Правильный Драко

Глава 23

Пробираясь сквозь шумную толпу, Драко, Теодор, Дафна и Пэнси наконец добрались до своих мест в секторе Слизерина. Обзор отсюда открывался превосходный, да и сама конструкция арены внушала невольный трепет: гигантский каменный амфитеатр своими арочными сводами, крутыми ярусами и величественностью напоминал древнеримский Колизей, чудесным образом перенесённый в шотландские горы.

Взглянуть на само поле внизу, однако пока не удавалось. Всё огромное пространство на дне котлована, было укрыто плотным, молочно-белым туманом. Он клубился, лениво перекатываясь волнами, и надёжно скрывал всё, что находилось под ним.

«Скорее всего, качественная иллюзия, — подумал Драко, оценивающе прищурившись. — Чтобы держать интригу до последней секунды и не дать зрителям увидеть "сюрприз" раньше времени».

Он поднёс к глазам омнинокль, который ему всучил Теодор у входа, и прокрутил боковое колёсико, настраивая фокус. Линзы приблизили центральную ложу, откуда за происходящим должны были наблюдать важные персоны.

Судейская коллегия была в сборе. В центре восседал невозмутимый Альбус Дамблдор в мантии цвета полуночного неба, о чём-то беседуя с мадам Максим, которая занимала, казалось, сразу два кресла. Чуть поодаль, нервно теребя козлиную бородку, сидел Игорь Каркаров. Рядом с ними с каменным лицом, прямой, как палка, застыл Барти Крауч-старший, и, конечно же, Министр магии Корнелиус Фадж, который важно кивал, приветствуя кого-то из иностранных дипломатов.

Внезапно над стадионом грохнул пушечный выстрел, и небо расцвело гигантским пурпурно-золотым фейерверком, осыпавшимся вниз искрящимся дождём. Трибуны взорвались оглушительными аплодисментами, свистом и криками тысяч голосов.

Людо Бэгмен, сидевший в судейской ложе, тут же вскочил со своего места. Он выглядел так, словно вот-вот лопнет от переполнявшей его энергии. Приставив палочку к горлу, он проревел заклинание:

— Сонорус!

Его голос, усиленный магией, громовым раскатом пронёсся над стадионом, заглушая шум толпы и заставляя вибрировать сам воздух:

— Дамы и господа! Волшебники и волшебницы! Гости из всех уголков магического мира! — Бэгмен широко раскинул руки, словно желая обнять весь стадион. — Добро пожаловать в Хогвартс, на открытие легендарного Турнира Трёх Волшебников!

Толпа ответила новым взрывом восторженного рёва.

— Сегодня вы станете свидетелями истории! — продолжал Бэгмен, сияя улыбкой. — Три смелых чемпиона, три великие школы и одно испытание, которое проверит их отвагу, ум и магическое мастерство на прочность! То, что скрыто под этим туманом, способно напугать даже самых опытных магов, но наши герои готовы принять вызов! Никаких правил, кроме одного: с помощью разума и мастерства выполнить поставленную задачу. А теперь… пусть удача будет на их стороне! Да начнётся первый тур!

Немного ранее…

В небольшом, тускло освещённом помещении, примыкающем к арене, царило напряжённое молчание. Трое чемпионов были предоставлены сами себе, и ожидание давило на них тяжелее, чем каменные своды потолка.

Седрик Диггори нервно мерил шаги от стены к стене, то и дело поправляя мантию и неосознанно сжимая в кармане древко палочки. Флёр Делакур сидела на низкой скамье, бледная, с плотно сжатыми губами, она быстро крутила палочку в тонких пальцах и что-то беззвучно шептала себе под нос. Самым невозмутимым казался Виктор Крам. Он стоял в углу, скрестив руки на груди и глядя в одну точку. Но по тому, как ходили желваки на его скулах и как напряжена была его спина, было видно, что и он едва сдерживает нервную дрожь.

Никто из них не знал, что ждёт их за этими стенами. Неизвестность пугала больше чего-либо другого…

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, словно порыв весеннего ветра, влетел сияющий Людо Бэгмен. За ним, куда более сдержанно, вошли директора школ: Дамблдор, мадам Максим и Каркаров.

— А вот и наши чемпионы! — громогласно объявил Бэгмен.

Он широко раскинул руки, намереваясь по-отечески обнять участников, и двинулся к Краму. Виктор, однако, даже не изменился в лице: он просто выставил вперёд широкую ладонь, жёстко останавливая порыв бывшего загонщика. Бэгмен, казалось, ничуть не смутился этой неловкости — его энтузиазм было невозможно пробить.

