Привет, красавица

Джулия Август 1983

Уильям ушел около восьми вечера. Тарелки с ужином так и стояли на столе. Джулия смотрела на чек, разглядывая подпись свекра. Она впервые видела его почерк. Казалось, человек черкнул по бумаге, стараясь поскорее избавиться от неприятного дела. Десять тысяч долларов выглядели невероятной суммой для столь хилой завитушки. Выходит, чек был прислан почти полтора года назад, но Уильям смолчал.

Это не укладывалось в голове. Знай она об этих деньгах прошлой осенью, когда была беременной, а муж отказался от преподавания, ее бы не беспокоило финансовое положение их семьи. А так она вся извелась от забот и тревог: сколько выделить Цецилии, сколько потратить на еду, да еще непредвиденная смерть отца.

Джулия вымыла посуду, протерла столешницу. Умылась и надела ночную рубашку. Алиса мирно спала в кроватке. Джулия полюбовалась ее идеальной наружностью — крохотный носик, розовые щечки, длинные ресницы — и села на кушетку. Обычный ритуал был совершен даже в этот необычный вечер. Лишь теперь она вспомнила о сложенном листке, который ей отдал Уильям. После его ухода Джулия положила записку на журнальный столик. В груди покалывало, было страшно развернуть листок. «Не дури», — сказала себе Джулия и с наигранной уверенностью раскрыла записку. Почерк Уильяма отличался от почерка его отца — буквы округлые, легко читаемые. Джулия знала его руку не хуже собственной.

Джулия раз за разом перечитывала строчки, словно книгу, которую вновь открываешь на первой странице, едва добравшись до последней. Потом улеглась на кушетке, пожалев, что рядом нет Сильвии. Ей не хотелось разговаривать, просто было страшно одной. Она встала, проверила, заперта ли входная дверь. Из ящика с инструментами, стоявшего под кухонной раковиной, достала ржавый молоток, с помощью которого развешивала картины, и положила на журнальный столик рядом с запиской и чеком. Какое-никакое оружие защиты. Затем опять легла и приказала себе спать, но так и не сомкнула глаз. При малейшем шорохе подскакивала, все ей чудилось, что Уильям шебуршит ключом в замочной скважине. Муж когда-нибудь возвращался позже десяти? Нет. А сейчас уже полночь. Все бары закрыты, и на территорию кампуса не пройти. Проснулась Алиса. Джулия ее покормила и убаюкала. В три ночи она еще не спала и думала: «Неужели все это происходит взаправду?»

Материнство не лишило ее ясности мысли. Внимательному взгляду все виделось четко. Однако после рождения Алисы муж выпал из круга ее внимания. Джулия избегала смотреть на него, ибо начала понимать то, что он, видимо, уже осознал. Они не подходят друг другу. Вернее, подходили, пока Джулия была настроена на исправление мира и людей, ее окружавших. Она женила на себе Уильяма, подтолкнула его к преподаванию и запихнула в аспирантуру. Но с рождением дочери прекратила свои усилия, после чего в супружестве ее что-то застопорилось. Она продолжала играть роль жены, а Уильям — роль мужа, но не более того.

— Хотя я не собиралась уходить от тебя, — сказала она в пустоту. — Я же дала клятву.

Было обидно, что Уильяму это виделось иначе. Спору нет, муж совершил смелый поступок. Вечно в сомнениях, он решился на самый отважный шаг в своей жизни. Джулия думала, что замаскировала свое новое ощущение независимости, возникшее после родов, но, как оказалось, супруг видел ее насквозь. Он понял, что не нужен ей. Почувствовал, что она убрала руки с его спины и больше не толкает в избранном ею направлении.

