Пси-фактор

Глава 41

«Актовый зал Леополиской академии кишел выпускниками и учащимися младших курсов.

— Отныне вы главный оплот Сакской империи, блюстители порядка, защитники граждан. Ваши качества, ваш взгляд на мир — истинны, верьте в это… Какой бы сложный путь ни приготовила вам судьба, помните, ваши холодный ум и горячее сердце, ваша искренность и вера приведут вас к нужной цели…

Звучала главная часть речи, был разгар торжества, но никто не представлял, что за этим последует. Кэйт откровенно скучал, он хотел узнать кое-что другое, а не слушать про собственную важность как ячейки общества.

— Эй, куда пойдешь? — Виктор наклонился к самому уху, отчего часть его ошейника впилась в плечо Кэйта.

Глянув на младшекурсника, Свон растерянно пожал плечами.

— Маврикия, на три года, потом вернусь в Леополис, — поделился он планами. Парнишка удивленно вскинул брови. Свону на миг показалось, что даже узкие кошачьи зрачки приятеля стали шире.

— Уже все продумал? — переспросил он, снова становясь ровно и наблюдая за сценой, на которой распинался директор Леополиской академии.

— Мне здесь нравится… — признался Кэйт. — Воздух хороший.

— Воздух, это да, — кивнул парень, — говорят, на равнинах намного хуже… Дышать тяжело.

Свон промолчал. На равнинах действительно менее комфортно, но говорить об этом сейчас не было никакого желания.

— Отныне каждый из вас доверенное лицо, защитник, важная часть общественного правопорядка…

Зал взорвался овациями».

Сон отпустил внезапно. Вспомнилось и прошедшая вчера операция, и разговор с Мидлтоном через городской телеграф, а следом и спонтанное преследование Маркуса Соболевски. Последней на ум пришла парочка подвижных роботов-уборщиков, приклеившихся к Кэйту и постоянно мелькающих на периферии зрения. Все бы ничего, мало ли роботов в городе, но это были одни и те же машины, которые не исчезали ни со сменой улицы, ни со сменой квартала и района. Пришлось затеряться и при этом не упустить Соболевски.

Поежившись, Кэйт Свон растерянно осмотрелся. Тёмные коридоры тоннеля, в которые его занесло, продолжали нависать над головой и давить на сознание. Впереди был просвет, выйти в который он так и не решился, потому нырнул в какую-то нишу и решил подождать минут пятнадцать. Как оказалось, прошло не менее пары часов. Небо в нише однозначно было ярче, чем тогда, во время слежки за Соболевски.

Вырубился и проспал? Потянув одеревеневшие мускулы, Кэйт осторожно поднялся на ноги.

— Не советую идти. — Следом за знакомым голосом за спиной почувствовалось едва уловимое движение. — Там открытая местность. Будешь как на ладони. Выход из той части города только через этот переход, так что жди, они скоро явятся. Я скажу тебе…

Кэйт растерянно обернулся, рассматривая темноту ниши.

— Кто здесь? — не сказать, что он испугался.

В темноте силуэт Марты Лэйн сначала показался почти неуловимым.

— Ты не узнал мой голос? — женщина ступила ближе. Карие глаза взблеснули в тусклом свете. Сквозь темноту проступила ее самоуверенная улыбка. Никаких искусственных волос, лишь белесая гладкая кожа и мелкие царапины на исхудавшем, осунувшемся лице.

Конечно он узнал ее. Вот только последние события настойчиво твердили о том, что своим глазам больше нельзя верить.

— То, что я узнал, не гарантирует верности моих соображений, — спокойно ответил Кэйт, сам понимал, что с завидным упорством порождает в себе ненужное волнение. — У врага есть маски.

Марта усмехнулась и ступила ближе, а потом его щеки коснулось ее тёплое дыхание.

— Маска — это лишь обман зрения. Можешь прикоснуться ко мне и проверить, не врут ли твои глаза. — Её губы касались его мочки, когда она шептала, а ткань одежды пропускала тепло ее тела и ритм сердца. Дыхание, скользящее по коже, будоражило.

Она не шелохнулась, когда пальцы Кэйта коснулись её расцарапанного лица, очертили нос и тонкие губы, шею, плечи… а потом, не спеша, расстегнули замок комбинезона и, забравшись под ткань белья, сжали мелкую грудь. Все это время Кэйт смотрел ей в глаза и был абсолютно бесстрастен.

Марта же смутилась, чувствуя его горячие ладони на своей коже.

