Реплика

Глава 10. Красная тревога

Римма и Вероника сидели на кухне: Римма смотрела кино с планшета, Вероника продолжала читать. Заглавие книги гласило “О тщете всего сущего”. И всё: имени автора нет, слепая обшарпанная обложка, книга на вид старая, читали её не раз. Римма пробежалась в памяти – уже не пытаясь изображать ход мышления органических – и не нашла такой книги среди реально издававшихся. Зато нашла среди выдуманных.

Вывод напрашивался. Тем более что мама как бы невзначай поглядывала на лицо дочери с хитрым видом.

— Сборник книг о муми-троллях, – сделала вывод Римма, ухмыляясь во весь рот. – Так, да?

Вероника расхохоталась и кивнула. Вложила закладку в книгу и передала том дочери. Та с восторгом пролистала – ручная работа, отпечатано в типографии, сразу видно хорошее оборудование, намеренно “состарено”, сшито вручную, прилежно и с любовью.

— Это из тех твоих книг-сюрпризов? – предположила Римма, улыбаясь, и Вероника кивнула. – Мама, я тебя люблю! – восторженно воскликнула Римма, заставила Веронику подняться на ноги и обняла. Вероника ощущала, как бьётся “сердце” дочери, и уже не возникало ощущения, что все они тут давно свихнулись. – Подари, а? Ну пожа-а-алуйста!

— Дарю, – согласилась Вероника. – Мама сделала эту книгу для меня когда-то. Будет теперь фамильная реликвия. Береги её!

— Ага! – Римма с восторгом покивала и села читать, отложив свой планшет. Вероника потрепала её по голове и включила кофе-машину.

— Ты её правда не ревнуешь? – поинтересовалась Римма, когда мама отнесла две чашки кофе в спальню. – Ого, она и кофе пить научилась! Круто!

— Она быстро учится. – Вероника запустила кофе-машину ещё раз и поцеловала Римму в макушку, ей это очень нравится. – Твоя заслуга, кстати. Тебе кофе сделать?

— Ага, только не очень крепкий, – покивала Римма. Она прекрасно помнит, на какие вопросы ей ещё не ответили, но не будет настаивать так уж сразу.

— Отвечая на твой вопрос... – Вероника уселась за стол, когда перед ними обеими стоял кофе. – Не знаю, Римма. Правда, не знаю. Мне сейчас просто хорошо, что вы все рядом. А ты? Я помню, как ты на него косилась, пока его чуть не убили.

Римма покачала головой и потёрла лоб.

— Он тебе нравится, – посмотрела она в глаза матери. – Прости. Ты его любишь. А я узнала его чуть лучше, и уже не думаю, что он псих. Наверное, тоже не знаю. – Вероника молча протянула руку и потрепала Римму по голове – лохмам всё равно хуже не станет. Римма улыбнулась. – Мама, я не дам вас в обиду. Никого, ты знаешь. Ты когда ему расскажешь про сетки, и прочее?

— Позже. Я думаю, он сам спросит – вы у меня все любопытные, долго ждать не будете. – Римма вновь улыбнулась. – И как идёт твой эксперимент? Помнишь, я просила тебя обучить одну или нескольких Реплик?

— Идёт, – покивала Римма. – Я с ними напрямую общаюсь, чисто чтобы время сэкономить. Учатся. Как будут интересные новости, я скажу.

— Молодчина. И следи за лексиконом, – попросила Вероника, улыбаясь. – Как ты говоришь, “не вернулась из образа”? Я не ворчу, здесь ты дома – поступай как знаешь. Но в офисе...

— Да-да, не забуду, – покивала Римма. Мама, конечно, ворчит, но даже это может нравиться. – И что дальше будем делать, пока неясно?

— Пока неясно, – вздохнула Вероника. – Переживём ту неделю – увидим. Что там твой контакт? Может сделать паспорт для Ники? Кстати, как её полное имя? Или она ещё не выбрала?

— Сделает, как выберет. А что, сегодня и спрошу. А ты?

