Прощальный танец

Глава X. Ясная заря. Рениса

Рениса:

Двадцатый день месяца совы, первый день после Великого Танца

Рениса рассматривала собственное отражение, словно удивительную диковинку. Это точно она? Или, может, Аулус решил подшутить над ней и наслал на зеркало иллюзию? Она провела пальцами по гладкой коже, которая больше не казалась тусклой и бледной. Словно мраморная, та будто бы немного даже светилась изнутри. Рениса едва не замурлыкала от удовольствия, настолько приятной и шелковистой была на ощупь собственная кожа. А брови? Разве у неё когда-нибудь были столь восхитительные брови? Грифельно-серые, изогнутые они придавали взгляду благородство и глубину. Что уж говорить о длинных тёмных ресницах и похожих на два малахита глазах. Ей достаточно было лишь слегка прикрыть веки, чтобы узреть в зеркале тот самый томный пленительный взгляд роковой красотки. Запустив пальцы в копну серебристо-пепельных волос, Рениса бросила на лицо несколько прядей, и те упали соблазнительными завитками. Всё ещё не веря своему преображению, она подхватила один из локонов и поднесла к глазам, но, сколько бы пронзительно не вглядывалась в него, к нему так и не вернулся привычный тусклый мышастый цвет. Однако Рениса всё никак не могла признать своё невероятное преображение, продолжая искать какой-то подвох. Подойдя к окну, она принялась разглядывать своё отражение в стекле, но вновь увидела вместо себя ту незнакомую красотку, что недавно смотрела на неё из зеркала.

— Не может быть! — в сотый раз повторила Рениса, отпрянув от стекла. Затем она проделала такой же фокус с лаковой шкатулкой, и даже с раковиной. Налив воды, Рениса долго вглядывалась в собственное отражение и всё никак не могла налюбоваться. Вернувшись в комнату, она опять не удержалась и закрутилась у зеркала, обещая самой себе непременно написать собственный автопортрет. Такую красоту следовало увековечить! Она уже готова была броситься в мастерскую и приступить к работе, но внезапный стук в дверь нарушил её планы. На пороге возник Фарис.

— Леди Рениса, в гостиной вас ожидают кандидатки в кормилицы для малыша, — с поклоном произнёс он.

Радостная улыбка тут же сползла с её лица. Рениса мгновенно стала серьёзной и, оправив платье, направилась в сторону гостиной. По дороге её мысли невольно закрутились возле Шанталь и малыша. Эльфийская принцесса, едва родив, пожелала как можно скорее вернуться на родину.

— Не хочу к нему привязываться, — заявила она поутру, когда Рениса наведалась к ней, чтобы узнать о её самочувствии. Шанталь демонстративно держалась на расстоянии от ребёнка и даже, похоже, не пыталась смотреть в его сторону.

— Вы дали ему имя? — осторожно поинтересовалась Рениса, на что принцесса только махнула головой.

— Выбери сама.

— Тогда… может быть… — Она взяла небольшую паузу, начав быстро перебирать подходящие слога. Нагские имена не требовали большой фантазии, достаточно было указать первую букву имени отца в начале, и закончить той, с которой начиналось имя матери. В остальном же каждый выбирал по своим вкусам. — Как насчёт… Ридаш?

— Звучит очень по-змеиному, — усмехнулась Шанталь и стремительно смахнула навернувшуюся невольно слезинку.

— Значит, так и оставим, — решила Рениса и подошла к новорожденному. Крохотный малыш мирно спал в уютной колыбели. На первый взгляд он гораздо больше походил на эльфа, о чём свидетельствовали чуть вытянутая голова и заострённые уши, но стоило чуть повнимательнее приглядеться, как сразу становились заметными узкий нос и тонкие типичные «змеиные» губы.

— На комоде молоко, — продолжая вглядываться во что-то за окном, нарочито небрежно бросила Шанталь. — Я оставила немного, пока вы не найдёте кормилицу. Можешь попробовать покормить его сама. Только придерживай голову, твой муж сказал, что он пока ещё не окреп.

— Аулус принимал у тебя роды, — виновато произнесла Рениса. — Прости…

— Об этом не волнуйся, — отмахнулась Шанталь. — Я почти всё сделала сама. Он только обрезал пуповину и потом возился с ним… Ночью явно что-то происходило. В каком-то момент мне показалось, что я оглохла. Я думала это случилось из-за слишком сильных потуг, но Аулус сказал, что твоя сестра Жрица снова исполняла Танец. Даже страшно предположить, что она натворила на этот раз!

