Позывной "Князь"

Глава 4

Я проснулся в прекрасном расположении духа. В голове царила приятная легкость, а тело отлично отдохнуло.

Наверное, пора уже вставать. Надо только вспомнить, какие на сегодня планы. Какой день недели? Вторник? Кажется, Игорь должен был подготовить отчет по последним тестовым прогонам артефакта, ведь осталось всего два дня…

На лицо упал луч солнца, приятно защекотал кожу и вызвал улыбку. Какое замечательное утро!

Хотя… откуда он тут взялся? У меня же в каюте нет окон, ведь жилые помещения находятся в подземной части нашей базы.

Я распахнул глаза и уставился в белый потолок. Память мигом вернула меня в реальность. Это не база и даже не наш исследовательский корабль.

Замок Эгерманов, а я — Владимир, а не Максим.

Из груди вырвался тяжелый вздох.

Ладно, ничего не поделаешь, придется мне осваиваться в этом мире. Как-то жить, решать многочисленные вопросы, встать на ноги. Разгадать загадку артефакта…

На самом деле, если так подумать, то мне выпал второй шанс. Кому еще в мире повезло снова стать двадцатилетним?

Я улыбнулся, с хрустом вытянул руки в разные стороны и уже был готов скинуть одеяло, как мои пальцы нащупали что-то мягкое.

Это «что-то» тихо застонало.

Твою ж сияющую сферу! Опять⁈ Да сколько можно⁈

Скосив глаза, я увидел, что на кровати, прикрытая лишь одной простыней, лежала сероглазая служанка. Кажется, ее звали Настюшкой. Ее длинные русые волосы разметались на подушке волнистым водопадом.

Мой взгляд не без удовольствия бродил по изгибам ее тела. Хороша!

Рука сама собой потянулась к заманчивым выпуклостям, но я успел остановить себя в последний момент.

Что я делаю⁈ Нет, с поведением этого повесы надо что-то делать! И как тут дела решать, когда достаточно только отвернуться, как в кровати появляются женщины?

Пусть и очень красивые. Я снова посмотрел на спящую Настю. Разум разрывался от навязчивого желания плюнуть на все и поддаться чувствам, но в то же время я не мог так поступить. Это было как-то неправильно…

Ну Владимир, ну спасибо.

Я остро ощущал, что его чувства все еще живы во мне и постоянно пытаются взять верх. И с этим мне еще предстоит разобраться.

Спящая девушка развернулась и забросила на меня свою ногу. В ответ мое сердце застучало быстрее.

Нет, нет и нет!

Осторожно выбравшись из-под нее, я бесшумно проследовал в ванную, чтобы хоть как-то успокоится. Холодный душ — самое лучшее для этого средство.

Это помогло окончательно проснуться. Я завернулся в пушистый халат и решительно распахнул дверь.

Настюшка все еще была в спальне и теперь томно улыбнулась, смотря на меня сияющими глазами. А ведь она действительно, очень красивая. Простая розовая ночнушка открывала вид на ее изящную фигуру.

— Доброе утро, ваше высочество, — промурлыкала она, сползая к краю кровати. — Куда же вы сбежали от меня!

Ее взгляд жадно ощупывал меня. Кажется, она мысленно меня уже даже раздела. Отогнав эти мысли, я подошел к ней и опустился рядом.

— Птичка моя, давай в другой раз, — мягко ответил я. — Дел по горло.

Она надула губки и спустила босые ноги на пушистый ковер. Пришлось подойти к ней и включить все свое обаяние.

— Как только я со всем разберусь, мы обязательно наверстаем упущенное, — осторожно взял ее руку и поцеловал запястье. — Договорились?

Ее щеки вспыхнули румянцем, и она довольно улыбнулась. А затем завернулась в простыню и, изящно поддерживая ее края, выбежала из спальни.

Я покачал головой. С таким количеством женщин никакого постельного белья не хватит!

Проводив глазами сбежавшую служанку, я быстро оделся. Мне предстоял разговор с отцом, и мне нужно было привести чувства в порядок. Нельзя, чтобы эмоции Владимира сорвали мне все планы.

