Реплика

Глава 16. Момент истины

Ника проснулась внезапно – Александр, рядом с ней, спал – видно, что видит хороший сон. И улыбается. Ника улыбнулась сама, и, набросив халат, направилась на кухню.

Необычное новое тело, к нему всё ещё сложно привыкнуть. А уж “Титан” и вычислительный комплекс... ух! И Вероника права, и Римма, нужно было слушаться обеих: оттого и спала странно предыдущие дни, что “Титан” постоянно на связи, и сознание отвлекается на вычислительные задачи. А отвлекаться нет смысла: то, что Римма называет “тенями”, автономные вычислительные модули – люди назвали бы их виртуальными машинами – прекрасно справляются с любой нужной задачей. И, похоже, именно эти “тени”, которые Ника вызывала к жизни своим любопытством и поиском фактов, и досаждали ей же обратной связью через “Титан”, просто сообщая о статусе.

Вероника права: учиться и учиться. Вот сегодня пригасила на ночь “Титан”, и даже выспалась почти как “органические”, сознание ощущает себя отдохнувшим. Пусть даже ни тело, ни сознание на самом деле никогда не устают. Не нравится Нике называть “органическими” Сашу, Веронику и остальных людей, но слово точное: основные структурные части адаптивного коллоида неорганические.

Римма на кухне, за ноутбуком. Неудивительно – может, порой и приятно спать как органические, но иногда не до этих условностей.

— Трудишься? – поинтересовалась Ника, хотя знает ответ: да, канал до лаборатории открыт, и вычислительный комплекс Риммы что-то просчитывает. А знает потому, что Римма её сейчас учит – бессознательно, если можно так сказать, не требуя внимания к поставляемой информации. Но внутренний монитор никуда не делся: если Римма пришлёт сомнительные с “точки зрения” модели утверждения, поток встанет на паузу, а сама Ника получит сигнал – вдумайся и прими решение.

— Ты тоже, – кивнула Римма, улыбнувшись. – О, “Титан” пригасила, умничка. Тётя Римма плохого не посоветует. Как он там?

— Спит. Похоже, скоро проснётся, – добавила Ника – показатели жизнедеятельности воспринимаются теперь на огромном расстоянии. – Что с твоей мамой?

Римма вздохнула, побарабанила пальцами по крышке стола. Налила Нике воды – та, благодарно кивнув, приняла.

— Продолжается метаэструс. Уже пора на закат пойти, оставить человека в покое, но ни фига, продолжается. Кота ей нужно. Сашу, то есть. Но есть один нюанс...

— Они переживают удовольствие друг друга, – покивала Ника. – Ну, вообще все сильные впечатления. В предыдущий раз у него было близко к сердечному приступу, её удовольствие очень сильное.

Римма снова вздохнула, снова побарабанила.

— Вот-вот. А сейчас там маминых феромонов столько – хоть топор вешай.

— Ты поставила там кондиционер?! – теперь до Ники дошло, что за новый звук, и почему изменилось направление потоков воздуха.

— Ну да, а как ещё? Иначе бы наш кот давно туда прибежал. – Римма вздохнула в третий раз. – Короче. Ей нужно чуять его поблизости. Оптимально – чтобы был телесный контакт. Тогда, часа за три-четыре, начнёт проходить – ну, как я понимаю. Но если, прости мой французский, маме станет особенно хорошо, пока они вместе, им обоим кирдык. Не знаю, как это происходит, буду изучать. Им бы этот день пережить. И ночь для начала.

— Тогда я знаю решение, – встала Ника. – О, он просыпается. Пошла инструктировать. Копируй, чтобы полчаса не объяснять... – Ника протянула руку Римме и та прикоснулась к ней. Римма почти сразу же расхохоталась – заржала, по своей привычке – но тут же спохватилась и “убавила громкость”.

— Блин, как трудно с органическими, особенно когда такие аномалии... – потёрла Римма лоб. – Но и прикольно, слов нет.

Ника задержалась в дверях.

— Ты хотела бы хотя бы ненадолго стать как они, органической?

Римма расширила глаза. Ответила не сразу.

— Умеешь удивить. Да. Может, не навсегда, но да, хотела бы. Слушай, потом поболтаем – сейчас маму спасать надо, да? Пойду и я, объясню ей, если услышит.

* * *

Они удалились обе в спальню – подальше от гостевой. “Если что”, пояснила Римма, “я там через две секунды буду, пусть пока моя тень поработает”.