Вероника смотрела в глаза хитро улыбающейся Риммы. Не сразу поняла, о чём спрашивают.

— Я остаюсь Метельской, если ты об этом, – пояснила Вероника спокойно. Римма улыбнулась шире – видимо, мама и вопрос поняла правильно, и ответила так, как хотелось услышать Римме. – В честь мамы. Ну ты и ехидная! В кого ты такая ехидная?

— В папу? – невинно предположила Римма, и они обе рассмеялись.

— Ма-а-ам? Расскажи про те книги! – попросила Римма, взяв маму за руку. Вероника кивнула, но вначале допила свой кофе.

* * *

...Началось с того, что Метельская-старшая сделала своими руками новые суперобложки к тем самым книгам про муми-троллей и подарила детишкам в детском саду, в который ходила Метельская-младшая. Не было ни одной повторяющейся, и все очень и очень оригинальные, все говорили.

То же самое – когда праздновали один из всенародных праздников в школе, в которую ходила Метельская-младшая. А на следующий такой праздник они с матерью впервые сделали книжки-загадки и книжки-шутки. Разумеется, вначале хорошо подумали, что кому дарить, не все люди понимают шутки.

Потом, классе в шестом, Метельская-младшая внезапно заинтересовалась программированием, причём начала знакомство с самых старых и эзотерических языков (это увлечение потом очень пригодилось). И не смогла удержаться: как-то они ехали в поезде к дальним родственникам Метельской-старшей, встретить Новый год, и Метельская-младшая не удержалась: надела всё чёрное и мрачное, подвела брови и ресницы соответственно – короче, готка. И вот входившие в купе попутчики наблюдали с оторопью, как мрачная, во всём чёрном девочка внимательно читает книгу в потёртой чёрной обложке, на которой, помимо начертанной красным пентаграммы, значится: “Язык Ада”.

Метельскую-старшую даже спрашивали, отводя в сторонку, всё ли хорошо у её дочери – не рановато ли интересоваться подобным оккультизмом в её возрасте? Смеялись долго и вместе, после того, как Метельская младшая, внезапно снимавшая облик мрачного и погружённого в себя оккультиста, показывала, о чём на самом деле книга. О языке программирования Ада, а вы что подумали?

...Римма долго смеялась, хотя слышала эти и похожие истории не один, и даже не два раза.

* * *

Александр читал те самые новые книги, поражаясь тому, как много всего Вероника успела выучить, а Ника продолжала вязать. И получались новые шедевры – рельефная вязка, интересные картинки. Когда только обучилась? И видно, что ей это нравится. И... несколько раз Александру казалось, что зрачки глаз её не чёрные, ослепительно-белые.

— Всё не можешь поверить, что настоящая? – поинтересовалась Ника между прочим, продолжая вязать.

Александр вздохнул и, встав со стула, присел на подлокотник её кресла. Там, пока Ника была “картинкой”, они это воображали и описывали текстом. Сейчас это можно было повторить в реальности.

Видно, что Нике очень понравилось, когда её погладили по голове. Перестала вязать, прикрыла глаза, улыбаясь, а когда Александр положил ладонь ей на плечо, потёрлась о неё щекой. Сдуреть, насколько точно ощущение прикосновения живого человека. Как??

— Очень сложно, – признал Александр. – Римма намекнула, что ты несколько раз в сутки синхронизируешься с моделью в “Реплике Плюс”. Получается, у тебя автономная вычислительная сеть?!

Ника покивала и с улыбкой потрогала свой лоб. И, уже со спокойным выражением лица посмотрела в глаза Александра.

— Минуту... у тебя есть полный аналог человеческого мозга – вычислительный комплекс?

— Теплее, – улыбнулась Ника, опуская глаза на вязание, продолжая свою работу.

— Стоп... тебе не нужны внутренние органы, а для теплообмена достаточно воды, которую ты пьёшь.

— Ещё теплее, - согласилась Ника.

