Развод. Мусор вынес себя сам

Глава 28

Тишина. Сердце стучит где-то в висках. В голове каша. Эйфория, обида, ревность – все смешалось до в какой то абсурдный коктейль.

И сквозь эту неразбериху пробивается холодное осознание. Он назвал меня Анисой. Не Никой. Анисой.

- Но как? - вырывается у меня. Я смотрю и все еще не верю. Он знал. Все это время знал. И молчал.

Давид смотрит на меня с легкой улыбкой.

- Все очень просто, - говорит он спокойно. - Я обратился к этимологии твоей фамилии. Зельбер с немецкого переводится как сам/сама. Самойлова – тот же корень. Слишком уж очевидно, не находишь?

- Эмм, нет, - медленно качаю головой. Из всех объяснений это оказалось самым запутанным. Тем более, что псевдоним я придумала по звучанию, и вообще не знала, как что переводится. - И ты все понял только по фамилии?

- Разумеется, нет. - Смеется Давид. - хотел тебя немного подразнить. На самом деле все было еще более очевидно. Рост, фигура, манера двигаться. Все это слишком твое. Голос, даже измененный, узнавался где-то на подсознательном уровне. Я понял, что с Никой что-то не так, почти сразу.

Он делает паузу, становится серьезнее.

- Твои комментарии о ней были слишком личными. А ее текст... Слишком сложным для той роли, которую она играла. Но спросить напрямую я не решался. Если человек скрывает что-то, у него есть на то причины.

- И они были. Я не хотела чтобы знал ты, я хотела, чтобы никто не знал, в принципе.

- Пусть так. А когда в ресторане подошел Боря, - продолжил Давид, и от меня не укрылась его грустная улыбка. - ты вела себя на сто процентов как Аниса. Не было в тебе ни капли Ники. Ты смотрела, говорила, улыбалась и даже вилку держала как Аниса! До сих пор не понимаю, как он не заметил.

- Не только Боря,- в голосе невольно звучит обида. - Вообще никто. Кроме тебя.

И Лизы, мысленно добавляю я.

- Знаешь, как говорят, — он мягко берет мою руку, - нельзя разбудить того, кто просто делает вид, что спит. Нельзя ждать, что тебя узнают люди, которые никогда по-настоящему не интересовались тобой.

Его пальцы осторожно смыкаются вокруг моих запястий.

- И обижаться на них бессмысленно. Они уже наказаны. Тем, что упустили такую чуткую, умную, понимающую женщину. Просто не узнали, что за бриллиант все это время сиял рядом с ними.

- Спасибо, Давид, - шепчу я.

Нежность накатывает волной. Странное чувство, от которого хочется петь. Я встаю на цыпочки и касаюсь губами его губ — легко, почти невинно. Но даже этого легкого прикосновения хватает, чтобы выражение на лице Давида изменилось. Взгляд становится глубже, темнее. И руки ложатся на талию иначе. В них чувствуется собственническое касание мужчины, который уже все для себя понял.

- Могу я попросить тебя об одном? - хриплый голос пробирает до мурашек.

- Конечно. - облизываю пересохшие губы. - Что угодно.

- Это глупо, но… можешь убрать этот макияж? — он проводит большим пальцем по моей скуле. - Ника, конечно, эффектная женщина. Но я хочу тебя. Анису.

Я чувствую, как кровь приливает к лицу, наверное, даже сквозь тонну консиллера заметно, как покраснели мои щеки. Он хочет меня. Не Нику. А я... я чувствую, что хочу того же. Сильно. Очень.

- Дав, - слова даются мне с трудом. Это до обидного глупо и он вряд ли поймёт, а может даже обидится, ведь сейчас я по сути отвергну мужчину, который не будет просить дважды. - Не получится. Я потратила на макияж пару часов, и это все профессиональная косметика для съемок. Простой водой не смыть, нужны специальные средства. А у тебя их, подозреваю, нет.

Он качает головой. - Точно нет. Я же не шутил, когда говорил, что ты первая, кого я позвал в квартиру. Обстановка здесь... строгая, на грани спартанской. Давид внимательно оглядывает меня, и по его лицу пробегает тень сомнения. Видно, как он колеблется, не зная, как лучше поступить. Но через мгновение Дава решительно качает головой.

- Нет, Аниса. Не могу. Я хочу видеть твое лицо, а не Ники Зельбер. Даже зная, что это ты, чувствую себя... не совсем правильно. Я никуда не тороплюсь. Лучше подожду, когда ты будешь настоящей. Ты не против?

- Я только за, - отвечаю и на душе становится одновременно и тепло, и немного грустно от его слов.

Как будто меня отвергли, но сделали это так благородно, что и не подкопаться.

Кажется, что вечер испорчен, но сама не замечаю, как мне снова становится хорошо.

