Путешествие Феди Карасика

Глава девятнадцатая, в которой рассказывается о том, чего Федя не видел

Когда Федя упал на палубу, секундное замешательство взорвалось возмущением.

— Хулиган! Бандит! — закричал, подскочив к Циклопу, Родион.

Повернувшись к нему, рыжебородый снова поднял огромный кулак. Вот он сейчас молотом опустится на голову Родиона… Но в какой-то миг руку Циклопа схватил подоспевший Владимир Сергеевич.

— Не трогайте его, нож у него в кармане! — услышал Владимир Сергеевич и глянул вверх, откуда раздался голос. На верхней палубе стоял Ираклий Аввакумович. Он совал пальцем в Циклопа и повторял: — Нож у него!..

К месту происшествия спешили два дюжих матроса. Увидев их и поняв, что дело его плохо, рыжебородый воспользовался тем, что бывшего солдата отвлек на секунду крик фотографа — рванулся, освободил руку и ринулся к борту.

Вскочив на борт кормы, он оттолкнулся и, головой вниз, широко раскинув руки, бросился в бурлящую за кормой воду. Взметнулись, разлетевшись в разные стороны, чайки.

Все вокруг замерли. А потом зашумели. Одни окружили Карасика и беспокоились: «Мальчонку-то в медпункт надо! Ударился, видно, аж сознание потерял», другие смотрели за Циклопом на воде.

Владимир Сергеевич поднял Карасика и на руках понес его в медпункт. А на палубе продолжалось смятение.

— Человек за бортом! — кричал матрос.

— Утонет человек! — кричали с верхней палубы.

Охали две девушки, сделав круглые глаза и прижав кулаки к подбородкам:

— Он же в сапогах, в одежде! Утянет его!

А Циклоп был уже метрах в пятидесяти от парохода. Вдали мелькала в волнах его голова. Руки поднимались и опускались в воду. И непонятно было: или он плывет, или зовет на помощь, не умея плавать.

— Идиот! — ругался матрос. — Ведь пьяный, поди! Утонет… Как пить дать — утонет!..

Наверное, с верхней палубы уже сообщили о происшествии капитану. «Чайковский» замедлил ход, совсем остановился и загудел отрывисто, тревожно.

Дядька еще держался на воде. Издали казалось или на самом деле? — он вдруг исчезал под водой, его не было видно. Потом снова мелькали руки над головой.

— Сколько людей взбаламутил!

— Не утонул бы… — вздохнула женщина. На корме народу собралось — не пройти. Все смотрели вдаль, словно взглядами своими поддерживали человека на воде.

— Не утонет, — сказал, отвечая женщине, мужчина в очках. — Дерьмо не тонет.

Пароход, не разворачиваясь, шел кормой назад, к месту происшествия. Однако от места происшествия был он уже далековато, а «пловца», к тому же, сносило течением Волги. Рыжебородый махал руками уже недалеко от берега.

Мужчина в очках объяснял жене:

— Обычная история — уперли деньги.

Цыгане возбужденно разговаривали между собой Одни вязали узлы, другие яростно ругались, что-то выясняя.

— Да нет же, — говорил какой-то парень, — того, который прыгнул, самого обворовали.

— Приемчик, молодой человек, — знающе, прищелкнув пальцами, будто сам он этим приемчиком неоднократно пользовался, хитро сообщил человек в очках. И еще раз повторил, уже для своей жены: — Приемчик…

И добавил:

— Обычное дело… А все и поразинули рты. Так-то задержали бы вора, остановили, а тут — психологический ход. Жулики, они ведь — психологи, потоньше нас с вами, молодой человек. — Последние слова мужчина опять говорил парню.

На берегу, куда подплывал рыжебородый, до самой воды горой свалены бревна. Выше — небольшая будка-домик. Трактор стоит. Возле трактора два человека возятся. Они отходят от трактора, смотрят в сторону парохода: чего он разгуделся, да еще и кормой назад двигается.

На палубе волновались: «Неужели не видят беглеца?..» Ага, увидели! Побежали навстречу. Перескакивают по бревнам. Теперь не уйдет! Пассажиры бросают реплики-предположения:

— Ну сейчас его возьмут за белы руки…

— А чего «возьмут»?.. Объяснит, что ему сходить здесь, — возражает другой.

— Ага, так и сходили бы все на берег вплавь! — не соглашается третий.

Пароход, остановившись, снова зашлепал плицами колес, и все поняли, что капитан решил причалить к пристани.

Уже когда «Чайковский» подходил к причалу, все видели: рыжебородый вылез на берег. Те двое, что от трактора, встретили его. Стоят втроем, разговаривают. Рыжебородый делает тем двоим «ручкой» и уходит по бревнам. Двое постепенно отстают от Циклопа, и тот скрывается в прибрежном лесу.

— Эх, отпустили! Обманул! — огорченно вздыхают на палубе.

На верхней палубе тоже собралось много народу. Но фотографа там уже не было. И никто не видел, как Ираклий Аввакумович поспешно удалялся, и на спине его словно было написано невысказанное словами: «А ну их! Надо уйти подальше от греха».