Мельком глянув в зеркало на двери шкафа — в отражении был все тот же незнакомый мне мужчина — я покинул комнату и направился в малую гостиную, чтобы сказать отцу о своем решении.

— Дорогой, нам нужно поговорить, — Софья Владимировна замерла в дверях спальни, глядя на сонного супруга.

Он уже полчаса, как проснулся, но все продолжал валяться в постели.

— Что опять случилось? Деньги кончились? — проворчал он, потирая глаза.

— Нет, не в этот раз. Я по поводу Володи…

— Опять? Что он натворил⁈ — Иван Станиславович сжал кулаки и привстал с подушек. — Не дай святые наместники, они с Субботиным кабак разнесли! Убью паршивцев голыми руками!

— Да нет же! Ваня! Успокойся! — она присела рядом и пригладила его всклокоченные волосы. — Я совсем не про это. Нужно как-то напомнить Володе про военную службу. Аккуратно и ненавязчиво.

— Бесполезно! Едва мы начинаем этот разговор, то сразу ссоримся. Я ему вчера опять напомнил про это, — он на мгновение задумался. — Только вот повел он себя странно.

— Странно? Расскажи, пожалуйста, — Софья Владимировна прижалась к супругу, — мне очень интересно знать все.

— Я ему говорю, мол, срок у него до завтра, и по столу, как хлопнул! А он посмотрел на меня спокойно и сказал, что придет сегодня ко мне с решением. Даже к коньяку моему не прикоснулся!

— Ну вот видишь! Ты все-таки хорошо его воспитал. Мой герой!

— Софочка, не верю я в это. Может, это какая уловка! Голову заморочить хочет. Вот увидишь, придет сегодня и опять будет нос воротить! Условия ставить! Знаю я его.

Иван Станиславович не на шутку разозлился и начал трясти кулаками. Но Софья Владимировна накрыла его руку своими тонкими пальчиками и нежно сжала.

— Думаю, он скоро должен прийти в себя. Да ему всего двадцать лет. Я тоже с ним поговорю. Вот увидишь, Володя возьмется за ум. И мы будем им гордиться!

— Ему уже двадцать! Не знаю, Софочка. А он все гуляет. Мне уже неловко в глаза партнерам смотреть. Обязательно кто-нибудь скажет: «Слышал, на днях твой устроил дуэль с бароном» или «ваш опять стал зачинщиком драки». Уверен, не пройдет и пары дней, как служба правопорядка поймает его и посадит. А то и вовсе на рудники отправит. Позор! За что мне это все, — Иван Станиславович схватился за голову. — Нет. Решено. Он пойдет на военную службу! И пусть только попробует отказаться. Я ему такое устрою!

— Конечно, устроишь, дорогой, — ласково произнесла его супруга, поцеловав в пунцовые щеки. — Володя тебя послушает.

Они несколько минут посидели в тишине, наслаждаясь минутами покоя. Затем Софья Владимировна встала, закуталась в теплую шаль и отбыла к дочери.

Ей нужно было снова с ней обсудить предстоящее замужество Ани. Но она, как, впрочем, и ее брат, совершенно не хотела слушать наставления родителей. И в кого дети такие упрямые?

В пустом коридоре гулял сквозняк. Софья Владимировна шла и думала о том, как она устала мерзнуть. Замок стал напоминать дорогой сыр в дырках, из которых постоянно веяло холодом, несмотря на то, что за окном разгар лета. И где только найти деньги на ремонт? Да еще долги, простой винодельни. Дорогих бутылок осталось всего три ящика. Остальное давным-давно продано.

Военная служба и замужество — практически единственные шансы хоть как-то выбраться из безденежья.

Софье Владимировне было горько осознавать, что они бедны.

Она покачала головой и тихо постучалась в дверь спальни дочери.

— Анечка, ты уже проснулась?

В ответ раздалось глухое ворчание. Софья Владимировна покачала головой, глубоко вздохнула и с улыбкой зашла к дочери.

— Доброе утро, солнышко. Нам нужно серьезно поговорить.

Мои шаги гулко раздавались в тишине пустого коридора. В этот раз я внимательно разглядывал серые стены. Примерно через каждые десять метров встречался светлый прямоугольник. Здесь раньше висели картины? Почему их нет сейчас? Продали или перевесили?