Рениса вздрогнула и почти тут же съёжилась. К горлу подступила предательская тошнота, а в глазах заплясали тени.

— Не стоит… об этом… — выдавила из себя она, старательно отгоняя то, о чём старалась даже не вспоминать. Впрочем, едва ли это было возможно. Каждая клеточка её тела помнила, знала и не понимала, как ей теперь существовать, ведь Полоза… Великого Полоза больше не было! Эта ночь оставила весь змеиный мир лишёнными надежд и беспомощными сиротами! В тот момент, когда Рениса это ощутила, у неё словно выбили из-под ног землю. Рена предстала в её глазах монстром, безумным чудовищем, которую следовало немедленно убить, растерзать и разорвать на тысячи кусочков. Она не имела никакого права совершать подобное! Она… Рениса, как и тысячи нагов, проклинала её, но затем что-то изменилось. Нечто едва уловимое проскользнуло в сердца и ослабило невероятную боль, сгладило дикую ненависть и примирило бушевавший дух. Голоса разъярённых нагов, которые наполнили в ту ночь голову Ренисы, постепенно стали гаснуть. Под утро она могла различить лишь слёзы, горькие слёзы от невероятной утраты. Весь змеиный мир оплакивал своего бога.

В глазах Ренисы снова защипало, а сердца сжались так сильно, что заболела грудь. Несмотря на то, что она никогда не была особенно набожной, но принять этот мир без Полоза казалось чем-то немыслимым и запредельным. В горле застрял предательский комок, и, судорожно сглотнув, Рениса решительно заставила себя думать о делах. Как бы там ни было, жизнь продолжалась. Остановившись напротив дверей в гостиную, она нервно поправила платье и только затем велела Фарису открывать.

В гостиной сидело трое: улыбающаяся дородная женщина приятной внешности, совсем ещё молодая девушка с огромными глазами и нервная тощая полукровка. Все они незамедлительно встали и поклонились Ренисе.

— Приветствуем вас, леди, — недружным хором произнесли гостьи, после чего вежливо поклонились.

— Присаживайтесь, — предложила Рениса, чувствуя некоторую неловкость от слишком подобострастного отношения. В глазах молодой девушки читался откровенный страх, да и полукровка явно сидела, как на иголках, и только пухлая дама оставалась совершенно невозмутима. Она же охотно начала разговор первой, когда Рениса попросила рассказать о себе.

— Сейчас моему пятому малышу три месяца, за молоко можете не переживать, у меня всегда его в избытке и помогать в этом деле приходилось уже не раз, — излучая тепло и доброту выдала дама, после чего наклонилась к своей сумке и вытащила оттуда бутылку. — Вот, принесла вашему малышу на пробу!

— Благодарю. — Рениса немного опешила от такого подношения, но попыталась улыбнуться в ответ.

— Коли подойдёт, просто скажите вашему слуге, чтобы отыскал Мелинду. Меня в городе давно все знают! — затараторила вновь она. — Я отправлю с ним столько молока, сколько пожелаете.

— Я думала, вы будете приезжать сюда, — озадаченно заметила Рениса.

— О, нет-нет, поверьте моему опыту, не стоит отдавать своё дитя заботам других. Я понимаю, вы молоды и красивы, и желаете сохранить форму подольше, но не стоит забывать, что связь с малышом возникает именно при кормлении!

Излишняя эмоциональность дамы невольно смущала Ренису, и она уже раздумывала, как аккуратно перевести тему, но на её спасение в разговор включилась полукровка.

— Я готова кормить вашего ребёнка, как завещала мать природа, — грубовато заявила она. — Моему пошёл пятый месяц, и я планировала уже и вовсе отучить его от груди, но готова и повременить, если предложите хорошее жалование!

— А вы? — стараясь быть непредвзятой и не показывать своих чувств, обратилась Рениса к последней кандидатке.

— Моему крохе всего пара недель. Я бы не пришла сюда, если бы муж не отправился воевать на Каэр. Ему обещали большое вознаграждение, вот он и согласился, но уже две недели от него нет никаких вестей, а деньги почти закончились, — жалобно простонала девушка.

Душещипательная история почти растрогала Ренису, но не настолько, чтобы сделать скоропалительное решение.

— Что ж, в таком случае будет честнее, если каждая из вас оставит на пробу моему малышу своё молоко. И то, что понравится больше, ту из вас и я найму, — объявила она. — Фарис принесёт вам всё необходимое.