Когда рассвело, Джулия позвонила сестре, потом приняла душ и занялась своей внешностью. На сцене жизни произошла смена декораций, но женщина в зеркале должна выглядеть презентабельно. Джулия всегда считала привлекательность важной частью своего облика и не желала предстать несчастной растрепой. Вспомнилось, как в детстве она влетала в комнату с возгласом: «Та-дам!» Джулия неспешно накрасила губы и подвела глаза. Покончив с макияжем, соорудила аккуратную прическу, после чего оставила деловое сообщение на автоответчике профессора Купера, известив о своей готовности к работе и выразив уверенность, что будет весьма полезна его компании. «Я справлюсь, — сказала она себе, положив трубку. — Я все смогу».

Однако уверенность ее вмиг сменилась, точно узор в калейдоскопе, сомнением. Есть ли четкое осознание, на что она способна? Даже когда Уильям ее разочаровывал или бесил, она знала, что не уйдет от него, ибо поклялась быть с ним в горе и радости. Но она также знала, что конец их супружеству (если такое вдруг случится) наступит только по ее решению. Уильям в ней нуждался, она в нем — нет. Как же так вышло, что бросили ее?

Джулия потерла лоб, пытаясь изменить ход мыслей. Словно решая арифметическую задачу, она старалась найти ответ: что было бы с Уильямом без ее руководства? Скорее всего, он стал бы школьным тренером по баскетболу. Зрелость собственных размышлений и великодушие к мужчине, который лгал ей и бросил, были приятны. По правде говоря, она бы никогда не вышла за школьного тренера. Такие мужчины обитают в захудалых районах, ходят во фланелевых рубашках и зарабатывают столько, что еле-еле хватает на квартплату.

Джулия хотела быть женой университетского преподавателя. Втайне она лелеяла надежду, что в конце карьеры муж станет президентом университета или даже займет какой-нибудь государственный пост. Однако мечты эти развеялись после чтения его книги. Стало ясно, что с ним что-то очень не так, ибо кем же это надо быть, чтобы написать про себя «я ужасен», то есть признаться в собственной никчемности? Однако вариант преподавателя все еще выглядел вполне вероятным и даже неизбежным. Как-то раз весной она пришла на лекцию Уильяма, после чего тот мило сказал, что ее улыбка чеширского кота с последнего ряда мешала ему сосредоточиться. Но выглядел он достойно, перемежал подачу материала шутками и даже, отринув положение лектора, затеял интересную дискуссию об этической стороне войн. Казалось, он впервые использует свой внушительный рост вне пределов баскетбольной площадки. Уильям весьма органично смотрелся за кафедрой — весь его вид призывал внимать ему, и студенты подчинялись.

С таким мужчиной она бы жила весь свой век, но вот тот, что бросил семью, скрывал десять тысяч долларов и бог знает что еще, был незнакомцем. Долгое время она не знала, да и не хотела знать, какой он на самом деле. Когда в конце дня муж приходил домой, она никогда не спрашивала, где и кем он был.

Джулия хотела увидеть сестру, поскольку ничто в ее жизни не выглядело реальным, пока этим не поделишься с Сильвией. Но та примчалась бледная и заполошная, будто на пожар. Взволнованность сестры покоробила Джулию, едва она впустила ее в квартиру. Казалось, Сильвия прибыла не на помощь, а с грузом своих проблем.

Она изучила улики: записку в пять предложений и чек.

— Уильям объяснил, почему пропустил занятия? Что еще он сказал перед уходом?

— Ничего.

— Совсем ничего?

— Все в записке. После рождения Алисы мы не особо ладили. Скорее, с тех пор как я забеременела. — Пытаясь найти причину, Джулия будто упиралась в тупики и, сунувшись в одну улицу, разворачивалась и кидалась в другую. — Мы были как часы, что показывают разное время. Он напрочь лишен амбиций, никогда не знает, как ему поступить, спрашивает совета по всякой ерунде. Я хожу быстро, он медленно. Я считала, муж нужен, потому что нам это вдалбливали с детства, верно? Или просто показывали на своем примере. И мысли не возникало, что одной мне будет лучше. Я тащила его на себе.

Сильвия слушала, чуть переломившись в поясе, словно так ей было легче понять.