Тот же вопрос был и к пятнам на полу — следов от напольных ваз. Остался только одинокий доспех, но его, по видимому, некуда было деть.

Надо будет попросить Настюшку хотя бы почистить его.

Пока шел, из любопытства решил заглянуть в одну из тех комнат, что видел в прошлый раз. К моему удивлению, дверь оказалась заперта. На ручке даже был слой пыли! Давно сюда никто не заглядывал.

Подумав, я подошел к следующей, но и она была закрыта. Странно. Может, это гостевые спальни, которыми пользуются лишь при особом случае?

Память Владимира мне ничего не подсказывала. Видимо, эти помещения совершенно не интересовали его. Пришлось пожать плечами и вернутся к поискам отца. Вернусь к этому позже.

Прошел дальше по гулкому коридору, вынырнул к парадному входу. Еще один вопрос вдруг появился в моей голове — неужели в таком огромном замке так мало прислуги? Я как-то читал, что для поддержания порядка нужно минимум человек двадцать. А сколько осталось здесь? Трое? На такую махину?

С этими мыслями я распахнул дверь малой гостиной. В нос ударил запах какого-то лекарства, горький и противный. Отец болен?

Иван Станиславович сидел за столом и разбирал какие-то бумаги. Рядом с ним стояли несколько маленьких склянок и пустая чашка и блюдце.

Когда я вошел, отец поднял на меня нахмуренный взгляд и резко бросил:

— Денег не дам.

Я и бровью не повел, а сел в кресло и вытянул ноги, молча рассматривая малую гостиную. Камин, покрытый копотью, весьма меня расстроил. Как и потертые стулья, и желтоватые шторы. И вроде на первый взгляд вся обстановка выглядела дорого, но вот такие мелочи всегда бросались в глаза. Этот замок видел лучшие времена. Чего стоит лепнина на потолке и резная мебель.

Денег тут нет. И уже давно.

— Я не за этим пришел, — наконец, сказал я. — А сказать о своем решении.

Отец разом напрягся, сжал губы и припечатал ладонью очередной лист к столу. Его лицо моментально покраснело.

— Только вот не надо говорить мне, что ты еще не готов и хочешь снова перенести сроки! Хватит! Я не потерплю…

— Я согласен, — оборвал я его гневную тираду.

— Что? — он запнулся и закашлялся. — Согласен?

— Да, — я пожал плечами.

Иван Станиславович пожевал губами, скосил глаза в документы перед собой, словно не знал, что мне ответить.

— Куда мне отправить запрос или как это делается? — решил я нарушить затянувшуюся паузу.

— В канцелярию, — задумчиво сказал он. — Да-да. В канцелярию. Я очень рад, что ты образумился. Ведь ты — Эгерман! Древнейший род! А это значит…

Я перестал его слушать, почти наизусть зная, что он сейчас скажет. Великие… бла-бла… потомки… бла-бла… трон… бла-бла. Одного раза хватило, чтобы запомнить.

— Отец, а что у нас с финансами? — вдруг спросил я, оборвав его на середине фразы.

У меня в голове никак не соотносилась запущенность замка и его слова о семье и роде. Неужели аристократия может быть бедной?

Он сбился с мысли, побледнел, потом покраснел, начал открыть и закрывать рот, как крупная рыба, которую выбросили на берег. На долю мгновения я испугался, что у него сейчас сердце остановится.

— Так плохо? — сделал я логичные выводы, глядя на его реакцию.

Вместо ответа, отец выдохнул и словно уменьшился в размерах. Но затем напрягся и поднял на меня глаза. В них плескалась злоба.

— С каких пор тебя это стало интересовать? Я же сказал, что денег не дам! Мы древний княжеский род! У нас все прекрасно!

Выплюнув последние слова, он снова уставился в бумаги, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

Я пожал плечами, поднялся и вышел из малой гостиной.

Значит, положение дел куда хуже, чем я думал.