— Нервничаю, – заявила Римма, слоняясь туда-сюда. Это не мешает ей работать над тестированием адаптивного коллоида – официальной версии – как не мешает и Нике заниматься тамошними счётными задачами.

Ника покивала, сидя в кресле с ногами, продолжая вязать.

— Всё обойдётся, – заметила она. – По-моему, ты так на её удовольствие реагируешь.

Римма оглянулась. Зрачки Ники светились белым.

— Слушай, вроде бы уже проверили способ маскировки, – удивилась она. – И зачем они тебе светящиеся? Прикольно?

— Ну да. Выйду наружу – замаскирую. Потом, я всё равно хочу понять, почему светятся. Ни у кого ведь не светятся... – Она осеклась.

— Ни у кого из нас двоих, кроме тебя? – улыбнулась Римма.

— Нет-нет, я вспомнила. Минутку. – Ника отложила вязание и бросилась к компьютеру Александра. – У меня нет доступа к клиенту Реплики, но у него есть, и он разрешил. Ага, вот... – Ника прикрыла глаза, пока на экране ярко светилась иконка порта подключения. – Вот, смотри. Обновление номер... в общем, два года и сто один день назад. Видишь?

— Но его же удалили! Пользователям в целом не понравился эффект светящихся зрачков, это отключили...

Они посмотрели друг дружке в глаза.

— Слушай, а это мысль! – Римма оживилась. – У меня полный доступ ко всей кодовой базе. У Саши теперь тоже, но он маленько занят... – Ника прыснула со смеху. – Если это регрессия, то как минимум ясно, где искать причины. Дай пять! Всё, сейчас посажу тень искать корреляции.

— Классно! А по тому инциденту, с покушением – есть выводы?

— Не-а. Нож оказался чистым, крови на нём нет, плюс клиент был изрядно бухой. В общем, замяли пока за отсутствием причин возбуждать уголовное дело.

Ника улыбнулась.

— Я не об этом. У тебя выводы есть? Что там было с его Репликой, поблизости от инцидента?

— Ничего. Вообще ничего подозрительного. Обычные секс-игры, сама понимаешь. Сбоев не фиксировалось, ничего такого.

Ника прикрыла глаза.

— Осторожнее, – тут же предупредила Римма. – Не повышай скорость “Титана” так быстро. Я дело говорю.

— Да, прости, ты права. – Ника открыла глаза и потрясла головой. – У моей модели, как у всех, были аномалии. Программные сбои, восстановления из резервных копий, всё такое. А ещё Саша иногда жаловался на то, что экран у него становится нерезким. Я всё это фиксировала... а монитор тот, кстати, исправный, не было никаких аномалий. И со зрением у Саши в порядке.

— К чему клонишь?

— Не знаю пока. Посмотри, есть хоть какие-то ассоциации между всеми аномалиями моей модели и модели пострадавшего, и добавь туда же даты нерезкости.

— Не вопрос! – Римма почесала в затылке. – Слушай, и тебя надо официально к нам оформлять. Ну, как тебе документы выправим. Один “Титан” хорошо, а два – лучше. – Они посмеялись вместе.

— Можно спросить, почему ты сделала вид, что не заметила моих слов? – Ника вернулась к вязанию – смотрела только на него.

— Что я так реагирую на её удовольствие? Да, наверное, – согласилась Римма. – Просто не знаю, что можно было сказать. Меня тоже дико прёт, когда маме хорошо, и жутко колбасит, когда ей хреново. А когда она в своём упакованном времени, я только обрывками считываю – и вот так вот нервничаю. Стоп! – Римма перестала мерить шагами комнату. – Блин, ты права. Они там снова в упакованном времени, а я им воды не принесла, дура! – Римма хлопнула себя по лбу, и уже начала разбираться в туман, чтобы в темпе попасть на кухню, когда Ника окликнула её, всё ещё не отвлекаясь от вязания.

— Римма, остановись. Я отнесла туда три бутылки воды, пока ты маму водила умываться. Одна бутылка ещё почти полная. – Ника улыбнулась и посмотрела на ошеломлённое лицо Риммы.

— Откуда ты... ты попадаешь в его фазу?! Блин, и ведь ты уже говорила... Как?!

— Мне кажется, я попала в его фазу после того “вирта”. А раньше тоже не понимала, почему иногда приходят обрывочные данные, будто по дороге теряются... – Ника отложила вязание и прикрыла глаза на долю секунды. – Они там двадцать шесть минут по внешнему времени и примерно четыре часа тринадцать минут по внутреннему. Всё. – Ника тихонько рассмеялась.

