Привет, красавица

Уильям Ноябрь 2008

Уильям не стал спорить, когда Кент пошел с ним в больницу. Он не смог найти слов, чтобы заставить своего друга оставить его в покое. Когда в приемном покое он дожидался ответов врача — не о том, удастся ли спасти Сильвию, поскольку это было невозможно, а о том, что же произошло, — Эмелин не выпускала его руку. Долгие годы только Сильвия держала его за руку, и этот жест Эмелин был одним из свидетельств, что его жены действительно не стало. Цецилия ни на секунду не присела, бросаясь с вопросами ко всем врачам и медсестрам, неосторожно посмотревшим в ее сторону. Кент расхаживал от стены к стене. Эмелин тихонько плакала. В свете люминесцентных ламп щеки ее блестели от слез.

— Надо бы заставить тебя поесть, но ведь ты откажешься, — сказала она.

— Я не хочу есть.

В ту ночь даже скрежет ключа в замке отзывался болью. Дверь распахнулась, открывая ландшафт его счастья. Всего лишь одиннадцать часов назад Уильям с коробкой пончиков в руках вошел в эту дверь, улыбаясь от мысли, что сейчас увидит Сильвию, пусть они и расстались меньше получаса назад. Сейчас рядом был Кент. Уильям не стал заходить в кухню. Как и в спальню. Сказал, что ляжет одетым на диване в гостиной. Кент кивнул, принес ему стакан воды и таблетку:

— Это поможет тебе уснуть.

Уильям принял снотворное.

Утром он проснулся с ощущением слабости, с трудом спустил ноги на пол. Это движение лишило его последних сил. Он посмотрел на пейзаж Цецилии, но ничего не увидел. Уильям вдыхал и выдыхал, и воздух был пропитан ужасом. Он не хотел и дня прожить без Сильвии, и все же он был жив.

— Где твои таблетки? — спросил Кент и, отыскав лекарство, заставил друга принять ежедневную дозу. — Нам надо заняться похоронами. Сейчас поедем к двойняшкам. — Он помолчал и мягко добавил: — Вечером я увидел сообщения в телефоне… Ты меня слушаешь?

Уильям поднял голову.

— Похоже, вчера на базу приходила Алиса. Спрашивала тебя.

— Алиса?

— Она приехала, когда мы были в больнице. Ночевала у Цецилии. Уильям, я не знаю, хорошо это или плохо.

Уильям кивнул — Кент всегда был честен. И редко выказывал неуверенность.

— Я совсем ее не знаю.

Уильям вспомнил девочку с фрески. Десятилетнюю девочку с застенчивой улыбкой.

— Я совсем ее не знаю, — повторил он.

Он себя чувствовал так, будто Алиса — это экзамен, к которому он никогда не готовился, у него даже не было нужных книг и конспектов. Затем пришла мысль: «Сильвия хотела увидеться с Алисой». Уильям знал, что жена его души не чаяла в племяннице, когда та была малышкой, и всю жизнь тосковала по ней и Джулии. И вот Алиса здесь, а той, кто ждал ее, уже нет. Уильям пожал плечами и встал:

— Ладно, это неважно.

— По-моему, это очень важно. — Кент посмотрел в телефон и чуть усмехнулся: — Эмелин пишет, рост Алисы шесть футов один дюйм. Она уже не та малышка, которую можно бросить или обидеть. Она взрослая женщина.

Уильям представил огромную мерцающую лампу и зажмурился. Его окружала туманная мгла. Он не мог отвести глаз от сияния. Он больше не станет убегать.

По дороге к супердуплексу друзья зашли в кофейню, где их ждали Гас и Вашингтон. Старые товарищи потрепали Уильяма по плечу, поздоровались, но больше не произнесли ни слова. Компания уже подходила к домам двойняшек, когда из такси вылез Араш. Стоял мягкий ноябрьский день, мужчины были в куртках, но не застегивали их. Уильям не замечал ни теплого воздуха, ни ясного неба. Появление старых друзей он отметил машинально. Кент явно позвал их для того, чтобы он мог почувствовать себя частью команды в день, когда брак его завершился. «Сильвии это понравилось бы», — подумал Уильям, вместе со всеми шагая по улице.

