Прекрасный яд

Глава 5

Беннетт

По моей шее пробежал холодок, заставляя кожу покрыться мурашками, когда я уставилась на ворота. Они, должно быть, были не менее двенадцати футов высотой. Сверху было выгравировано слово "Сильваро".

Ну, по крайней мере, мы теперь знаем, что Найтчерч построен не на кладбище! Просто оно находится практически на гребаном заднем дворе.

Судя по всему, я стояла прямо перед тем, что, как я предполагала, было семейным кладбищем.

Я поборола дрожь, быстро пробежавшую по телу, и толкнула большие железные ворота. Они легко распахнулись, заскрипев так, словно их уже несколько десятилетий не сдвигали с места и не ухаживали за кладбищем.

Я не могла понять, то ли из-за непредсказуемой сентябрьской погоды, то ли из-за того, что я в полном одиночестве наткнулась на гребаное старое кладбище, мне вдруг стало чертовски холодно.

Пробираясь по заросшей траве, я оказываюсь в окружении больших, серых надгробий, некоторые из которых выглядят такими древними, что я не могу разобрать ни единой буквы, начертанной на них.

Потрепанное погодой и забытое, это кладбище кричало о печали не меньше, чем об ужасе.

По мере того как я продолжаю идти через ряд за рядом могил, меня охватывает интерес, и я начинаю читать каждую из них, которую можно хорошо разглядеть.

Похоже, все они принадлежат к прошлым поколениям семьи Сильваро, и хотя часть меня хочет верить, что это сентиментальная вещь, созданная семьей, чтобы держать своих близких рядом даже после смерти, я не могу не находить все это чертовски жутким.

Пройдя через заросли травы, я останавливаюсь как вкопанная, когда мое внимание привлекает большое надгробие в форме Ангела.

Густые темно-зеленые и желтые лианы обвились вокруг статуи, затрудняя чтение имени на основании.

Я наклоняюсь и начинаю вырывать сорняки; острые шипы растений, покрывающих камень, царапают мои пальцы и оставляют крошечные точки крови.

Через несколько секунд старая резьба становится достаточно четкой, чтобы ее можно было прочитать.

Карлос Монтгомери Сильваро

Родился 4 декабря 1884 года

Скончался 4 декабря 1930 года

‘Pasano le catene del diavolo finalmente comfinarte’

Pasano le catene del diavolo finalmente comfinarte? Пусть дьявольские цепи наконец скуют тебя. Мой итальянский немного подзабылся, но из уроков, которые я посещала в средней школе, я была почти уверена, что именно это было написано на старом, разрушающемся надгробии. Бедняга умер в свой день рождения. Вот отстой!

У меня кровь застыла в жилах, когда я уставилась на неухоженную могилу. Отмахнувшись от чувства тревоги, я продолжила медленно прогуливаться по территории.

Внезапно с громким треском я отшатнулась назад, зацепившись подошвой за большую, широкую, опрокинутую ветку, упавшую со старого дуба. Острый край дерева вонзился в тонкую подошву моего ботинка, а затем в ступню.

Я завизжала, почувствовав жгучую боль в ноге, и отпрыгнула назад.

Внезапно мои ноги подкосились, и я рухнула на землю.

Я схватилась за ногу, чтобы осмотреть повреждения, и стянула кроссовок. Багровая кровь начала впитываться в материал моего тонкого, порванного носка, когда я стягивала его с себя. Черт возьми, придется накладывать швы.

Оглядевшись, я никого не увидела. Над старым кладбищем в темных кронах деревьев парили большие черные вороны, их карканье было единственным, что я могла слышать.

Когда они пролетали над моей головой, я вспоминала стервятников, кружащих над раненой добычей в ожидании возможности напасть. Как, черт возьми, я должна была ковылять обратно к дому? Это было слишком далеко.

Когда я оттолкнулась от земли, нога продолжала гореть от сильной боли, а кровь начала сочиться из раны все быстрее и быстрее. Я плюхнулась обратно на задницу, чувствуя, как бледнеет лицо при мысли о мучительной борьбе за возвращение в дом.