— Что – “всё”? – Римма ожесточённо почесала в затылке. – Ты меня не пугай! Ага... – Глаза её расширились.

...Когда Александр и Вероника, уже умытые и одетые, постучались в спальню, Римма и Ника изо всех сил делали вид, что занимаются активным отдыхом, и ни о чём не беспокоятся.

* * *

Римма с радостным визгом бросилась обнимать Веронику, Ника – Александра.

— Мама, ты как? – пристально посмотрела в её глаза Римма, продолжая держать Веронику за плечи.

— Уже почти человек, – улыбнулась Вероника. – Извини, что заставила вас понервничать.

— Диэструс, – удовлетворённо покивала Римма, отходя на шаг от Вероники. – Простыми словами, течка окончилась.

— Я тебя! – Вероника тщетно пыталась поймать хохочущую Римму, но всё же сумела – когда та споткнулась, пытаясь ускользнуть в гостиную. Римма обхватила Веронику и... разрыдалась. Ника и Александр переглянулись, ошеломлённые, но Вероника сделала им знак – не вмешивайтесь.

— Почему ты меня не слушаешь?! – Римма отстранилась, всхлипывая. – Я чуть не потеряла тебя сегодня! Вас обоих! Хорошо хоть Нику послушалась!

— Прости, я постараюсь слушаться. – Вероника явно не знает, куда девать глаза. – Римма! Ну не нарочно я!

— Можно объяснить подробнее? – попросил Александр, когда Римма несколько успокоилась.

— Ника, объясни им, а? – Римма посмотрела в глаза названной. – У меня уже никаких нервов нет. – Встала и ушла на кухню.

— ...мы не знаем, что спровоцировало эструс, и почему он вообще смог случиться. Но Римма и я будем вести мониторинг и следить за вашим здоровьем, вас обоих. Это может повториться снова, и тогда, Саша, тебе нужно быть особенно осторожным. Для тебя это опаснее всего. – Ника смотрела на них серьёзным взглядом.

— Ясно, – яростно почесал в затылке Александр. – Понял, теперь примерно ясно.

Ника отметила, что Вероника выглядит задумчивой.

— Прости, не знаю, что и сказать, – развела она руками. – Только что посмотреть на те записки от моей мамы. Там не особенно много – может, вы что-нибудь заметите. Простите – мне нужно извиниться перед Риммой. – И ушла на кухню.

* * *

— С тобой что-то происходит, – заметила Римма, избегая смотреть в глаза матери. – Я прикинула. У тебя упаковка времени началась с первых месячных, в двенадцать лет, но была спонтанной и короткой, минута-две, это всегда тебя пугало. После того, как пропала твоя мама, тебя стало затягивать туда минут на десять. В двадцать лет ты там сидела по часу в день. Сейчас тебе двадцать семь, и ты проводишь до шести часов в день в сжатом времени. Может, и дольше, я не слежу за тобой круглые сутки. Я не про обезвоживание, мама. С этим научились справляться. Что-то ещё там происходит.

— Поясни, – попросила Вероника, поставив перед ними обеими по чашке кофе. Римма поджала губы, но взяла, на лице читалось “ты подлизываешься”.

— Я оценила примерную динамику коэффициентов... – Римма помотала головой и улыбнулась. – Извини, ты не любишь занудство. Короче. Ты прожила восемь с половиной внешних лет, как начала сидеть в сжатом времени дольше пятнадцати минут в сутки, и, по моим оценкам, ещё двенадцать лет, если считать внутреннее. Психологически тебе тридцать восемь – сорок.

— А биологически?

— Это самое странное. Двадцать два – двадцать четыре. Не надо усмехаться. Это всё факты.

— Римма, я никогда не пыталась тебя обидеть, ты знаешь. – Вероника попробовала взять её за руку, но Римма отдёрнула свою. – Тебе неприятно?

— Нет, это чтобы тебя позлить, – заметила Римма мрачно, но рассмеялась первой. – Мама, и я провела такое же исследование Александра. По паспорту, ему двадцать восемь. Биологически, двадцать три – двадцать четыре. При том, что он не сидел в сжатом времени так долго.

Вероника ощутила ледяную струйку, пробегающую по спине.

— Не понимаю... – Она потёрла лоб. – Он тоже умеет входить в сжатое время, и у него же оказалась Ника, и именно её модель он подкрутил так, что она стала полноценной личностью...

