Рейдеры Нила

XXXIII

Незадолго до восхода солнца меня разбудил женский крик. Я подумал о Бетесде и в мгновение ока вскочил на ноги.

Но кричала не Бетесда. Кричала Исмена. В слабом предрассветном свете я увидел ее на крыше каюты на корме, в том месте, где Артемон стоял, обращаясь к нам. Ее глаза были закрыты. Она подняла руки над головой, сложив ладони вместе и направив их к небу, как у ныряльщика, а затем начала кружиться, все быстрее и быстрее. Свободная ткань и кисточки ее плаща взметнулись в воздух.

Те, кто бодрствовал, разбудили тех, кто спал, и вскоре мы все смотрели на Исмену. Казалось невероятным, что кто-то из смертных может двигаться таким образом по собственной воле. Казалось, какая-то внешняя сила управляла ею, вращая ее, как ребенок может вращать юлу.

Кружась все быстрее и быстрее, Исмена издавала странные завывания, от которых у меня волосы встали дыбом.

— Какой-то демон овладел ею, — сказал Джет. Он залез под одеяло и выглядывал из-под него.

— Глупый мальчишка! — огрызнулся Уджеб. — Такое с ней происходит, когда пророчество захватывает ее. Когда она придет в себя, она расскажет нам, что показали ей темные силы.

Завывания замолкли. Вращение замедлилось и, наконец, прекратилось. Исмена пошатнулась, но не упала. Она открыла глаза.

— Ананке приподняла завесу! Мойра развеяла туманы! Египетская Уфер Могущественная Богиня показала мне то, что должно сбыться!

Мужчины закричали: — Расскажи нам, что ты видела, Метродора!

— Метродора, что сегодня произойдет?

— Метродора...

— Замолчите, все вы! – крикнула она в гневе.

Некоторые мужчины отшатнулись, как будто она их ударила.

— Должна быть жертва! Чтобы все прошло хорошо, необходимо принести кроваво-красную жертву!

Мужчины с тревогой переглянулись. Некоторые из них посмотрели на Джета так, что мне стало не по себе. Я притянул его поближе к себе.

На ступенях, ведущих на крышу каюты появился Артемон, но остановился, не успев присоединиться к Исмене. Он выглядел раздосадованным. — Что ты сказала, Метродора? — спросил он. — Чего от нас хотят темные силы?

— Кровавое жертвоприношение!

Артемон побледнел: – Ты хочешь сказать, что кто-то должен умереть? – прошептал он.

Сидевший рядом со мной Уджеб запаниковал: — Такого раньше никогда не случалось! Среди нас никогда не было человеческих жертвоприношений! Почему сейчас? Почему сейчас?

— Проклятия На нас проклятия! — закричала Исмена. — Все проклятия должны быть отброшены! Все должно быть очищено!

Артемон покачал головой: — Какие проклятия, Метродора? О чем ты говоришь?

— Проклятие рубина! Она вскинула кулак в воздух, затем раскрыла его, чтобы показать подаренный мной рубин, извлеченный из оправы в ожерелье набатейца. В этот момент первый луч солнечного света пробился через горизонт и упал на драгоценный камень. Казалось, что Исмена держит в руке маленький огненный шар.

— О каком проклятии ты говоришь? — Голос Уджеба дрогнул. — Откуда взялся этот рубин?

— Глупец! - крикнула Исмена. — Твои вопросы бессмысленны. Все, что имеет значение, это то, что проклятие будет снято. Если этого не сделать, ваш корабль никогда не войдет в Александрию.

Мужчины что-то пробормотали и упали на колени. Артемон выглядел озадаченным. Это явно не входило в его планы.

— Кто должен умереть, Метродора? — взвыл Уджеб. — Неужели это я? О, пожалуйста, Боги, пусть это буду не я!

— Замолчи, дурак! — Исмена бросила на него испепеляющий взгляд. — Никто не должен умирать. Но каждый мужчина здесь должен прикоснуться к рубину. На рубине уже лежит проклятие. Рубин может принять на себя больше проклятий - все проклятия среди нас, большие и малые. Чтобы все прошло хорошо, весь корабль и все на нем должны быть очищены. Рубин должен побывать у всех!

Она подошла к Артемону, пристально смотрела на него, пока он не протянул руку, затем вложила рубин ему в ладонь.

— Каждый мужчина на борту корабля должен прикоснуться к нему! - закричала она.

Артемон спустился на палубу. Он передал рубин первому человеку, к которому подошел, Менхепу. Менхеп подержал камень на расстоянии вытянутой руки, затем передал его следующему человеку.

Рубин переходил от человека к человеку. Некоторые смотрели на него с благоговением. Некоторые в страхе отводили глаза. Некоторые ласкали его с каким-то вожделением, прежде чем передать. Другие дрожали и визжали, когда прикасались к нему, как будто он обжигал им пальцы.