— Кэйт… Это слишком, — и все же она не шелохнулась и не отстранилась.

— Похожа… — наконец выдохнул Свон и, убрав руки, отвернулся к просвету.

За спиной послышался резкий звук застегиваемого замка.

— Ты меня облапал… — с возмущением констатировала Марта.

— Удостоверился. — Кэйт снова смотрел на выход. — Ты ведь ушла с группой Кирка… И сейчас должна сидеть в камере предварительного заключения.

Марта молчала некоторое время. А потом он услышал, как она привалилась спиной к стене.

— Официально я и не вернулась. — В темноте её голос прозвучал слишком резко. Марта тихо посмеялась, вскинув голову, прижавшись затылком к отвесной стене. Кэйт обернулся, ловя взглядом её силуэт. Брошенную фразу можно было трактовать по-разному.

— Ты сбежала?

— Можно и так сказать. — Она смешливо на него покосилась и продемонстрировала левую руку. Мизинец отсутствовал. Сама же ладонь была перевязана. — Я кое-что узнала, и это требует немедленной реакции. Увы, мое заключение в Кальтэной ничем не поможет. Лишь сыграет им на руку. Потому я влезла в голову каждому, заставила их поверить, что умерла, и позволила отрезать себе мизинец.

— И зашить рану?

— Ну да, и зашить рану, — она покосилась на перебинтованную ладонь. — Палец ничто, особенно если можно в любой момент вырастить его обратно.

— Ты… — Свон не договорил, тяжело вздохнул и по привычке коснулся пальцами головы, чтобы пригладить волосы… Наткнулся на ткань банданы и усмехнулся… — Не боишься, что в данный момент откровенничаешь не с тем человеком?

Лэйн напряглась, а потом сама же прогнала от себя свои эмоции. Голос продолжал звенеть и дрожать.

— Кэйт… Я тебя усыпила и считала, — призналась она, не отводя взгляда. Неделю назад Свон за такое признание непременно доложил бы куда следует. Увы, это было неделю назад. Сейчас на первый план вышли совсем другие приоритеты. Марта продолжала удивлять. — Я знаю, что твой ошейник больше не работает, что Клэр задержана, и что вскоре здесь произойдут страшные вещи. А человек, который является одной из ключевых фигур в данной ситуации, находится в давно законсервированной части Леополиса. В заброшенном доме семейства Соболевски.

Вот, значит, как обозначалось это место «законсервированная часть Леополиса» и «заброшенный дом семейства Соболевски». Таких в Леополисе было немало. Но вот прорубленные в скале ходы с нишами считались крайней редкостью. Кэйт подозревал, что раньше здесь была расположена автоматика, сейчас же это был заброшенный коридор, усеянный глухими ответвлениями, как щетиной.

— Клэр была очень убедительна, когда просила помочь тебе… Вижу, она зря волновалась, — наконец ответил он на ее откровенность. Получается, он зря пошел к Ирраилю снимать ошейник. С ошейником многое было проще. Настолько, насколько он сам привык. Неизвестность начинала пугать.

— Префект ничего и никогда не делает зря… — прошептала Лэйн. — И, зная Клэр, подозреваю, на себя она больше не рассчитывает.

— Это потому, что её задержали?

— Это потому, что у неё слишком много скелетов в шкафу, Кэйт, — на полном серьезе ответила Лэйн. — И раз ты уже влез в это дело, у тебя два варианта, оставить все как есть и уйти, либо помочь мне и, скорее всего, не дожить до следующего дня рождения.

— Я обещал…

— Знаю, — Марта не позволяла отпустить эту тему, настойчиво продолжала давить, — но сейчас на кону именно твоё будущее, а не её. Никто не вправе распоряжаться твоей жизнью и принимать решения за тебя. Даже если ты пообещал, подумай еще раз… Я абсолютно уверена, что Клэр давила на тебя.

Кэйт проигнорировал выпад. Кто давил, а кто поддавался, уже не имело значения.

— Расскажи, что произошло и… что ты узнала?

Женщина шумно выдохнула, подбирая слова.

— Все начиналось как обычное преследование. Глупые дети оставляли на земле яркие следы, и мы без труда шли за ними. Следы привели к промышленной свалке, к Дикому… — она усмехнулась и покачала головой, рассматривая собственные руки. — Когда мы подоспели, детей уже забрали. Были следы огнестрельного и борьбы. Много крови. А потом произошел взрыв. Нас отстреливали, словно мишени в тире… — ее голос сошел на шепот, а дыхание сбилось, словно Марта вновь была там.