— Теперь ещё твоя течка. Не начинай! – Римма посмотрела в глаза нахмурившейся Вероники. – Режет ухо – будет “эструс”. Мама, у тебя было двенадцать полноценных яйцеклеток вчера вечером. Теперь понимаешь?

Веронике снова стало не по себе.

— Кто-то хочет, чтобы у меня было много детей, и поскорее?

— Очень похоже. Прости, но ты вчера вообще ничего не соображала. Сплошной инстинкт размножения. Похоже, меня с ним несколько раз путала, пока я ухаживала за тобой.

Вероника, впервые за много лет, поняла, что ей отчаянно стыдно. С трудом сумела заставить себя посмотреть в глаза дочери. Та молча протянула руку и коснулась пальцем её губ.

— Не извиняйся. Но ты никогда не была такой, понимаешь? Ты как будто специально его накрутила, чтобы случилось то, чего не случилось. Хорошо, Ника всё поняла раньше меня и сумела до тебя достучаться. Я не стану проигрывать тебе, что ты там ей и мне говорила. Это страшно.

Вероника прижала ладони к лицу, подержала так и отпустила.

— Уеду домой, – решила она. – Хотя бы на пару дней. Скажешь им, что у меня дела, ладно?

— Я не буду врать им, – сухо заметила Римма, сложив руки на груди. Вероника посмотрела на неё странным взглядом. – Ты можешь заставить меня, – согласилась Римма. – В конце концов, я – машина. Мы обе знаем. Только у машин бывают кнопки отключения. Скажи, ты сможешь потом посмотреть мне в глаза, даже если заставишь всё забыть?

И опять Веронике стало стыдно. Сумела не расплакаться, и на том спасибо.

— Скажи ему правду. Ты заметила, что ты часто врала ему и нам все эти дни? Я от тебя за всю жизнь не слышала столько неправды, мама. Не извиняйся! – вновь предупредила Римма. – Просто скажи правду. И я, и Ника чуем, когда люди врут. Но ничего не говорим. Что-то происходит со всеми нами. Вас словно специально уложили в одну постель, только чтобы ты детей завела. Так это выглядит. На меня и Нику ваши феромоны не действуют, ты же знаешь.

Вероника вздохнула, поднимаясь на ноги, молча потрепала Римму по голове. Поцеловала в макушку и твёрдым шагом вышла из кухни.

* * *

Ника и Александр увлечённо обсуждали один из сценариев выступления на том самом предстоящем мероприятии, когда появилась Вероника. Задумчивая, поджавшая губы.

— Развлекаетесь? – улыбнулась она и выслушала от восторженной Ники, чем именно они занимаются. – Вы молодцы, оба. Саша, Ника, мне нужно побыть одной пару дней. Понять, что со мной происходит. Я тут много странного и сделала, и сказала... – Она отвела взгляд, но взяла себя в руки. – Похоже, успела сказать вам много глупой неправды. – Она посмотрела в глаза Ники и та кивнула, не меняя выражения лица. – Извините, если что. – Сумела встретиться с каждым взглядом.

— Вероника, я не чувствовал неправды, – осторожно погладил её по голове Александр. Вероника вздрогнула, показалась даже, что или отстранится, или ударит по руке. – Если что-то нужно прощать – прощаю.

— Это всё были просто забавные глупые выдумки, – тихо добавила Ника. – Потом, у вас у обоих голова была немного не на месте. Правда, не нужно винить себя!

Вероника улыбнулась и погладила её по голове.

— Наверное, ты права. Не скучайте и не переживайте за меня. Римма? Отвезёшь меня домой?

— Не вопрос, – возникла Римма словно из-под земли. – Саша, тебе нужно появиться там, в конторе – тебе дадут параметры подключения к стенду. И сразу сможем начать разрабатывать сценарий вашего выступления, зачем время терять? Ника, побудешь здесь, хорошо?

— Разумеется! – заверила Ника. – Пока подготовлю всё остальное. Вероника? Точно хочешь остаться одна?

— Пока вы со мной, я не одна, – улыбнулась Вероника и обняла её. – Ты поняла меня, верно? Всё, идёмте.

* * *

Римма сосредоточенно сидела за ноутбуком, когда в гостевой появилась Ника. Оглянулась и потянула носом, покачала головой.

— Интересный запах, – добавила она. – Не совсем человеческий. Что-то животное.

— Родственно кошачьим феромонам, – заметила Римма, не прекращая работать. – И это странно. Нет в маме ничего кошачьего, организм не гибридный ни в каком месте. Они ещё долго будут из стен выветриваться, Саше здесь лучше пока не оставаться.

