Развод. Мусор вынес себя сам

Глава 5

Я захожу в светлое, пропитанное аромамаслами помещение. Вокруг – свечи и женщины. И того и другого в избытке. Свечи горят приятным, желтым светом, женщины… сияют. Все улыбаются, обнимают друг друга, шепчутся. От них пахнет дорогой жизнью и безмятежностью. Я, хоть и приехала на своей машине, пахну пылью из метро и тревогой.

Не знаю, куда деть себя от смущения. Эти женщины, они все такие… аппетитные. Как будто их выпекали на одной кондитерской фабрике для богинь. А я здесь - случайно затесавшийся пирожок с ливером. Наконец начинает играть музыка и в центр с маленькой импровизированной сценой выходит Лиза Бернадская и она… великолепна! В голову приходит мысль, что неприлично быть такой красивой, как эта девочка. Когда аплодисменты смолкают, она берет слово и начинает говорить, а скорее даже вещать о внутреннем свете, о принятии своей сути, о женственности и сексуальности. Слова вроде бы правильные, умные. Но от напряжения, от того, насколько я не соответствую этому благостному миру, у меня внутри что-то щелкает. И в абсолютной тишине я слышу громкий и неприличный смех. Не чей-то посторонний, к сожалению, а мой, родненький.

Звук резкий, неожиданный, он вырывается наружу истеричным хрюканьем.

Хрю-хрю.

Хрю-хрю.

Хрю.

Опускаю лицо вниз, делаю вид, что что-то потеряла в сумке. Может даже телефон. А что, пускай думают, что это у меня рингтон такой!

Господи, стыдно то как! Стыдно и смешно! Все поворачиваются и на меня вдруг смотрят десятки пар глаз. В них нет злости, скорее, легкое недоумение. Я чувствую, как от стыда горит мое лицо. Хочу объяснить, что это не я смеюсь над ними, это во мне смеется ужасная, не вписавшаяся в этот интерьер свинка. Иначе кто еще мог бы так задорно хрюкать?!

Лиза мягко отвлекает от нас внимание, и все снова поворачиваются к сцене, потеряв ко мне всякий интерес. Сейчас, сидя в самом последнем ряду, я понимаю, что можно просто взять сумку и сбежать. И плевать на оплаченный билет, деньги мне никто не вернет, но это меня не волнует. Ноги уже напряглись, чтобы подпрыгнуть и умчать меня поскорее на парковку.

Я почти готова драпануть, как вдруг просыпается она. Та самая Аниса, которая всегда все делала на отлично. Которая просто не может что-то бросить, оставить на половине пути. «Ты заплатила за весь курс, - сухо шепчет мне внутренний голос. - Ты потратила час на дорогу, ты просидела здесь еще минут тридцать. И ты хочешь все это бросить? Нет, Аниса. Ты дойдешь до конца, и не уедешь без диплома о прохождении курса счастливой женщины.»

Здесь такие выдают, я узнавала. Я делаю глубокий вдох, расправляю плечи (ну, как могу их расправить, сидя на этом дурацком пуфике) и смотрю на Лизу с лицом хозяйки квартиры, которая приехала проверить, насколько засрались ее квартиранты. Короче, включаю стерву на максимум.

Лиза объявляет, что мы переходим к телесным практикам. Мы идем переодеваться в спортивную форму, и когда возвращаемся, видим вместо пуфов разложенные на полу коврики.

- Почувствуйте поток, расслабьтесь, откройтесь энергии, - говорит она сладким как мед голосом.

Все эти богини начинают изгибаться с легкостью, от которой мне становится тоскливо. Я пытаюсь повторить за ними. Мое тело, привыкшее к двум позам - «сидя за компьютером» и «лежа под одеялом», - отчаянно сопротивляется. Оно скрипит, хрустит и не хочет слушаться хозяйку.

Лиза показывает асану под названием Собака мордой вниз. Все вокруг повторяют за гуру и изящно складываются в аккуратные треугольнички. У меня эта дурацкая собака не выходит. Я скорее похожа на неуклюжего щенка, который впервые встал на лапы. Руки трясутся, ног не чувствую, спина скрючилась как знак вопроса.

