелярской жизни «у черта на побегушках». Его первым судном был барк «Грасмер», разбившийся во время шторма на рифах и пошедший на дно вблизи Белфаста. Он стоически отказался от предложенной помощи более сильных моряков и самостоятельно, преодолев бушующие на скалах буруны, сумел выбраться на берег.

В 13 лет Вилли нанялся на клипер «Уайт Стар» палубным юнгой и в первом Же рейсе прошел на нем вокруг мыса Горн. Когда «Уайт Стар» прибыл на Галапагосские острова, Вилли был немало удивлен, встретив там своего отца - капитана парусника «Куин оф Нэйшн».

Вилли сменил судно и следующий год провел в плавании под отцовской командой. После этого он продолжил свое морское образование на знаменитых кораблях с полным парусным вооружением: «Уор Спирит», «Ройял Альфред», «Принс Фредерик», «Тандерболт» и «Ройял Джордж». В свободное от вахты время он изучал навигацию, ибо никогда не упускал из виду свою конечную цель - стать капитаном.

- При работе на мачтах я был самым шустрым, - хвастал он иногда, - не считая одного грека, который повстречался мне. Но у того, должно быть, среди не очень отдаленных предков была обезьяна.

Будучи вторым помощником капитана на «Тандерболте» в рейсе на Калькутту, он охотился на дельфинов с утлегаря [36] судна, с которого накатившийся гребень большой волны смыл его за борт. Старший помощник капитана сбросил Тернеру с кормовой палубы спасательный круг. Это позволило ему продержаться на воде 1 час 20 минут, в течение которых команда смогла закончить утомительный маневр, связанный с разворотом и приведением судна к ветру, чтобы лечь в дрейф. Маневр закончился тем, что была спущена гребная шлюпка, которая подобрала Вилли из воды. В течение этого времени он был окружен акулами, от которых отбивался как мог. Одной из акул он даже нанес апперкот правым кулаком.

Когда насквозь мокрый Вилли поднялся по штормтрапу на бак высокобортного «Тандерболта», капитан судна - приверженец строгой военной дисциплины - уже поджидал его:

- Это вы, мистер Тернер? - спросил он, прекрасно узнавая мокрую фигуру, цепляющуюся за раскачивающийся штормтрап.

- Так точно, сэр! - отрапортовал Тернер.

- Хорошо. Вы можете взойти на борт и отлежаться на своей койке три дня, - затем педантично заметил: - Вытряхните воду из часов, прежде чем уляжетесь, а то механизм может заржаветь.

Эту историю особенно любил рассказывать Тернер. А таких историй у него было достаточно. Тернер не раз обогнул земной шар. Ему стали одинаково хорошо знакомы «ревущие сороковые» ниже мыса Горн и тихие тропические острова в южной части Тихого океана по другую сторону заветной Новой Зеландии.

Тернер любил паруса, но знал, что будущее каждого моряка определяет сила пара. Он неохотно перешел на лайнер «Лейланд» компании «Инмен» и некоторое время служил младшим офицером на нем, пока в 1878 г. не перешел в компанию «Кунард», где стал третьим помощником капитана на «Шербуре», совершавшем рейсы из Ливерпуля в Средиземноморье.

Он знал, что компания «Кунард» назначает капитанами только имеющих опыт командования судами. Поэтому Тернер вполне сознательно вернулся на время к смоленым палубам и вздымающимся над ними парусам и стал капитаном клипера «Стар оф Ист».

В 1883 г. с прекрасным аттестатом от владельцев этого судна Тернер в последний раз спустился на берег по сходне парусника. На этот раз компания «Кунард» взяла его к себе. К этому времени она превратилась в мощное и быстро растущее судоходное предприятие, от которого в значительной мере зависело Британское почтовое ведомство, отправляющее многочисленную заморскую корреспонденцию.

Компанию возглавляли способные директора, не уступавшие старому надменному Э. Г. Кунарду, чьим девизом, ставшим уже легендарным, было: «У нас никто не погибает!»

Но, прежде чем стать капитаном, Тернер был вынужден пройти длительный путь. Кое-кто объяснял задержку в продвижении Тернера по службе прямым характером и стремлением к правдивости, которые ставили его в невыгодное положение по сравнению с другими, более покладистыми претендентами. Только в 1903 г. он добился командования небольшим пароходом «Алеппо», совершающим рейсы в Средиземное море.

Дальнейшее продвижение пошло быстро. Стало очевидным, что он мастерски управляет судами, блестяще швартуется в портах и, вдобавок ко всему, является хорошим примером для подчиненных. Тернер командовал все более крупными судами: «Карпатией», «Ивернией», «Умбрией», «Каронией» и «Карма-нией». Он «чувствовал» эти огромные творения из железа и стали, благодаря опыту, приобретенному во время управления разными деревянными судами с их индивидуальными особенностями.