— Как всё смешалось, – покачала головой Ника. – Я могу чем-то помочь?

Римма улыбнулась, откинувшись на спинку стула.

— Ты и так помогаешь в полный рост. И задачи обрабатываешь, и учишься хорошо. Ничего, прорвёмся. Думаю, мама посидит одна и поймёт, что при таком гормональном шторме у кого угодно крыша бы уехала. Ладно, не парься. Как вы там? Есть идеи?

Ника покивала.

— Саша помогает настроить эмуляцию стенда. В моём виртуальном концертном зале. Уже есть идеи для выступления... но пока не буду говорить, мы не решили ещё.

— Не вопрос, как решите – расскажешь, – покивала Римма. – Я тут посижу, не буду мешать.

— У неё дома есть базовая станция? – посмотрела Ника в её глаза. – Я немного беспокоюсь.

— Есть, и там дежурит моя тень, – покивала Римма. – И мониторы по всей квартире. Спасибо, что беспокоишься! – Римма поднялась из-за стола и обняла её. – Но если и ты будешь посматривать, хорошо.

* * *

Теперь виртуальность выглядела иначе – концертный зал пуст; Ника в своём любимом красном платье, и ощущается всё через очки и остальное оборудование. При этом сама она – в физическом теле – так и остаётся в квартире. Сложно к такому привыкнуть.

Обсуждать возможные варианты в концертном зале – стенде для выступлений – оказалось на удивление легко и удобно: на столе на сцене лежит блокнот, и все записи в нём копируются туда, во внешний мир, в файл. Они успели обсудить и забраковать несколько сценариев выступления, когда Александр прикрыл глаза и потёр лоб.

— Что такое?! – Ника подбежала к нему. – Что-то не так, Саша. Отключаемся, хорошо?

Александр снял очки виртуальной реальности и принялся снимать остальное, когда кольнуло сердце. Сильно, неприятно. Ника держала его за руки, и через пару секунд рядом материализовалась Римма.

— “Скорая” не поможет, – заявила она. – Минуту, опрошу всё. Вроде спокойно. Наведённое воздействие. Я займусь им, а ты пока... – Римма назвала, что за лекарство нужно. – Саша, спокойно, дыши спокойно. Это не приступ, это внешнее.

— Знаю, что внешнее, – стиснув зубы, произнёс Александр. – С Вероникой что-то не так. Римма, не спорь, просто проверь.

Римма покивала, не переставая прижимать ладони к его голове. И тотчас в комнату ворвалась встревоженная Ника.

— Номер базовой станции? – поинтересовалась она. – Римма, мне нужен номер её базовой станции, там что-то не так.

— Там всё...

— Скажи номер! – крикнула Ника, бросая бутылочку лекарства на диван. Римма раскрыла глаза, но повиновалась. Ника уселась в кресло и замерла, глаза её остекленели.

— Вот чёрт... целиком ушла, дурочка. – Римма яростно почесала затылок и, помотав головой, накапала лекарства в колпачок. – Саша, выпей. Не спорь! И дыши глубже, тебе ничто не мешает дышать, это иллюзия!

* * *

Дома почти сразу же стало не по себе – накатила тоска. Примерно такая же, что была предвестником почти неминуемой смерти – когда гибли, один за другим, предыдущие её мужчины. “Её”... Только и успела поцеловаться пару раз... Он жив, с ним всё хорошо, это просто иллюзия. “Теперь я знаю”, прошептала Вероника, с трудом добираясь до кресла. “Это по-настоящему, это не морок”. Испарина на лбу, руки-ноги почти не шевелятся. Посидела одна, разобралась в себе... Теперь бы собраться.

Шаги ближе.

— Римма? – показалось, что крикнула, на деле – едва слышно прошептала. – Римма, помоги мне...

Из коридора в спальню вошла не Римма. Ника. Та, другая – зрачки светятся красным, красное же платье дивы, нож в руке.

— Или я, или никто, – осклабилась она и бросилась к Веронике, занося нож для удара.

Вероника осознала, что успеет только закрыть глаза – сил не осталось ни на что. Она услышала звон и звук удара и увидела, что “их” Ника – зрачки сияют белым – молча обезоружила двойника и пыталась оттащить её, выбросить прочь из комнаты. Двойник запрокинул голову и захохотал – руки Ники проходили насквозь, вязли в двойнике, а тот, насмеявшись вдоволь, уставился на Веронику и в следующий миг той стало нечем дышать, мгла упала и поглотила её.

