Прекрасный яд

Глава 17

Беннетт

Пробраться в большое поместье, когда ты полуголая, в разорванной одежде и со спермой, стекающей по внутренней стороне бедер, — не самое простое занятие на свете, это точно. И все же я вернулась в свою комнату на цыпочках, пока никто не увидел, в каком состоянии я была после совершенно невинного утреннего посещения лошадей.

Войдя в комнату и захлопнув за собой дверь, я почувствовала волну облегчения.

Отбросив испорченную одежду в сторону, я прыгнула прямо в душ. Горячие струи воды били по моему измученному телу, пока я стояла на прохладном кафеле.

Соски болели там, где их терзали зубы Эзры, и я все еще чувствовала его руки на себе, а также его рот, вытягивающий удовольствие из самой моей сердцевины.

Когда я закрыла глаза, чтобы представить себя прямо там, в конюшне, грубый стук в дверь спальни вырвал меня из моих фантазий.

Выскочив из душа, я беру с вешалки большое пушистое полотенце и плотно оборачиваю его вокруг себя. Стук в дверь продолжается.

— Иду. — Кричу я, пока это продолжается. Господи.

Я открываю дверь и вижу улыбающуюся Милли, стоящую по другую сторону.

— Господи, девочка, для такого маленького человека ты производишь слишком много шума. — Мой голос превращается в хихиканье, когда Милли продолжает улыбаться мне.

— Извини, детка, но я подумала, что, может быть, мы могли бы устроить девичник. Только я и ты? Хочешь?

Я качаю головой в недоумении. Что это было так важно?

— Конечно, да, конечно.

Милли прыгает, визжа, как возбужденный ребенок.

— Отлично, увидимся сегодня вечером в восемь.

С этими словами она вприпрыжку побежала по коридору. Я продолжала хихикать, закрывая за собой дверь и направляясь обратно в ванную комнату, чтобы закончить умываться. Похоже, не я одна не хотела проводить выходные в одиночестве.

После того, как я освежилась, мой урчащий желудок оповестил меня о том, что пора ужинать, хотя меньше всего мне хотелось спускаться вниз и заводить разговор с Андреасом или Эзрой, так что придется быстренько сходить на кухню за закусками.

Сбежав по лестнице, я миновала вход в гостиную. Эстель сидела в одиночестве за элегантным белым чайным столиком, молча уставившись в пространство, держа свою маленькую чашечку с цветочным узором между большим и указательным пальцами.

Продолжая идти, укол вины сжал мои внутренности, заставляя меня вернуться и проверить, все ли с ней в порядке.

Эстель, наверное, была самой странной женщиной, которую я когда-либо встречала. Имея такую жизнерадостную натуру, она была самым прекрасным человеком, которого вы когда-либо могли встретить, но в другое время она была такой отстраненной и выглядела такой болезненно одинокой. Казалось, что таблетки, которые она хранила на прикроватной тумбочке, были ее единственным другом.

Я осторожно постучала в дверь, выведя ее из задумчивости.

— Эстель, вы в порядке?

Она моргнула, глядя на меня, после чего легкая улыбка появилась на ее полных красных губах.

— Конечно. Беннетт, проходи. — Она указала рукой на свободное место за чайным столиком, напротив того, где сидела она. — Пожалуйста, присоединяйся ко мне.

Несмотря на то, что это было чертовски странно, я не планировала отказывать явно одинокой и ранимой женщине, которая нуждалась в друге.

Войдя в комнату и закрыв за собой дверь, я села на стул напротив, а Эстель взяла маленький фарфоровый чайник и налила жидкость бежевого цвета в чайную чашку такого же цвета.

— Выпей чаю. Этот мой любимый. — Она пододвинула ко мне маленькую чашечку.

— Эм… спасибо.

Чувствуя себя обязанной принять подношение, я поднесла чашку к губам. Сладкая смесь меда и трав взорвалась на моем языке, окутывая мои чувства. Она не ошиблась, это было довольно хорошее дерьмо.

Я улыбнулась Эстель, немного расслабившись. Ее лицо было смертельно бледным. Я хотела разузнать, как она себя чувствует.

В моей голове повторялся тон Эзры, когда он рассказывал мне о своей сестре Элеоноре, которая пропала. Я не могла представить, как можно потерять ребенка. Эта женщина, должно быть, раздавлена изнутри. Иногда казалось, что она жива лишь наполовину, как бывшая оболочка той женщины, которой она когда-то была.

Через несколько минут молчание между нами начало становиться немного неуютным, и мне отчаянно захотелось поговорить о насущной проблеме.

— Эстель, вы уверены, что с вами все в порядке? Не хочу совать нос не в свое дело, но Эзра рассказал мне об Элеоноре.