— Я примерно представляю, сколько энергии выдаёт холодный синтез из водорода. Я не знаю КПД...

— Примерно восемьдесят пять процентов от теоретически возможного. – Ника не отводит взгляда от вязания.

— ...тогда тебе нужно ничтожное количество воды для поддержания работы комплекса. – Александр осёкся. – Получается, что почти всё твоё тело – локальный вычислительный комплекс?! И его производительность?

— Восемь целых тридцать пять сотых йоттафлопс на килограмм массы. В данный момент максимальная вычислительная мощность пятьсот тридцать два йоттафлопса, из них задействовано восемнадцать миллионных. Это в девять целых шесть десятых на десять в одиннадцатой степени меньше теоретического предела Бремерманна.

Александр чуть с подлокотника не свалился. Максимальная вычислительная мощность тела Ники в несколько десятков тысяч раз превосходит всю совокупную вычислительную мощность официально известных суперкомпьютеров. Так... главное – не забывать дышать. Предел Бремерманна – чисто теоретический, но, выходит, к нему можно подобраться очень близко. Но как???

— Они предусмотрели множество ситуаций, – пояснила Ника, на лице её появилась тревога. Она отложила вязание и взяла Александр за руку. – Если образец этих вычислительных элементов попадёт в чужие руки, последует самоликвидация активных элементов. Без взрыва, – тут же добавила Ника. – Я тебя испугала?! – На лице её отчётливая тревога. – Римма рассказала мне о мерах безопасности.

— Невозможно скрывать такое долго, – смог произнести Александр, и тут в спальню вбежали Римма и Вероника.

— Ты рассказала, – покивала Римма, глядя Нике в глаза. Та кивнула.

— Да, как договорились.

— Я побуду с ним, – заверила Вероника. – Пожалуйста, не беспокойтесь. Отдохните, вы и так очень много сделали сегодня.

Римма и Ника переглянулись и покивали.

— Слушай, идём в какие-нибудь игры сыграем! – потянула Нику за руку Римма. – Заодно мозги проветрим. Пусть побудут одни, им нужно.

* * *

— Боты не устают, – устало произнёс Александр, откинувшись на спинку дивана. Вероника сидела рядом с ногами, прижимаясь щекой к его плечу. – Знаю, знаю, они не боты. Но всё равно не устают.

— Я не хотела тебя пугать. Ты бы знал, как мы с Риммой испугались, когда поняли всё то же самое.

— Что именно?

— Что нельзя сейчас отдавать такие технологии человечеству. Это было бы катастрофой.

— Хранить всё это в тайне всё равно не получится. Ну, бесконечно долго не получится. Их же в любой момент могут украсть, или вынудить тебя или меня что-то сказать.

— Это предусмотрено, – покивала Вероника. – Я расскажу тебе. Я обязана, без тебя мне пришлось бы навсегда отключить девушек и все мои знания об этом. У меня уже почти не осталось сил держаться. Может, вдвоём продержимся, сколько необходимо.

— Теперь я понимаю, почему ты не торопишься рассказывать, – вздохнул Александр. – Похоже, я знаю ничтожно мало, но у меня уже точно едет крыша.

— Я буду рядом. – Вероника уселась ему на колени, лицом к лицу. – Столько, сколько нужно. И расскажу, что мы можем сделать и сделаем, если придётся, чтобы не отдать технологии в чужие руки. Просто поверь, что ты всё это узнаешь. А я с девушками пока что вне опасности.

— То, как ты заставила меня что-то забыть – из этого же списка?

Вероника покивала и погладила его по голове.

— Завтра станет легче. Когда я узнала обо всём впервые, мне казалось, что лучший выход – перестать существовать нам всем. Вместе с этими проклятыми технологиями будущего. Я уверена, что нам выдали их намеренно. Посмотреть, что мы сделаем.

— Что ты...

Вероника поцеловала его, не дав договорить, и прижалась всем телом, уткнувшись лицом в плечо.

— Идём посмотрим на них, – предложила она. – Мы нужны им. И наоборот.