— Все в сборе, замечательно! — продолжил он, потирая руки. — Вы, должно быть, извелись в ожидании? Не буду вас томить. Настало время узнать, с чем именно вам предстоит столкнуться.

Он достал из складок своей яркой мантии мешочек из фиолетового шёлка и потряс им. Оттуда раздалось странное, приглушённое шуршание и рычание.

— Внутри этого мешка — уменьшенные копии тех, кто уже ждёт вас на арене, — пояснил он, и улыбка его стала чуть более хищной. — Каждый из вас вытянет свой жребий. Леди, разумеется, первой.

Бэгмен протянул мешок Флёр. Девушка глубоко вздохнула, дрожащей рукой нырнула внутрь и через мгновение выдернула ладонь.

На её ладони сидела крошечная, но идеально детализированная Мантикора. Существо с телом льва и человеческим лицом злобно оскалилось и мгновенно выгнуло скорпионий хвост, пытаясь ужалить девушку в палец.

Глаза Флёр расширились от ужаса, и она побледнела так, что стала почти прозрачной. Она знала, что шкура мантикоры отражает почти все заклинания, а яд убивает мгновенно.

— Номер один, — бодро констатировал Бэгмен. — Далее… Мистер Диггори?

Седрик, сглотнув, опустил руку в мешок. Когда он разжал кулак, по его ладони переступал мохнатыми чёрными лапами Акромантул. Паук угрожающе щёлкнул жвалами, и Седрик с отвращением поморщился, едва сдерживая желание стряхнуть тварь на пол.

— И, наконец, мистер Крам.

Виктор, не колеблясь, достал последнего обитателя мешка. На его широкой ладони грациозно потянулся Сфинкс — существо с телом огромного льва и головой женщины. Миниатюрная копия посмотрела на Виктора с холодным, оценивающим спокойствием.

Бэгмен хлопнул в ладоши, привлекая внимание.

— Итак! Правила просты, но слушайте внимательно. В центре арены, в логове каждого из этих существ, находится некий предмет. Ваша задача — любой ценой добыть его.

Он сделал многозначительную паузу.

— Что это за предмет — вы увидите сами. Скажу лишь одно: этот артефакт содержит то, без чего вам будет очень затруднительно пройти второй тур. Так что уйти без него — значит выбыть из Турнира.

Он обвёл чемпионов серьёзным взглядом.

— Я хочу вас предупредить. Не пытайтесь победить этих существ в открытом бою. Это существа класса «XXXXX» и выше. Убить взрослую Мантикору или пересилить древнего Сфинкса в одиночку практически невозможно даже для опытного мракоборца.

Чемпионы переглянулись. Страх в их глазах сменился обречённостью.

— Но! — Бэгмен поднял палец вверх. — Я дам вам один маленький, но бесценный совет. Я выбрал этих созданий неслучайно. Все они — и Акромантул, и Сфинкс, и даже Мантикора — обладают высоким интеллектом. Они разумны. И они умеют говорить.

В комнате повисла тишина.

— Поэтому, — голос Бэгмена стал тише, — используйте свой разум. Хитрость. Логику. Дипломатию. Попытайтесь договориться или перехитрить их. Это испытание не только вашей силы, но и вашего духа. Ну а если же не получится… — он снова широко улыбнулся и развёл руками, — что ж, у вас есть волшебная палочка. Удачи.

Дверь приоткрылась, впуская шум толпы снаружи.

— Мистер Диггори, вы выступаете первым, — кивнул Бэгмен. — Как только услышите свисток — выходите.

Директора школ коротко напутствовали своих подопечных и вслед за Бэгменом покинули комнату, оставив чемпионов наедине со своими мыслями и крошечными монстрами в руках.

— И первым на арену приглашается… чемпион Хогвартса! — голос Бэгмена, усиленный магией, эхом отразился от каменных стен. — СЕДРИК ДИГГОРИ!

Трибуны взорвались приветственными криками, особенно старались пуффендуйцы, чьи жёлтые шарфы создали яркое море в одном из секторов.

В этот же миг густой туман, скрывавший дно арены, начал неестественно быстро рассеиваться — но только в одной её части, словно повинуясь невидимой руке.

Белая пелена отступила, обнажая жуткую картину. Это был кусок мрачного, непроходимого леса, словно вырезанный хирургическим путём из самой чащи Запретного. Огромные узловатые деревья стояли плотной стеной, их кроны сплетались, почти не пропуская света, а между стволами, серебрясь в полумраке, висели толстые, как корабельные канаты, нити паутины.