Сейчас ситуация казалась Джулии уже не столь ясной, как прежде. Сказывалась бессонная ночь — пекло глаза, слегка дрожали руки. Джулия зажала их коленями, чтоб дрожь была не так заметна.

— У нас с Алисой все будет прекрасно. Я не нуждаюсь в муже. Уильям… — она чуть запнулась, — правильно сделал, что ушел.

— По-твоему, с ним все в порядке?

Джулия недоуменно сморгнула:

— В смысле?

Сильвия перевела взгляд на журнальный столик, где лежали чек, записка и молоток.

— Я думаю, пропуск занятий и эта записка — знак, что с ним очень неладно.

Джулия тоже посмотрела на столик.

— Наверное, все переживают из-за рухнувшего брака, — сказала она. — А чего ты так беспокоишься об Уильяме? — Голос ее дрогнул. — Ты обо мне беспокойся.

— Конечно, я тебе ужасно сочувствую. Только, знаешь… — Сильвия помешкала. — Мы должны что-то предпринять, вдруг произошло нечто чрезвычайное?

— Меня бросил муж, — сказала Джулия. — Но это, видимо, пустяк, ничего чрезвычайного.

На кушетке они сидели рядом, однако сестра казалась ей очень далекой. Вдруг пришла странная мысль: может, Сильвия понимала мужчину, который врал жене, а потом отдал чек и ушел? Она что-то разглядела в человеке, который был чужаком для собственной супруги? Джулия встряхнула головой. Глупости. Она устала и плохо соображает.

— Кроме нас, никто не знает, что произошло, — сказала Сильвия. — Наверное, стоит известить Кента.

Джулия задумалась.

— Возможно, Уильям у него. Звони, если хочешь. Номер в телефонной книжке.

Сильвия кивнула, сжав губы.

— Может, ты сама позвонишь?

— Нет. Идея твоя.

Сильвия пересела в кресло возле столика, на котором были телефон и адресная книжка. Уставившись перед собой, набрала номер.

Джулия понимала, что сестра испытывает неловкость. «Так тебе и надо, — думала она. — Ты должна сидеть рядом и держать меня в объятьях. Чего ты волнуешься за Уильяма?»

— Здравствуй, Кент. Это Сильвия, свояченица Уильяма. У нас тут кое-что случилось, я решила тебе сообщить. — Она помолчала. — Со вчерашнего вечера Уильям пропал. Он оставил Джулии записку. — Сильвия прокашлялась. — Дескать, уходит от нее. На работе он не появлялся… Нет, ни с кем не связывался. Он не сказал, куда идет. Ты не знаешь, где он? (Пауза.) Хорошо, спасибо. — Сильвия положила трубку. — Кент приедет. Он встревожился.

Джулию окатило жаркой волной злости.

— Сюда он не войдет! Если тебе угодно, разговаривай с ним на улице. Уж прости, что я не тревожусь о мужчине, который меня бросил! И тебе не стоит. О господи! — Джулия встала. — Пойду прилягу, я всю ночь не спала.

Сильвия как будто хотела что-то сказать, но передумала и только кивнула.

Джулия ушла в спальню. Легла, глядя на Алису в кроватке. Теперь Кент знает, что друг его ушел от жены, и это противно. Наверное, он сочтет ее жертвой, а это неправда. Ему невдомек, что она в красивом платье, уложила волосы, накрасила губы и позвонила профессору Куперу. А то, может, еще решит, что она была плохой женой. С этими мыслями Джулия уснула.

Когда она очнулась, сквозь шторы пробивался густой охряный свет, возвещавший о разгаре дня. Значит, спала она долго. Алиса уже давно проснулась, играла со своими ножками. Джулия сгребла ее в охапку и расцеловала.

— Ты самая чудесная малышка на свете!

В квартире было тихо.

— Сильвия? — окликнула Джулия, открыв дверь спальни.

Никто не ответил. С дочкой на руках Джулия прошла в гостиную. На журнальном столике лежала записка.