Когда пришла моя очередь подержать его, я внимательно рассмотрела драгоценный камень, который когда-то был моим. Он действительно был проклят? Его предыдущий владелец, набатеец, определенно плохо кончил, как и Хархеби и другие, кто хотел заполучить его. Но мое владение рубином завоевало уважение Артемона, и, отдав его Исмене, я получил шанс увидеть Бетесду.

— Мальчик тоже должен подержать его, - сказала Исмена, которая медленно пробиралась сквозь толпу, пока не остановилась передо мной.

Я передал рубин Джету. Он некоторое время косился на него, прежде чем передать дальше.

Исмена подошла ближе. Остальные отступили. Поскольку все взгляды были прикованы к рубину, она подошла так близко, что то, что она прошептала, услышал только я.

— Есть еще один человек, который прикоснулся к рубину до того, как я тебя разбудил.

— Бетесда! — Я выдохнул это имя, едва шевеля губами.

Исмена кивнула.

— Дай мне увидеться с ней е! — прошептал я.

— Это невозможно, — еле слышно произнесла Исмена.

— Но когда...?

— Следуйт за Артемоном сегодня. Отправляйся в рейд. Но на корабль не возвращайся. Оставайся в Александрии. Что бы ни случилось, не поднимайся на борт «Медузы». И скажи то же самое мальчишке!

— А Бетесда? Что будет с ней...?

Исмен резко повернулась и отошла от меня.

Рубин переходил из рук в руки, пока каждый человек на борту не прикоснулся к нему. Последним, кто взял его в руки, был капитан Маврогенис, который разглядывал его здоровым глазом, поворачивая то так, то сяк. При приближении Исмены он напрягся и протянул его ей .

Исмена подняла рубин. Он сверкнул в лучах восходящего солнца.

— Проклятая вещь! - воскликнула она. — Прекрасная вещь, которая теперь содержит в себе все проклятия и крупицы невезения каждого смертного на борту этого корабля! Убирайся прочь! Пусть Посейдон проглотит тебя! Только воды моря могут отмыть тебя дочиста!

Она отвела руку назад и бросила изо всех сил. Алая полоска пронеслась по воздуху и исчезла среди волн с тихим всплеском.

Артемон выглядел ошеломленным. Затем, медленно, улыбка осветила его лицо. Я думаю, он предвидел реакцию мужчин. На мгновение все они онемели, потрясенные не меньше Артемона, затем некоторые начали дрожать и задыхаться, а некоторые заплакали. Вся их невысказанная тревога, казалось, выплеснулась из них в этот момент. Всю ночь они подавляли свои страхи, избегая слов о плохом предзнаменовании, говоря только об успехе и славе. От каких мрачных снов их пробудил крик Исмены? Все еще полусонные и одурманенные, они были вовлечены ею в ритуал, которого никто не ожидал, но которого все жаждали.

Мы очистились - не водой или молитвой, а магией. Исчезли остатки преступлений каждого человека против богов и смертных. Исчезли все сомнения.

Мы были готовы к предстоящему дню.

Когда был поднят якорь и «Медуза» подняла паруса, Артемон объявил, кто из нас сойдет на берег, а кто останется охранять корабль. Я был в первой группе.

Каждому человеку дали оружие. Тем, кто отправлялся в рейд, выдали щиты и доспехи. Некоторые из этих предметов мы привезли с собой из «Гнезда Кукушки», но лучшие образцы были взяты из тайника на корабле. Стиль и мастерство изготовления этих предметов напоминали вооружение, использовавшееся солдатами царя Птолемея. Откуда взялось столько оружия такого высокого качества? Я подумал, не совершили ли сообщники Артемона налет на царский оружейный склад.

Артемон развернул большую и очень подробную карту города Александрии - одно из сокровищ, которое он решил взять с собой из своей библиотеки. На нем был обозначен причал, к которому должна была причалить «Медуза», и маршрут, которым мы должны были следовать к гробнице Александра и обратно. Всей группе рейдеров было рекомендовано изучить карту и ознакомиться с достопримечательностями. Благодаря жесткой сетке, разработанной Александром для своего города, даже самые тупые из нас смогли разобраться в расположении карты. Когда пришла моя очередь посмотреть, то все названия и пометки вызвали во мне поток воспоминаний и прилив волнения. Через несколько часов я снова буду в Александрии.

Артемон объяснил свой план рейда. Некоторые из членов группы задавали вопросы, на которые он подробно отвечал. Казалось, он продумал каждую деталь и предвидел любое развитие событий. Даже самые нерешительные были убеждены.

Члены банды Кукушонка плыли в Александрию в приподнятом настроении. Погода стояла мягкая, пена от носа корабля придавала воздуху солоноватый привкус, а чайки над головой, казалось, манили нас вперед.