Пухлая дама тут же оживилась, принявшись давать советы своим конкуренткам, как лучше сцедить молоко, чтобы оно оставалось вкусным, и едва демон принёс запрошенные ей приспособления, стала всё показывать на собственном примере.

Наблюдая за начавшимся переполохом, Рениса размышляла, как лучше поступить. Подойдёт ли маленькому полукровке вообще человеческое молоко? Если нет, то выбор у неё не велик. Едва ли на Фацуки удастся встретить нагу или настоящую эльфийку. Но полукровка ей совсем не понравилась: слишком равнодушная и стервозная. С другой стороны, своим вздорным и сложным характером она сильно напоминала Шанталь, а Рениса не хотела растить малыша в изоляции от эльфов.

«Пожалуй, с полукровкой ему даже будет проще, ведь она тоже не совсем такая, как должна быть», — подумала она и попыталась смириться с мыслью, что резкую блондинку придётся видеться довольно часто. Однако та даже к простой просьбе оставить молоко отнеслась уж слишком безучастно. Её бутылка оказалась заполнена всего на треть!

Пообещав дать ответ к завтрашнему вечеру, Рениса выпроводила кандидаток из гостиной и, взяв с собой молоко, направилась в детскую. Расставляя бутылки на комоде, она поставила первой ту, что принесла с собой пухлая дама, а последней — от полукровки. А затем, подойдя к колыбели, склонилась над малышом и осторожно поправила чуть сползшее мягкое одеяльце. Улыбка сама собой расплылась на лице Ренисы. Она и сама не могла понять, почему рядом с племянником ею овладевала тихая радость. Малыш будто бы излучал какую-то притягательную магию привлекательности и спокойствия. Он даже не заметил исчезновения собственной матери, и, похоже, вообще о ней не тосковал. Во всяком случае, за тот день, что они провели вместе, Ридаш хныкал всего несколько раз: когда промочил пелёнки и сильно проголодался.

К облегчению Ренисы, малыш оказался совсем не привередливым и не выказал никакого негодования на смену молока. Он с одинаковым аппетитом проглотил, как бутылку от пухлой дамы, так и то, что смогла оставить полукровка. Однако, когда Рениса уже решила, что выбор сделан (она собралась послать ответ Мелинде), в детскую вошёл Аулус.

— Не думал, что мою леди так увлечет материнство, — целуя ей руку, произнёс он.

— Я и сама не ожидала, — призналась Рениса и спешно добавила: — Просто малыш… он какой-то особенный!

— С этим трудно спорить, — хмыкнул Аулус, покосившись в сторону колыбели.

— Нет, я имела в виду вовсе не его кровь… — ощутив себя неловко, Рениса попыталась объясниться яснее, но только лишь окончательно запуталась. — Он и правда совсем не похож на тех орущих жутких младенцев, которых мне доводилось видеть! И он милый, а не противный…

— Разве не все малыши милы? — с улыбкой переспросил Аулус.

— Скажете то же! Головастики или гусеницы, по-вашему, вероятно так же миловидны? — разозлилась Рениса и грозно уставилась на супруга.

— Определённо не испытываю к ним какой-либо неприязни, — с насмешкой заметил Аулус. — Но не гневайтесь, моя леди! Я пришёл вовсе не для того, чтобы дразнить вас.

— Я уже выбрала кормилицу, если вы об этом, — буркнула Рениса, но Аулус покачал головой:

— Честно говоря, я бы нанял их всех. Мне не хотелось бы, чтобы вы позабыли о себе и делах, полностью посвятив себя вашему племяннику. Это было бы несправедливо!

— Делах? Разве у меня есть в этом доме какие-то важные дела? — не удержалась от издёвки Рениса, но Аулус на неё не поддался.

— Да, и одно из них ждёт вас завтра. Мы приглашены на коронацию нового правителя Бэрлока.

— Как?.. — От неожиданности Рениса запнулась. Мысли разлетелись по сторонам, словно мухи, и никак не желали собраться во что-то внятное и чёткое. — А как же ороль Юджин…С ним что-то стряслось?

— Увы, Его Собачье Величество настигла месть короля О’дара, и он пал в неравном бою с магией…

— Это… Произошло в ту самую ночь?

Аулус кивнул и, покосившись на малыша, мрачно добавил:

— О’дар не был милосерден, и из людей Юджина не выжил никто. Потому, думаю, стоит вызвать на ночь ту молоденькую бедняжку. Стать вдовой в столь юном возрасте серьёзное испытание, ей потребуется поддержка.