Эстель повернулась ко мне, на ее лице отразилась боль.

— Ее так и не нашли, мою Элеонору.

Я прикусила нижнюю губу так сильно, что почувствовала медный привкус крови. Горе, исходившее от Эстель, было осязаемым.

— Она была твоего возраста. Умная, красивая девушка, все так говорили. Ей всегда доставалось все внимание. Мы все были на заднем плане по сравнению с совершенством, которым была Элеонора.

Я улыбнулась, позволяя ей рассказать свою историю.

— Вы, должно быть, ужасно по ней скучаете. — Моя рука инстинктивно потянулась к холодному, бледному кулаку Эстель. Из ее хрустальных глаз скатилась одна-единственная слезинка.

— Конечно, скучаю. — Она мягко улыбнулась. Мне хотелось утешить ее, сказать, что с Элеонорой все в порядке, раз ее не нашли, а значит, она наверняка еще жива. Но после того, как Эзра был так уверен, что его сестра не из тех, кто просто уезжает по своим делам, не поставив в известность семью, казалось странным, что она просто исчезла на два года. Я надеялась, что в конце концов эта семья сможет как-нибудь успокоиться, но два года — это такой большой срок.

Эстель сделала глоток чая. Длинный изумрудно-зеленый рукав ее шелковой рубашки слегка задрался, обнажив отвратительные темно-синие и фиолетовые кровоподтеки. Синяки, как будто ее связывали.

Заметив, на чем остановился мой взгляд, Эстель быстро поставила чашку и одернула рукава.

— Эстель?

Она посмотрела на меня со страхом в своих блестящих глазах.

— Эстель, Андреас причиняет вам боль? — Слова вырвались прежде, чем я смогла их остановить, но мне нужно было выяснить, почему она так боялась своего мужа, как я мог видеть по ее лицу.

— Андреас — мой муж, и он любит меня. — Тихо ответила она. — Он хочет для меня самого лучшего, я это знаю.

Я прищурилась. Что за черт. Казалось что она оправдывала его насилие, и так оно и было. Жестокое обращение. Это было до боли очевидно.

— Эзра знает, что ваши запястья все в синяках?

Ее пристальный взгляд встречается с моим.

— Я не хочу, чтобы Эзра был замешан в этом. — Ее тон теперь намного более резкий. Как будто она требует, чтобы я прекратила это.

Намек понят.

— Я просто не хочу видеть, как вам причиняют боль, вот и все. — отвечаю я.

Выражение ее лица медленно смягчается.

— Я в порядке. — улыбается она. — Жители Сидар-Кросс снова распускают слухи. О нас всегда говорят в городе по тому или иному поводу. На этот раз не только дети сочиняют о нас детские стишки. Что мы тайные демоны, прячущиеся здесь, или вампиры, которые крадутся по ночам, чтобы выпить крови девственниц. Эта дочь священника, она пропала, и, конечно, все указывают на нас.

— Ривер Оквелл? Она пропала? — Мой рот расширяется от удивления. Я знала Ривер со школы, хотя и не лично, поскольку она была на пару лет младше меня. Потрясающая девушка с длинными вьющимися темными волосами. Она пропала?

— Я не знаю ее имени, но мы не имеем к этому никакого отношения. Но, конечно же, мы снова стали мишенью.

Я вздыхаю, услышав побежденный тон Эстель.

— Вы не думали показать жителям городка, каково здесь? Заставить их увидеть, что это просто красивый дом, наполненный прекрасными людьми?

Эстель смотрит на меня так, словно у меня выросла еще одна голова.

— Как бы я это сделала? — Спрашивает она, почесывая подбородок тонким пальцем.

— Ну… Не знаю. — Я смотрю в потолок, надеясь, что меня осенит идея. — Вот оно! — Я чувствую, что на меня снизошло что-то вроде озарения. — Уже почти октябрь. Хэллоуин. Почему бы не открыть Найтчерч для вечеринки в честь Хэллоуина? Маскарадные костюмы пользуются популярностью.

— Ну… я, — Я чувствую нерешительность, исходящую от тела Эстель. Она оглядывает комнату. — Полагаю, мы могли бы. Если только Андреас не против. — Широкая улыбка появляется на ее лице, и я не могу сдержать слащавой улыбки.

— Идеально. Я соберу помощников, и мы скоро начнем украшать дом.

Идея проекта, не связанного с уборкой или заправкой кроватей, показалась мне чертовски хорошей. К тому же я всегда знала, как организовывать лучшие вечеринки в клубе "У Делайлы", так что это будет дико. Кроме того, в Найтчерч был собственный бальный зал, и просто проходя мимо его высоких стеклянных дверей, я бы сказала, что им не пользовались десятилетиями.