Кэйт слушал, пытаясь представить это, и понимал, что не хотел бы там очутиться.

— Я сорвалась. Словно окунулась в дни перелома. Нашла местонахождение стрелка и повлияла на Кирка. Он поймал того человека… Но…

— Выжившим не понравилось, что ты менталист? — Свон, как всегда, был проницательным. Сейчас это неожиданно стало удобным.

— А кому бы понравилось? Я не должна была раскрывать себя, но… нас отстреливали, понимаешь? Из огнестрельного. Как зверье… — Она с силой сжал кулаки и зашипела, расслабляя изувеченную ладонь. — Отбор по генетическому признаку в человеческой среде. Это… отвратительно, Кэйт…

Ее плечи мелко задрожали, от накативших воспоминаний и запоздалой истерики. Свон осторожно привлек ее к себе и коснулся губами виска. Прижавшись к нему, Марта продолжала говорить:

— Мысли того человека были самыми отвратительными из того, что я когда-либо видела. Столько ненависти, столько глупой надменности, шовинизма…

— Тот нападавший… Он был один?

— Один… В тот момент он прикрывал отступление, — подтвердила она, дыша ему в шею. — Кэйт, хочешь… я просто покажу тебе, — она вскинула голову и заглянула ему глаза, ожидая ответа. — Я могу многое рассказать, но хочу, чтобы ты видел все своими глазами. Сам понял, что там произошло.

Свон рассматривал ее лицо некоторое время, пытаясь найти ответы на невысказанные вопросы. Больно ли это? Обязательно ли? Останется ли он самим собой после такого? Марта смотрела на него молча и ничего не предпринимала, словно его позволение было важнейшей частью их диалога. И тогда Свон решился и кивнул. Похоже, Марта Лэйн и сама не ожидала, что он согласится. Подобралась вся, осторожно приподняла ладони, неуверенно касаясь пальцами его висков. Некоторое время они просто смотрели друг другу в глаза, и абсолютно ничего не происходило. А потом его собственный мир взорвался и запульсировал…

Чужая память пылью ударила в глаза, простелилась до самих легких. Заскрипел битый кирпич под подошвами, засаднило ладони от торможения о землю… Послышались эфемерные выстрелы и предсмертные вскрики. Взрывы ошейников…

Правда была в том, что враг искренне ненавидел их. Впадал в неистовство при самом упоминании Сакской империи. Болезненно переживал явление каждого имперца, так, словно каждый модифицированный на этой планете был виноват в их неразрешимых бедах. Так, словно искусственная адаптация была нарушением их древних заветов, плевком в их деформированную душу.

Идеи далекого прошлого, оказывается, все еще ходили по этой больной земле. И носителей было больше, чем казалось на первый взгляд. За считанным Мартой человеком стояли десятки сотен других людей — крепких и уверенных в своей правоте. У них были свои предводители, свои города, свои желания и надежды. Своя, абсолютно не похожая на имперскую, жизнь. У них не было одного — свободного дыхания. Они не могли жить на поверхности и едва справлялись с жизнью под землей. Потерянные поколения, носители прошлого, вынужденные находить точки соприкосновения с современным миром. Бегущие от этого современного мира, считающие, что консервная банка на голове, счетчик Гейгера и фильтры — лучшее, что они могут придумать для своего выживания…

Марта показывала многое, каждую вылазку в наземные города, каждое спланированное убийство, каждого модифицированного, доведенного до взрыва ошейника… ментальное влияние внутри детдомов, устранение сильнейших… А параллельно с этим демонстрировала совсем иную, жестокую культуру. В тех скрытых тайных общинах все складывалось по-другому. Не было модификаций и ошейников. Там свирепствовали болезни, голод и постоянная смерть. Там не было обязательных восьмидесяти лет жизни, зато в порядке постоянного зла существовали химические ожоги и радиоактивная среда обитания. Неизменные защитные костюмы и шлемы со встроенными фильтрами и счетчиками Гейгера. А еще там была любовь, дружба, бесчисленные семьи и дети… Маленькие сорванцы, которые могли в любой момент открыть дверь и выбежать на открытый воздух, не застегнув свой защитный костюм и не надев консервную банку на голову. Которые могли получить химические ожоги, отравление или дозу радиации. Которые могли вообще не родиться или родиться без руки или ноги… без глаз. Которые могли быть целым селением уничтожены одним метким ударом модифицированных. Переработаны, отправлены на запчасти или на исследования… или на принудительную ассимиляцию…

Ту, другую, жизнь пронзала огромная вера в собственную правоту и необходимость именно такой реальности. Они не хотели модификаций. Они не желали отдавать империи второго ребенка из своей семьи и боялись, что Кальтэной вмешается в ход беременности, модифицируя плод по нужному образу и подобию.