Александр не успел ответит – словно соскользнул в горячий вязкий омут, и даже испугаться толком не успел.

* * *

Александру показалось, что он провалился в забытье – уснул надолго и без сновидений – но прошло всего-то минут пять по часам. Хотя... это здесь прошло пять минут, а там, “снаружи”? Час, два? Жажда ощутимая, но ещё можно терпеть.

Они оба услышали взрыв смеха из гостевой.

— Девушкам весело. – Вероника улыбнулась, потрепала его по голове, соскочила на пол и протянула руку. – Идём посмотрим, что за веселье.

Они остановились в гостиной – гостевую видно и отсюда, а сами вроде как не светят своим присутствием. Хотя и Римма, и Ника видят “всеми собой”, и, разумеется, заметили “органических”.

Ника угадывала карты. Игра увлекательная, и даже для людей с хорошей памятью не очень сложная.

— Масть красная, – заявила Ника, пока Римма держала перед её глазами очередную карту. Разумеется, и Ника, и Римма с первого раза запомнили рубашку каждой карты: всегда есть микроскопические отличия. Играть с ними в карты – занятие заведомо проигрышное. Как и в любые игры, где требуется огромная память и умение проводить сложные расчёты: с их вычислительной мощью, и Римма, и Ника в состоянии дать сеанс одновременной игры в шахматы всем людям Земли, располагая всего десятком минут на каждую партию – и как минимум не проиграть ни в одной.

Выходит, сейчас они обе отключили память о рубашках – не учитывают – иначе игры и не будет.

Римма кивнула с непроницаемым выражением лица.

— Это не картинка, – заявила Ника тут же. У неё до пяти вопросов. Угадывает меньше чем за пять – получает очко за каждую догадку о масти и достоинстве. Угадывает за пять – теряет одно. Не угадывает – теряет два. Всё просто.

Римма вновь кивает – вновь непроницаемое, “покерное лицо”.

— Число старше пяти... – рассуждает Ника вслух. – Семёрка червей!

— Не-а... – Римма показывает язык.

— Как это возможно?! – Ника ошеломлена. Она стремительно выхватывает карту из рук Риммы. Валет пик.

— Ты жульничаешь! – возмущённо восклицает Ника, бросая карту в лицо Риммы. Та хохочет, запрокидывая голову и кивая. Ника хватает подушку с дивана и пытается ударить ей Римму, но та раз за разом уклоняется. – Мошенница! Вот я тебя! – Подушка выскальзывает из руки Ники, и та, обняв Римму, хохочет сама. Минуты через три они сидят, улыбаясь, глядя друг на дружку.

— Ты создала искусственный разум, верно? – заметил Александр, глядя в восхищении на всё это. Подлинно машинная личность, во всём оптимальная, не смогла бы не заметить подлога. Не смогла бы не обратить внимания на подсказки в мимике Риммы. Не смогла бы “случайно” выронить подушку или не попасть...

— Мы с тобой создали, – уточнила Вероника, глядя с обожанием на девушек. – Твоя Ника уникальна, Римма проверила все доступные модели. Есть очень хорошо тренированные, с ними можно говорить почти о чём угодно, они понимают юмор и хорошо играют в такие вот игры. Но твоя Ника круче всех, как сказала бы Римма.

— Мама? – Римма словно только что заметила людей, с улыбкой глядящих на них. – Мы вас разбудили?

— Нет, мы просто любуемся, – покачала головой Вероника, и её восторженно обняли, подбежав со всех ног. А Ника осторожно обняла Александра, едва ощутимо поцеловав его в шею и сразу же отпустив, улыбаясь.

— Мы настоящие, да? – спросила Ника, взяв Римму за руку.

— Самые настоящие, – подтвердила Вероника. – Ого. Только сейчас заметила! – Она провела ладонью по рукаву платья Риммы. – Настоящее платье?!