Мы допиваем вино, доедаем ужин. Говорим о пустяках, смеемся над глупостями. Включаем музыку, каждый ставит свои любимые песни и вспоминает как и когда их слушал. Давид снова приглашает меня на танец — на этот раз медленный, неспешный. Целуемся. Много целуемся, правда получается у нас неловко, словно мы не взрослые, состоявшиеся люди, а подростки.

словно у нас впереди все время мира.

Когда я говорю, что мне пора домой, он не уговаривает остаться, а просто кивает и предлагает проводить.

Перед уходом я захожу в уборную поправить макияж. В ярком свете ламп вижу свое отражение: распухшие от поцелуев губы, растрепанные волосы, сбившиеся с висков пряди. Глаза сияют так, как не сияли, наверное, много лет. Прямо фотография для иллюстрации к словарю. Слово на букву С - Счастье.

Улыбаюсь и вижу, что и правда, похожа на Анису. Что Ника и Аниса как сестры двойняшки, почти одинаковые, и как можно было не заметить этого раньше!

Мне так легко от этой мысли, что хочется обнять весь мир.

Именно такой, счастливой, просветленной и самую малость сошедшей с ума от эндорфинов, я и выхожу обратно в коридор.

Давид, уже надел свое пальто и держит в руках мое. Но замирает у двери, увидев меня. Его взгляд меняется - из мягкого становится пристальным, почти жгучим. Он смотрит на меня так, будто видит впервые. Или, наоборот, узнает что-то знакомое, давно забытое.

- Ты... - он делает шаг ко мне, воздух между нами сгущается, наполняясь током ожидания.

Я ничего не успеваю сказать. Он вдруг резко смыкает пальцы на моей руке, и в его глазах читается уже не терпеливая нежность, а стремительная, все сметающая решимость.

- А к черту, - произносит он хрипло. - Ты это все равно ты. Любая. Так ведь?

Он не ждет ответа. Его руки обвивают мою талию, подхватывают меня, и в следующее мгновение я уже лечу в этом вихре, понимая лишь одно - сейчас мне до боли хорошо.

И дело не в том, что я прижимаюсь к сильному, но такому нежному мужчине.

Не в том, как заходится его сердце, когда он просто смотрит на меня.

И даже не в том, что он сумел разглядеть в Нике меня.

А в том, что это я наконец смогла разглядеть в себе себя!!!!

Понять, полюбить и принять!

Ту вызывающую женщину в леопарде и с алыми губами, которую так долго боялась и ненавидела.

Та, что пряталась за маской Ники, была не врагом, а забытой частью меня - смелой, яркой, позволяющей себе желать и быть желанной.

И сейчас, в его объятиях, эти голоса в голове больше не спорят.

Аниса и Ника стали единым целым.

Я принимаю и свою тихую кротость, и эту новую дерзость.

Принимаю без стыда и сожалений. Сама, хоть и не без помощи Давида.

Он целует меня, и в этом поцелуе - разрешение быть собой.

Всякой.

Разной.

Настоящей.

Лежу и стараюсь не шевелиться. Плечо затекло, но двигаться страшновато, потому что… потому что тогда Давид поймет, что я проснулась и нам придется говорить. А как? О чем?

В голове прокручиваю идиотские варианты того, что можно сказать после секса.

От банального «спасибо» до… ну не знаю, могу расплакаться от порыва чувств. Или спеть песню из мультика - какой хороший день. Или, подождать пока он выйдет в уборную и сбежать. Это конечно глупо, но лежать вот так и делать вид, что сплю P8y02Apw еще глупее.

Боже, о чем я сейчас думаю? В пятьдесят лет вести себя как перепуганная школьница - это просто смешно. Смотрю на полосу света от окна на потолке. На улице включены фонари, а здесь приятный полумрак в темно синих тонах. Вообще большое заблуждение считать ночь черной, она синяя, красивого насыщенного цвета.

В спальне пахнет кофе, книгами и чем-то очень мужским, чем-то, что я в жизни не опознаю, но к чему уже привыкла.

Справа от меня тяжело вздыхают, а значит, Давид тоже не спит.

- Дав, я, - начинаю, но не успеваю продолжить. - После такого я, как порядочный человек, должен на тебе жениться, - перебивает меня он.

Говорит он это настолько будничным тоном, будто просит передать за проезд водителю. Медленно поворачиваюсь. ZCCstHy5 Дава лежит, заложив руку под голову, и смотрит на меня совершенно серьезно. Ни тени улыбки. Как будто готовится обсуждать расширение бизнеса, а не свое предложение о женитьбе. Наверное, нужно было начинать первой и говорить спасибо. После такого люди не женятся. После такого люди смеются и расходятся добрыми друзьями.