Даже днем блеск на вершине маяка Фароса ярко сиял благодаря огромным зеркалам, которые собирали и отбрасывали солнечный свет. По мере приближения к городу свет становился все больше и ярче.

Когда я впервые зашел в гавань Александрии, несколько лет назад, я был поражен великолепием города. Я снова испытал благоговейный трепет. Какой посетитель, независимо от того, насколько он знаком с этим зрелищем, не сможет не восхититься самым высоким зданием в мире - маяком, поднимающимся из волн? За маяком лежали острова гавани, сверкающие храмами и дворцами. Вдоль набережной тянулся шумный порт и великолепные балконы царского дворца.

Когда мы проплывали мимо маяка, взглянув вперед, на далекую набережную, я увидел то самое место, где мы с Бетесдой ужинали с Мелмаком и труппой пантомимы в мой день рождения, где я заснул, а затем проснулся один, без Бетесды. С того рокового дня, казалось, прошла целая вечность.

Каждое судно, входящее в гавань, должно было сначала получить разрешение, и мы не были исключением. Когда справа от нас появился маяк Фароса, нам навстречу выплыла небольшая лодка. Ей управляли рабы, и на борту находился один чиновник, который выглядел немного нелепо в своем замысловатом костюме, включавшем слишком большой для него шлем и огромное количество кожаных ремней и латунных пряжек, которые, казалось, не служили никаким практическим целям.

Был ли чиновник подкуплен заранее? Были ли документы, показанные ему капитаном Маврогенисом, подлинными или искусной подделкой? Я находился довольно далеко, чтобы расслышать их разговор, но некоторое время спустя маленькая лодка отчалила, и «Медуза» направилась к самому большому из выступающих в воду причалов.

Я никогда не видел гавань такой пустой. У Маврогениса было достаточно места для маневра, но все же он продемонстрировал впечатляющее мастерство, постановив большое судно левым бортом параллельно причалу.

Перед тем, как «Медуза» вошла в гавань, все спрятали свое оружие под одеялами, на которых спали. А теперь, как можно быстрее, мы отбросили одеяла в сторону и надели все доспехи, которые нам выдали, взяли наше оружие и собрались на палубе. Менхеп ходил среди нас, следя за тем, чтобы каждый был должным образом экипирован.

Я почувствовал настойчивый толчок в бедро и, посмотрев вниз, увидел Джета.

— А как же я? — спросил он. — Где мои доспехи и меч?

Я был рад, что он рассмешил меня,и отвлек от неприятных ощущений к меня в животе. Менхеп, который случайно проходил мимо, тоже рассмеялся.

— Не смеши нас, мальчик, - сказал он. — Ты останешься на корабле, пока мы не вернемся.

Джет выглядел удрученным, затем улыбнулся: — Я мог бы взобраться на верхушку мачты и нести вахту!

— У нас там уже есть наблюдатель, — сказал Менхеп. Он ласково похлопал Джета по голове и пошел дальше. Я посмотрел на мальчика сверху вниз, понимая, что совершенно не подумал о том, что с ним будет. Я присел на корточки рядом с ним и сказал тихим голосом:

— Ты останешься здесь, на корабле, когда мы уйдем, Джет. Но если у тебя появится шанс и, если за тобой никто не будет наблюдать, как можно скорее убирайся с корабля. Ты хорошо разбираешься в таких вещах. И прятаться тоже умеешь. Убирайся с причала, если сможешь, но в противном случае найди какой-нибудь укромный уголок вон в том здании таможни, спрячься и подожди пока «Медуза» не отплывет.

— И ждать тебя там?

— Нет. Хотя, может быть ... Я имею в виду... но нет ... — Я покачал головой. — Если увидишь, что я возвращаюсь с остальными, не раскрывайся. Не окликай и не подходи ко мне, даже если я сяду на корабль … особенно если я сяду на корабль. Спрячься. Тогда, как только сможешь, отправляйся на улицу Семи Павианов. — Я выдавил из себя печальную улыбку. — Скажи Тафхапи, что ты, наконец, вернулся, выполнив его очень долгое поручение, с которым он тебя отправил.

— А как насчет тебя? Что мне сказать о тебе хозяину?

Я вздохнул и снова почувствовал бабочек в животе.

— Скажи ему, что ты хорошо послужил мне, Джет, и я был тобой очень доволен. Скажи ему, что я дал тебе это в знак моей благодарности. Из кошелька с монетами, привязанного к моему поясу - поскольку я решил взять с собой все богатство, накопленное с тех пор, как покинул Александрию, не оставив ничего из этого на корабле, - я вытащил серебряный шекель из Тира, красивую вещицу с изображением Геркулеса на одной стороне и орла, сжимающего пальмовый лист на другой, и вложил ему в руку. Я почувствовал желание обнять его и сделал это так сильно, что у него перехватило дыхание.