— Конечно, сейчас распоряжусь, — упавшим голосом согласилась Рениса и, щёлкнув пальцами для призыва Фариса, вдруг спросила: — Как думаете, посол Тёмного царства прибудет на коронацию?

— Желаете повидаться с братом? — в свою очередь удивился Аулус.

— Да, — вновь склонившись над малышом, произнесла Рениса, а затем, любовно коснувшись мягкой щёчки, прошептала: — Хочу сделать ему маленький подарок…

Двадцать первый день месяца совы, второй день после Великого Танца

В бэрлокском дворце царила суматоха. Слуги носились, как угорелые, пытаясь угодить многочисленным гостям. Замотанные и нервные, они постоянно опасливо косились в сторону новой стражи. Впрочем, их беспокойство можно было понять: вместо привычных головорезов дворец отчего-то охраняли исключительно вампиры. И что-то подсказывало Ренисе, что, раздавая указания на сегодняшний вечер, кто-то из распорядителей мог намекнуть о жестокой расправе в случае оплошности. Понятное дело, становиться добавкой к праздничному пиру никто не хотел, потому, несмотря на поспешную организацию, приём выглядел весьма достойно, хоть и несколько непривычно. Вопреки устоявшимся традициям тронный зал украсили в ало-черных тонах — типичных цветах вампирской аристократии. Вся атмосфера так и сквозила большими переменами.

Рениса чувствовала себя неуютно. Ей было непривычно и немного неловко вдруг оказаться у всех на виду, вместо того, чтобы исподволь наблюдать за всеми из толпы. Без сомнения Рениса привлекала внимание. Те, до кого ещё не добрались слухи о браке посла Фацуки, восполняли это упущение. Мелкие служащие посольств, словно заядлые сплетницы, шушукались по углам. Порой они косо поглядывали в сторону Ренисы, и хотя на лицах некоторых гостей она замечала презрение и осуждение, это задевало не так сильно именно потому, что гораздо чаще на неё взирали с восхищением и даже завистью. И, конечно же, оказавшись среди бэрлокцев, она не смогла избежать похабных ухмылок и сальных взглядов. Видя это неприкрытое вожделение, Рениса уже жалела, что Аулус выбрал для неё роскошное платье достойное принцессы. Пышные юбки нежно-лилового цвета были украшены тончайшим кружевом, тугой корсет подчёркивал тонкую талию и делал акцент на изящном декольте — в меру открытом, но благодаря каплевидной форме весьма соблазнительным.

— Ваш отец уже прибыл, — заметил Аулус. — Пойдёмте, выкажем ему почтение.

Он подхватил Ренису под руку и повёл куда-то сквозь толпу. Перед ними все расступались, будто бы они были главной парой вечера. Среди собравшихся Рениса успела приметить щеголеватого Гвола и надменного Франсьена. Оба посла о чём-то тихо переговаривались, хмуро косясь в сторону пустующего трона.

Отец был совсем плох. Голова серебрилась сединой, глаза впали, а под ними залегли густые тени. На секунду Ренисе даже привиделся змеиный отблеск в глазах. Её сердца невольно дрогнули: последние события состарили отца раньше срока. Трудно было предположить, знал ли он о последнем Танце Рены, и если всё так, сможет ли оставаться в безопасности и дальше их семья в змеином Царстве? Аулус вежливо поприветствовал Роша, тогда как Рениса низко склонилась перед отцом.

— Ни к чему расшаркиваться передо мной, леди, — произнёс он устало. Его голос чуть слышно начал дребезжать. — Вижу, у вас и в самом деле всё хорошо.

— С вашего позволения. — Аулус вновь любезно обратился к Рошу. — Я оставлю вас ненадолго.

Отец согласно кивнул, но при этом внимательно проследил за тем, куда направился демон. Аулус примкнул к Гволу и Франсьену, и их начавшая увядать беседа тут же оживилась. По глазам отца было видно, что больше желал присоединиться к ним, чем оставаться с ней, и Рениса ощутила себя рядом с ним помехой.

— Как матушка? — осторожно поинтересовалась она, думая, как быстрее перестать досаждать отцу.

Его взгляд разом помрачнел.

— На её долю выпало слишком много испытаний, — уклончиво ответил Рош, всё так же заинтересовано поглядывая в сторону разговорившихся послов.

— А Рамисар?