Кент открыл дверь в дом Цецилии, и они вошли. Там была только Цецилия, и Уильям, чувства которого были обострены, понял, что все эти ухищрения намеренные. Короткая пауза, чтобы он собрался с духом. Цецилия сказала, что Роза уже летит в Чикаго, будет во второй половине дня. Алиса и Джулия в соседнем доме вместе с Эмелин, Иззи и Джози.

Уильям кивнул, потому что не мог сказать: «Нет, спасибо» — и уйти. Сильвия этого не одобрила бы. Следом за Цецилией и друзьями он вышел через заднюю дверь, пересек двор и вошел в дом Эмелин. Там пахло кофе и детской присыпкой. Они стояли в коридоре, увешанном картинами Цецилии, когда раздался звонок в дверь, и все тут же пришли в движение. Кто-то скрылся в гостиной, кто-то на кухне. Заплакал ребенок, Эмелин, открыв дверь, стала рыться в кошельке, чтобы расплатиться с подростком, державшим большой бумажный пакет с логотипом «Бейглы». Краем глаза Уильям заметил очень высокую светловолосую девушку в углу гостиной, а в другом конце комнаты — бывшую жену. Он обнаружил, что направляется к Джулии — скорее всего, потому что знал, что сказать той, у кого была своя небольшая роль в его горе.

— Мы можем поговорить? — сказал он.

Джулия, казалось, удивилась, но кивнула, и они направились на кухню. Было странно находиться так близко к Джулии. Он не видел ее двадцать пять лет, и Джулия, хоть вполне узнаваемая, была все же не той женщиной, на которой он когда-то женился. Изменилось ли ее лицо? Не ожесточилось — скорее, затвердело. Он знал ее лишь нежно юной. Кудри были по-прежнему самыми пышными в семье, но уже не выглядели буйными, даже рассыпавшиеся по плечам. Уильям сознавал, что разглядывает бывшую жену еще и потому, что пока не готов взглянуть на дочь. Сильвия покинула его жизнь, в которую, едва не столкнувшись с ней, вошла Алиса.

— Почему ты не приехала? — спросил Уильям. — Я же сказал, что ты ей нужна.

— Я приезжала. Мы виделись дважды.

Уильям пытался вникнуть в услышанное. Сильвия и Джулия встречались? В груди что-то сжалось и тут же исчезло. Уильям опустился на стул. Ломило глаза. Он не чуял приближения конца, но ведь и вообще ничего не предчувствовал. Знал, что жена умирает, однако не верил в ее смерть.

— Воды? — спросила Джулия.

Уильям ощутил стакан в руке. Каким-то образом понял, что все смотрят на него. Разговор получился отнюдь не личным. Все в этой комнате, кроме, возможно, Алисы, подавлены, скованы горем. Они не в силах изображать беседу. Они могли только прислушиваться, надеясь, что он сдюжит, и тогда, может быть, все наладится.

— Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал о наших встречах, — сказала Джулия. — Конечно, позже она бы тебе рассказала, но ее словно забавляло, что мы видимся тайком. Мы даже ходили в кино. Оба раза я прилетала всего на несколько часов. Эмелин и Цецилия тоже узнали только сегодня.

Когда-то давно Уильям сделал запись: Лучше бы это случилось не с ней, а со мной. Тогда он имел в виду сестру, но теперь охотно умер бы, если б это вернуло к жизни Сильвию. Ком в горле не давал вдохнуть. Если бы двадцать пять лет назад он сумел покончить с собой, сейчас Сильвия была бы здесь, живая. Либо они вместе были бы там, где она сейчас. Хотелось снова сложить ладони и прижать свою любовь к жене, ее любовь — к себе.

Но это невозможно. Слишком поздно. Несколько недель назад он раскрыл ладони и отпустил любовь на волю. Три сестры его жены здесь, рядом с ним. Вот они — опечаленные, слегка растрепанные. Сильвия встречалась с Джулией. Сестры помирились, они любили друг друга не только в прошлом, но и в последние дни Сильвии. Они исправили то, что разбилось, а это означает, что его жена вновь обрела целостность. Сильвия получила то, что ей было так нужно, и он сможет сделать еще один вдох.