— Какого хрена ты здесь делаешь?

Я вскрикнула от шока, когда голос, глубокий и ядовитый, проревел из ниоткуда.

Мотнув головой в сторону, я увидела, что он стоит там. Высокая фигура, одетая во все черное.

Его темные потертые джинсы, скрытые внизу увядающей, заросшей травой, и толстовка с капюшоном, закрывающая большую часть его лица. Видны только легкие пряди волос вдоль нелепо выточенной линии подбородка.

Из-за угла, под которым я сидела, тусклый солнечный свет создавал позолоченные очертания вокруг его тенеподобной фигуры. Как будто ангел и демон сцепились в битве и слились в одно целое.

— Кто… кто ты? — Я стараюсь дышать как можно спокойнее, но мое сердце бьется так быстро, что я чувствую пульсацию во рту.

Большая загорелая рука берется за капюшон черной толстовки и медленно откидывает его назад.

Мгновенно я чувствую, как у меня отвисает челюсть, когда я прилагаю сознательные усилия, чтобы скрыть свою реакцию, а по спине, словно лед, пробегает дрожь.

Там стояло видение мужчины. Такого, от которого ваша мать посоветовала бы вам держаться подальше. Чистый грех и опасность в человеческом обличье. Прекрасный — единственное слово, которое я смогла подобрать, чтобы описать его. Прекрасный, и в то же время призрачный.

Его черные как смоль волосы, подстриженные короче по бокам и длиннее на макушке, и самые пронзительные голубые глаза, которые я когда-либо видела в своей жизни. Они блестели, как осколки льда, глубоко посаженные под густыми темными бровями. Даже под черной толстовкой и рваными джинсами можно было разглядеть очертания тела, напоминающего тело греческого бога, отчего мои бедра сжались, несмотря на жгучую боль, которую я испытывала.

Этот мужчина был воплощением соблазна, и он стоял прямо здесь. На кладбище. Пока я сидела на заднице. Потрясающе.

Однако хмурое выражение его лица говорило о том, что он не рад меня видеть.

— Я спросил… Что. Ты. Здесь. Делаешь?

Боль вспыхнула в ноге, и на секунду я забыла, где нахожусь и что, черт возьми, со мной только что произошло.

— Я просто прогуливалась, хотела осмотреть территорию, я… новый сотрудник в Найтчерч. — Я слабо указала в сторону дома, когда его глаза сузились, словно оценивая, говорю ли я правду.

— Ты всегда околачиваешься на кладбищах? — Его проницательный взгляд скользнул по моим темным волосам, пирсингу и выбору одежды. Конечно, готу нравится околачиваться на кладбищах, очень оригинально. Во мне вспыхнуло раздражение.

Я подняла брови, усмешка вырвалась из моего горла.

— То же самое можно сказать и о тебе, подкрадываться к людям — не круто, и в любом случае я не околачивалась здесь, а просто проходила мимо.

Несмотря на то, что каждый мой вдох наполнен ужасом, я продолжаю смотреть ему в глаза. Единственное, чему я научилась в жизни, — никогда не показывать страха. Люди молятся на это дерьмо.

Он продолжает соперничать с моим взглядом, пока его глаза не переключаются на кровь, сочащуюся из моей ноги.

— Тебе не следует здесь находиться, это частная собственность, во-первых, а во-вторых, это небезопасно… ты ранена. — Судя по его тону, я кажусь ему неудобством, с которым он столкнулся. Наверное, так оно и есть. Не хватало только закатить глаза, и я бы точно знала, что испортила ему день.

Я смотрю на свою ногу, подтягивая ее к себе.

— Все в порядке, мне просто нужно вернуться в дом, и я ее обработаю.

Вдруг двумя большими шагами этот поразительный и в то же время ужасающий мужчина оказывается прямо передо мной, глядя на меня свысока.

