ПРОДЮСЕР-САН, том 1: я оказался в корпорации, где меня ненавидят

Глава 18. Сколько стоит сашими, если мерить в съёмках клипа

К счастью, я ошибся: Касиваги-сан мгновенно сдал назад, когда я напомнил ему о небесных карах, и согласился написать первый трек бесплатно. Точнее, почти бесплатно: взамен он попросил только моё «честное слово молодого человека, что на этот-то раз Шайнинг стар заплатит вовремя». Разумеется, обещать за Намию я ничего не стал, но поставил в голове метку: добыть деньги и рассчитаться со стариком, чтобы не портить карму. Одно дело — маленькая мистификация, чтобы привести человека в чувство, и совсем другое — пообещать за работу деньги, и ничего не заплатить.

Концепцию первого альбома я сел дописывать, едва мы закончили разговаривать: четыре песни, одна грустнее другой (разумеется, я добавил изюминку в виде неприятного для всех суеверных слушателей числа «четыре»: издеваться над зрителем, так уж до конца).

Во вторую песню я вписал историю матери, которая потеряла ребёнка, едва не умерла от грусти, но полетела в Солнечный Город и совершенно забыла о том, что у неё есть второй (здраво рассудив, что материнские чувства на зрителя всегда сработают). В городе она испугалась стать поющей ласточкой, которая забывает обо всём и растворяется в божественном свете, поэтому поспешила назад. Правда, пока она путешествовала туда и обратно, второй ребёнок вырос, забыл про неё, и безумная мать ходила по улицам, призывая других не следовать обманчивому зову.

— Молчи, безумная! — воскликнул я, вживаясь не в свою роль. — Там нас ждёт избавление от страданий! А если тебя не избавили, то, значит, ты не так уж и страдала.

В третью песню я добавил драматургии. У маленькой девочки была сестра, которая умерла от какой-нибудь эпидемии (эпидемию я решил оставить как крючок на следующий альбом). После её смерти девочка загрустила и закрыла себе глаза повязкой, не в силах более видеть несовершенство мира. Она пришла в Солнечный Город и подружилась с Принцессой. Но, поскольку она была героиней и «не такой, как все», то принялась тут же вести себя как маленькая капризная девочка, а не как поющий зомби, растворившийся в золотых лучах. Принцесса Июнь вначале испугалась, а затем обрадовалась: наконец-то рядом с ней появился живой человек.

Четвёртая песня начиналась с того, что Принцесса Июнь подходит к магическому зеркалу, из которого льётся песня, и подумывает её остановить, чтобы остаться вместе с девочкой, которая вот-вот превратится в ласточку. Девочка подходит к ней, обнимает её сзади и говорит, что нашла в ней свою сестру-близнеца и хочет навсегда остаться вместе с ней. Песня не останавливается, Харука превращается в ласточку и…

— И жили они долго и счастливо! — воскликнула я и расхохотался. — Или нет.

Я подумал, что жуткий смех рассказчицы в самом конце мини-альбома точно станет предметом обсуждения во всех соцсетях. Гурудзи, впрочем, мои попытки в изящную словесность не оценил.

— Надеюсь, это написала Томоко — сказал Гурудзи, когда я показал ему текст. — Полная фигня, как по мне.

— Ну ты и друг, называется, — обиделся я. — Вместе писали. Лучше скажи, как тебе?

— Как будто сюжет американского ужастика послушал, — вынес безжалостный вердикт Гурудзи. — В нашей стране не зайдёт. Лучше бы написали что-нибудь про ёкаев или про умибозу, на худой конец — про призрак токийской подземки. Но если ты собираешься переезжать в Голливуд, то, наверное, сойдёт. Правда, в таком случае я нарекаю тебя предателем Хризантемного трона.

Я спросил у прогнившего монаха, что с ним произошло: в последние дни он стал слишком агрессивным и начал бросаться на людей, отчего мы с ним пару раз едва не поругались. Впрочем, у его настроения была и положительная сторона — например, Ю-тян начала его сторониться после того, как он пообещал, что засунет ей канцелярский нож туда, куда свет не доходит, если она ещё раз поднимет в его сторону. Я решил допытаться у него, что за сезонный дисбаланс ци случился в его организме, и после недолгих уговоров Гурудзи наконец раскололся: дело в Химефу.