Поиски? Слово казалось излишне драматичным. Джулия раздраженно тряхнула головой, все еще тяжелой со сна. Почему Сильвия ушла с Кентом? Сейчас Джулия не понимала сестру, чего никогда не бывало прежде. Даже когда та прогуливала уроки или целовалась с парнями в библиотеке, Джулия ее понимала, хоть и не одобряла. Нынче Сильвия узнала, что старшую сестру бросил муж, но взяла и ушла сама.

— Почему ты так поступаешь? — спросила Джулия пустоту.

Она покормила Алису и устроила ее на одеяльце, расстеленном на полу гостиной. Почувствовав, что проголодалась сама, прошла на кухню и сделала себе сэндвич из того, что обнаружилось в холодильнике, — салат из тунца, латук, помидор. Она не ела со вчерашнего дня и быстро расправилась с сэндвичем, облизала пальцы. Однако голод не унялся, и Джулия съела яблоко вместе с огрызком. Потом выпила бутылку пива из запасов Уильяма. Наконец насытившись, она переодела Алису и спела ей колыбельную из книжки «Баю-баюшки, луна». «Душенька ты моя», — ворковала Джулия, укачивая дочку. Алиса смотрела на маму спокойно и весело. Ей исполнилось четыре месяца, любовь к Джулии озаряла ее, точно солнце. Стоило ей увидеть маму, как она радостно сучила ручками-ножками. Пальчики ее тянулись к лицу Джулии, словно прикосновение к нему несло покой.

Около шести вечера раздался стук в дверь. Глянув в глазок, Джулия впустила близняшек с Иззи в коляске. Сестры топтались в прихожей, рассматривая Джулию.

— Бедная, ты, наверное, вся извелась, — сказала Эмелин.

— Странный выдался день, — ответила Джулия.

— Сильвия ничего толком не объяснила по телефону, — сказала Цецилия. — Ужасно спешила. Я лишь поняла, что она сильно встревожена, и даже, по-моему, сверх всякой меры. Я уверена, что с Уильямом все в порядке. Мы с Эмми больше переживаем за тебя.

— Я это ценю. — Джулия почувствовала, как к глазам подступают слезы.

— Я и не знала, что между вами все так неладно. Это из-за его отношения к малышке? — Казалось, событие обратило вспять биологические часы Эмелин, превратив ее в девочку с широко раскрытыми глазами. — Как он мог уйти от тебя?

Цецилия перечитывала записки, которые ей показала сестра.

— Ничего не понимаю. Он ушел — а они организуют его поиски. Чушь какая-то.

— Да, все это неожиданно, однако… — Джулия покачала головой, — я справлюсь. Я же еще молодая, правда? Благодаря маме у меня высшее образование, и на дворе не пятидесятые годы, а, слава богу, восьмидесятые. Мы с Алисой начнем новую жизнь.

— Ба! — из коляски сказала десятимесячная малышка, помахав ручкой.

Джулия присела на корточки возле коляски и потерлась носом о носик племянницы, чем привела девочку в полный восторг. Алиса увлеченно колотила ножкой по одеяльцу.

С приходом двойняшек Джулии стало легче. Общество Сильвии как будто добавляло проблем и сбивало с толку, но теперь она вновь ощутила твердую почву под ногами. Прошлым вечером Уильям расторг их союз, и только сейчас, спустя почти сутки, до нее окончательно дошло, что они расстались. Джулия верила, что и одна не пропадет, и, убеждая себя в том, пыталась нарисовать картину своего возможного будущего: в прекрасно сшитом деловом костюме она сидит за современным черным столом, волосы ее собраны в искусную прическу. Сразу видно, что она — умелый и ценный сотрудник. «Я буду не просто хорошо жить, я буду процветать», — думала она, чувствуя, как светлеет ее лицо.