— Твой брат молод, горяч и не склонен к меланхолии, — заметил он, а потом, слабо улыбнувшись, добавил: — Тебе не стоит о нас всех волноваться. Едва ли ты могла не почувствовать… — отец запнулся и шумно перевёл дыхание. Его рука инстинктивно потянулась к груди: он схватился за верхнюю пуговицу, будто ища у неё поддержки, и хрипло выдавил: — Это навеки останется болью в наших сердцах.

Рениса ощутила, как непроизвольно в горле возник ком, а глаза тут же увлажнились.

— Если вас начнут притеснять… — с беспокойством начала она, а затем кивнула в сторону Аулуса: — Я могу поговорить с агни, и мы заберём вас на Фацуки…

— Не нужно, — отец мотнул головой. — Не скрою, в стране стало неспокойно, однако Царь не изменил к нам своего отношения. Вероятно, не без поддержки Главной Жрицы, но этот Танец… — он снова сделал долгую паузу, после которой всё же закончил: — Нэйдини назвала его Танцем Освобождения, благодаря ему мы все узнали, что наше божество долгое время находилось в плену. Теперь же Полоз, наконец, свободен, пусть и такой ценой…

— Но Храм ведь не может… — Рениса осеклась, однако не могла скрыть своего недоумения. Смерть Полоза для неё была равнозначно падению его Храма. Как вообще могла существовать религия без божества?

— У Храма остались ритуалы и танцы, — хмуро заметил отец, а затем глухо прибавил: — И надежда…

— На что тут можно надеяться?

— На чудо! — ответил за отца подошедший Рэл. Он бесцеремонно влез в их беседу. — Если Храм продолжит воспитывать Жриц, быть может, появится ещё одна Рена, которая сотворит нечто ещё более удивительное.

Рениса настороженно посмотрела на отца, ожидая, что тот демонстративно отвернется и покинет их. После перехода Рэла в Тёмное царство Рош старательно игнорировал своего старшего сына, так будто они были друг другу чужие. Однако, похоже, последние события, похоже, немного примирили его.

— Как она? — спросил он с явным беспокойством, от которого Рениса ощутила укол ревности. Как бы там ни было, в сердцах её отца на первом месте всегда оставалась Рена!

— Вернулась к Дарку, — помрачнев, ответил Рэл. — Величайший Государь объявил её возлюбленной царицей.

— Ей выделили охрану? — продолжил допытываться отец.

— И не только, царь начал строительство отдельного дворца, чтобы она больше не встречалась с другими жёнами.

— Достойное решение, — вздохнул Рош с некоторым облегчением.

— Я и сам подумываю поступить так же, — брякнул Рэл. — Понимаю, вы, вряд ли, посетите мою вторую свадьбу, но считаю своим долгом сообщить вам об этом.

— Мать пришлёт тебе подарок, но на большее не рассчитывай, — сдержанно сообщил отец. — Надеюсь, ты подошёл к выбору избранницы серьёзно.

— Безусловно, я намерен связаться с крайтами. — ответил Рэл, и в его голосе Рениса уловила печаль. Брат всё ещё страдал, хотя и пытался сделать вид, что в порядке.

Отец коротко кивнул, после чего всё же решительно удалился. Расстроенный таким скромным вниманием Рэл бросился было ему в след, но Рениса его остановила.

— Братец, — поймав его руку, обратилась она. — Позволь мне украсть у тебя минуту.

Рэл неохотно остановился и, окинув её оценивающим взглядом, с издёвкой произнёс:

— Прекрасно выглядишь, сестрица. Похоже, я ошибался насчёт твоего брака с демоном. Тебе он к лицу!

— Благодарю, — с натянутой улыбкой произнесла Рениса, после чего спешно вытащила из рукава свернутый в трубочку и перевязанный тонкой лентой листок. — Позволь преподнести тебе небольшой подарок.

— Что это? — с недоверием переспросил Рэл.

— Просто открой, — попросила Рениса.

Брат неохотно сдернул ленту и начал разворачивать листок. Он дошёл до середины, но встретившись взглядом с глазами своего новорожденного сынишки, тут же свернул рисунок. Рэл сжал листок в кулаке и крепко стиснул зубы, пытаясь сдержаться. Его глаза предательски увлажнились и покраснели.

— Я назвала его Ридаш, — тихо добавила Рениса.

