Развод. Мусор вынес себя сам

Глава 35

Машина останавливается прямо перед огромным фасадом «Глобуса». С пунктуальностью, достойной палача на площади. Приятно знать, что собственная казнь пройдет без опозданий.

И освещение здесь подобрали соответствующее - яркое, как софиты на красной доро… ой, то есть на эшафоте. Я ищу и нахожу взгляд Давида. Он стоит на тротуаре и подает мне руку. Совершенно невозмутимый, будто собирается на прогулку, а не на заклание собственной невесты. Он помогает мне выбраться из машины, поправляет Раину шубку на плечах, целует в нос. И это все - его спокойствие и абсолютная невозмутимость - действует на меня лучше любого допинга. Мой страх никуда не девается, но к нему добавляется здоровая злость.

На Борю, на себя, на весь мир.

А, думаете, испугаюсь? Щас.

Стоит мне выйти из машины, как к нам почти бегом бросается знакомый администратор. - Давид, ты уверен, что это хорошая идея? - шепчет он, нервно поглядывая на меня. - Может, перенесем? Подождем, пока скандал не уляжется? Давид не отвечает. Он просто смотрит на меня и его взгляд говорит, что решаю здесь я.

Я вздыхаю. Ну, второй раз я это платье вряд ли надену, а покрасоваться в нем очень хочется, так что назад пути нет. И потом, Давид был прав, я слишком заигралась в чужую жизнь под чужим именем, пора снять эту маску. Почему бы не сейчас?

Мягко киваю.

Только получив от меня сигнал, Дава поворачивается к администратору:

- Лично я уверен абсолютно. Презентация состоится либо сегодня, либо уже никогда. – И сжалившись над беднягой, добавляет уже мягче. - И потом, дружище, ты мне за это спасибо скажешь. Я вхожу в магазин, стараясь не обращать внимания на редкие вспышки камер и обидные выкрики из толпы.

Воздух в зале густой и неподвижный. Здесь пахнет не книгами, а нервным ожиданием. Сотни людей выдыхают одновременно и замирают. Я иду к сцене и чувствую на себе их взгляды - колючие, изучающие, недобрые. Горло внезапно пересыхает. Подхожу к столику с моей карточкой, невольно замечая, что там написано имя Ники. Беру стакан с водой и делаю несколько мелких глотков. Не то чтобы очень хочется пить, просто нужно чем-то занять руки и выиграть пару секунд. Нахожу глазами Давида. Он сидит в первом ряду, откинувшись на спинку стула, и смотрит на меня с таким спокойствием, будто мы в уютной гостиной, а не эпицентре потенциального скандала. И его уверенность в себе, во мне, в нас, словно жидкость по сообщающемуся сосуду переходит ко мне, отчего становится гораздо легче

Опускаюсь в кресло, проверю микрофон. Пытаюсь улыбнуться, откашливаюсь. Собираюсь с духом, чтобы произнести заученное приветствие.

И тут же слышу из зала резкий, дрожащий голос:

- Вам вообще не стыдно? Как вы можете смотреть нам в глаза после своего обмана?

В последнем ряду поднимается молодая женщина. На руках - грудной ребенок, а за штанину ее тянет карапуз лет трех. Уставшее лицо, растрепанные волосы. Смотрю на нее - и вижу себя только тридцать лет назад. Такую же измотанную, с маленькой Региной на руках, вечно невыспавшуюся, пытающуюся успеть невозможное.

Сколько ее младшему? Не больше года. И она, несмотря на детей, непогоду и праздничную суету, нашла время прийти сюда. Ко мне.

Сейчас я понимаю особенно четко. Нравится мне или нет, но именно для таких женщин я и пишу свои книги. И именно перед ними мне сейчас предстоит держать ответ.

Поворачиваюсь к суетящейся рядом организаторше:

- Милая, - не помню ее имени, - помогите, пожалуйста, моей гостье сесть поближе, желательно с краю, чтобы если малыш разнервничается, можно было пройтись с ним. И принесите раскраски с карандашами, это поможет занять старшего.

Пока та бросается выполнять просьбу, я возвращаю взгляд к той женщине и стараюсь улыбнуться именно ей. - Спасибо, что нашли время прийти, - говорю, и сама удивляюсь той твердости, которую обрел мой голос. - Понимаю, как это было непросто. Насчет вашего вопроса... Как видите, мне не сложно смотреть вам в глаза, потому что я не считаю себя в чем либо виноватой. Или вы ждали чего-то другого?

