Проповеди

Глава пятнадцатая О терпении в страдании по примеру Христа и всех святых

Из спокойствия и самоотвержения, о котором мы только что говорили, происходит терпение. Оно есть добродетель, позволяющая нам переносить всякое страдание и всякую напасть — будь то гонение или поношение — с невозмутимым духом. Терпение означает то же самое, что и средство достижения мира, без коего мы никогда не сможем достигнуть истинного мира; оно есть истинное лекарство против всех недугов; ибо даже если тело всячески истязается и терпит всяческую муку, то всё же терпение поддерживает дух в его покое; «в терпении вашем»- говорит Господь, «стяжите души ваша»\1\; терпение облегчает даже болезни тела, не имеющий же терпения сам увеличивает свое страдание; тот, кто имел бы достаточно терпения, тот и в величайшем страдании, и в глубочайшем поношении смог бы познать радость и принять небесное утешение, если бы он страдал из любви Божией и во славу Божию. Ах! Если бы мы захотели вживе вспомнить примеры из жизни избраннейших друзей Божиих и воскресить в памяти все ужасное, что пришлось им претерпеть и выстоять, то мы стали бы не только с терпением, но и с радостью брать на себя всякое страдание; чем большим было мучение, которое они познали ради Господа, тем большей была их радость в Боге. Андрей, прославленный Апостол Господа, воскликнул при взгляде на крест, на котором ему было суждено принять мученическую смерть: «Приветствую тебя, честной крест, освященный смертью моего Господа, украшенный Его кровью, как драгоценными камнями! С радостью иду тебе навстречу, прими же меня и возьми от людей, и приведи меня к моему Господу и Учителю!» Святый мученик Винсент с улыбкой на устах среди горчайших мучений сказал своему судье: «Что же! Иди на меня и узнаешь, что я — с помощью моего Господа — могу перенести более мучений, чем ты сможешь придумать! Ибо чем больше твоя ярость против меня, тем более ты благ ко мне!» — Истинно терпеливый смотрит на преследование и поношение как на благодеяния по отношению к себе, а на своих врагов и мучителей — как на своих величайших благодетелей; один единственный крест — пусть сколь угодно малый, однако несомый ради Бога, есть большее приобретение, чем господство над целым миром; ибо Он за нашу любовь к Нему дает нам Самого Себя. Если, теперь, мы чтим память друзей Господних, если мы серьезно и с участием приводим себе на память все то, что они, такие же слабые люди как и мы, вынесли и вытерпели ради Бога, если, далее, принимаем во внимание, что рука Господня, как никогда на них, так же неослабно теперь пребывает и на нас и может теперь сотворить с нами то же, что сотворила некогда с ними: то нам, поистине, следует стыдиться, если мы не находим в себе самих не только силы, но даже и воли к тому, чтобы пострадать из любви к Богу, Который в Своей помощи и в Своем предстоянии столько же близок нам как некогда им.

Но наше чувство стыда еще более усилится, и равным образом, как мы надеемся, наше терпение воспламенится еще большею ревностью, едва лишь мы в полной мере осознаем не только то, что терпели некогда святые, но то, как ради нас пострадал Сам Господь, как Он, будучи безутешен и покинут, претерпел горчайшие страдания, жесточайшие мучения и позорнейшую смерть; как Он, «со беззаконными вменися»\2\, проливал последние капли крови, не имея ни одного здорового места на жестоко изуродованном теле; если мы попомним, кто был Тот, Который претерпел это ужаснейшее страдание за грешников, за нас, и даже за тех грешников, которые столь бесчеловечно мучили Его и пытали, которых Он создал из Ничего и предназначил для блаженства, как Он висел на кресте перед глазами своих мучителей, с распростертыми руками для объятия их, со склоненной головой для поцелуя любви им, с открытым сердцем для приятия их, со всеми изъявлениями любви; скажите теперь, что следует нам думать, что ощущать и как стыдиться самих себя! И не должно ли терпение быть нашей излюбленной добродетелью? Разве должны мы избегать даже и самого жестокого страдания — будь оно хоть мукой самого ада — из любви к Нему ? Господь Славы пострадал за нас, за наши грехи, которыми мы как раз и согрешили против Него; Он есть не только образец нашего терпения, но и венец почести, и награда нашей победы! Ибо мы не будем страдать напрасно и бесполезно, мы будем не только вознаграждены за нашу стойкость в страдании, но нам присовокупится также и плод Его страдания, ибо не в нашем, но в Его страдании мы получим покой и укрепление; без плода Его страдания наше было бы совершенно бесполезно и бесплодно.