Рэл собирался что-то сказать, но его слова потонули в громогласной фанфаре. Двери тронного зала вновь открылись и глашатаи дружным хором объявили:

— Наследная принцесса Юфемия Бэрлокская и консорт динон Ариат.

Трубы заиграли торжественный марш, и собравшиеся гости начали выстраиваться в шеренги вдоль кроваво-красной дорожки, ведущей к тронному пьедесталу. Ренису отпихнули к стене, то ли посчитав незначительной личностью, то ли воспользовавшись её слабостью. Рэлу пришлось изрядно поработать локтями, чтобы выбраться. Конечно, Рениса давно привыкла, что от брата не стоило ждать поддержки, но всё равно ей было очень обидно, когда её бросили, словно чужую.

Рэл быстро потерялся в толпе, а она осталась за спинами бэрлокских громил. Увидеть что-либо за такой плотной «стеной» не представлялось возможным, потому Рениса, отойдя к ближайшей колонне, вся обратилась в слух. В конце концов, она уже множество раз оказывалась в подобной ситуации и не собиралась тратить понапрасну время. Но Рениса успела прослушать лишь десяток тактов нестройного оркестра, когда рядом вдруг появился Аулус. С любезной улыбкой он предложил ей руку, будто приглашал на танец, а затем легко и непринуждённо вывел в первый ряд к другим важным послам.

Теперь она стояла в двух шагах от лестницы, ведущей к трону, и могла наблюдать не только за тем, как шествуют принцесса со своим мужем, но и гримасы на лицах бэрлокской знати. Мерзкие ухмылки перемежались со злобными оскалами: внезапная смена власти не вызывала одобрения. Пожалуй, только присутствие иностранных гостей и усиленная вампирская стража удерживала большинство от попытки устроить переворот.

Воинственная атмосфера пропитывала зал, отчего принцесса, словно испуганный цыплёнок, жалась к своему супругу. Ариат же напротив излучал уверенность и взирал на скалящихся аристократов с поразительной надменностью. Рениса сомневалась, что вампир устроил показную браваду, не имея козырей в рукаве.

Музыка стихла, когда венценосная пара добралась до пьедестала, и им навстречу вышел дряхлый старик в кичливом одеянии. Его ярко-малиновый сюртук с лимонно-жёлтыми манжетами был украшен старинным бэрлокским гербом — двумя скрещёнными боевыми топорами.

— Герцог-распорядитель, — тихо пояснил Аулус. — Блюститель законов и главный судья королевства.

— Данным мне законом правом… — заблеял старик, — …подтверждаю, что принцесса Юфемия осталась единственным прямым потомком династии Бхэйтэйр, и, согласно королевскому своду правил наследования, может взойти на престол, как королева-регент и править Бэрлоком до совершеннолетия своего первого потомка мужского пола.

В зале послышались ядовитые смешки и фырканье. Местное общество не очень благосклонно отнеслось к букве закона, однако ни старика, ни принцессу это не заставило отступить. Герцог-распорядитель посторонился, и Юфемия расправила плечи и поднялась на пьедестал. Толпа зашумела громче, едва не улюлюкая.

— Вот ещё чего не хватало! Баба-король! — гаркнул один из нетерпеливых громил и смачно сплюнул на пол.

— Требуем поединка! — завопили с дальних флангов. — Вот ещё, девку на трон сажать! Пусть в постели своего кровососа ублажает!

— Поединок! — загромыхали уже повсеместно. — Поединок! Власть победителю!

Возмущённые голоса мгновенно заполнили зал, и вскоре уже все аристократы, будто сговорившись, принялись скандировать, требуя решить право наследования силой. Бледная Юфемия тщетно пыталась обратить на себя внимание, размахивая руками, но бэрлокцы, похоже, решили задавить её своими криками. И, вероятно, добились бы своего, если бы Ариат не сделал знак музыкантам. Раздался громогласный трубный клич, и зал на краткий миг погрузился в тишину, которой поспешила воспользоваться дрожащая принцесса.

— Я согласна на поединок! — прокричала она.

— Чего? — тут же загоготали бэрлокские громилы, будто бы и не замечая гробового молчания со стороны иностранных гостей.

— Предлагаешь нам тебя на клочки порвать? — осмелился выкрикнуть один из мускулистых маркизов под новый взрыв хохота местных аристократов.

— Позвольте пояснить! — Голос Юфемии сорвался на крик, что ещё сильнее подзадорило некоторых личностей.

— У нас тут собачонка решила полаять! — гадливо посмеиваясь, брякнул краснощёкий барон.