И хоть женщина, задавшая вопрос тушуется, такие, как правило, не любят, когда с ними выходят на открытый диалог, другие недовольно галдят.

Я повышаю голос, чтобы перекричать их. Начинаю с приветствия, как репетировала. Мои фразы звучат немного казенно, так, будто их писала не я. А их и правда писала не я, а менеджер по развитию бренда, которого нанял Давид.

Говорю о силе женской солидарности, о важности быть услышанной. Фразы льются гладко, но звучат чуждо, как будто я зачитываю пресс-релиз. Это слова, написанные для Ники Зельбер. Ядовитой роскошной бабочки. А не для Анисы Самойловой. Бывшей жены, не очень хорошей матери, и женщины, которая просто хотела писать книги.

Еще пара таких правильных предложений - и я окончательно потеряю и себя, и этот зал. Вдруг становится понятно, что дальше так нельзя.

- Господи, да какая же скука! - говорю, прежде чем успеваю подумать. Организатор встречи недовольно сопит, в зале происходит движение. А Давид улыбается, показывая взглядом на микрофон у меня в руке. Вот же, так разнервничалась, что совсем про него забыла.

- Как-то не с того мы начали, девочки, - выдыхаю я, поднеся микрофон к губам. – Так, дайте подумать, что на самом деле я хотела сказать. Наверное, представиться. Итак, меня зовут Аниса Самойлова, на фамилию не обращаем внимания, скоро буду ее менять. Встретились мы, чтобы обсудить мою книгу, но сначала я хотела рассказать о другом. Не о себе, а о вас. О том, что быть женщиной не только великий труд, но и великая сила. О том, что мы не невидимки. Даже когда прячемся на кухне за горой грязной посуды, за рабочим столом в офисе, теряемся в очереди, чтобы купить продукты к ужину для семьи, сгибаемся в три погибели за рюкзаками, спортивным снаряжением, обручами и хоккейными шлемами, мы все равно остаемся женщинами, прекрасными и великолепными.

- Это все философия! - раздается чей-то голос.

- А вы зачем сюда пришли? - За порнографией! - весело кричит кто-то из дальних рядов. Ну что ж, хоть кто-то в хорошем настроении.

- Тогда это не ко мне, - парирую я. - Я пишу не порно, а взрослые книги для взрослых женщин. Это разные вещи. - Но делаете это прикрываясь образом дорогой эскортницы! - слышится новый возмущенный возглас. Лица не разглядеть, только недовольное ворчание где-то в толпе.

- Да, прикрываясь, - спокойно соглашаюсь я. - Я думала, что встречают по одежке, и старалась соответствовать. И судя по вашей реакции, не ошиблась. Жаль, конечно. Но я хотя бы не побоялась выйти к вам такой, какая есть. А вы, мой таинственный критик, не хотите показаться?

В зале повисает тишина. Никто не встает. Как и ожидалось - удобно прятаться за чужими спинами.

- Как нам теперь верить вашим историям? - на этот раз вопрос задает читательница моих лет из первого ряда. - Мы думали, их пишет Ника - опытная, все познавшая женщина. А выходит, что вместо острой биографии нам подсунули... бабкины фантазии.

Она кривится, произнося слово «бабка», будто это задевает ее лично.

- Господи, - честно смеюсь я, - да что плохого в моем возрасте? Для вас это бабка, а я-то себя ею не чувствую. Я женщина в самом соку, и вообще скоро замуж выхожу. И тут меня осеняет. Говорю, быстро, чтобы, если что, не передумать:

- Хотите – приглашу вас на свадьбу? Обещаю, там будут самые вкусные в вашей жизни хинкали. Давид, можно к нам девочки придут?

Смотрю на него. Он мягко улыбается, вокруг глаз расходится сеточка морщинок-лучиков. Дава встает, слегка волнуясь, и обернувшись к залу, произносит с той самой кавказской хрипотцой:

- Гости Анисы - мои гости. Всех приглашаем.

Зал замирает на секунду, а потом взрывается гомоном. Недовольным, удивленным, местами счастливым. Шутка сработала и лед тронулся.

Я делаю паузу, давая шуму стихнуть, и возвращаюсь к микрофону. Теперь уже по-другому - увереннее, теплее.