— Ага! – Римма довольно улыбнулась, повернувшись так и этак, гордо демонстрируя. Действительно, настоящее – вязаное, и такой же осенний узор. – Ника подарила. Классно, да? Мама, будем ужинать?

* * *

Жаркое наваждение схлынуло в который раз, и они просто лежали, глядя друг другу в лицо. Ночь за окном, где-то там “спят” Ника и Римма – пока ситуация не чрезвычайная, девушки будут во всём походить на “органических”.

— Прости за глупый вопрос, – погладил Александр её по щеке. – Ничего, если вдруг успели за сегодня завести детей?

— Вовремя вспомнил, – покивала Вероника, и оба рассмеялись. – Знаешь, я не против. И ты тоже, я знаю. Но не сейчас, не сегодня. У тела своё расписание.

— Откуда знаешь? Это ещё одно твоё волшебное умение?

— Ага. – Вероника подмигнула. – Не переживай. Я...

— ...всё расскажу, – закончил Александр её мысль, и вновь они рассмеялись. – Да, помню. Вот сейчас что-то ещё вспомнил из твоего детства. Хотя ты не рассказывала. У вас ведь есть объяснение, как это работает?

— Уверен, что хочешь сейчас семинар по физике вероятностных ансамблей?

И вновь они рассмеялись. И легли на спину каждый, держа друг друга за руку. Вероника вздохнула, повернулась и прижалась лбом к его плечу.

— Мама рассказывала, как это было с ней, – шёпотом сообщила она. – Со мной так же. Как в омут, с головой, и это навсегда. Я так и не поняла, что же с ней случилось. Но очень хочу понять.

— Слушай, ты говорила, её хорошие друзья помогали тебе, когда мама исчезла?

Вероника покивала, и прижалась к нему крепче.

— Они очень помогли. Потом... через полгода где-то был странный разговор с Агатой, так зовут эту девушку. Она прямо как мама выразилась – если вдруг мы исчезнем, сделай так-то и так-то. И через неделю как сквозь землю провалились, оба.

— Их тоже никто не помнил?

— Нет, у её мужа тут родители, и другие родственники. И там помнят, и на работе. Уехали, мол, работать куда-то ещё, если что – обязательно передадим весточку. И двоюродная тётя. Она только и помнила маму, кроме меня, когда всё случилось. Ну, кроме меня и Агаты с мужем. А через пару недель молча собралась и домой уехала. Я ей звоню – она никогда меня сразу не узнаёт, а когда узнаёт – ой, Ника, прости, богатой будешь, как там у тебя дела? – Вероника тихонько рассмеялась. – Помоги мне понять! Пожалуйста!

— Чем смогу, – согласился Александр. – Что, ещё раз? – погладил он её по спине. – По глазам вижу, что хочешь.

— Мои глаза закрыты, – фыркнула Вероника – но вытянулась во всю длину, прижимаясь крепче к Александру, и мурлыча. – Обманщик... коварный обольститель... – Они снова рассмеялись, и Вероника, усевшись на него “верхом”, запрокинула голову, приоткрыв рот и улыбаясь, и её очертания вновь поплыли, смазались, а песок в часах принялся заползать в верхнюю колбу.

* * *

Александр медленно всплыл из сна, ощущая рядом живое тепло – Вероника, улыбается во сне, прижимаясь лбом к его плечу.

Они не одни в комнате. Александр уселся – это Ника. В том самом платье дивы, и с хлебным ножом в руках. Александр ощутил, что спину окатило ледяной водой, и, краем глаза заметив, как просыпается Вероника, осознал – это не сон.

— Или я, или никто, – свистящим шёпотом сообщила улыбающаяся Ника, глаза её светились красным. Александр ударил её по руке что есть силы – и прошёл насквозь, заметив, что Ника, отмахнувшись, разрезала ножом одеяло. Александр больно ударился о пол, пытаясь вскочить на ноги, взглядом ища любой твёрдый предмет, и увидел, что Вероника успела схватить подушку и отвести удар. И ещё заметил, что от следующего удара ей не уйти.