— Ты не можешь вернуться пешком. — Рычит он. Я не уверена, намеренно ли его голос звучит угрожающе или нет, но от этого по моему телу пробегает еще одна волна дрожи. Я ловлю себя на том, что автоматически отстраняюсь от него.

Не успеваю я ответить на его слова, как две большие руки подхватывают меня, и я чувствую, что мое тело прижато к твердой, широкой груди.

У меня неловко перехватывает дыхание, и, судя по тому, как на секунду уголки его рта приподнимаются в почти ухмылке, я понимаю, что он тоже уловил мою реакцию.

— Знаешь, я могу ходить. — Мой протест, вероятно, звучит так же слабо, как и ощущается, поскольку моя рана продолжает пульсировать, и мысль о том, чтобы доковылять обратно до дома, наполняет меня ужасом.

Я слышу, как глубокий вдох наполняет его грудь, словно он раздражен тем, что я вообще говорю сейчас.

— Будет быстрее, если я просто отнесу тебя обратно.

Сдавшись, я обвиваю своими тонкими руками его шею и позволяю ему обнимать меня. Тепло, проникающее сквозь его одежду, успокаивает мурашки на моем теле от начинающейся прохлады.

Пьянящий аромат греха, смешанный с цитрусовыми и стиральным порошком, доносится до меня, когда я машинально откидываюсь назад в его объятиях.

— Поскольку я позволяю незнакомцу нести меня, меньшее, что ты мог бы сделать, это сказать мне, кто ты и почему находишься на территории Найтчерч.

— Это мой дом, — отвечает он. — Меня зовут Эзра Сильваро.

Сын! Я вспомнила, что Эстель упоминала о том, что нужно избегать другого крыла особняка, поскольку там жил ее сын. Этот парень был определенно не тем, кого я ожидала встретить. Разве в фильмах ужасов спрятанный сын не был обычно каким-нибудь отвратительным чудовищем? Я явно насмотрелась всякого дерьма и небылиц.

— Я Беннетт, Беннетт Кин. В основном просто Беннетт, но друзья иногда называют меня Би. — Теперь я колебалась.

— Королева Би², — ответил Эзра, — Маленькое существо с отвратительным жалом… ну ясно!

Я нахмурилась от его потенциального оскорбления. Этот парень был полон веселья.

Не займет много времени, прежде чем мы доберемся до дома.

Несколько рабочих суетятся вокруг, когда мы входим в большие двери, но они даже не поднимают глаз, когда Эзра несет меня через кухню в небольшую гостиную с черным бархатным диваном в углу.

Он опускает меня на мягкий материал и направляется к высокому шкафу из темного дуба с несколькими шкафчиками.

После нескольких секунд поисков Эзра возвращается с небольшой коробкой, очень похожей на аптечку.

Достав маленькую иголку с ниткой, он поворачивается ко мне, его лицо по-прежнему сохраняет стоическое выражение.

— Тебе нужно наложить несколько швов, больница не нужна, но если я не зашью рану, ты можешь подхватить инфекцию. Сначала мне нужно промыть рану, к тому же у нас нет обезболивающего, поэтому я предлагаю тебе выпить это, — он лезет в карман джинсов, вытаскивая маленькую серебряную фляжку. Я снимаю крышку, нюхая жидкость внутри.

— Виски? Фантастика! — Мой сарказм был кристально чист, когда я получила раздраженный косой взгляд от Эзры.

— Ну так не пей это, мне похуй! Мучайся от того, что я буду делать. — Зарычал он.

Я усмехнулась, недоверчиво качая головой. Этот парень был полным ослом.

Меня совершенно не волновало, что я не обращусь к врачу или не поеду в больницу, хотя было чертовски странно, что он просто не позвонил в клинику, но нахождение в такой непосредственной близости от этого мужчины, кем бы он ни был, заставляло мой желудок делать сальто, а между ног разливался жар при одном его виде. Даже несмотря на то, что с момента нашего знакомства он был просто угрюмым ублюдком.

Вздохнув, я сделала большой глоток из фляжки. Прохладная жидкость обожгла мне горло и я поморщилась.