— Всё это время я был наивным дураком, — признался он. — Горячие источники. Отпуск. Знаешь, что это означает?

— Понятия не имею, — признался я.

Гурудзи поведал: «горячие источники» — эвфемизм, который в Сакура-груп используют, когда говорят про нервные срывы. Технически, это на деле полуправда — отель-рехаб для сгоревших на работе айдору находится на горячих источниках под Киото, и в последние годы он переполнен чаще, чем некоторые звёзды выступают на сцене.

— Это случилось за два дня до нашего знакомства с Сакура-сан, — сказал Гурудзи. — Химефу сорвалась во время репетиции. Звукарь неудачно выкрутил настройки автотюна, она не попала в лад и закричала, что весь мир настроен против неё, а те, кто должен ей помогать, только и делают, что ждут её падения.

— Но мы же видели её на встрече, — сказал я.

— Вот именно, — ответил Гурудзи. — Это её так наказали. Мол, будешь знать, как кричать на людей — поработаешь живым манекеном, авось мозги на место встанут. Ну и всё, на следующий день произошёл срыв. Говорят, что она ещё и наркотиков употребила, но я в это не верю. Это клевета на Звёздную Принцессу.

Мне стало дурно от мысли, что в тот момент, когда мы с Гурудзи едва не опозорились на сцене перед сотней костюмов, страдала стоявшая недалеко от нас девушка, ради которой мы пришли в индустрию.

— Я всё равно поеду к ней и попытаюсь привести в чувство, — решительно сказал он. — Что может вернуть к жизни айдору, как не любовь её фанатов?

Мне пришлось применить силу и заставить Гурудзи вернуться на работу. Монах ворчал, но не сдавался. После долгих уговоров я заставил его остаться в офисе и взял с него обещание, что он не бросится спасать айдору, пока не узнает, что с ней произошло и где же она, собственно, лежит. Гурудзи проворчал, что я забываю, зачем мы вообще пришли в индустрию, но внял моим советам и отправился в мой кабинет — якобы разбирать гору документов, но через несколько минут засел в телефоне и принялся с кем-то яростно переписываться.

Впрочем, другой факт беспокоил меня намного сильнее. Я настолько увлёкся концептуальным альбомом, что накидал в четыре песни аж четыре исполнительских роли: Рассказчицу, Принцессу Июнь, девочку (которую после небольшой дискуссии мы решили назвать Харука, просто и со вкусом), и несчастную мать как эпизодическую роль, которая вообще была не обязательна. Томоко я предложил вжиться в роль Рассказчицы и попросил её накидать рисунок, как она видит её платье. Моя подопечная с энтузиазмом восприняла задачу и побежала рисовать. Принцессой Июнь мы назначили Дзюнко — девочка давно переросла должность «младшей заместительницы по ничему», а вот на оставшиеся две роли нужно было найти кого-то ещё.

— Я хочу спеть роль этой девочки, Харуки! — провозгласила Вакаба, когда я собрал всех айдору офиса и рассказал про концепт. — Это же лучшее, что я когда-либо слышала!

— Ты в Морияме поёшь, вообще-то, — осадила её Мидзу. — Куда ты собралась? Тебя никто не отпустит, и у нас скоро концерт почти в Будокане. Или, может, тебе опять нужен скандал?

Я принялся уговаривать девочек не раздувать пламя конфликта; мол, мы все знаем про желание Вакабы петь в чём-то мифически-мистическом, но обязательства перед Мориямой нужно уважать. Айдору закуталась в свой зелёный шарф и, насупившись, спряталась в дальнем углу, всем своим видом показывая «как я ненавижу вас всех, ну хоть раз-то можно сделать то, что хочу, а не то, что нужно?».

— Я не хочу её терять, сестрёнка, — прошептала Хикари. — Мы же хорошо поём, правда?

— Никуда она не уйдёт, — возразила Мидзу. — В конце концов, ради этого ей придётся пойти к Намии-сан и просить перевестись в группу к Томоко, а наша тётя начальница…

«Не радуется, когда что-то меняется без её ведома», мысленно закончил я.