Драко тут же поднёс к глазам омнинокль, выкручивая приближение на максимум. Линзы сфокусировались на фигуре Седрика, который только что переступил границу иллюзорного барьера. Диггори выглядел собранным, но мертвенно-бледным. Он крепко сжимал палочку, и костяшки его пальцев побелели.

Как только Седрик шагнул под сень деревьев, шум трибун, казалось, мгновенно отрезало толстым стеклом. Вокруг воцарилась давящая, неестественная тишина, нарушаемая лишь хрустом сухих веток под ногами.

Воздух здесь был спёртым, тяжёлым; пахло сыростью, гнилой листвой и чем-то сладковато-тухлым — запахом старого логова.

Седрик медленно продвигался вперёд по едва заметной тропе, постоянно оглядываясь. Стволы вековых дубов были сплошь оплетены серой паутиной. Местами она свисала лохмотьями, цепляясь за мантию, и Седрику приходилось с отвращением срывать липкие нити.

Каждый шаг давался с трудом. Инстинкты вопили: «Беги!», но он заставлял себя идти дальше, вглубь этого кошмара.

Тропа виляла между корней, пока наконец не вывела его на небольшую круглую поляну.

В центре, на поваленном стволе огромного дерева, заменявшем постамент, лежал свёрнутый лист старого пергамента. Он слабо светился в полумраке.

«Это оно, — пронеслось в голове у Седрика. — То, что мне нужно забрать».

Он сделал шаг к постаменту, но тут же замер.

Сначала он услышал звук.

Щёлк-щёлк. Щёлк…

Сухой, ритмичный стук, словно кто-то бил костью о кость. Затем послышалось шуршание — тяжёлое, множественное, от которого вибрировала сама земля.

Из темноты, раздвигая вековые кусты, словно травинки, появилось Оно.

Акромантул был чудовищных размеров — больше хижины Хагрида. Его хитиновый панцирь был угольно-чёрным, покрытым жёсткой седой щетиной, а восемь глаз, немигающих и мутных, уставились на маленькую фигурку волшебника. Жвалы монстра ритмично щёлкали, и с них капала густая жидкость, с шипением разъедающая мох.

Седрик побледнел ещё сильнее, чувствуя, как сердце пропускает удар. Он инстинктивно сделал пару шагов назад, поднимая палочку, хотя понимал всю бессмысленность этого жеста перед такой горой мышц и хитина.

— Зачем ты пришёл сюда, человек? — прозвучал голос.

Это было шипение, переходящее в свист, но слова были вполне различимы. Голос был высоким, скрипучим и безошибочно женским, что делало ситуацию ещё более сюрреалистичной и пугающей.

Седрик судорожно сглотнул, стараясь, чтобы голос не дрожал.

— Мне… мне нужно забрать ту вещь, что лежит на постаменте.

Гигантская паучиха медленно переступила передними лапами, приближаясь. Её глаза сверкнули в полумраке.

— А почему ты думаешь, что достоин этого? — прошипела она, склоняя огромную голову набок.

Седрик на мгновение растерялся. Вопрос застал его врасплох. Он ожидал атаки, яда, паутины, но не философской беседы с чудовищем. Он выпрямился, вспоминая слова Бэгмена о том, что нужно использовать разум.

— А кто решает, кто достоин, а кто нет? — ответил он вопросом на вопрос, стараясь смотреть прямо в её многочисленные глаза.

В ответ раздался странный, стрекочущий звук — сухой и неприятный, словно кто-то скрёб ржавым железом по стеклу. Седрика передёрнуло, когда он понял: Паучиха смеётся.

— А ты интересен, человек, — произнесла Паучиха, и её жвалы щёлкнули у самого лица Седрика. — Но так уж вышло, что я — страж этого места. И я решаю, кто достоин, а кто нет. Так что… пришло твоё время.

Не успело эхо её слов затихнуть, как огромная туша метнулась вперёд. Несмотря на свои чудовищные размеры и кажущуюся неповоротливость, двигалась она пугающе быстро и резво. Седрик едва успел среагировать — он перекатился в сторону, уходя с траектории удара, и спрятался за мшистый валун.

В ту же секунду камень содрогнулся: острая, как копьё, лапа монстра с силой ударила в то место, где мгновение назад была голова чемпиона, выбив сноп искр и каменную крошку.

Седрик вскочил на ноги и взмахнул палочкой. В его голове, отточенной годами тренировок, пронеслось с десяток боевых заклинаний. Проще всего было бы использовать «Инсендио» или «Конфринго» — огонь был естественным врагом акромантулов, их кошмаром. Но он, стиснув зубы, погасил этот порыв. Это было разумное существо. Сжигать его заживо ради победы в соревновании? Это было не в правилах Диггори.