А теперь вот, нужно объяснить Давиду, почему сейчас скажу нет.

Поворачиваюсь на бок, опираюсь на локоть. - Спасибо за предложение, - говорю слегка нервно. - Но я уже была замужем. У самой внутри все сжимается. Неужели для него это просто вопрос порядочности? Расчет вместо бури чувств? Спасибо, у меня уже был крепкий брак по расчету. - И если честно, - добавляю, глядя куда-то мимо, - мне не понравилось. Он не спорит. Слегка кивает, как будто принял к сведению мой ответ. L3s4fNbG - Хорошо, - говорит Давид спокойно. - Но так часто бывает, как это говорится – первый блин комом?

- Давид, ты серьезно? Мы не блины печем, а говорим о, - с трудом выдавливаю из себя, - о женитьбе! Эта тема не подразумевает юмор.

- Так и я не шучу. Давай серьезно и по фактам. Ты планируешь продолжать работать в моем издательстве? - спрашивает он деловым тоном. Смотрю на него с недоверием. Куда он клонит? - Разумеется, - пожимаю плечами. – Мне нравится эта работа, и я неплохо справляюсь с ней. - Не совсем верное слово. Ты справляешься великолепно, Аниса. Но раз этот вопрос мы решили, нужно обсудить, будешь ли ты также обедать со мной? - Если это уместно. Мне нравится ALE8fAl2 проводить с тобой время. Ты интересно рассказываешь и вкусно меня кормишь, - отвечаю осторожно. Давид смотрит на меня внимательно. - А что на счет нашего проекта? Все мои предложения о создании нового издательства тоже не были шуткой. Я хочу работать в этом направлении и мне нужна не только помощница, не только муза, но и звезда. Ты готова стать моей звездой? Здесь я не выдерживаю и улыбаюсь. - Я и так звезда, Дав. Просто мир ещё не совсем это понял, но посмотри, как я сияю, - Шутливо обвожу рукой свои изгибы под одобрительный взгляд Давида. - Конечно, я хочу быть частью этого проекта.

Он замолкает. Смотрит на меня так, что по телу разливается тепло. Отвожу глаза, поправляю край одеяла. Не хочу, чтобы он видел, насколько я реагирую на его присутствие. Все внутри меня задеревенело, даже сердце не бьется. Но когда поворачиваюсь обратно, замечаю, что и Давид напряжен. Он будто не дышал всю эту минуты.

- А я? – голос тихий, неуверенный. - Быть со мной тебе понравилось? Смотрю на этого взрослого, состоявшегося мужчину, и вдруг понимаю: он волнуется. Сильно волнуется. И от этого осознания ломается та стена, которую я так старательно строила в своей голове. - Всё было... - чувствую, как горят щёки. А слова даются так тяжко, будто я их не вспоминаю, а придумываю заново. – Это было даже лучше, чем я описывала в своих книгах. Его глаза загораются тихим светом, губы дрожат от еле сдерживаемой улыбки. - Просто я очень внимательно их читал, - отвечает он так же шепотом. Ситуация до того абсурдна, что я начинаю смеяться. Господи, автор порнороманов и самый преданный ее читатель решили опробовать сцену из последней главы. Если бы по этой книге сняли кино, клянусь, вышла бы неплохая комедия. Давид смеется вместе со мной. Наверное, мы оба перенервничали и сейчас просто пытаемся сбросить напряжение. Вот так, хохоча до икоты.

Смех постепенно стихает, переходя в тихое, довольное подёргивание плечами. Давид не отпускает мою руку, а наоборот - тянет меня к себе. Я прижимаюсь к нему, чувствуя тепло его тела через тонкую ткань простыни, которой мы укрывались. Он наклоняется, его губы касаются моего виска - нежно, почти невесомо. Это не страстный поцелуй, а что-то большее.

Как обещание, что он не предаст. Что всегда, сколько бы нам не отвели времени, мне с ним будет хорошо, так же как сейчас. - Хитрец, - качаю головой, всё ещё улыбаясь. - Решил одним махом получить сразу двух женщин – Анису и Нику.

Улыбка мгновенно сходит с его лица. BlEzjM4i Дава становится серьёзным, даже строгим. Медленно берёт мою руку, подносит к губам, целует. - Никаких двух, - говорит он очень чётко, вкладывая в каждое слово особый смысл. - Из всех других женщин, я выбираю одну. Тебя, Аниса. И знаю, что будет сложно, знаю, что искать компромиссы, подстраиваться под другого, когда ты прожил большую часть жизни сам, трудно. И вообще, с моим и твоим характером легко нам не будет. Но я готов попробовать. Нет, я хочу, я очень хочу попробовать и уверен, что у нас получится. А ты?

Он замолкает. И в этой тишине окончательно тают последние остатки моих сомнений.