— Дайте ей сказать! — на дорожку вышел плотно сбитый знатный вельможа, судя по горделивой осанке и броскому разноцветью в одежде высокого статуса.

При его появлении развязные аристократы немного притихли.

— Благодарю за вмешательство, герцог Берот, — слабым голосом произнёс герцог-распорядитель.

— Ни к чему благодарности! — отмахнулся Берот. — Я лишь прошу вас засвидетельствовать моё право на поединок. Пусть я и являюсь всего лишь троюродным дядей наследной принцессе, мой род так же восходит к династии Бхэйтэйр. Что скажете, Ваше Высочество? Готовы сразиться со мной?

Юфемия шумно перевела дыхание, а затем, сжав ладони в кулаки, храбро заявила:

— Я не отказываюсь от своих слов, но, будучи женщиной, которая никогда не держала в руках оружия, я хочу воспользоваться своим правом и выставить защитника. Вы же не против побороться с моим рыцарем?

В зале снова раздались смешки.

— И кого же Ваше Высочество хочет выставить на свою защиту? Неужели готовы пожертвовать своим новоиспечённым мужем? — В голосе герцога Берота сквозил сарказм.

— Всё верно. Моё имя и право на трон будет отстаивать мой консорт динон Ариат, — подтвердила Юфемия под новый всплеск смеха.

— Эта глупая девица думает, что герцог не свернёт её кровососу шею? — громко фыркнул краснощёкий барон.

— Видимо, уже позабыла, как наши люди разорили десятки гнёзд этих тварей! — самодовольно высказался всё тот же мускулистый маркиз.

— Тварей, говорите? — впервые за вечер заговорил Ариат. — Ну так давайте посмотрим, на что вы способны! Я отказываюсь выступать за принцессу, но готов выйти на поединок, как претендент!

— Что?! — Тут же разнеслось по тронному залу.

— Прошу засвидетельствовать герцога-распорядителя мои слова. — Ариат повернулся к старику. — Как консорт принцессы я взываю к праву сильнейшего, но выступаю от своего имени!

— Что за чушь! — попытался возразить краснощёкий барон, но к его негодованию герцог-распорядитель вступился за вампира.

— Согласно букве закона, консорт имеет те же права на престол, что и дальние родственники, если вопрос решается на поединке, — прохрипел он.

— Но это… это… — От едва сдерживаемой злости краснощёкий барон весь залился краской, став почти таким же малиновым, как и сюртук распорядителя

— Неважно! — бросил ему герцог Берот. — Неужели ты думаешь, что я не справлюсь с каким-то кровопийцей?

— Прихлопните его как комара, Ваша Светлость! — закричали с дальних рядов, и зал вновь заволновался.

— Вынесите оружие! — царственно велел герцог Берот, обратившись к мелким вельможам. — Пора навести порядок в этом дворце, и напомнить зарвавшимся грызунам их место!

Вельможи сами, подобно крысам, бросились к дверям, где столкнулись с вампирами. Казалось, стычки уже было не миновать, но верные стражники Ариата мудро отступили. Они послушно отворили двери, чтобы несколько прытких баронов смогли выйти из зала за оружием. Пока Рениса наблюдала за их вознёй, кто-то из стражи уже преподнёс длинный меч динону. Впрочем, заминка у бэрлокцев вышла небольшой. Вскоре они появились вновь с целым арсеналом вооружения, начиная от молотов и огромных двуручных мечей, и заканчивая боевыми цепями. Берот выбрал топор и с недоброй улыбкой вышел на середину зала. Толпа предусмотрительно посторонилась, расширив место для поединка.

Рениса услышала за спиной какое-то оживление, и за секунду до того, как трубы возвестили о начале поединка, позади кто-то что-то разбил. В следующий миг зал наполнился ярким цитрусовым ароматом с сильными травянистыми нотками. Концентрация запаха была настолько высока, что Рениса невольно закашлялась, а её глаза защипало.

— Что это такое? — хватаясь за Аулуса, спросила она.

— Похоже на вербену, — равнодушно заметил тот и с явным интересом уставился в центр зала.

Рениса проследила за его взглядом и обнаружила поверженного Ариата. Вампир упал на колени и с трудом держался за меч, чтобы не завалиться на пол.

— Как же так! — Берот размашистым шагом подошёл к Ариату. — Я не успел сделать и взмаха, а ты уже у моих ног!