Тернер принял «Лузитанию» от своего старого друга Джима Уатта в начальные годы соперничества с германскими лайнерами и управлял ею твердой рукой возничего римской колесницы.

Он стал самым знаменитым капитаном в Северной Атлантике, которого ненавидели и уважали его немецкие соперники. Члены экипажа любили этого несколько грубоватого человека - факт примечательный в морской среде.

- Если вы идете в рейс с Вилли Тернером, - говорили эти люди, - вы идете на образцовом судне.

Пассажиры соглашались с ними.

Тернер стал преемником капитанов таких судов, как «Мавритания» (однотипный лайнер с «Лузитанией», но немного более быстроходный), затем «Аквитания» (будучи больше двух предыдущих, могло похвастать не только обычной роскошью, но и плавательным бассейном).

Однажды Тернер поставил своеобразный рекорд, пришвартовав огромный лайнер в Нью-Йорке всего за 19 минут. Будучи капитаном «Мавритании», в 1912 г. спас экипаж горящего парохода «Вест Пойнт». За успешное маневрирование при подъеме спасательных шлюпок в трудных условиях ему была присуждена специальная медаль «Общества спасения при кораблекрушениях».

В общем, жизнь Тернера была насыщенной… Времени, чтобы покопаться в саду своего дома на спокойной Вилльерс-авеню в Грейт-Кросби, расположенного в пределах слышимости пароходных гудков на р. Мерси, было мало. У него было два сына: Норман - офицер королевской артиллерии, воевавший со своим полком где-то во Франции, и Пэрси, который пошел по стопам отца и сейчас служил в торговом флоте.

В то время как Тернер прохаживался по мостику, Брайс спустился в свои владения, чтобы выполнить важные обязанности. В его подчинении было 24 офицера - штат, даже по военному времени, громадный. Их список он часто произносил на одном дыхании, как какое-то языческое заклинание:

- Кокборн, Смит, Дункан, Дункан, Литл, Хетерингтон, Фэйрхерст, Коль, Лич, Уили, Джонс, Андерсон, Келли,…, Куорри.

Почти к каждому из них Брайс относился, как к своему ребенку, о котором следует беспокоиться, и о каждом из них он имел собственное суждение. Один из членов его машинной команды был «баловнем судьбы». Смазчик Фрэнк Тауэр сумел выплыть с «Титаника», а позже с «Импресс оф Айрленд» - судна, которое затонуло в заливе Св. Лаврентия после столкновения с другим судном, в результате чего погибло 1024 человека…

В субботу после завтрака капитан Тернер наблюдал за тренировкой экипажа по посадке в одну из двух дежурных шлюпок, в качестве которых попеременно назначались шлюпка N 13 по правому борту и N 14 по левому. Команда шлюпки, имевшая отличительные значки (в соответствии с номером спасательной шлюпки) и облаченная в спасательные жилеты, по свистку занимала одну из шлюпок, которую никто не пытался спустить на воду. Матросы занимали в ней места и оставались на них, пока не звучал другой сигнал. По нему экипаж выпрыгивал из шлюпки и расходился по своим постоянным постам. Участия пассажиров в таких учениях не требовалось.

Обозревая спокойную блестящую поверхность океана, Тернер удовлетворенно попыхивал своей трубкой. Все выглядело так же, как в одном из лучших рейсов года. Затем, но уже с меньшей «приятностью», он подумал о предстоящих ему светских обязанностях по приему и угощению пассажиров.

Тернер спустился вниз на воскресный обед в главный обеденный салон к своему капитанскому столу, предназначенному для наиболее именитых пассажиров, вроде Вандербилта, Фромана и членов аристократических фамилий. В их число входили хорошо известные ему по прошлым рейсам и новички, например, Д. А. Томас, который был одно время членом парламента от партии либералов, благодушно царствующий над более чем 50 тыс. шахтеров Уэлса; капитан 2 ранга Дж. Фостер Стэкхаус - исследователь-океанограф, планирующий на 1916 г. международную экспедицию в Антарктику; Альберт Л. Гопкинс - президент судостроительно-судоремонтной компании в Ньюпорт-Ньюсе, намеревающийся предложить свои услуги в «преодолении» угрозы подводных лодок; майор Уоррен Перл, бывший главный хирург армии Соединенных Штатов… «Лузитания» всегда привлекала видных людей.

Но, независимо от того, принадлежали ли его гости к тому же кругу, что и он сам, или же были отделены от него непроходимой пропастью пола и образа мышления, Тернер вынужден был развлекать их, отвлекаясь от своей главной роли судоводителя, и растрачивать время, принадлежащее его судну. Иногда он удивлялся, почему это обстоятельство не включено в молитвеннике в число «морских опасностей».