Пропавшая глава

Глава 2

Я подлил Винсону свежего кофе, и издатель, прежде чем продолжить, сделал пару глотков.

— До встречи с вами я долго ломал над всем этим голову, — произнес он, потирая гладко выбритый подбородок. — Как я уже говорил, Чарльз отличался редкостной сварливостью. И это ещё мягко сказано. В последние месяцы он вел самую настоящую войну против своего редактора в «Монархе» и собственного же агента, Франклина Отта. С редактором, Кейтом Биллингсом, который отвечает у нас за детективы, Чарльз ухитрился не поладить с самого начала. Более того, от книги к книге их отношения ухудшались. По мнению Чарльза, Биллингс к нему придирался. Кейт, со своей стороны, отмечал в его романах натянутость сюжетных линий, логические огрехи и прочие недостатки. — Винсон тяжело вздохнул. — Оба из них были в какой-то степени правы, а я, пытаясь вмешаться, всякий раз оказывался между двух огней. В конце концов Фрэнк Отт позвонил мне и заявил, чтобы я выбирал: либо Чайлдресс перестает писать для «Монарха», либо работает с другим редактором. Я уступил, и уже со следующего романа Чарльз заполучил нового редактора. Биллингс ушел, кипя от ярости; и вполне оправданно, на мой взгляд. Теперь, к величайшему моему сожалению, он работает в издательстве «Вестман и Лейн».

— Я вижу, авторами вы дорожите больше, чем редакторами, — заметил Вульф.

Винсон размешал сахар в чашечке кофе и лишь потом ответил:

— Да, меня всегда упрекали в слабости к авторам. Боюсь, что в случае с Чайлдрессом я даже перестарался соответствовать собственному имиджу… Так вот, уже вступив в схватку с Биллингсом, Чарльз ухитрился сцепиться и с собственным агентом, Фрэнком Оттом. Кончилось тем, что он вообще порвал с ним. Помимо всего прочего, Чарльз был недоволен, что Фрэнк не обеспечил ему более выгодные условия по Барнстейбловской серии.

— А, на ваш взгляд, мистер Отт достойно отстаивал интересы своего клиента?

— Я очень давно знаком с Оттом, и знаю, что это профессионал высочайшего класса, честный, энергичный и довольно напористый, — ответил Винсон. — Однако я хочу, чтобы вы поняли наше положение: во-первых, книги Чарльза расходились неплохо, но не «в улет», как мы выражаемся; а во-вторых, не мне вам говорить, что время для книгоиздателей сейчас не лучшие. Я во всем помогал Чарльзу… к тому же ведь это я, черт побери, предложил ему выступить в роли литературного преемника Сойера. И я предоставил ему лучшего своего редактора, с которым мне пришлось потом из-за него же расстаться! Однако когда Отт три месяца назад заявился ко мне с требованием увеличить гонорар Чарльзу за две новые книги сразу на восемьдесят процентов, тут даже я взвился на дыбы. Я прекрасно понимал, что Чарльз давил на Фрэнка, поскольку Отт достаточно разбирался в нашем деле, чтобы не понимать всю нелепость подобного требования. Восемьдесят процентов за книги, которые и близко к списку бестселлеров не стояли!

Винсон заметил, что кричит, и взял себя в руки.

— И вот как развивались события дальше, — продолжил он уже спокойным тоном. — Сначала Чарльз уволил Фрэнка Отта, заявив ему нечто вроде «Я-то думал, что вы с Винсоном кореши — водой не разольешь, — а ты даже не можешь мне приличные бабки выбить». Затем он выступил с обличительной статьей в «Книжном бизнесе» — это наш торговый еженедельник, — в которой обрушился сразу на редакторов и на литературных агентов. Все агенты, по его мнению, отпетые лентяи и прилипалы, а редакторы — узколобые диктаторы, душители любых мало-мальски прогрессивных начинаний. Имен Чарльз, правда, не называл, но всем было прекрасно ясно, о ком идет речь.

— Похоже, у мистера Чайлдресса была настоящая страсть к обличительству, — заметил Вульф. — А когда эта статья увидела свет?