А вот близняшки выглядели озабоченными. Они явно не разделяли оптимизма старшей сестры, воспринимая произошедшее как зловещий знак неминуемого краха. Джулия перевела взгляд на малышек. Цецилия усадила дочку рядом с Алисой, и теперь Иззи совала ей игрушку. Джулия вспомнила свои былые мечты о том, как забеременеет, родит и двое детишек на расстеленном одеяльце будут нежиться под солнцем. Им предназначалась роль магнита, скрепляющего семью, однако в реальности все вышло с точностью до наоборот: дети родились, но взрослые разбежались. Появление на свет Иззи возымело тот же эффект, какой в свое время произвело рождение самой Джулии, но что оно сотворило с другими? Чарли умер, Роза уехала, теперь вот ушел Уильям. Разумеется, Джулия ни в чем не винила девочку, с любовью глядя на ее темные волосики и карие глазки.

— Ты позвонила маме? — спросила Цецилия.

Джулия посмотрела на сестру, у которой рука была измазана ярко-желтой краской, — изгнанная матерью, она всегда вспоминала о ней первой.

— Еще нет, незачем ее беспокоить. Но вот Сильвии надо быть с нами. Она ведет себя странно.

— Чем тебе помочь? — Стоя у окна, Эмелин высматривала Сильвию или Уильяма, как раньше, придя из школы, дожидалась возвращения старших сестер. — Может, приготовить ужин? Хочешь, мы заночуем у тебя.

Джулия покачала головой. Она была признательна близняшкам, навестившим ее, как некогда и сама она проведывала убитую горем мать. Однако дальнейший путь ей предстояло пройти одной, хотя прежде она всегда собиралась с силами только в компании сестер. Теперь же надо быть сильной в ипостаси матери-одиночки. Положение нелегкое, однако иначе никак. Она взрослая, у нее ребенок.

— Будь мама здесь, она бы потащила нас в церковь, — сказала Цецилия.

Вот уж точно. В церкви сестры молились не Богу, но Розе. Они этого не понимали, пока жили все вместе, ибо для них церковь и мать были нераздельны. Католицизм преуспел в том, чтобы поддерживать в прихожанах ощущение собственной греховности и каждое воскресенье усаживать их на молельные скамьи, но после отъезда матери никто из сестер Падавано не переступал порог храма. Взрослея, девушки искренне верили только в вымышленных персонажей, свои игры и друг в друга.

Однажды в школе кто-то из учениц пустил слух, что сестры Падавано — ведьмы, собирающиеся на шабаш. Джулия не знала этого слова и посмотрела его в словаре. Толкование привело ее в восторг, она очень надеялась, что сплетница не ошиблась. В тот Хэллоуин сестры нарядились ведьмами, а Чарли радостно цитировал из «Макбета». В остроконечной черной шляпе Джулия, которой тогда было лет четырнадцать, чувствовала себя почти настоящей ведьмой, веря, что она и сестры обладают беспощадной силой.

— Ступайте домой, — сказала Джулия. — Со мной все хорошо, а малышкам пора спать.

Близняшки по очереди ее крепко обняли, поцеловали в щеку и ушли.

Джулия села на кушетку. Странный день породил в ней странное чувство. Внезапный уход Уильяма был подобен вспышке молнии во время грозы. Неожиданной, но естественной. Яркий электрический разряд впервые четко высветил схожесть ее отца и мужа. Джулия хотела, чтобы ее муж был полной противоположностью Чарли. Она выбрала Уильяма, потому что он казался серьезным, зрелым, трезвым и внимательным. Чарли был мечтателем и, по словам Розы, витал в облаках. Он то и дело терял работу и пропивал деньги, отложенные на хозяйство.

Уильям не витал в облаках, но тоже был лишен амбиций и не служил опорой. Прекрасный отец, в роли мужа Чарли был бесполезным балластом. Видимо, он распознал эту черту и в Уильяме. Джулия помнила отцовское огорченное лицо, когда она сообщила о своем избраннике. Отец все очень хорошо понимал. Джулия не особо ему доверяла, но сейчас не сомневалась, что будь Чарли жив, он бы подмигнул ей и сказал: «Ну поглядим, как справится моя ракета».