Проповеди

Глава двадцатая О том, как нам должно благодарить Бога за то, что Он не только простил нам грехи, но и сохранил нас от многих; и как нам должно в покаянии и сокрушении обратиться к Нему

Поскольку грех столь презрен и постыден, что мы ни ради какого счастья или несчастья в мире никогда не должны совершать его, а мы, тем не менее, так часто впадаем в великое множество грехов, и если мы помыслим теперь ту благость и верность Божию, по которой Он не только удалил от нас грех, но и призвал нас в новую жизнь благодати, нас, которые были Его врагами, воспринял как своих друзей, что, воистину, есть дело более великое нежели создать мир из ничего, если мы, говорю я, помыслим об этом, то действительно стоит удивления, что мы не растворились и не были всецело поглощены чувством любви и истовой благодарности к Нему. Но не одно лишь это совершил над нами Милостивый и Благосклонный, ибо Он даже самую нашу гибель обратил к нашему спасению, и наши грехи соделал основанием нашего избавления — так, что если мы сами того возжелаем, они могут стать истинными средствами нашего спасения; не так, чтобы нам не следовало стыдиться наших грехов и проступков и сокрушаться о них, — это мы должны делать во всё время жизни нашей; но в том рассмотрении они могут и должны стать полезны нам, в каком познание наших недостойных деяний приводит нас к покаянию и обращению помыслов, научая нас смирению и самоуничижению\1\

Есть, однако, еще одна превосходнейшая причина к тому, чтобы смиряться пред Богом, которую нам нельзя обойти стороной. Если Бог Своей благодатью хранит нас от греха, то мы обязаны Ему за такую к нам милость нашей особой благодарностью и глубочайшим смирением нашего сердца. Ибо больше то благодеяние Господа, которое сохраняет нас в чистоте от греховной язвы, чем то, когда Он исцеляет пораженную грехом душу. Так девственная Матерь Божия, Мария, которую Он сохранил от всякого греха, имеет много большую причину смириться перед Господом, чем осенённая милостью Мария Магдалина, которую Он, по милосердию Своему, спас от её греховной погибели. Так должно и нам благодарить Господа и в смирении познавать Его милость о нас, не в том лишь одном, что Он прощает нам грех, но еще гораздо более в том, что Он по любви Своей к нам охранил нас от грехов, в которые мы, по немощи нашей, непременно бы впали; нам должно в смирении нашего сердца благодарить Его не только за уже оказанные нам милости и благодеяния, но также и за все те, которые Он помышлял оказать нам, и которые мы давно получили бы от Него, если бы мы сами не препятствовали Его любви, которая всегда готова на всякое даяние, и своими деяниями не нарушали Его божественного действия. Чем больше и многообразнее дары Господни, тем больше должна быть наша благодарность, тем глубже наше смирение и благоговение пред Ним. Если бы мы всегда памятовали об этом важном предмете, то нашли бы и в добродетелях, которые мы благодатью Божиею смогли усвоить себе, и в Его милостивом охранении нас от более глубокого грехопадения — ещё более весомые причины для нашего смирения перед Ним нежели даже в милостивом прощении нам грехов, поскольку мы уже из этого милостивого отпущения наших грехов можем возыметь к Нему полное доверие: Он отнюдь не попустил бы нам впасть в грех, если бы в Его премудрое намерение не входило обратить самое это наше падение в средство нашего спасения, если мы пожелаем споспешествовать Его отеческому намерению. Если бы ты лишь искренне обратился, о грешный человек, если бы лишь всецело отрёкся от греха, возымей ты глубочайшую решимость отныне и навсегда служить твоему Богу и жить Ему одному, тогда безмерная благость твоего Небесного Отца предала бы твои поступки и прегрешения столь глубокому забвению, как если бы ты никогда и не совершал их; все их и каждый в отдельности Он простил бы тебе, ничего из того впредь не поминая и не вменяя тебе — будь их даже такое великое множество, какое не сотворить и всем грешникам земли, если только ты всей душой сожалеешь о них единственно ради Него, если видишь и познаёшь, что они суть мерзость перед твоим Отцом. Эта глубочайшая любовь к Нему, источник твоего сокрушения — истребила бы в тебе всякое пятно греха; но велика должна быть эта любовь, и от всего сердца должно истекать сокрушение; не взирай тогда на себя самого и свой вред, ибо это лишь уменьшит и ослабит силу твоего покаяния, но один лишь Он, твой Бог и твой Отец да будет твоим единственным предметом.