— Три недели назад. И буквально несколько минут спустя мне позвонили Биллингс и Отт. — Голос Винсона повысился. — Кейт, хотя и прижился уже на новом месте, просто кипел от негодования. Поклялся, что прикончит Чарльза на месте, если где-нибудь с ним встретится. Однако его гнев не шел ни в какое сравнение с яростью Отта. Он сказал мне следующее, почти дословно: «Ты лучше распрощайся со своим чванливым графоманом, иначе я ему такой иск выставлю, что он у меня без штанов останется. Впрочем, я не решил — может, я ещё вам обоим иск вчиню.» С Фрэнком Оттом я знаком уже лет двадцать, а то и больше, но никогда прежде он так со мной не разговаривал. Да и вообще ни с кем, насколько я знаю. Видимо, удар, нанесенный по его репутации, и впрямь оказался сокрушительным.

— А другие издатели тоже так считают?

Норэс Винсон ответил не сразу.

— Пока судить ещё рановато, но… скорее всего статья и в самом деле нанесла Отту весьма существенный урон, хотя многие знали настоящую цену разоблачениям Чарльза.

— И вам кажется, что чувство мести могло подтолкнуть мистера Биллингса, мистера Отта или Уилбура Хоббса на расправу?

Винсон сокрушенно закивал, с таким видом, будто только что опоздал на последний поезд на Поукипси.

— Мистер Вульф, двоих из этих людей я хорошо знаю и очень уважаю. Но… да, я уверен, что убил Чарльза один из этой троицы.

— А вы делились своими подозрениями с полицией?

— Ха! — не сдержался Винсон. — Видели бы вы этот спектакль! Да, я лично поехал в Главное полицейское управление. В «уголовку», по-вашему. Только направили меня не к Стеббинсу, которого вы упоминали, а к какому-то болвану — и пятнадцати секунд не прошло, как я понял, что просто зря теряю время. Этот недоумок, забыл его фамилию, но он такой рослый, пучеглазый и…

— Лейтенант Роуклифф, — услужливо подсказал я.

— Вот-вот, точно, Роуклифф! — обрадовался Винсон. — В жизни не видел такого кретина! Он вел себя так, будто я своей трескотней отвлекаю его от государственных дел. Делал вид, что слушает, но на самом деле просто ублажал меня — потакал моему капризу. Как с ребенком держался. Единственное, что мне удалось выведать, так это то, что в тот день никто в доме Чарльза даже выстрела не слышал. В последний раз со мной разговаривали так свысока, как он, когда учительница начальной школы объясняла мне, почему у моей малолетней дочери трудности с таблицей умножения.

Вульф наклонил голову на долю дюйма — для него это равносильно энергичному кивку.

— Лейтенант Роуклифф так и не обучился искусству общения с людьми, — проронил он, скрещивая пальцы на экваторе своего необъятного пуза.

— И не обучится, — пробурчал Винсон. — Мистер Вульф, скажу без ложной скромности, что, проработав в книгоиздательстве всю свою жизнь, я был щедро вознагражден за свои усилия. По любым меркам, я считаюсь богатым человеком. Мне крайне неприятно, что после случившегося на карту поставлена репутация всего издательского дела, не говоря уж о том, что в нашу среду впервые проникло насилие. Я прекрасно понимаю, что ваши услуги стоят недешево, что вполне естественно, учитывая вашу славу. Однако я уверен, что в состоянии оплатить ваши счета. Я хочу, чтобы вы взялись за расследование убийства Чарльза Чайлдресса.

Вульф прищурился.

— Сэр, как вы выразились, вам неприятно, что на карту поставлена репутация всего издательского дела. Однако вполне вероятно, что после фактов, которые всплывут в ходе расследования, предпринятого нами с мистером Гудвином, репутация издательского дела и впрямь окажется под серьезной угрозой. Может, следует воспользоваться старинной мудростью и не трогать лихо, пока спит тихо?

У Винсона отвисла челюсть.

— Вы меня поражаете, сэр, — выдавил он. — Убили человека, а вы, раскрывшие сотни тяжелейших преступлений, предлагаете мне умыть руки!

— Рискуя навлечь на себя ваш гнев, замечу однако, что пока отнюдь не убежден в том, что речь и впрямь идет об убийстве, — проронил Вульф. — В полиции служат не круглые идиоты, разумеется, исключая личность, с которой вы беседовали в уголовке. Тем не менее мозги, хотя и не используемые по назначению, имеются и у того же лейтенанта Роуклиффа. Похоже, пока вы единственный, кто так уверен, что мистер Чайлдресс не свел счеты с жизнью самостоятельно.