Проблем все прибавлялись и прибавлялись, как космический мусор на орбите. Если я сейчас не начну со всем этим разбираться, то вскоре могу остаться с голой задницей или с дыркой в груди от чьей-нибудь шпаги. Если отец не может разобраться с этим, придется брать все в свои руки.

Я спустился по лестнице и остановился у одной из картин, где изображена сцена сражения. Отважные бойцы с перекошенными в криках лицами, бросались на шпаги противника. Не эти ли самые картины раньше висели в коридоре? Зачем такое выставлять напоказ? Как украшения? Странный выбор. Лучше уж бы повесили женские портреты. Или еще пару шпаг.

Пока я изучал полотно, то услышал негромкий стук каблуков.

— Володя, как ты?

Обернувшись, я увидел приятную темноволосую даму в бледно-розовом платье и закутанную шаль. Внутри сразу потеплело — это была мать Владимира.

У меня и у Анны были такие же выразительные, темные и очень печальные глаза.

В памяти не было ни единого воспоминания о ней, но эмоции говорили сами за себя. Младший Эгерман просто обожал ее.

— Все хорошо, — тихо ответил я и взял ее за холодные пальцы.

— Вижу, ты разговаривал с отцом. Что ты решил?

Держа меня за руку, мы пересекли парадный вход и зашли в соседнее помещение. Это оказалась просторная гостиная. Она была больше, чем столовая на нашей базе! А ведь нас там было сто семнадцать человек!

В глаза бросилась извечная пыль, собранные в одном углу столы, скатанные ковры и пустые вазы.

Почти вся мебель была накрыта чехлами, кроме пары объемных кресел у большого окна. Матушка опустилась в одно из них и махнула мне рукой, приглашая сесть рядом.

— Ты пойми, мы очень за тебя беспокоимся и прекрасно понимаем, почему ты так себя ведешь, — она мягко улыбнулась. — Но ты и сам знаешь, что в нашем обществе строго следят за жизнью молодежи. И твое поведение уже начинает вызывать вопросы. Здесь же, как принято? Родители сказали, что на военную службу, значит, нужно идти. Нашли подходящую невесту, значит, нужно жениться. Тебе уже двадцать, и настало время принимать ответственные решения.

С каждой фразой она следила за выражением моего лица, пытаясь угадать мысли. Кажется, она знала, что и как я говорил на эти темы в прошлом. Но я сейчас думал совершенно о другом.

— Матушка, а как обстоят у нас дела с деньгами?

Она на мгновение поджала губы и растерянно улыбнулась. Она открыла рот, чтобы ответить, но я остановил ее, торопливо добавив:

— Я не прошу у тебя деньги, а интересуюсь положением дел. Всех.

— Ты же знаешь, Володенька, не женское дело это, разбираться в в таких вопросах.

— И все же?..

— Как тебе сказать, — она помолчала, подбирая слова, — не так, как раньше.

— Поэтому отец меня и торопит, да?

Она кивнула, отведя взгляд за пыльное окно. Я остро осознал, что ей, как и отцу, стыдно признавать, что мы бедны.

— Как я могу помочь? Военная служба сможет удержать нас на плаву?

— Ты все-таки решил, да? Я так рада это слышать! — она проигнорировала мой вопрос.

— Матушка, — с укором сказал я. — Удержит или нет? Говори как есть.

— Володенька, — она поджала губы, — это снимет часть финансовой нагрузки, ведь ты будешь получать зарплату…

— Значит, нет.

— Не торопись. Это всего лишь один шаг. Ты же пойдешь не рядовым солдатом, а сразу офицером! Я очень тобой горжусь, сын.

— Может, я могу сделать что-то еще для тебя?

— Мой мальчик, ты все и так делаешь! — она сжала мои пальцы. — Приняв такое ответственное решение, ты совершил правильный поступок. Все будет хорошо. Я в тебя верю.

Она говорила так искренне, что мне захотелось обнять ее и обещать, что я пойду на все что угодно, лишь бы ее глаза также светились гордостью за меня.

— А что со свадьбой Ани?

— О, все уже решено. Граф Кармин прекрасный кандидат, — она начала старательно разглаживать складки на платье.

— Богат?