Герцог засмеялся, и зал тут же подхватил этот смех. Рениса воззрилась на Юфемию. Та стояла ни жива ни мертва. Побелевшая, словно призрак, она продолжала дрожать, как осиновый лист. Её руки опустились на живот, явно намекая о случившейся беременности. Но едва ли кто-то ещё сейчас способен был это заметить. Внимание всех остальных было приковано к бесчестному поединку.

— Подумать только, столь страшная и опасная тварь становится никчёмной букашкой, только почуяв какой-то цветочек! — продолжил глумиться Берот.

Он подошёл к вампиру вплотную и, повернув свой топор плашмя, поддел голову Ариата так, чтобы видеть его взгляд. Однако тот упорно отворачивался.

— Жалкая тварь! Не хочешь даже посмотреть в лицо своему победителю! — расхохотался герцог. — Или же не ожидал, что я окажусь достаточно сообразительным, чтобы использовать против тебя и вашего отродья вербену? Кажется, ты позабыл, что мы веками истребляли ваши мерзкие гнёзда, и ещё помним ваши слабости!

Ариат продолжал хранить молчание, что явно раздражало самодовольного Берота.

— Но твоё нахальное представление было весьма кстати. Предыдущий король заполучил имя Победителя драконов, я же не против стать Истребителем вампиров и, наконец, покончить с вашим гадким племенем! — злорадно выдал он, а затем повернулся к залу. — Давайте же покончим с ними здесь и сейчас!

Аристократы рванули к принесённому оружию, а затем с радостным кличем понеслись к оказавшейся, как и Ариат, на полу страже. Сам же Берот занёс свой топор для финального удара. Рениса зажмурилась, не желая видеть жестокой расправы, однако Аулус дёрнул её за рукав.

— Не закрывай глаза, иначе пропустишь самое интересное, — торопливо прошептал он и оказался прав.

Топор Берота вместо того, чтобы обрушиться на голову ослабевшего вампира, с громким грохотом выпал из рук. Рениса даже не поняла, как это случилось, настолько молниеносными были движения Ариата. Ещё миг, и вот уже его меч вышел из тела герцога, пронзив того насквозь. Впрочем, не только Рениса оказалась поражена этой скоростью. Недоумение исказило грубое лицо герцога, заставив выпучиться его глаза.

— Хочешь имя Истребителя вампиров? — с насмешкой переспросил Ариат. — Что ж, боюсь, у меня для тебя плохие новости, Ваша Светлость! Тебе не стоило слепо доверять своим людям. Они, как и ты, слишком плохо разбираются в растениях. Впрочем, будь это и в правду вербена, тебе, пожалуй, удалось бы ранить меня, но не сразить…

— По…почему? — захрипел Берот. Его глаза налились кровью, а на груди яркого жёлтого с голубыми вставками сюртука начал расползаться алый цветок. — Ведь раньше… твари слабли от этой травы…

— Уж извини, но расстрою тебя напоследок. Вербена годится лишь против слабоуровненых вампиров, но она бесполезна против динона! Но я был не против тебе немного подыграть! — С этими словами Ариат резко вытащил свой меч из тела герцога и отпихнул того от себя. Убитый свалился на дорожку, и, как оказалось, той же участи подверглись все те, кто схватились за оружие. Теперь над их телами возвышались вампиры.

— Что же вы молчите, герцог-распорядитель? — обратился вдруг Ариат к старику. — Разве поединок не закончен?

Старик нервно затрясся и испугано проскулил.

— Прошу победителя занять своё место…

— Да здравствует король! — выкрикнули с дальних рядов, и зал неохотно и нестройно подхватил чествование.

Ариат вытер меч о сюртук поверженного им герцога и, выпрямившись, как истинный победитель взошёл на пьедестал. Оказавшись рядом с принцессой, он подал ей руку и повёл рядом собой. То, с каким почтением Ариат отнесся к своей супруге, заставило Ренису предположить, что вампир, вопреки своим громким словам, усадит её на трон, но тот, нисколько не церемонясь, сам уселся в золотое кресло. Юфемия же осталась стоять подле него, а когда подгоняемые стражей пажи вынесли на подушке тяжёлую, украшенную рубинами корону, сама возложила её на голову своего супруга.

— Бэрлок ждут большие перемены, — многозначительно заметил Аулус, и Рениса, взглянув на коронованного вампира, уловила тонкий шлейф грядущих битв. Судя по горящему кровавому взгляду, Ариат не собирался успокаиваться до тех пор, пока не восстановит права своего прежде угнетаемого народа.