И в самый пиковый момент, когда все вокруг принимаются напевать «Ом», мое тело решает, что с него хватит, и я с глухим стуком плюхаюсь на бок.

На секунду воцаряется тишина, которую нарушает чей-то сдержанный вздох.

- Ой, ничего страшного! - тут же восклицает одна из участниц, и в ее голосе столько неестественной доброжелательности, что хочется накрыться с головой этим ковриком и сделать вид, что меня здесь нет.- У меня на первых занятиях тоже такое было!

Она не продолжает, но я прекрасно слышу неозвученное: «...потом я, конечно, научилась, потому что я не деревянная».

После йоги нас усаживают в круг. К пуфам мы, слава Богу не возвращаемся, а коврики заменили на подушки. Кто-то выключил свет, так, чтобы остались только свечи.

- Аниса, - Лиза обращается ко мне по имени. – Все хорошо?

Киваю.

У меня до сих пор дрожат колени, защемило где-то в копчике и по спине струится пот, но я в жизни не признаюсь этой главной матке, что я не из их улья.

- Все отлично.

- Тогда продолжаем.

И мы действительно продолжаем. Женщины вокруг меня начинают говорить. Одна за другой. Они делятся историями о том, как практики Лизы вернули страсть в брак, разбудили внутреннюю богиню и заставили мужчин смотреть на них по-новому.

Одна, хрупкая дамочка с идеальным маникюром, рассказывает, как они с мужем сутками не вылезают из постели.

Угу, у нас тоже как-то было. Мы тогда вместе гриппом болели, целую неделю провалялись в кровати.

Другая, с седыми волосами, собранными в высокий пучок, со смехом упоминает о новом нижнем белье, которое свело с ума её супруга.

У меня тоже такое есть. И оно тоже спровоцировала у Бори приступ. Только не сердечный, а пердечный, особенно когда он нашел чек от покупки.

Я слушаю их всех, и мне становится не по себе. Не потому, что это плохо. А потому, что это так... откровенно. Так чуждо. Не понимаю, это я ханжа или мир и правда ушел далеко вперед, пока я работала, занималась бытом и семьей?

Я сижу, сжимаю края подушки и чувствую, как краснею до корней волос. За них. За себя. За эту странную, чуждую мне откровенность.

Внезапно я понимаю, что все смотрят на меня, а это значит, что настало мое время выворачиваться мехом наружу.

Горло пересыхает. Сердце колотится где-то в ушах. Я чувствую на себе десятки любопытных взглядов. Они ждут. Ждут моей исповеди. Моей истории о том, как я вернула огонь, подпалила фитилек и что там еще?

Я просто качаю головой. Словно парализованная. Не могу выдавить ни звука.

Несколько секунд тишины. На лицах присутствующих разочарование, но все молчат. И ждут, ждут, мать вашу, пока я, наконец, хоть что-то скажу!

- Дорогие, - говорит она, не сводя с меня своих красивых как у Бемби глаз. - Помните, у каждой из нас есть священное право оставить личное при себе. Мы уважаем выбор каждой.

Она смотрит на меня не с осуждением, а с пониманием. И в этот момент я чувствую такую дикую, почти детскую благодарность, что готова расплакаться. Просто за то, что меня оставили в покое! Судя по всему, наша встреча подходит к концу. Ассистент Лизы приносит ей коробку с картами.

-Вытяните послание от вселенной, - говорит она с таинственным видом.

Карты переходят из рук в руки. Женщины одна за другой, не в стостоянии скрыть восторга, описывают то, что видят на них.

- О, путешествие в горы, как раз как я хотела! Я принимаю!

- Богатство и изобилие! Неужели мужу повысят зарплату? Принимаю!