Проблема решилась сама собой, когда я вновь переговорил с Касиваги-саном: он наотрез отказался писать четыре песни за обещание когда-нибудь ему заплатить. «Молодой человек», — протянул он в трубку», — «есть предел человеческой и божественной милости, и вы стоите очень близко к краю бездны». После непродолжительных переговоров я вымолил у композитора одну песню без предоплаты, а остальные три — когда достанем деньги, на что старик кое-как согласился — «исключительно из любви к искусству». Текст первой песни — «Сказка о ласточках», я тут же ему скинул. Касиваги-сан ещё поворчал, что писать текст песни, не имея готовой музыки — признак дилетанта, но я намекнул — я и есть дилетант и без его помощи никак не справлюсь, что явно ему изрядно польстило. Закончил он тем, что вновь передал привет Намии-сан, которую обозвал «старая Макаба, стул под ней шатал» (к слову, я уже и успел позабыть фамилию моей начальницы).

— Так что петь будут двое: Томоко и Дзюнко, — сказал я, изложив девчонкам ситуацию. — Поздравляю: в Shining star появилась вторая группа, после Мориямы. «Ai Ai Moriyama»! Let’s go! — воскликнул я.

Девчонки ответили на свою фирменную кричалку заунывным и протяжным «бууу». Я тут же смекнул, что офису не помешает чуть-чуть позитивного настроения и пообещал, что обедать будем по-ресторанному, и на этот раз доставят не суши, а целый набор сашими. Моё обещание тут же оживило почтенную публику, и девочки разбежались по разным комнатам, искоса поглядывая на меня, мол, не смей нарушить слово, продюсер-сан.

Когда девочка из «Сэндо» принесла еду (мне стало страшно от одной мысли, как она прошла несколько кварталов по пыльному Токио с коробкой в руках, не снимая официальное кимоно), я решил попробовать, каково это — пользоваться авторитетом, и отправил её к Ю-тян.

— А, так вам записать на офисный счёт? — мило пролепетала девочка-официантка. — Конечно-конечно.

Я рассчитывал, что Ю-тян не станет устраивать сцену при посторонних, и, как ни странно, вновь угадал: после недолгих переговоров гяру согласилась, что еду нужно провести по бюджетным расходам, хотя мне и пришлось соврать, что заказ санкционировала Намия-сан.

— Заявку напиши в электронке, додик, — закончила она. — И только попробуй облажаться, потому что это я тебя учила ей пользоваться.

Уроки Ю-тян даром не прошли: с программой я блестяще справился, но настоящие плохие новости ожидали меня позже: оказалось, что в графе «бюджет», которая была мне доступна, было написано число с четырьмя нулями, и заказ из ресторана съел едва ли не треть от них.

— Так, подождите, а как мы постановку-то ставить будем? — взревел я, когда осознал масштаб трагедии.

— То есть ты даже не знаешь, сколько денег у тебя на рабочем бюджете? — съехидничала гяру. — А, точно, тебя же уволят завтра. Зачем уволенному деньги?

Я тут же набрал Намию-сан, но начальство куда-то запропастилось и на звонки не отвечало. С тяжелым камнем на сердце я отправился обедать вместе с девочками из Мориямы, которые весело делили порезанного тунца. Мидзу тут же придумала новую игру: она положила плоский кусок рыбы на поднос, и затем девчонки втроём одновременно тыкали в него палочками сверху, раздирая его на три части. У кого часть оказывалась крупнее, та и побеждала. Как ни странно, вечно тихая Хикари оказалась настоящим профессионалом в этой игре и не оставляла ни единого шанса ни Вакабе, ни своей сестре, и я заподозрил, что в эту игру она играет не в первый раз.

— Просто я очень люблю сашими, — сказала Хикари после очередной победы. — Сыграем, Хошино-сан?

Я вежливо отказался, сославшись на то, что тунца не люблю: на самом деле, мне жутко не хотелось проигрывать тринадцатилетней школьнице даже в шуточную игру, и Хикари принялась вновь издеваться над Вакабой. Покончив с обедом, сёстры сбежали репетировать старые хиты. Я заметил, что Вакаба мнётся, стоя недалеко от меня, и спросил у неё, в чём дело.

— Я правда хочу петь вместе с Томоко-сэмпай и с вами, — сказала она, глядя в пол. — Мне очень понравился Календарный Совет. Жуткий, тёмный, как будто истории в походе рассказываешь у костра.

— Ты должна петь в Морияме, — сказал я. — Но я понимаю. Я поговорю о том, чтобы позвать тебя на одну из ролей в песне. Например, девочка Харука, которая дружит с Принцессой Июнь. Главное, не ссорься с группой, иначе второй раз тебя могут и не простить.