- Давайте вернемся к тому, зачем вы сюда пришли. Я выпустила роман, и это не просто история. Это возможность попасть в настоящий мир женщин. Наш мир. Я обвожу взглядом зал, стараясь встретиться глазами с каждой, кто сегодня ко мне пришел. - Мы с вами выполняем столько ролей, что давно стали кем угодно. Мы - повара для своих семей, репетиторы для детей, психологи для подруг. - И проститутки для мужей! - раздается из одного угла. - Только денег не берем! - хохочет кто-то из другого конца зала. Все смеются. Уже не зло, а с пониманием. Это хороший знак.

- Давайте заменим слово проститутка на… куртизанка, - предлагаю я. - Звучит элегантнее, не находите? Я делаю еще один шаг вперед, к самому краю подиума. - Но в целом вы правы, мы становимся супергероями, а должны быть просто… женщинами. Оказывается, это такая роскошь – оставаться собой. И только с книгой вы обретаете себя прежнюю. Не обязательно с моей книгой, можно взять любую, но раз уж вы пришли на мою презентацию, - делаю многозначительную паузу и, поняв, что все ждут, затаив дыхание, продолжаю: - Представьте, вы хотите почитать такую вот историю - честную, взрослую, про себя. Вам не хочется расставаться с ней, вы берете роман всюду: в метро, в парке, в кафе. Но вам неловко из-за обложки с полуобнаженными красавцами, люди постоянно будут смотреть, что вы там читаете. Мы подумали и об этом.

Я поднимаю книгу, показывая всем ее строгую, стильную обложку, больше похожую на дорогой ежедневник. - Никаких смущающих картинок. Только название и автор. А внутри... - я открываю роман, - кроме текста, вас ждут QR-коды. Они ведут на иллюстрации персонажей, чтобы вы могли их лучше себе представить. И на электронную версию, чтобы не носить с собой бумажную, если неудобно. Но главное - на наш женский клуб. Прочитали, обсудили, а тех, кому недостаточно встреч онлайн, ждет личная, вживую. Потому что мы создали не просто издательство - это место, где рады каждой из вас. Я снова смотрю на зал, встречаясь взглядом то с одной, то с другой женщиной. И возвращаюсь к тому, с чего начался наш спор. - Но если вас до сих пор смущает мой возраст, внешний вид, морщины... - развожу руками, - то лучше нам сразу попрощаться. Потому что это не изменится, будет только хуже. Собственно, как и у вас. В зале повисает абсолютная тишина. Я говорю чуть тише, но так, чтобы слышала каждая.

- Старость, стерва бессердечная, не щадит никого. И только нам решать, как мы ее встретим. В одиночестве, деградируя под сериальчик. Или интересно, весело и с горячей историей, которую можно воплотить в жизнь.

Я выдерживаю паузу, глядя на женщин, которые сейчас смотрят на меня. - Поверьте, можно. У меня ведь получилось.

После этих слов наступает тишина. Это не просто отсутствие звука, это густой, пугающий вакуум. Он давит на уши, на виски. Я замираю, все еще держась за спинку кресла, ужасно неудобного, но отпусти я его и, кажется, упаду.

Секунда длится вечность. Мозг лихорадочно соображает: «Все, это провал. Они не простят тебя, Аниса. И не примут». И тут я замечаю женщину в первом ряду - та самая, что спросила про «бабкины фантазии». Она не двигается, ее лицо не выражает никаких эмоций. А потом она медленно, почти нехотя, поднимает руки и соединяет ладони. Раздается один-единственный хлопок. Пока один.

Потому что дальше - будто кто-то дал сигнал - поднимается та самая уставшая мама с двумя детьми. Вслед за ней девушка с книгой, она улыбается во весь рот. Еще одна женщина. И еще. Зал взрывается. Это уже не залп аплодисментов. Это ураган, который обрушивается на сцену, сметая все сомнения и страхи. Они все встают с мест - ряд за рядом, ярус за ярусом. Их лица теперь не осуждающие, а одухотворенные, некоторые плачут, не стесняясь слез, другие смеются и кричат: «Браво!». Я отступаю на шаг, ошеломленная, ослепленная этой вспышкой принятия и любви. Воздух снова гудит, но теперь - от энергии сотен людей, которые услышали меня. По-настоящему. Я закрываю глаза, позволяя этой волне прокатиться через меня. Потом открываю, нахожу в первом ряду Давида. Он тоже аплодирует, и его улыбка - самая широкая и светлая из всех, что я вижу. Да! Получилось!

У меня.

У нас…