Зри, такое совершенное обращение сделает тебя способным к ближайшему общению с Богом, теперь ты восприимчив к Его тайной любви, к постижению Его таинств, которые Он хочет тебе доверить; если Он найдёт тебя способным и пригодным к этому, Он не станет поминать о том, чем ты был ранее, ибо Бог есть Бог настоящего; каким Он в данный момент находит тебя и любого другого, так и обходится Он с тобой, Он предаёт забвению прошлое, Он взирает лишь на настоящее состояние твоего сердца; Он, милосердный, единственно потому со столь многим долготерпением и снисхождением сносил твоё прежнее презрение, твоё достойное осуждения равнодушие и щадил тебя, что Он всегда надеялся, что ты всё же непременно однажды придешь к познанию твоего заблуждения и Его вечной любви, и в тебе возгорится твоя собственная любовь и пробудятся твои благодарность и благоговение к Нему, твоя добродетель станет крепка и необорима, и всё в тебе обретет лучшее свойство. Всё это часто производит в нашем сердце познание нашей греховности; поэтому Бог терпеливо сносит презрение человека; Он терпит грех в Своих избранных, дабы однажды иметь возможность поверить им высокие и возвышенные вещи; вспомни Апостолов Господа, Его самых ближайших друзей! Или хотя бы один остался Ему верен? Не все ли они пошатнулись? Не все ли они впали в грех — один в более тяжкий, другой в менее? Благий перенёс это и доверил им прекраснейшее служение; так поступал Он как в Ветхом, так и в Новом Завете: исправившиеся грешники часто становились его любимцами, и, более того, редко происходит так, что некто поднимается до высокого, если прежде того не провинился в чём-либо и не пребывал в падении. Скажи — почему, на твой взгляд, наш верный Возлюбленный совершает подобное над нами? Для чего же ещё, если не для того, чтобы мы познали преизбыток Его милости и, придя в глубочайшее смирение, приложили бы всяческое старание к тому, чтобы навечно заключить с Ним союз любви и непрестанно в ней упражняться. Ибо всякий раз, когда будет обновляться горестное памятование о наших некогда соделанных грехах, (тотчас же) вместе с ним будет обновляться и вновь возгораться наша горячая любовь, наша готовность к деланию и умножаться наше рвение о Нём. Посему, как только усмотришь, что прегрешил в какой-либо вещи, соберись со всею силой любви, предстань в глубоком стыде пред твоим Богом, возобнови своё прежнее намерение, отвратись от греха и взирай не столько на твой позор, ущерб и наказание, которое ты заслужил, но напротив, помысли о том, как ты сам согрешил против чести и воли твоего Бога. Такое обращение к Богу должно тебе иметь в непоколебимой любви, как к твоему вернейшему другу, ибо Он и поистине является таковым, Его верность столь велика, что Он никогда не может оставить тебя, как никогда не мог оставить никого, кто предал себя на Его волю в совершенной вере; в том и есть истинное покаяние, чтобы, возымев сердечное сокрушение о нашем недостоинстве, твёрдо вознамериться никогда впредь не грешить, в любви и страдании взирать на нашего Бога в уверенном уповании на Его святое страдание и Его беспредельную любовь; такое сокрушение, которое более сожалеет о неугождении и оскорблении Бога и с большим болезнованием воспринимает его, нежели любой вред, принесённый тем самым самому себе, есть матерь истинной любви и истинного упования на Бога, и оно дает душе ощутить и дерзновенно надеяться на то, что Господь простит ей грех и желает простить его, ибо такое сокрушение не есть сокрушение раба, который всего лишь боиться, оно есть сокрушение любви, ободряющее душу и возносящее её надо всей её скорбью — к Богу; теперь эта душа заключает с Ним завет любви на все времена, и Он удостаивает её Своего божественного утешения, и чем больше она чувствует силу этого утешения, тем более возрастает её сокрушение, так что она, движимая любовью к своему Богу, с радостной решимостью и без рассуждения предаёт себя в руки божественного правосудия с готовностью взять на себя всё, что Господь — к Своему прославлению — пожелает возложить на неё по Своему правосудию; и если только она неколебимо верует Его любви и милосердию, то она, возвысившись пред Ним через своё покаяние, получит всецелое прощение своих грехов, ибо благость Божия неизмеримо превосходит всякую, даже и величайшую, человеческую злобу.

Помни об этом преизбытке любви твоего Бога, о душа, и возлюби Его всеми силами твоего существа; с какой отеческой любовью принял Он твоё покаяние, как милостиво и благосклонно встретил Он его! Больше того, Он принял смерть ради истребления твоих грехов, ради тебя! Ненасытимой назвал бы я тебя и всё всуе приемлющей, если этот Бог, эта несказанная любовь показались бы тебе недостаточны! Кто измерит богатство любви и милосердия нашего Бога? Утешайся твоим Богом и радуйся единственно Ему одному, полагай твоё счастье в Нём, в Его святейшей жизни, в горьких страданиях Его любви и его — исполненной любви — смерти; в этом да будет твоё постоянное и единственное упражнение, твоё вечное созерцание и размышление; веруй твёрдо, что Он, богатый, могущественный и всемудрый Бог, сможет воздать тебе по Своему милосердию. Помысли далее, что Бог есть общий искупитель нас всех, за что мы обязаны Ему тем более сердечной любовью и тем более глубокой благодарностью, нежели если бы Он искупил лишь тебя одного; ибо всякий искупленный Им, всякий блаженный в Небе будет однажды новым приращением и умножением нашей общей радости; и всякий раз, когда один из них воздаст хвалу Господу в Небесном Отечестве, всякий же раз чувство радости будет вновь осенять и нас, ибо Он хвалим и прославляем, Он есть наша любовь, Он наш Искупитель, Который вновь восстановил падшее через нас, грешников, очистил и освятил оскверненное, искал и нашёл потерянное и дал новое исцеление. Ему — неизмеримой и безмерной Любви — да пребудет вечная благодарность, честь и хваление!