— Дуро! — выкрикнул он, направляя палочку не в паука, а в нависающую над тропой ветку.

Тяжёлый дубовый сук мгновенно окаменел и с треском рухнул вниз, преграждая путь хищнице. Паучиха зашипела, вынужденная затормозить, но тут же с лёгкостью перемахнула через преграду.

Началась смертельная игра в кошки-мышки. Седрик отступал к постаменту, используя лишь защитную магию и трансфигурацию.

Когда Паучиха прыгнула снова, он взмахнул палочкой, превращая опавшую листву под её лапами в вязкое болото. Монстр забуксовал, теряя инерцию, но быстро вырвался.

Следом в ход пошли корни деревьев — повинуясь воле Седрика, они ожили и попытались оплести мохнатые лапы, давая ему драгоценные секунды форы.

Но чем дольше это продолжалось, тем отчётливее Седрик понимал одну вещь: если бы эта тварь действительно хотела его убить, он был бы уже мёртв.

Она была быстрее. Сильнее. Она могла бы просто залить всё вокруг ядом или запутать его в паутину, от которой нет спасения. Но она этого не делала. Она нападала ровно с той силой, которая требовалась, чтобы проверить его реакцию, но не прикончить на месте. Она, как и говорил Бэгмен, обладала интеллектом — и прекрасно понимала, что убийство чемпиона школы на глазах у тысяч волшебников может стоить жизни ей самой.

«Она играет со мной, — пронеслось в голове Седрика. — Или испытывает».

Улучив момент, когда Паучиха замахнулась для очередного удара, Седрик направил палочку на землю перед постаментом.

— Оппуньо!

Груда камней взмыла в воздух и стеной встала между ним и монстром. Пока Паучиха с яростным шипением разбрасывала булыжники, Седрик совершил последний рывок. Он проскользнул под её занесённой лапой, чувствуя тошнотворный запах хитина, и, упав на колени перед постаментом, схватил светящийся пергамент.

— БОМ!

Над стадионом грохнул пушечный выстрел, и в небо взвился сноп зелёных искр.

— СЕДРИК ДИГГОРИ СПРАВИЛСЯ С ЗАДАЧЕЙ! — громогласно проревел голос Людо Бэгмена, перекрывая шум крови в ушах. — ПЕРВЫЙ ЧЕМПИОН ПРОШЁЛ ИСПЫТАНИЕ!

Акромантул замер мгновенно, словно кто-то дёрнул стоп-кран. Огромная лапа, занесённая для удара, мягко опустилась на землю, не причинив вреда.

Седрик тяжело дышал, сжимая в руке пергамент. Он медленно поднялся, ожидая подвоха, но Паучиха больше не нападала. Она приблизилась к нему почти вплотную — теперь уже спокойно, без агрессии. Её фасеточные глаза тускло блестели, отражая свет.

— Ты не использовал Огонь, — проскрипела она тихо, и в её голосе теперь слышалось что-то похожее на уважение. — У тебя была сила сжечь мой дом и меня, как это делают другие двуногие, когда им страшно. Мы знаем, что Пламя — смерть для нас. Но ты этого не сделал.

Она переступила лапами, чуть склонив голову.

— Ты сражался достойно, человек. Не силой, но духом и разумом. Я позволила тебе забрать этот свиток, потому что ты доказал, что достоин.

Седрик, всё ещё не до конца веря, что всё закончилось, кивнул ей, стараясь выровнять дыхание. Паучиха начала медленно пятиться назад, в густую тень деревьев, но перед тем как исчезнуть, она обернулась и прошипела напоследок:

— Ищи на дне… На дне найдёшь ты то, что ищешь. Помни это.

С этими словами она растворилась в мраке иллюзорного леса, оставив Седрика одного под шквал аплодисментов с трибун.

— Невероятно! Просто невероятно! — надрывался Людо Бэгмен, подпрыгивая в судейской ложе так, что его мантия раздувалась, словно фиолетовый парус. — Какое хладнокровие! Какая выдержка! Мистер Диггори не просто забрал свиток, он доказал, что с монстром можно почти мирно общаться!

Сектор Пуффендуя напоминал взорвавшийся ящик с лимонами: всё окрасилось в жёлто-чёрные цвета, студенты повскакивали с мест, обнимаясь и подбрасывая в воздух шарфы. Шум стоял такой, что задрожали защитные чары вокруг арены. Даже слизеринцы, включая Драко, сдержанно похлопали — отрицать успех Диггори было бы глупо.