— Несколько обширных участков с мукомольным производством, доходные дома… — она оборвала себя на полуслове, осознав, что сказала лишнего. — Пойми, этот брак крайне важен для нашей семьи.

— Я понимаю. А есть способы избежать этого?

— Но мы уже на следующей неделе подписываем документы. Поздно отказываться.

— Печально.

— Аня опять пришла к тебе просить помощи? Что за интриганка! — улыбнулась матушка.

— А что ей остается делать?

— Молча пойти под венец, как того велят родители, — сощурилась она. — И почему вы постоянно с нами спорите?

Я развел руками и поднялся.

— Совсем забыла сказать, — остановила меня матушка, — разберись, пожалуйста, с жалобами на тебя в императорской службе правопорядка. Не пристало молодому человеку с такой фамилией иметь там толстенную папку с документами.

Она и в курсе этого была! Что ж, фронт работы мне прекрасно понятен — я в полнейшей… в достаточно неприятной ситуации.

— И еще одно, — она строго посмотрела на меня, — выбери уже, наконец, себе невесту.

Я на миг растерялся. Она же минуту назад сказала, что здесь принято жениться на той, которую выбрали родители.

— Я оставляла тебе список не так давно. Ты забыл? Или выбросил его, как и в прошлый раз? Володенька! — она всплеснула руками. — Так нельзя. Мы с отцом идем тебе навстречу, даем выбор. Не расстраивай нас.

Мое лицо перекосилось, но я счел нужным промолчать.

Остро захотелось передернуть плечами, которые сковал груз всей навалившейся на меня ответственности.

Почему я оказался здесь именно в этот момент? Почему артефакт перенес меня сюда? Есть ли в этом какой-то особый смысл? И если да, то как мне понять, какой?

Не успел я дойти до дверей гостиной, как в воздухе поплыл мелодичный звон.

— Илья Сергеевич! — крикнула матушка, враз появившись за моим плечом. — Откройте, пожалуйста.

Она выглядела обеспокоенной. Ждет дурные вести? Этого еще не хватало! Из малой гостиной выскочил отец. Он замер на верхней ступеньке, схватившись за грудь, и буравил взглядом входную дверь.

Да что тут происходит?

К парадному входу неторопливо прошаркал седой дворецкий в потертом костюме. Он был настолько стар, что мне все время казалось, что он вот-вот рассыпется в пыль. Но он все же дошел, и его сухие пальцы медленно начали возиться с дверью.

Наконец, замок щелкнул, и Илья Сергеевич проскрипел:

— Добрый день! Владения Эгерманов. По какому вы вопросу вы прибыли?

На улице стояли наголо бритые мужчины, похожие друг на друга, как братья. Только у одного из них была маленькая бородка и усы.

На первый взгляд — типичные преступники. Даже дорогие костюмы и не могли исправить это впечатление.

— Кто это? — тихо спросил я, наклонившись к матушке.

— Последствия неумения Ильи вести дела, — горестно сказала она и отступила в полумрак гостиной.

Я перевел взгляд на отца. Он, сильно побледнев, вытащил из кармана пузырек и выпил его содержимое одним махом.

Тем временем гости оттеснили нашего дворецкого и прошли внутрь.

— Имущественная канцелярия! Мы к Ивану Станиславовичу Эгерману.

— Как вас представить? — с трудом проговорил старик.

— Левицкий Эдуард Федорович и Грицкий Виктор Эммануилович, — важно ответил тот, что с бородой. У них даже фамилии в тон.

Илья Сергеевич развернулся лицом к отцу и натужно выкрикнул:

— Ваше высочество! К вам… — дворецкий недоговорил и натужно закашлял.

— Я слышал, Илья Сергеевич, спасибо, — отец торопливо спустился по лестнице. — Господа, прошу в мой кабинет.

Я проследил за ними взглядом, запоминая каждую деталь. Очень подозрительные личности. А затем обернулся к матери.

— Итак, рассказывай, — жестко сказал я. — И правду. Я не смогу помочь, если не буду знать, что происходит здесь на самом деле.

Она скрестила руки на груди, закусила губу и вдруг серьезно посмотрела на меня.

— Думаю, тебе уже пора рассказать всю правду.