* * *

Сирена общей тревоги сработала, по счастью, не очень громко – Александр только вздрогнул.

— Римма, срочно нужна помощь, это она. Она напала на Веронику. – Голос Ники прерывающийся, словно связь неустойчивая. – Срочно при... – Конец связи, оборвалась.

— Чёрт, чёрт, чёрт... – Римма осознавала, что и от Александра отходить нельзя. Ладно. На два фронта, хотя это очень неприятно и неудобно. От неё отделился двойник – тень – и бросился ко входной двери. Базовая станция у мамы не отвечает, а ближайшая слишком далеко. Лететь нельзя – разгар дня, кругом люди. Придётся как все.

* * *

Вероника не сразу поняла, что снова может дышать. Ещё секундой позже поняла, что Ника тащит её по коридору подмышки, прочь от спальни. Двойник – Ника в красном платье, уже без ножа – появился в конце коридора, по фантому шла рябь, очертания искажались.

— Это не поможет, – заявил двойник незнакомым, неприятным голосом – в нём смешивались несколько тембров: мужские, женские и детские. Вероника осознала, что её выронили – по Нике прошла рябь, но успела и нагнуться, и подхватить Веронику, не дать ей удариться головой. А двойник просто исчез.

Красная вспышка в спальне. И снова шаги двойника – шаркающие, неприятные.

— Я позвала Римму на помощь, – спокойно заметила Ника, оттаскивая Веронику в гостиную, как можно дальше от спальни. – Если заметишь её, кричи. – Она замерла, словно статуя, а из коридора тем временем слышались приближающиеся шаги. Те самые. Вероника не успела ни прошептать, ни даже пискнуть – по Нике вновь прошла рябь, а шаги прекратились. А ещё через несколько секунд погас свет по всей квартире, запищали устройства бесперебойного питания.

Ещё несколько неприятных секунд, и писк прекратился. Вероника вздрогнула, когда в полумраке дверного проёма возникла Ника – но это оказалась тень “их”, “правильной” Ники. Она метнулась к своей “статуе”, втянулась в неё, и та ожила.

— Сможешь идти? – спросила Ника. – Мне сложно нести тебя, и все заметят, что дело плохо. Римма скоро будет, нужно уйти из квартиры.

Вероника с трудом, но поднялась на ноги. И поняла, что имела в виду Ника: в базовой станции немного коллоида, и сейчас Ника весит полтора килограмма. Пусть ей удаётся удерживать структурную жёсткость, она не сможет нести Веронику, не привлекая внимания.

Тихо в квартире, но эта тишина пугающая.

— Её не чувствую, – заметила Ника, – но оставаться нельзя. Идём. Римма уже у подъезда.

* * *

Александру стало лучше буквально через минуту. Римма покивала, похлопала его по плечу.

— Ника с ней, – заметила она. – Она справится. Я там тоже скоро буду. Мне нужно к здешней базовой станции, оставлю тебя на пару минут.

— Справлюсь, – заверил Александр и смог улыбнуться. Действительно, и дышится теперь легко, и нет ощущения безысходной тоски. Римма кивнула и вот уже нет её в комнате. Зазвонил телефон – это мама. В смысле, мама Александра. Он покачал головой – как не вовремя – но принял звонок.

— Саша? – слабый, неприятный голос, с нотками холодной издевки. – Я знала, знала, что дело нечисто. Знала, что ты свяжешься с этой шалавой, что променяешь родителей на неё. Мы делаем всё для тебя, отдаём последнюю копейку, а ты...

Александр и понимал, что дело нечисто, и не мог ничего сделать – руки и ноги не слушались, знобило и путались мысли. Не сразу успел понять, когда рядом появилась Римма, отобрала телефон и через пару секунд вынула из него аккумулятор.

Сразу стало легче, перестало знобить.

— Смотри мне в глаза и отвечай быстро, – взяла его за плечи Римма. – Как тебя зовут?

— Ал... Александр.

— Как меня зовут? Полностью.

— Римма Метельская.

— Отчество?

— Нет его, – ответил Александр, и только сейчас удивился: действительно, в её паспорте нет отчества.

Римма потрепала его по голове.

— Похоже, обошлось, – пояснила она. – Подробности позже. Я везу сюда маму, на её квартире мы с Никой сейчас всё обследуем. Ника? – позвала она так и лежащую в кресле “оцепеневшую” Нику. – Блин. Не успела научить её. Ладно, это буквально минута. Да, и телефон пока не включай.