Эстель улыбнулась, продолжая пить чай. Она напомнила мне хрупкую куклу. Такую, которая сломается, если ее обнять слишком крепко.

Я хотела докопаться до сути того, что ей пришлось пережить с Андреасом, но она не говорила ни слова.

Она явно была напугана, и я не могла не задаться вопросом, имел ли Эзра хоть какое-то представление обо всем этом. Мне было трудно поверить, что он вообще не имел ни малейшего представления.

Дверь в гостиную распахивается, когда входит Андреас. Чем больше я смотрю на него, тем больше понимаю, насколько он большой и пугающий на самом деле.

В голове всплывает ночь на кухне после моей ссоры с Карой. Тебе понравилось бить кулаком ей в лицо? Я слегка вздрагиваю при этом воспоминании.

— Дамы, — Андреас кивает в сторону стола. — Чем обязаны удовольствию, Беннетт?

Я встаю со стула, бросая салфетку на стол. Я не буду здесь задерживаться.

— Я как раз говорила Эстель, что, поскольку приближается Хэллоуин, может быть, мы могли бы устроить вечеринку здесь, в Найтчерч. Пусть все увидят, какие вы все удивительные, а их истории о привидениях — не более чем детские сплетни.

Андреас смотрит на меня. На его лице суровое выражение. Он ни за что не согласится на мою идею, ни за что…

— Думаю, это замечательная идея. — Его рот растянулся в самой неестественной, ужасающей улыбке, которая на самом деле заставила меня вздрогнуть. — Полагаю, именно ты будешь организовывать это?

Я кашлянула, прочищая горло, все еще удивленная его реакцией.

— Эмм… Да, да, конечно. — Заикалась я.

— Отлично, что ж, тогда решено. Тридцать первого октября мы открываем поместье Найтчерч.

Остаток дня прошел в подготовке к Хэллоуину и перебирании в памяти каждого слова Андреаса Сильваро, сказанного мне в надежде, что я смогу понять, почему, во имя всего святого, он согласился открыть свой дом.

Однако я не собиралась жаловаться на это. Это был прекрасный шанс показать всем жителям Сидар-Кросс, в том числе и Хантеру Джексону, что в стенах этого старого дома не прячутся призраки и гоблины. Просто непонятная семья с отцом, который напугал меня до смерти, и сыном, который подарил мне самый умопомрачительный оргазм за всю мою жизнь. Да, пожалуй, я опущу эти подробности.

К восьми вечера, когда Милли появилась у моей двери, я была более чем счастлива расслабиться и обсудить с ней планы о том, как мы могли бы сделать эту вечеринку еще более потрясающей.

— Как насчет бумажных фонариков, серебряных и золотых, подвешенных к балкам в бальном зале? — взволнованно защебетала Милли. Она опустилась на колени, а потом устроилась с ногами на моей кровати, поедая попкорн и подкидывая мне идеи.

— А как, по-твоему, мы заберемся на балки в бальном зале? Полетим?

Мы обе рассмеялись.

— Должен быть какой-то способ. Давай, Беннетт, ты за это отвечаешь, и должна проявить творческий подход.

Я закатила глаза.

— Я проявляю творческий подход, и уже сказала, что мы можем сделать паутину и прочее дерьмо… Не знаю.

Милли улыбнулась мне. Ее тонкие черты лица просияли.

— Это будет потрясающе, — сказала она низким голосом.

— Да. — Согласилась я. — Так и есть.

Сидя на кровати, Милли начала перебирать своими тонкими пальцами мои волосы.

— Ты когда-нибудь заплетала волосы в косы? — Спрашивает она.

— Эм… иногда, я думаю.

Она начала приподнимать блестящие темные пряди моих волос и заплетать их в маленькие косички.

— Моя мама все время заплетала мне волосы в косу. — Я почувствовала грусть в голосе Милли, когда она произнесла эти слова.

— Что случилось? С твоей мамой? — Я не хотела совать нос в чужие дела, но мне хотелось хоть немного облегчить боль, которую я слышала в голосе Милли. Сердечная боль была очевидна, и мне хотелось просто залезть в ее сердце и вырвать эту боль.

— Она была больна… она… — В ее голосе слышалась заминка, словно она боролась со слезами.

— Ты поэтому здесь? — Спросила я. — В Найтчерч.

Я слышу тихий вздох, слетающий с ее губ.

— Да. — Она продолжает заплетать мне волосы. — Верно.

Я глубоко вдыхаю.

— Знаешь, ты можешь поговорить со мной в любое время. О своей матери, может быть, об отце? О чем хочешь.