- Новая страсть! Ладно, кто от такого откажется. Принимаю! До меня доходит очередь. Не глядя, тяну карту. Бумага, из которой она сделана, кажется на удивление грубой и неприятной. Я сжимаю карточку в ладони, рубашкой вверх. Не хочу знать. Интуитивно чувствую, что ничего хорошего там нет. - Аниса, - мягко подталкивает Лиза. - Что тебе вселенная приготовила? Поделишься с нами? Под ее взглядом мне приходится сдаться. Я медленно переворачиваю карту. На ней - старуха. Не мудрая старица, а именно старуха. Изможденная, в лохмотьях, она держит на голове неестветсвенно большое блюдо, на котором, удобно устроившись, сидят какие-то люди. Муж и дети, судя по всему. Они смеются, о чем-то разговаривают, совершенно не замечая, что используют ее (мою?!) голову как подставку. Лицо у старухи иакое безнадежное, что даже жалеть ее не хочется. Хочется отверуться и сделать вид, что всего этого не было!

В груди что-то обрывается. Неужели это я? Такой меня видят люди? Такой меня видит Боря? Или я просто приятгиваю дурацкую картинку к тому, что разрывает меня изнутри?! - Что ты видишь, Аниса? - настаивает Лиза. - Принимаешь этот дар? Дар. Это слово становится последней каплей. - Нет! - вырывается у меня крик, резкий и хриплый. - Не принимаю! Ничего я не принимаю! Я швыряю карту на пол, как будто она обожгла мне пальцы. Та падает изображением вверх, и старуха на ней продолжает смотреть на меня с немым укором.

Я вскакиваю так резко, что у меня кружится голова. Не смотрю ни на кого. Просто бегу. Ноги сами несут меня к выходу, обходя растерянных богинь.

В раздевалке я срываю с себя эту неудобную, пахнущую ладаном одежду для йоги. Дрожащими руками натягиваю свое платье и пальто и выскакиваю на улицу, громко хлопнув дверью на прощанье.

Холодный октябрьский воздух обжигает лицо. Я делаю жадный глоток. Только сейчас понимаю, как мне не хватало этого - просто дышать. Кажется, что я провела в том аду целую вечность, а на самом деле прошло всего пару часов, не больше. Некоторое время я стою возле здания, где расположился женский клуб, даю себе возможность успокоиться. Не хочу в таком состоянии садиться за руль.

Я так торопилась, будто боялась, что Лиза спустит с поводка своих комнатный богинь и те кинутся за мной, тявкая на все голоса. Но это, разумеется, не так. Никто не станет меня возвращать. Уверена, они сделают вид, что вообще не заметили мой побег.

Я застегиваю пальто и уже готова шагнуть к переходу, так как припарковала машину на другой стороне дороги, как чья-то рука мягко, но настойчиво хватает меня за локоть.

Оборачиваюсь - Лиза. Без верхней одежды, в легком бежевом платье в пол, которое было на ней в начале нашей встречи. Дышит часто, пар вырывается изо рта белым облаком.

- Аниса, подождите, пожалуйста. - говорит она, и ее голос дрожит. Не то от холода, не то от волнения. - Я не могу отпустить вас вот так.

- Все в порядке, я просто вспомнила, что утюг не выключила дома.

Она смотрит так, что мне сразу становится стыдно за свое вранье. И за неуместный юмор.

- Давайте обсудим все, что случилось. Я знаю чудесный реторан недалеко отсюда, там тихо и никто нам не помешает.

- Да нечего тут обсуждать...

- Есть, - строго обрывает меня Лиза. – Знакомство с собой бывает сложным, и иногда в этом нужен проводник, как я. Сегодня вы увидели себя другую, увидели, как могут жить другие женщины, и вы, испугались. Это нормально, не нужно стыдиться этого. Так что, уделите мне несколько минут?

Наверное она заметила сомнение на моем лице и поняла, что я не хочу сдаваться. Потому что иначе как манипуляцией ее слова я назвать не могу:

- Аниса, решайте скорей, пожалуйста. А то здесь так холодно.

Она показательно обхватывает себя руками, а я… сдаюсь. Ругаю себя страшно, но зачем-то иду в ресторан вслед за этой девочкой.