Прекрасный яд

Глава 10

Эзра

Мои шаги эхом разносились по коридорам, когда я ворвался через дом обратно в восточное крыло.

Почему эта девушка испытывала мое терпение? Ее глаза цвета изумрудов пронзали меня насквозь. Мне кажется, что я не могу дышать, когда она рядом. Словно она видит меня таким, какой я есть, и это меня пугает.

Она выглядит чертовски сексуально. Исчезли пирсинг и крашеные черные волосы. Ее естественно темные локоны каскадом ниспадают по спине, как водопад, покачиваясь чуть выше ее задницы. Блять! Мой член оживает при одной только мысли о ее идеальной, округлой заднице. Прошло слишком много времени с тех пор, как я трахался, и мне нужно вернуться к траханию бесполезного персонала моего отца.

Держась за ее горло, я был в секунде от того, чтобы сжать его; в секунде от того, чтобы положить всему этому конец, а она, блять, даже не подозревала, насколько близка к смерти она только что была.

Я никогда не встречал никого, кто смотрел бы на меня с таким вызовом. Она как будто видит меня насквозь, видит глубины моей души, где прячется тьма. Но это смешно, если бы она действительно могла заглянуть так далеко в мое существо, она бы увидела монстра, который скрывается там. Монстра, который только и ждет, чтобы его выпустили.

Я провожу руками по волосам. Разочарование заполняет каждую мою косточку, и я изо всех сил пытаюсь сдержать свое прерывистое дыхание. Изо всех сил пытаюсь сдержать желание что-нибудь разрушить. Потому что именно так я и поступаю. Эта девушка должна уйти сейчас же!

Вернувшись в свою комнату, я распахиваю тяжелую деревянную дверь и захлопываю ее за собой, а затем делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Внезапно, когда я поворачиваюсь к своей кровати, меня встречает еще более приводящее в бешенство зрелище.

Кара сидит на моей постели. На моей гребаной кровати. Она накрыта одной из легких простыней, но я могу сказать, что под ней она голая.

Ее светлые волосы свободно спадают на плечи. Я должен быть счастлив, черт возьми, я должен быть в гребаном экстазе от того, что эта сучка в моей постели. Она горячая, и мой член пульсирует; жидкий жар от моей встречи с Беннетт все еще бурлит в моих венах, но все, что я чувствую, — это гнев. Чистый, мучительный гнев.

— Убирайся нахуй!

Кара смотрит на меня в замешательстве.

— Я думала, тебе будет приятно, — отвечает она низким голосом с легкой дрожью.

— Как ты посмела ворваться в мои личные покои? Ты гребаная горничная, и тебе, блять, здесь не место.

В ее глазах вспыхивает боль, а затем я замечаю, что они постепенно стекленеют, словно она борется со слезами.

— Я могу дать тебе все, что ты захочешь. — Она медленно откидывает простыню и, да, как я, блять, и знал… голая! Ни единого гребаного лоскутка одежды.

Однако вместо реакции, на которую она надеялась, это только усилило мой гнев еще больше.

Не говоря больше ни слова, я подхожу к кровати, хватаю ее за запястье и стаскиваю с кровати.

Она визжит от неожиданности и, волоча за собой простыню, слетает с кровати.

— Убирайся нахуй. — Требую я. — Я больше НИКОГДА не хочу тебя здесь видеть.

Я открываю дверь, грубо выталкиваю ее наружу и без предупреждения хватаю свою простыню и вырываю ее из ее рук, оставляя ее обнаженной.

Она взмахивает руками, чтобы прикрыться, но я без угрызений совести захлопываю дверь у нее перед носом.

Она, блять, может вернуться в свою комнату в чем мать родила. У меня на это нет времени. С таким дерьмом разбирается Калеб, не я.

Кара уже достаточно давно неравнодушна ко мне, а я так и не ответил ей взаимностью. Эта маленькая одержимость начинает чертовски раздражать.

Как только она уходит, я медленно возвращаюсь к кровати, все мое тело ноет от изнеможения. Сколько себя помню, я страдаю бессонницей, и сегодня вечером моим демонам кажется, что они играют сверхурочно.

Прошло три недели с тех пор, как я в последний раз позволил своим демонам поиграть. Три недели с тех пор, как я проводил лезвием ножа по коже, наблюдая, как она расходится, как масло. Три недели с тех пор, как крики зла наполнили мою душу и утолили снедавшую меня жажду.

Я опускаюсь на кровать и провожу ладонями по лицу. Мой член все еще болезненно тверд после встречи в фортепианном зале.

Я мог бы трахнуть Кару; вероятно, следовало трахнуть Кару, но сейчас в моей голове была только эта симпатичная брюнетка, слишком любопытная для своего собственного блага.

Мне удавалось контролировать порывы, укоренившиеся в моей ДНК, позволяя им брать верх только тогда, когда это было необходимо, но видеться с ней с каждым днем становится все сложнее.

Я расстегиваю пуговицы на джинсах, спуская их достаточно низко, чтобы освободить свой член. Он высвобождается, принося небольшое чувство облегчения. Я уже тверд как скала, на кончике блестит капелька предварительной спермы.

Обхватив ладонью основание, я начинаю медленно двигать рукой вверх-вниз по стволу, сначала нежно, а затем набирая ритм, представляя, как губы маленькой птички обхватывают мою длину вместо пальцев.

Низкий стон вырывается из моего горла. Ее полные, сочные розовые губы. Ее упругие круглые сиськи, как раз подходящего размера, чтобы идеально поместиться в моей ладони. Ее сладкая, тугая киска.

Еще несколько ударов — и я разбиваюсь вдребезги. Толстые струйки спермы струятся по низу моего живота, когда я спускаюсь с временного кайфа.

Я лежал там еще несколько минут, думая о том, как бы мне заставить Беннетт покинуть этот гребаный дом, и поскорее. Ничего хорошего из ее пребывания здесь не выйдет. Она понятия не имеет о секретах, которые хранит Найтчерч, или о монстрах, прячущихся под ее кроватью.