На несколько мгновений между нами воцаряется молчание.

— Может, поговорим о чем-нибудь менее депрессивном? — Она выдавливает из себя тихий смешок, когда я поворачиваю голову, возвращая натянутую улыбку.

— Конечно. — Зачем раздувать огонь там, где он не нужен. Так же, как в случае с Эстель. Ненавижу лезть в дела, которые меня не касаются. Никогда не стану одной из таких людей.

— Итак… Эзра.

Его имя звучит так, будто я только что получила пулю. Чувственную, прекрасную, мучительную пулю… но все же пулю.

— А что насчет него? — С каких это пор мой голос стал таким писклявым?

Я почти чувствую, как Милли ухмыляется у меня за спиной.

— Он тебе нравится, правда?

Я подумываю отрицать это; сказать ей, что все это, должно быть, у нее в голове, но это сделало бы меня самой большой гребаной лгуньей в мире.

— Уф! — Я бью ладонью по лицу, которое, почти уверена, приобретает довольно непривлекательный оттенок розового. — Да, он мне действительно нравится, но он… он такой раздражающий. Его так трудно понять.

— А ты ему нравишься? — Спрашивает она, заплетая одну косу и вытягивая тонкие пряди из моих волос, чтобы начать следующую.

— Думаю, что да. То есть… Я надеюсь, что да. Просто в одну минуту он отталкивает меня, а в следующую… он уже весь во мне.

Я жду реакции Милли. Мне кажется, что я уже рассказала слишком много, но мне отчаянно нужно с кем-нибудь поговорить обо всей этой запутанной ситуации, в которой я оказалась.

Милли не отвечает. Я начинаю задаваться вопросом, не обидела ли я ее или что-то в этом роде. Я поворачиваюсь к ней лицом, прежде чем она успевает закончить заплетать.

— Тебя интересует Эзра? — Мне нужно спросить. Этот вопрос уже долгое время не дает мне покоя.

Я ожидаю увидеть румянец, смущенную реакцию, что угодно, только не то, с чем столкнусь, когда Милли заливается смехом. Я поджимаю губы в замешательстве.

— Боже, нет. — Она продолжает подвывать от смеха.

— Ладно, ладно, Господи, он не так уж плохо выглядит. — Хихикаю я.

Кажется, ревность во мне внезапно переросла в защитную реакцию.

Смех Милли затихает.

— Нет, конечно, нет, — улыбается она. — Просто я вроде как неравнодушна к кое-кому другому.

Мои глаза расширяются от ее признания. Я поворачиваюсь всем телом и сажусь перед ней, скрестив ноги.

— Боже мой, к кому?

Милли смеется.

— К Калебу… Калебу Фоксу.

Я делаю паузу, пытаясь вспомнить, кого она имеет в виду.

— Калеб? Друг Эзры? — В моей памяти промелькнули воспоминания, и я вспомнила красивого парня с озорной ухмылкой. Выбритые темно-русые волосы и глаза цвета нефрита.

Милли улыбается, кивая головой. Теперь на ее щеках появился тот оттенок румянца, который я ожидала.

— Боже мой, я бы никогда не догадалась. Я, конечно, встречалась с этим парнем всего один раз… мельком, но он так хорош собой. Тебе стоит попробовать, девочка.

Улыбка Милли слегка померкла, когда она опустила глаза, переплетая пальцы.

— Сейчас уже слишком поздно для этого, к тому же я не думаю, что он вообще знает, что я здесь.

— Милли, ты великолепна, этот мужчина был бы безумцем, если бы упустил такой шанс с кем-то вроде тебя. Ты обязательно должна сказать ему о своих чувствах. Никогда не поздно.

Милли словно просветлела, и я понадеялась, что она прислушается к моему совету и начнет действовать. Калеб был симпатичным, конечно, я ничего о нем не знала, но не могло же все быть так запущено, как с Эзрой, так что какой вред в том, чтобы пойти на это?

Вечер, проведенный с Милли, был именно тем, что мне было нужно. Мы смеялись, болтали, серьезно подшучивали друг над другом.

Я пошутила по поводу увлечения Милли озером, спросив ее, проводила ли она там сегодня время, уже зная, каким будет ее ответ. Она была до мозга костей любительницей отдыха на природе. А я в любой день предпочту домашний уют.

Она рассмеялась, сказав мне обычное:

— Если ты когда-нибудь не сможешь меня найти, я буду на озере. — Я закатила глаза, и мы продолжали смеяться и шутить до самого раннего утра.

Мы могли быть полярными противоположностями, но одно можно было сказать наверняка: благодаря Милли Найтчерч стал лучше.