Проповеди

Глава восьмая Об использовании даров Божиих и о том, как вновь вернуть себе утраченную благодать

Всемогущий Бог никогда не посылает нам своих даров только для того, чтобы мы просто владели и обладали ими, но для того, чтобы мы их использовали, действовали с их помощью и тщательно наблюдали, с какой целью и для каких нужд Бог хочет, чтобы мы употребили дарованное Им; ибо от семени, которое Он рассыпает, Он ждет также и плода. Он никогда не дает нам утешения единственно ради самого утешения; с его помощью Господь хочет увлечь нас, отвлечь от нас самих и всех вещей вне Его, привлечь к Себе, с тем чтобы мы принадлежали Ему и стали бы Божьими. Конечно, если бы мы были столь сильны в вере и столь верны Богу и себе самим, чтобы творить всякое благо также и без Его утешения и облегчения, то это, безусловно, было бы совершеннее перед Богом и спасительнее и целительнее для нас самих; радостей и утешения в сей юдоли нам не следовало бы желать вообще, ибо они суть награда будущей жизни, которая ожидает нас лишь по ту сторону. Давайте не требовать наград здесь; нам — чужестранцам, здесь не имеющим отечества, пристало лишь страдать, воздыхать и плакать; ибо мир сей есть долина не радости, но плача! Более того, утешения уже сейчас были бы для нас, скорее, вредны и, скорее, заставили бы нас утратить подлинное благо; поистине, Господь и дает свои утешения обычно лишь слабым, начинающим и малодушным; примите сие как истину: если бы Господь давал нам сейчас одни только утешения и услады, то радость будущей жизни сделалась бы для нас гораздо меньшей. Ты, воистину, еще ничего не знаешь о самоотвержении, иначе бы ты захотел служить Господу за свой собственный, а не за Его счет; хочешь ли ты, слабый, всегда довольствоваться детской наградой малого знания, опыта, чувства? Если бы ты был подлинно опытным слугой Господа, тебе было бы достаточно одной лишь голой веры, безо всякого знания, опыта и чувства; больше того, ты радовался бы ей как особой милости Господа, ибо чем чище вера, чем проще она, тем она благороднее и драгоценнее. В ЭТОЙ вере Бог открывает Себя человеку особенным и чудесным образом в Своем сокровенном существе; одна лишь чистая вера пристала этой нынешней бедной жизни; знание же и понимание есть воздаяние будущей, ибо все наше делание и все наше блаженство происходят из веры; не присутствует ли эта вера уже у обыденного человека? Если спросишь кого-либо, кто родители такого-то, и тебе назовут того или иную как таковых, то веришь тому, что тебе говорят; но если услышишь о ком либо, что он умер, то веришь, не понимая и не ведая: вот, то же самое должно быть, и будет, верно в отношении таинств христианства; твой рассудок и разум не допускает сего, но как христианин ты веруешь в них и должен в них веровать. Воистину, драгоценная вещь есть чистая вера! Чистой верой называем мы ее, не потому чтобы она лишена была начисто благих дел (которые ведь из нее одной только и могут происходить), но потому называется она чистой, что она не желает знать и не требует каких-либо ощутимых утешений для того, чтобы веровать.

То, однако, что особые утешения, поучения или ближайшие откровения никоим образом не принадлежат к истинному совершенству, можешь понять из того, что иные из тех, кому встречаются подобные особые вещи, когда вещи эти остаются в прошлом, часто находят себя более немощными и склонными ко греху, чем были обыкновенно прежде; как мы сказали выше, для начинающих и слабых предназначены подобные вспомогательные и ободряющие средства; коль скоро же они мало помалу продвигаются, то также не находят уже никаких иных средств утешения и спасения, кроме как в простоте придерживаться одной только веры; здесь, конечно, не светят уже никакие особые светочи, однако Бог более живым образом обитает в них. Если мужественно умираешь для самого себя в счастии и в несчастии, то будь уверен, что посредством сего отказа от самого себя и простоты веры придешь к большему совершенству, нежели иные на иных путях.

Однако даже и начинающих ведет Господь на этот, по-видимому, суровый путь, также и их порою лишает Он этой чувствительной памяти и названных сладостных даяний благодати; Он хочет научить их смирению и показать им, что не они были причиной внутреннего рвения и молитвенного любовного устремления к Нему, но Он Сам был Подателем всего этого; им надлежит выдержать испытание и познать, является ли их боголюбие долговременным, подкрепленным истинным терпением и преданностью. Также и наша неблагодарность по отношению к милостивым дарам Божиим должна быть порицаема, и потому Господь удаляет Свою благодать; возможно, что мы давно уже прекратили упражняться в добродетели и не поддерживаем в себе пламени святого рвения; сие презревает Господь, но, воистину! — лишь в отеческом намерении; очистить желает Он нас, сделать нас способнее и восприимчивее к высшей благодати и настроить наше сердце для более проникновенной благодарности, научая нас мудро применять полученное и искать в дарах единственно их Подателя.

Если, однако, ты утратил милость Господню, и Он отвел от тебя Свою благодать, и желаешь теперь вновь обрести ее и сделаться к ней восприимивым, то приступай к делу так: исповедай в смирении перед Господом свою неблагодарность, признай перед Ним, что ты недостоин совершенно Его дальнейшей благосклонности, предайся в уповании на Его милость как безутешная бедная жертва, готовая терпеть столько, сколько будет Ему угодно. Избегай с величайшей серьезностью всякой чувственной услады и чувственного утешения как самой смерти, обратись внутрь самого себя, принуждай себя к благим добродетельным упражнениям, будь стоек в Божьем служении, созерцая страдания Господа, принуждай себя к этому, хочет ли того твое сердце или нет, воспринимай в великом смирении святое таинство тела Гсподня, дабы вечная любовь Господня силой этого святого таинства возгорелась в тебе и, истребив в тебе все непотребное, преобразовало тебя по образу Божию. Кто всегда упражняется в этих вещах или по меньшей мере в некоторых из них, тому Господь вернет Свою благодать или, если и оставит его в нищете и нужде, то соделает сие единственно к вящему его спасению, ибо даже и Своих любимых друзей Он часто оставляет в жизни сей во внешней нужде и покинутости, им должно быть пламенной жертвой любви — по Его благоволению — во времени и вечности.