Если теперь Иисус Христос, наш верный возлюбленный, Которого наша неверность никогда не утомляла, совершенно отдал Самого Себя, ибо Он не только терпеливо, но и с радостью пострадал во славу Своего Отца и ради нашего спасения, не должно ли нам со всяким терпением брать на себя всё, что происходит с нами либо от Его верной и благой десницы, либо по воле людей, претерпевая это ради Его прославления в нас? Если будем иметь истинное терпение, то ни временные утраты, ни смерть наших друзей и любимых, наших детей, ни болезни и горести, ни жизнь и ни смерть, ни диавол, ни ад — не смогут ни изменить нас, ни помешать нам; ибо мы из истинной любви всецело предали себя Богу на Его святую волю! Если на тебе не тяготеет злонамеренный грех, и ты всецело предался деснице Божией, то тебе все будет едино и легко, что бы ни определил о тебе Господь во времени и в вечности: твоя всегдашняя молитва будет такова:«Отче! Не моя, но Твоя воля да будет!» Поистине, кто может так сказать, тот сказал святое и угодное Ему, тот никогда не будет ни омрачен, ни обеспокоен, тот всегда будет иметь в этом уповании мир и покой; ибо основание его есть Бог, и всякий раз как он предает себя на Его волю, он всегда находит это непоколебимое основание. Это спокойствие дает ему действенное оружие против нападок гневливости и поспешного нетерпения, которые снаружи и извне так часто и неожиданно посещают нас, ввергая наше сердце во всяческие заблуждения; та же душа, которая не всецело предала себя Богу, никогда не достигнет такой твердости и стойкости; лишь та, которая всецело положилась на Его волю, сможет и принять самое тяжелое, и услышать внутри себя говорящий мирный голос Божий, и следовать за ним.

Если становишься нетерпелив в страдании, то не оно озлобляет тебя, но это лишь показывает, что ты сам по себе уже зол;, с тобой происходит то же, что и с посеребренной медной монетой: не огонь, в который ее бросают, делает ее медной, огонь лишь уничтожает вводящую в заблуждение серебряную оболочку и показывает , какова монета в действительности.

С полным правом наш Господь мог бы сказать любящей его душе:«Вот, Я стал ради тебя человеком, и если ты не станешь божественной ради Меня, то поступишь со Мной, воистину, несправедливо. Я так глубоко запрятал Мою божественность в человеческую природу и в человеческую слабость, что лишь немногие могли распознать в ней Мою божественную природу; ибо все видели во Мне с самого Моего детства и до самой Моей смерти лишь страдание, бедность и нужду; Я жил среди вас как Один из вас, поэтому и вам следует теперь таким же образом погрузить и упрятать вашу человеческую природу в Мое Божество, чтобы ваша человеческая немощь, ваше убожество были незаметны глазу, но напротив, ваша жизнь была и становилась бы столь божественна, чтобы один лишь Бог являлся в вас и прославлялся в вашей жизни. Эту божественную жизнь, однако, вы не должны полагать в том, чтобы в сладких словах говорить о Боге, принимать на себя вид и внешнюю благопристойность блаженства в Боге и думать, что таким образом вы стали теми людьми, которым воздается всеобщая хвала за их хождение пред Богом, которых ищут и любят даже и благие и истинные друзья добродетели, и с которыми даже и Сам Господь, как с чадами лона Своего, обходится бережно и нежно, так, как если бы Он существовал единственно ради них одних, давая им всё, что только они у него ни попросят. — Нет, однако! Этого Бог не требует от нас, такого Он, воистину, не хочет, но Он желает от нас совершенно иных вещей, Его жизнь и Его учение должны произвести в нас иные действия: мужества и храбрости, свободного спокойствия, непоколебимого сердца требует Он от тебя. Если люди называют тебя лжецом, соблазнителем, обманщиком, глупцом или каким либо еще позорящим именем, если они обступают тебя и пятнают твою честь, если они не останавливаются на одних лишь словах, но переходят к делам, если они лишают тебя твоего же дневного пропитания и не останавливаются даже на этом, но налагают на тебя руки, так что и тело твое становится больным и немощным, если они криво и злонамеренно истолковывают лучшие твои деяния и действия, — то всё это должно тебе нести, всё это должен ты уметь спокойно сносить от людей; и ты не должен дрожать и жаловаться, даже если Сам Господь вступит с этими людьми в своего рода союз против тебя, если и Он Сам занесет над тобой Свою плеть, и ты ощутищь ее удары, если Он лишит тебя утешения Своего присутствия — так, как если бы стена стояла между Ним и тобою, и когда ты в твоей нужде и твоей горести поспешишь к Нему, желая вымолить у Него утешение и помощь, а Он как бы скроет Свое лицо от твоего взгляда, не желая ни видеть тебя, ни слышать, и оставит тебя одного в твоей борьбе и горести так же, как и Он Сам был покинут Отцом на кресте. Вот, здесь ты должен совлечь с себя человеческую природу и предать себя природе божественной, погрузившись в нее, дабы ты мог стоять непоколебимо в этом горчайшем страдании и не искал утешения у тварных существ и в их обычае, но напротив, единственно искал бы и ожидал этого утешения во всесвятых словах Иисуса Христа: «Отче! Да будет воля Твоя!» \3\