Аристократическое лицо Винсона запылало.

— Ничего подобного! Мне следовало сказать вам об этом раньше, но вчера я разговаривал с невестой Чарльза. Так вот, она абсолютно убеждена, что ни о каком самоубийстве не может быть и речи!

— В самом деле?

— Да, представьте себе! — запальчиво выкрикнул Винсон. — Ее зовут Дебра Митчелл. Обворожительная женщина, настоящая красотка. — Винсон приумолк, переводя дух. — Они собирались пожениться в начале сентября.

Вульф приподнял плечи на долю дюйма и снова опустил их.

— Не стоит, на мой взгляд, всерьез принимать во внимание мнение невесты. Позвольте я попытаюсь закинуть удочку с противоположной стороны. Почему в полиции так убеждены, что речь идет исключительно о самоубийстве?

Винсон, уже заметно взвинченный, пытался овладеть собой.

— Чарльзу были свойственны резкие перепады настроения, — с трудом выдавил он. — Мне приходилось видеть его в разные минуты. Веселился он до упада, ну а в тяжелые времена, настроение его и в самом деле бывало… висельным.

— Он не страдал маниакальной депрессией?

— Я не психиатр, мистер Вульф, поэтому мне судить трудно, однако определенные признаки психического заболевания Чарльза бросались в глаза. Но самоубийство… Нет, чтобы ни утверждали в полиции! Это исключено.

— А зачем мистер Чайлдресс держал дома пистолет?

— Э-ээ… я забыл сказать, — извиняющимся тоном промолвил издатель. — Дело в том, за последний месяц в квартале, где проживал Чарльз, случилось несколько краж со взломом, причем в одном случае взломщики жестоко избили хозяев. А Чарльз жил на первом этаже, и был очень всем этим обеспокоен. Месяца три-четыре назад он как-то раз упомянул, что купил пистолет.

— А кто-нибудь ещё знал, что он приобрел оружие?

— Не могу сказать. Мне он, правда, сказал, что держит его в спальне, в ящике столика у изголовья.

Я уже достаточно изучил Вульфа за прошедшие годы, чтобы понять, когда его мысли начинают уноситься в даль. Вот и сейчас он витал в облаках мечтал, должно быть, о рагу по-кастильски. На минуту отогнав прочь сладкие грезы, Вульф промолвил, одновременно поднимаясь из-за стола:

— Мистер Винсон, пока я не готов взяться за ваше дело. Мистер Гудвин известит вас о моем решении.

— Когда? — проскрипел Винсон, поворачиваясь в кресле и провожая взглядом стремительно улепетывающего из кабинета Вульфа.

Вульф предоставил право отвечать разгневанному главному редактору мне.

— Я сегодня же вас извещу, — миролюбивым тоном заговорил я. Потом добавил: — Я понимаю, что порой Вульф производит впечатление грубияна, но ведь он гений, а у всех великих свои причуды…

Я всегда начинаю извиняться за хамские выходки Вульфа подобными словами, но с Винсоном мой номер не прошел.

— Да, мне он уж точно показался грубияном, — процедил он, вставая и расправляя плечи. В следующую минуту его лицо разгладилось. — Но… Мне тоже приходилось работать с писателями, считавшими себя гениями, большинство из них предпочитало забывать о любых правилах приличия и хорошего тона. Я всегда делал на это скидку, поэтому готов и в данном случае закрыть глаза, если мистер Вульф возьмется за это расследование. Могу ли я сделать что-то еще, чтобы, э-ээ… убедить его и вас, что Чарльза и вправду убили?

— Меня вам убеждать ни к чему. Что же касается мистера Вульфа, то пока я придумать что-либо не в состоянии. Решение должен принять он сам, однако никто не запрещает мне попытаться подтолкнуть его в нужном направлении, — произнес я, провожая Винсона к дверям.

— Вы уж постарайтесь, — натянуто улыбнулся Винсон. Махнув мне на прощание рукой, он спустился с крыльца и начал осматриваться в поисках такси.