Их можно было назвать людьми из другой вселенной. Но правда крылась в том, что они жили бок о бок. Использовали для негласной войны все тех же мастеров, все тех же модифицированных, клепая несуразные тела на установках и посылая в города для решения подлых задач, вселяя в них ненависть и заставляя мстить себе подобным.

Когда Марта убрала руки от его головы, Кэйта Свона трясло. Ему было плохо от осознания, что любой из его погибших в далеком детстве друзей мог стать жертвой фанатиков. Ему было плохо от того, что чувствовала сама Марта, и от той чужой точки зрения, что комком засела в его голове. Как опухоль, которую нельзя вырезать, и которая не даст больше жить полноценно. Новое знание стало ядом, который уже не вывести из организма.

— Ты отравила меня, — прошептал Кэйт, пряча лицо в ее ладонях.

— Извини, — Марта коснулась губами его взмокшего лба, вернув тем самым ему тот легкий поцелуй, которым он успокаивал ее ранее. Руки Кэйта легли на ее плечи. Он сжал их, не давая ей сдвинутся с места, а потом просто коснулся губами ее губ, намереваясь стереть болезненный опыт обычными и понятными прикосновениями.

Лэйн не сопротивлялась. В темноте подземного перехода можно было ощутить себя абсолютно свободными и раскованными, глухими к остальному миру и чувственными к друг другу…

* * *

Маркус хмурился. Сообщение, присланное Ганном Вагнером, вогнало его в ступор. Прошли сутки с тех пор, как база в Ио была уничтожена. Он потерял чудовище, выращенное из Тео, потерял клона Абэ, потерял малышку Вагнер. Потратил время на дорогу в Леополис и передислокацию своих ребят. Прошлый день казался чрезвычайно тихим по сравнению с предыдущими. Оказывается, таковым он был только у него.

Фён Вагнер скончался от сердечного приступа. Нана попала в руки Фердинанду и была удачно подсоединена к кластеру, стала оператором баз данных. Вдобавок Фердинанд вышел на связь и решил поторговаться на Тео, а точнее, Тариса Лаена… Сам ГМО на пару с клоном Абэ незамедлительно явился в клан Вагнер и предложил помощь по вызволению Наны. Если бы Маркус сомневался в источнике этих фактов, он бы однозначно подумал, что ему врут. Но Ганн, как обычно, был предельно серьезен, и оттого сказанное еще больше удивляло.

— Мне нужно связаться с Ирраилем, — наконец решил Маркус. Дэйла, лениво перевела на него взгляд. Сейчас, будучи подсоединенной к компьютеру через свои разъёмы, она почти не воспринимала реальность. Но, заметив озадаченное лицо Биби, тут же прервала поток и вынула провода из своего виска. Искусственный глаз наконец сфокусировался.

— Зачем он тебе?

Маркус помрачнел еще больше, уперев руки в бока, раздумывая над сложившейся ситуацией. План Ганна был дерзким.

— Надо… — наконец процедил он, отворачиваясь от женщины. Он и сам не понимал, зачем ему старик. Планировал обрисовать ситуацию и получить совет. За деньги, конечно, бесплатно старый маразматик разве что нож в спину всадит. — Установи связь.

Дэйла хмуро на него покосилась, а после сделала то, что попросили. Время не было слишком ранним. Семь утра. Солнце уже поднялось. По идее, старик уже должен быть на ногах.

— Слушаю… — голос генетических дел мастера раздался из старого динамика в сопровождении легкого скрипа.

— Это Биби, — не стал тянуть Маркус и тут же услышал, как по ту сторону связи что-то зашуршало.

— Неожиданно, как вы меня нашли?

— Я же говорил, старик, от меня не уйти… — недовольно проворчал Маркус, — Тем более ты не закончил дел.

— Так… от меня сейчас мало проку. Тела растут и будут готовы к дальнейшему циклу не ранее чем через две недели. Все, как и оговаривалось, десять человек с повышенным уровнем агрессии, повышенными ментальными способностями, вшитыми масками и ментальными усилителями… — замешкался Ирраиль. — Что-то еще?