— Ну разве это не трогательно? — сказал Уджеб. Я поднял глаза и увидел ухмылку на его лице. — Римлянин сердечно прощается со своим прелестным Ганимедом!

Прежде чем я успел ответить Уджебу, на крыше каюты появился Артемон. На нем была посеребренная кираса, которая отражала солнечный свет, а в руке он держал прекрасно сработанный меч. Когда он надел на голову не менее великолепный шлем, старинную вещь греческого дизайна с богато украшенной накладкой на нос и расширяющимися нащечниками, он стал похож на изображение Ахиллеса.

Шлем в какой-то мере скрывал его лицо. У остальных из нас не было шлемов, и нам пришлось довольствоваться традиционной бандитской маскировкой. Вместе с остальными, соблюдая ритуал, которым начинался любой рейд, я повязал шарф на нижнюю половину лица.

Подобно полководцу перед битвой, Артемон встал перед нами и произнес короткую речь. Сначала мой разум был так взволнован, а сердце колотилось так громко, что я почти ничего не расслышал из того, что он сказал. Я предположил, что он пытался поднять нашу храбрость, или пробудить нашу жадность, или и то, и другое. Но когда я успокоился и вник в суть его слов, то понял, что речь шла совсем не том, что я ожидал услышать.

— Что за человек этот царь Птолемей? Почему мы должны его бояться? Некоторые называют его толстым шутом. Позором Египта. Теперь народ готов избавиться от него, и их единственный выбор заменить его - это его брат, человек, который уже приходил к власти и был изгнан. Вот что получается, когда по крови определять, кто должен быть царем. Мужчины рождаются для трона, а не зарабатывают его, и нет хорошего способа избавиться от них.

— Гораздо лучше быть царем бандитов, чем царем Египта, говорю я вам. Такой царь начинает жизнь на ложе из пурпурных подушек, играя золотыми погремушками, в окружении раболепствующих рабынь. Они всем владеют от рождения и не знают ничему цены. Лучше начать великие дела незаконнорожденным сыном шлюхи, и стать разбойником в дикой местности вместе с двадцатью или тридцатью верными соратниками, которым можно доверять абсолютно все, которые полны решимости и ничего не боятся. И если эта компания вырастет до сотни свободных людей, затем до двухсот, затем до тысячи, то она охватит весь Египет. Когда-нибудь их число будет исчисляться десятками тысяч! И человек, которому выпадет честь возглавить их, станет величайшим царем из всех, потому что он будет избран народом, человеком, который получит свой трон не унаследовав то, что было заработано его предками, а своим собственным тяжелым трудом и заслугами.

— Я говорил вам вчера вечером, что то, что мы совершим сегодня, сделает нас легендами. Но банда Кукушонка уже стала легендой. В Египте нет человека, который не знал бы о нас и не завидовал бы нам - нашей свободе, нашей смелости, нашему бесстрашию! Но время идет, и мы вместе с ним. Вчера мы закрыли «свиток прошлого». Сегодня мы разворачиваем «свиток будущего», и это будущее станет историей, наполненной великолепием, начертанной золотыми буквами и усыпанной драгоценностями!

— Прошлой ночью я сказал вам, что любой человек, пожелавший этого, может остаться и покинуть корабль, когда мы вернемся, чтобы попытать счастья в качестве свободного человека в Александрии. Хочет ли кто-нибудь покинуть нас? Если да, то пусть он сложит оружие и отойдет в сторону прямо сейчас.

Никто не пошевелился. На этот раз у Уджеба не нашлось подходящей колкости. Вместо этого у него задрожал подбородок и по щеке скатилась слеза. Я посмотрел на Менхепа. Он не плакал, но его глаза блестели.

Даже я был очарован словами Артемона. Мне было наплевать на бандитскую шайку и всю их ложную славу, но я стоял как вкопанный.

Я осмотрел домик. Дверь была закрыта. Была ли Бетесда внутри? Будет ли она там, когда я вернусь - если я вернусь?

Артемон переводил взгляд с одного лица на другое и кивал, как бы признавая и фиксируя выбор каждого присутствующего.

Он повернулся и спустился по ступенькам на палубу, а затем, к моему изумлению, взялся за длинный поводок, на конце которого был пристегнут Чилба. Артемон намеревался провести нас по улицам Александрии в сопровождении льва - а почему бы и нет? Рев Чилбы заставил бы в ужасе разбежаться даже самых храбрых противников.

Экипированные, вооруженные и готовые ко всему, с Артемоном и Чилбой во главе, мы спустились по широким сходням и быстрым шагом направились вверх по причалу.