Вакаба сбежала, клятвенно пообещав мне стараться как можно лучше. Я заглянул на репетицию: левая из тройки старалась, как никогда раньше. Мысленно я поставил себе в голове пометку: впредь всегда думать о том, как мотивировать сотрудников.

Кто бы меня мотивировал, вздохнул я. Когда я говорил, что хочу строить карьеру в медиа-индустрии, я совершенно не ожидал, что начальство бросит меня в омут — крутись как хочешь, денег не даст, а психованные розоволосые любительницы жвачки будут пытаться меня зарезать.

— Если кто и может дать мне совет, так это Токиминэ-сан, — сказал я сам себе и бросился искать очкастого продюсера. Как ни странно, тот обнаружился там, где и должен был быть: в кабинете, где горячо обсуждал с Аянэ идею для новой рекламной интеграции. Аянэ настаивала, что имеет право заключать личные контракты вне Shining star и помещать брэнды на видео, Токиминэ же горячо ей доказывал, что никаких других рекламных интеграций, кроме пришедших сверху, в её видео нет и не будет. Увидев меня, Аянэ тут же бросилась и попросила помочь доказать, что она права. Я сказал, что ни разу не читал её контракт, поэтому ничем помочь не могу, и айдору обиженно сбежала. Я обрадовался представившейся возможности и взял Токиминэ за жабры:

— Мне нужна консультация по бюджету, — сказал я.

Токиминэ сунул передо мной стопку бумажной корреспонденции и принялся объяснять, что к чему. Я изо всех сил силился понять, что за нюансы он мне втолковывает, но в конце концов взмолился и попросил его по-простому сказать, где лежат офисные деньги, которые можно тратить:

— Только не говори, что в той приложухе написана финальная цифра, — взмолился я. — Электронка, как её там.

Токиминэ открыл вкладку «бюджет», посмотрел по сторонам и открыл свой раздел, где горела цифра с шестью нулями — то есть несколько миллионов, и принялся на примере объяснять, как заказать аренду комнаты для съёмок за тридцать тысяч йен в час. Я едва удержал себя от желания подбежать к стене и биться головой, пока не пробью в ней дыру (в стене или в голове — не так важно), когда осознал, что исходная догадка была верна: цифра в пятьдесят тысяч йен, из которых я весело потратил почти двадцатку — это и есть мой финальный бюджет на съёмку.

— Ну-у-у, Хошино-сан, — протянул Токиминэ, когда я признался ему в своей ошибке, — разве не логично звучит, что нужно вначале заработать деньги, а потом их тратить?

— Мне казалось, что корпорация работает по-другому, — сокрушённо признался я.

— То корпорация и Сакура-груп, — назидательно произнёс Токиминэ, — а то маленькая контора вроде нашей. Я тоже начинал с пятидесяти тысяч йен, и даже вложил немного своих…

«… и не потратил почти половину из них на то, чтобы угостить девчонок, с которыми я даже не работаю», — мысленно закончил я неприятную речь. Токиминэ поведал, что первые деньги он потратил на костюмы для Аянэ, а её блог начал приносить доход совсем не сразу.

— Намия-сан ведь дала вам деньги, когда вас приняла сюда? — спросил он. — Можно сказать, что это и был бюджет.

— Почему мне об этом никто не сказал? — взвыл я.

— Я пытался, но вы решили, что наладить отношения с девочками приоритетнее, — съехидничал Токиминэ. — Не могу сказать, что вы были неправы, а что до бюджета… Ну, лучше поздно, чем никогда. У вас же ещё остались вступительные деньги? Съёмки клипа — дело недорогое, в полмиллиона йен можно уложиться.

А чего это я, собственно, расчувствовался, вдруг мелькнула у меня мысль. Томоко-сан — девица богатая, и выделить миллион-другой на съёмки клипа её семья точно сможет, раз уж пустила девушку в эту индустрию. Будто прочитав мои мысли, Токиминэ закончил:

— И никогда, ни в коем случае, вам не следует брать деньги у ваших подопечных, Хошино-сан. Точнее, взять-то вы можете, но когда придёт время отчитываться об источнике финансов, вам придётся рассказать, откуда вы их взяли. Аудиторы из головного отделения таких вещей не прощают.