Маркус хмуро взглянул на молчаливую Дэйлу, которая, в принципе, не подозревала, о чем он говорил с Ганном Вагнером.

— Да… — наконец выдал он. — Я хочу, чтобы ты выставил в своем магазине в качестве модифицированного нашего человека.

Ирраиль сопел в трубку.

— Он должен просто наблюдать, или мне надо продать его кому-то определенному?

— Ты должен втюхать его Фердинанду.

— О как… — не стал скрывать удивления старик. — У меня, конечно, есть подходящий заказ от нашего властителя. Мог бы поспособствовать. Но мне надо знать, что из себя представляет этот ваш человек.

.— Это тебя не должно заботить, — Маркус продолжал хмурится, — Ты сможешь поменять его местами с заказом Фердинанда. Возьмешься?

— Сто тысяч, — выдохнул Ирраиль после недолгих раздумий. — И вы меняете кого угодно на того, кого надо, без моего участия. На меньшее не соглашусь.

Это было дорого. Почти как десяток выращенных тел.

— Хорошо, — тяжело процедил Маркус, а потом сбросил вызов.

Дэйла продолжала смотреть на него, осмысливая услышанное.

— Ты решил обойтись без мин и грохнуть брата на его территории?

Маркус покосился на нее, откинул трубку телефона на стол, а потом потянулся.

— Нет, просто хочу иметь человека в тылу.

О том, что этот человек Тарис Лаен, Маркус решил не распространятся. Он не хотел, чтобы Дэйла думала об этом.

— Мы идем в город. Бери деньги, — наконец решил он. Женщина молча кивнула и быстро начала собираться.

В отличие от вчерашних спешных действий, сегодня Дэйла собиралась со всей тщательностью. Ничто не должно было отличать ее от среднестатистических жительниц Леополиса. Потому был в наглую надет прикупленный Маркусом парик рыжего цвета и выпотрошен гардероб покойной хозяйки этого дома. Искусственная рука полностью была скрыта свободной светлой блузой и темно-зеленым пиджаком. Широкие брюки, хоть и не сели идеально, но абсолютно не сковывали движений. Самой неудобной оказалась узкая обувь, от которой в результате Дэлл попросту отказалась, вернувшись к своим ботинкам.

Смотря на себя в зеркало, женщина недовольно хмурилась, отмечая помятость вещей.

Маркус словно читал ее мысли.

— Не переживай, пройдем через химчистку, там тебя быстро приведут в порядок.

— Почему ты купил рыжие волосы? — недовольно пробурчала она, нисколько не беспокоясь из-за ветхости шмоток.

Вместо ответа Маркус лишь улыбнулся и лениво повел взглядом в сторону.

— Фантазии, да? — Дэлл скривилась, недовольно пропуская сквозь пальцы длинные рыжие пряди. — Я не хочу быть похожей на Вагнер…

— Ты похоже на себя, Дэлл, — закатил глаза Маркус. — Брось, будь на тебе хоть баранья шапка, все равно будешь исключительно собой.

Женщина раздраженно фыркнула. У нее все не шли из головы ассоциации с Наной Вагнер, с которой Маркус не спускал глаз. И пусть он хоть целую вечность отнекивается, Дэйле трудно было забыть те взгляды, которые он бросал на молоденькую девчонку.

— Иди вперед, я должен еще кое-что сделать.

— Я подожду тебя на верхнем ярусе, — бросила она, понимая, что он опять что-то скрывает.

Из дома вышла молча. Маркус в последний раз обходил комнаты, намереваясь включить сигнализацию.

До узкого прохода, ведущего на верхние ярусы Леополиса, было всего ничего — метров сто. Тридцатиметровый переход не был освещен, но этого здесь и не требовалось. Оставив раздражение позади, Дэйла уверенно вошла в широкий арочный коридор. Глаза медленно привыкали к полумраку. Чувство пространства, как и в прошлый раз, слегка притупилось. Так, словно порода, окружавшая ее, давила на сознание всей многотонной тяжестью, возвышающейся над головой.

Дэйла не поняла, когда ощущение изменилось. Просто в какой-то момент что-то с резкостью мелькнуло перед глазами. Ментальный удар обрушился на неё всей своей мощью, пронзая насквозь, проходя электрическим зарядом по позвоночнику, а потом сильный физический толчок опрокинул ее внутрь ниши.

Засада — осознание простой истины заставило собрать нервы в кулак. Чтобы выжить, Дейла готова была убивать.