Когда овации немного стихли, Бэгмен, сияя от восторга, снова приставил палочку к горлу:

— Но не расслабляйтесь, дамы и господа! Турнир продолжается! Встречайте нашего второго претендента! Гордость Дурмстранга, лучший ловец современности… ВИКТОР КРАМ!

Если Пуффендуй кричал громко, то сектор Гриффиндора, казалось, решил сорвать голоса окончательно. Особенно усердствовал Рон Уизли. Драко с лёгкой усмешкой наблюдал в омнинокль, как Уизли, перевесившись через перила едва ли не наполовину, размахивает маленькой фигуркой Крама и орёт так, что его лицо сравнялось по цвету с волосами.

— Крам! Крам! Давай! — доносилось даже до верхних рядов.

В этот момент внимание зрителей снова приковалось к арене.

Туман, клубившийся в восточном секторе, дрогнул и начал стремительно отступать, втягиваясь в землю.

Картина, открывшаяся взглядам, разительно отличалась от мрачного леса Седрика.

Это была пустыня.

Яркая, залитая безжалостным иллюзорным солнцем пустошь. Вместо сырой земли — горячий золотой песок, образующий барханы. Воздух дрожал от зноя. Посреди этого песчаного моря возвышались величественные, но полуразрушенные руины какого-то древнего храма: обломки колонн из белого мрамора, потрескавшиеся плиты и полузасыпанные песком статуи забытых богов.

Виктор Крам не стал тратить время на раздумья. Едва его сапоги коснулись раскалённого песка, он повёл себя не как участник школьного состязания, а как солдат, попавший в засаду на вражеской территории.

Он мгновенно оценил обстановку: слепящее, неестественно яркое солнце, руины древнего храма и огромное существо, лениво возлежавшее на ступенях. Сфинкс — величественная львица с женским лицом — даже не соизволила подняться. Лишь её хвост с пушистой кисточкой нервно дёрнулся, подняв облачко золотой пыли, выдавая готовность к прыжку.

Крам двинулся вперёд — его походка была тяжёлой, косолапой, но пугающе уверенной.

Взмах палочки был резким и коротным, словно удар кнута.

— Конфринго Максима!

Огненный шар, способный разнести в щепки каменную стену, с рёвом устремился в грудь чудовища. Но вместо кровавой раны заклинание лишь бессильно расплескалось по золотистой шкуре, словно вода о скалу, не оставив даже подпалины.

Сфинкс рассмеялась — низким, рокочущим смехом, от которого завибрировал песок под ногами. Она сорвалась с места, начиная свою смертельную игру.

— Я — дитя света, но лик мой чёрен! — проревела она, перепрыгивая через обломки колонн и сокращая дистанцию в мгновение ока.

Крам, не дрогнув, тут же перешёл в контратаку.

— Оппуньо! — взревел он.

Десятки острых обломков мрамора взмыли в воздух и роем смертоносных ос устремились к глазам чудовища.

Сфинкс, даже не замедлив бега, отмахнулась от каменного роя мощным ударом лапы, превращая мрамор в крошку.

— Я умираю на закате, чтобы воскреснуть с рассветом! — пророкотала она, оказываясь уже в десяти шагах от него.

— Инкарцеро! — выкрикнул Виктор, отступая назад.

Толстые чёрные цепи вырвались из его палочки, обвивая лапы зверя. Сфинкс споткнулась, но тут же напрягла бугрящиеся мышцы. С противным звоном магический металл лопнул, разлетаясь звеньями во все стороны.

— Я бегу впереди тебя, но ты никогда меня не догонишь! — её голос звучал всё громче, перекрывая шум схватки и свист ветра.

Понимая, что грубая сила бесполезна, Крам ударил палочкой в землю, применяя сложнейшую боевую трансфигурацию.

Песчаный бархан под ногами монстра мгновенно превратился в вязкое, бурлящее стекло. Лапы Сфинкса разъехались, она зашипела, теряя равновесие.

— Я расту до небес, не питаясь… — прорычала она, с невероятной ловкостью отталкиваясь от скользкой поверхности и взмывая в воздух в затяжном прыжке. — …и исчезаю, когда становлюсь огромной!

Крам попытался уйти перекатом, но было поздно. Тень накрыла его.

Удар хвостом был такой силы, что Виктора отшвырнуло к полуразрушенной стене храма. Он врезался в камень спиной, глухо застонав, а нагрудник из драконьей кожи жалобно скрипнул.

Не успел он поднять палочку, как огромная тяжёлая лапа прижала его к земле, выдавливая весь воздух из лёгких. Острые когти, каждый длиной с кинжал, слегка выпустились, упёршись в незащищённое горло.