Большинство девушек, полагаю, взбесились бы, если бы какой-то парень готовился наложить швы на их кожу без обезболивающего, но по какой-то причине мне было настолько больно, что мне действительно стало все равно.

Большая рука Эзры обхватывает мою лодыжку, осторожно приподнимает мою ногу и кладет ее себе на колени. Его большой палец рисует успокаивающие круги вокруг моей лодыжки, заставляя бабочек в моем животе снова затрепетать.

Разорвав зубами маленькую антисептическую салфетку, я не могла оторвать глаз от его восхитительных губ. Я впилась зубами в нижнюю губу, глядя на него.

Холодное, острое жжение салфетки, прижатой к моей ране, нарушило транс, в который я каким-то образом впала, когда мои брови сдвинулись от боли. Я позволила своему дыханию выровняться в медленном, глубоком ритме, когда сделала еще один глоток виски.

После того, как Эзра вымыл меня, он принялся накладывать несколько небольших швов на мою ногу.

Он бросил на меня быстрый взгляд, а затем снова переключил свое внимание на работу.

— Сделай глубокий вдох. — Тихо сказал он.

Быстро вдохнув, я почувствовала, как игла с силой вонзилась в мою плоть.

— Уррррггхх! — Я сильно прикусила нижнюю губу, чтобы заглушить стон агонии. Черт, это виски не справлялось со своей гребаной работой. Моя нога начала дрожать от ожога, а в уголках глаз выступили слезы. Я почувствовала медный привкус собственной крови на языке из-за того, что слишком сильно прикусила губу.

— Выпей еще.

Я подняла фляжку, отхлебывая жидкость медового цвета. Жжение в горле почти соответствовало жжению кожи.

Я так крепко сжала серебряную фляжку в ладонях, что костяшки пальцев побелели, когда боль распространилась по икре.

Пока он работал, я сосредоточилась на пряди черных волос, которая спадала ему на правый глаз.

Холодные бисеринки пота стекали по моему лбу, и я изо всех сил старалась, чтобы меня не стошнило. Я была в секунде от того, чтобы умолять его остановиться, пока он не завязал шов по завершении работы.

Закончив, он осторожно положил мою лодыжку со своих колен на диван. Его взгляд ни разу не встретился с моим, ни на секунду.

Я медленно дышала, когда тошнота начала проходить, и сразу же почувствовала себя человеком, как только он опустил иглу. Я быстро вытерла тыльной стороной ладони выступившие на лбу капельки пота.

— Так где ты научился этому? — Я попыталась произнести эти слова игриво, но выражение лица Эзры оставалось непроницаемым, когда он начал убирать все оборудование, игнорируя мой вопрос.

— Тебе нужно отдохнуть, я сообщу маме, что тебе нужно несколько дней на восстановление, поэтому завтра ты не приступишь к работе. — Он встал, неся коробку и окровавленные салфетки, которыми только что обработал мою ногу, и направился к двери.

— Эм… хорошо, что ж, спасибо.

Он взглянул на меня один раз, затем кивнул и вышел через большую стеклянную дверь, закрыв ее за собой.

Я выдохнула, даже не зная, что сдерживала дыхание, и откинулась назад, чтобы лечь на диван. Что, черт возьми, только что произошло?

Мне нужно было сделать мысленную заметку быть более осторожной во время прогулок по территории Найтчерч.

Мои мысли метались между жутким старым кладбищем, которое я только что обнаружила в лесу на заднем дворе моего нового работодателя, и человеком, который, по сути, стал моим спасителем. Найтчерч был странным местом, надо отдать ему должное.

Кто захочет, чтобы вся его семья, мертвая семья, прохлаждалась даже не так далеко от места, где он спит по ночам?! Мне эта концепция показалась жуткой и мрачной, но, как говорится, это сугубо ваше дело.

Встав с дивана, я осторожно направилась обратно в свою комнату. Мне нужен был отдых. Любопытство определенно сгубило кошку. По крайней мере, до завтра.