Человеческое лицо Сфинкса склонилось к самому его лицу. В её раскосых глазах плясали безумные огоньки азарта.

— У меня нет голоса, но я повторяю каждое твоё движение, — закончила она, дыша жаром ему в лицо. — Отвечай, воин. Кто я? Ошибёшься — и я перекушу твою шею.

На стадионе повисла мёртвая тишина. Тысячи зрителей замерли. Все видели: физически Крам проиграл. Он лежал в пыли, израненный, прижатый к земле монстром класса «XXXXX».

Виктор сплюнул кровь, смешанную с песком. Его мозг, привыкший к безумным скоростям снитча, лихорадочно собирал воедино услышанные в бою фразы.

Чёрное лицо у дитя света. Растёт без еды. Повторяет движения. Исчезает, когда нет света.

Он встретился взглядом с вертикальными зрачками Сфинкса и, превозмогая боль в груди, хрипло выдохнул:

— Тень.

Сфинкс замерла. Её когти, готовые сомкнуться на горле, медленно втянулись обратно. Секунду она смотрела на него немигающим взглядом, а затем убрала лапу.

— Верно, — промурлыкала она, и в её голосе скользнуло неподдельное уважение. — Твой разум так же остр, как и твои рефлексы. Ты достоин.

Она грациозно отступила в сторону, освобождая проход к руинам.

Крам, шатаясь, поднялся на ноги. Он не стал отряхиваться или лечить рану на плече. Прихрамывая, он подошёл к постаменту. Там, на бархатной подушечке, лежал небольшой камень, пульсирующий мягким голубым светом.

Как только его пальцы сомкнулись вокруг камня, Виктор обернулся. Сфинкс наблюдала за ним, сидя на задних лапах, величественная и спокойная, словно и не пыталась убить его минуту назад.

— Ступай, — произнесла она. — Испытание огнём и песком закончено. Но впереди тебя ждёт холод.

Она склонила голову набок, и её голос стал тихим, почти шелестящим, как пересыпающийся песок:

— Второе испытание заберёт у вас то, что вы цените больше всего. Но помни: не всегда то, что похищено — утрачено навеки. Ищи там, где голоса немы, а воздух становится ядом.

С этими загадочными словами она повернулась и ушла в сторону развалин.

Сектор Гриффиндора взорвался так, словно они только что выиграли Кубок Школы.

— ДА!!! КРАМ! ТЫ ВИДЕЛ ЭТО, ГАРРИ?! — вопил Рон, перекрикивая общий шум и чуть не вываливаясь с трибуны. — ОН ЕЁ СДЕЛАЛ! ОН ГЕНИЙ!

Драко медленно опустил омнинокль и, с лёгкой, едва заметной ухмылкой, перевёл взгляд на друга.

— Ну что, — поинтересовался он, кивнув в сторону пустеющей арены, — Ты всё ещё горишь желанием вписать своё имя в историю, Тео? Или, может быть, вид разъярённого Сфинкса и перспектива стать чьим-то обедом немного остудили твой пыл поучаствовать в чём-то подобном?

Теодор задумчиво проводил взглядом хромающего Крама, которого внизу уже окружали суетящиеся целители. Он помолчал пару секунд, взвешивая увиденное, а затем повернулся к Драко. Лицо его оставалось серьёзным, но в глазах плясали смешливые искорки здравого смысла.

— Знаешь, Драко, насчёт места в истории я не передумал. Слава — вещь по-прежнему заманчивая, — философски заметил он, поправляя манжеты своей мантии. — Но, пожалуй, для своего триумфа я подберу случай, где вероятность быть размазанным по песку, съеденным заживо или расчленённым будет… скажем так, несколько ниже. Я всё же предпочитаю, чтобы моё имя помнили живые, а не высекали его на мраморном надгробии раньше времени.

— Разумные мысли, друг мой, вполне разумные, — с одобрением отозвался Драко.

Их диалог бесцеремонно прервал громоподобный голос Людо Бэгмена, который, казалось, даже не нуждался в передышке. Он все продолжал комментировать успех болгарина:

— Феноменально! Просто феноменально! — ревел он, перекрывая гул толпы. — Кто бы мог подумать, что за этой суровой внешностью скрывается такой острый, как лезвие бритвы, ум? Виктор Крам только что доказал нам всем, что истинная сила волшебника — не в мышцах, а в его разуме.

Трибуны снова взорвались овациями, особенно неистовствовал сектор Дурмстранга, где студенты в меховых плащах ритмично стучали посохами о деревянный настил.

Бэгмен выждал, пока шум немного утихнет, и, набрав в грудь побольше воздуха, провозгласил:

— Но у нас остался последний участник! Последний шанс увидеть триумф или поражение! Встречайте — гордость Франции, обворожительная и бесстрашная… ФЛЁР ДЕЛАКУР!

Под оглушительные аплодисменты зрителей густой туман в последнем, северном секторе арены дрогнул, пошёл рябью и начал стремительно оседать в землю.

Картина, открывшаяся взору, заставила многих на трибунах поёжиться. Это не был тёмный лес и не раскалённая пустыня. Это было мрачное, продуваемое всеми ветрами скалистое ущелье.

Острые, как клыки дракона, серые скалы вздымались вверх, образуя лабиринт из камня и теней. Земля была усыпана мелким щебнем и сухими, колючими кустарниками. А в самом центре этой безжизненной пустоши темнел зловещий провал пещеры, похожий на разинутую пасть гигантского зверя. Оттуда тянуло холодом и опасностью.

На краю каменистой осыпи появилась Флёр.

В своей небесно-голубой форме из тонкого шёлка она казалась чужеродным элементом среди этой грубой, серой реальности. Девушка выглядела бледной, её губы были плотно сжаты, но двигалась она с удивительной грацией. Она ступала мягко, осторожно, стараясь не шуметь осыпающимися камнями, и непрерывно водила палочкой из стороны в сторону, сканируя каждый тёмный угол и каждую расщелину.

Её взгляд был прикован к чернеющему вдали входу в пещеру — логову самого опасного хищника из всех представленных сегодня.

Из чернильного провала пещеры сначала донёсся запах — тошнотворный, густой смрад гниющего мяса и серы, от которого у зрителей на первых рядах заслезились глаза. Затем послышался звук: тяжёлый, влажный хруст и цокот, словно сотни костяшек стучали по камню.

И наконец Она вышла на свет.

Мантикора была воплощением ночного кошмара. Её массивное тело льва, покрытое густой, свалявшейся багровой шерстью, бугрилось узлами мышц, способных дробить гранит. Длинный, членистый хвост скорпиона, сочащийся ядовитой слизью, нервно хлестал по воздуху, оставляя за собой дымный след, прожигающий камни. Но самым жутким было лицо. Это было не лицо зверя. На мощной львиной шее сидела почти человеческая голова — с бледной, мертвенной кожей, обрамлённой гривой, и безумными, налитыми кровью глазами. Её рот, растянутый в вечной гротескной ухмылке, был полон рядов острейших акульих зубов.

Зверь не стал тратить время на прелюдии.

Увидев одинокую фигурку девушки, Мантикора издала жуткий, вибрирующий вой — смесь львиного рыка и человеческого плача — и с места рванулась в атаку.

Флёр среагировала мгновенно, вскидывая палочку.

— Протего Максима! — её голос звенел сталью.

Сияющий купол возник за долю секунды до того, как чудовищная лапа обрушилась на неё.

Удар был такой силы, что магический щит не просто треснул — он взорвался с оглушительным звоном, разлетевшись на тысячи искр. Флёр отбросило назад, как куклу. Она пролетела несколько метров и с глухим стуком врезалась спиной в скалу.

Толпа ахнула.

Флёр попыталась встать, но Мантикора уже была рядом. Огромные когти распороли воздух там, где секунду назад была её голова. Девушка успела уйти перекатом, но недостаточно быстро: один из когтей задел левое плечо. Тонкая ткань мантии окрасилась алым, и по руке побежали горячие струйки крови.

— Конфринго! Редукто! Бомбарда! — выкрикивала она, отступая и морщась от боли.

Заклинания вспыхивали яркими цветами, ударяя в грудь монстра. Но легендарная шкура Мантикоры отражала магию, словно зеркало. Проклятия рикошетили в стороны, взрывая валуны вокруг, осыпая девушку градом каменной крошки.

Тварь рассмеялась — низким, булькающим звуком.

Её хвост метнулся вперёд, как копьё. Флёр увернулась, но ядовитое жало врезалось в землю рядом с ней, и ударная волна сбила её с ног. Острые осколки камня впились в её бедро и бок. Флёр вскрикнула, припадая на одно колено. Её лицо было белым, как мел, волосы слиплись от пота и крови, стекающей с рассечённого виска.

Ситуация становилась критической. Она была загнана в угол, изранена, а монстр лишь забавлялся.

Мантикора прыгнула снова. Флёр, собрав последние силы, ударила палочкой по земле:

— Глациус!

Скалы под лапами зверя мгновенно покрылись коркой льда. Монстр поскользнулся, его лапы разъехались, и он с рёвом врезался мордой в камни. Это дало Флёр драгоценные секунды.

Понимая, что грубой силой и боевой магией ей не победить, она решила использовать то, что было в её крови. Наследие вейлы.

Флёр с трудом выпрямилась на вершине валуна. Её дыхание было хриплым, мантия превратилась в окровавленные лохмотья, но в глазах зажегся странный, перламутровый огонь.

Она начала петь.

Это было не заклинание. Это была древняя магия очарования и иллюзий. Голос Флёр, несмотря на раны, зазвучал тягуче, гипнотически, перекрывая рёв зверя и свист ветра. Воздух вокруг неё задрожал, сгущаясь в сияющий туман.

— Fata Morgana! — выкрикнула она на выдохе, вкладывая в чары остатки своей воли.

Мантикора, уже поднявшаяся и готовая к смертельному броску, вдруг замерла.

Вокруг неё, словно из воздуха, появились десятки копий Флёр. Они были повсюду: на скалах, на земле, в воздухе. Иллюзорные девы смеялись, танцевали, дразнили зверя.

Монстр взревел от ярости и замешательства. Он бросался то на одну фигуру, то на другую, разрывая их когтями, но они лишь рассыпались серебристой пылью, чтобы возникнуть снова.

Настоящая Флёр, пошатываясь от магического истощения и потери крови, видела, что зверь дезориентирован. Её рука дрожала, но прицел был верен.

— Сомнус Тоталис! — шепнула она, направляя палочку в единственное уязвимое место — открытую в рёве пасть.

Луч заклинания, нежно-розовый и плотный, ударил точно в цель.

Глаза чудовища начали закатываться. Его движения стали вялыми, словно оно плыло в густом сиропе. Мантикора зашаталась, пьяно мотнула тяжёлой головой и с грохотом, от которого содрогнулась земля, осела на передние лапы, проигрывая борьбу со сном.

Флёр не стала ждать. Она буквально сползла с камня. Каждый шаг давался с мучительной болью. Она хромала, прижимая руку к кровоточащему боку, оставляя за собой на камнях алые капли.

Она упала на колени перед постаментом и дрожащими, скользкими от крови пальцами схватила старую деревянную маску, испещрённую трещинами.

В ту же секунду над ареной раздался оглушительный взрыв фейерверка, и небо окрасилось в сине-бело-красные цвета французского флага.

— НЕВЕРОЯТНО! — голос Людо Бэгмена дрожал от восторга и шока. — ОНА СДЕЛАЛА ЭТО! ИЗРАНЕННАЯ, НО НЕ СЛОМЛЕННАЯ! ФЛЁР ДЕЛАКУР ЗАВЕРШАЕТ ПЕРВОЕ ИСПЫТАНИЕ! БРАВО ШАРМБАТОНУ!

Мантикора, которую громкий звук и вспышки вырвали из полудрёмы, встряхнулась. Иллюзии развеялись. Зверь поднялся, с ненавистью глядя на ускользающую добычу, но атаковать больше не мог — мощные защитные чары судей уже отрезали его от девушки стеной света.

Чудовище медленно развернулось, чтобы уйти обратно во тьму пещеры. Но у самого входа Мантикора остановилась. Она повернула свою жуткую человеческую голову к Флёр, которая, опираясь на постамент, пыталась не потерять сознание.

— Ты хитра, маленькая птичка, — прохрипела тварь. Её голос звучал как скрежет ржавого металла по стеклу. — Мои когти попробовали твою кровь, но ты всё ещё дышишь. Что ж…

Мантикора оскалилась в жуткой улыбке, обнажая ряды бритвенно-острых зубов:

— Но бойся тишины. Там, куда ты пойдёшь дальше, крик не слышен. Вода мягче камня, но она умеет душить в ледяных объятиях крепче, чем любой змей. Ищи то, что у тебя украли, пока оно не стало частью бездны.

С этими словами, оставив после себя шлейф тяжёлого смрада, чудовище скрылось в темноте пещеры. Иллюзия скалистого ущелья дрогнула и растаяла, возвращая зрителей в реальность стадиона.

Флёр, судорожно сжимая маску, подняла взгляд на трибуны. Она попыталась улыбнуться, но силы оставили её окончательно. Девушка пошатнулась, и к ней тут же бросились целители во главе с мадам Помфри, на ходу открывая сумки с зельями.

Не забываем ставить лайки и писать комментарии. Буду благодарен. Возможно…всего лишь возможно, завтра будет ещё одна глава. Это если я не решу просто лежать и наслаждаться ничегонеделаниям…мда…