Рейдеры Нила

XXXVI

— Я думал, ты умеешь плавать. Ты ведь называла себя дочерью Нила!

Рядом со мной Бетесда брызгала слюной и размахивала руками, отчаянно пытаясь удержать голову над водой. Каким бы ужасным пловцом я ни был, она была еще хуже.

Каким-то образом мне удалось найти правильный ритм, когда я дрыгал ногами и размахивал руками, чтобы удержаться на плаву, но Бетесде приходилось труднее. Мерой опасности, с которой она столкнулась, было ее молчание в ответ на мое ворчание. Обычно она бы огрызнулась на мои слова, но сейчас подшучивание было выше ее сил. Она была в отчаянном положении.

Я обошел ее сзади и обхватил одной рукой: — Ложись на спину. Расслабься и перестань сопротивляться! Я смогу удержать тебя на плаву, — пообещал я, хотя ни в коем случае не был уверен, что смогу это сделать.

Я огляделся вокруг. Волны были такими высокими, что временами я не мог разглядеть береговую линию ни в одном направлении. Единственной точкой ориентира был возвышающийся Фароский маяк, который при всей своей необъятности казался очень далеким. Волны, как будто, беспорядочно бились друг о друга во всех направлениях одновременно. Нас несло обратно к пристани или уносило в море? Я понятия не имел, и мне не хватало навыков плыть в какую-либо определенную сторону.

Хуже всего было то, что мои силы стремительно таяли. Волнение от схватки с Артемоном выбило из меня последние силы, и этот прилив энергии был давно израсходован. Вода, оказавшаяся холоднее, чем я ожидал, погасила ту искру, которая еще оставалась во мне.

Во второй раз за этот день я приготовился к встрече со своими предками. По крайней мере, меня не ждет кровавая, ужасная смерть от рук какого-нибудь смертного. Нептун заберет меня, как забрал стольких людей в прошлом. Рыбы сожрут меня, и ни в одной гробнице не будет моих останков, а море послужит мне огромным морским саркофагом.

Бетесда перестала размахивать руками и легла на спину, как я ей и сказал. Теперь у меня была цель: удерживать ее голову над водой как можно дольше. Я боролся с волнами, чтобы поддерживать устойчивый ритм, отбиваясь ногами и используя свободную руку в качестве руля. Пока все шло более-менее нормально, но я почти мог сосчитать количество гребков, оставшихся у меня в запасе. Мне было холодно, я был измотан и готов был уснуть.

Бетесда что-то прошептала. Я повернул к ней ухо, но ее слова были обращены не ко мне.

— Я взываю к тебе, Мойра, - пробормотала она. — Я взываю к тебе, Ананке. Египетская Уфер Могущественная Богиня, помоги нам!

Магия! Бедная девушка, доведенная до крайности, взывала к тем же темным силам, к которым взывала Исмена. Каким заклинаниям и крупицам магии Исмена научила Бетесду за тех долгие, дни, проведенные вместе в той хижине на окраине «Гнезда Кукушки»? Какая польза от такого колдовства двум смертным, которые не умели плавать, но оказались в море посреди огромной гавани? Какой простой, глупой девушкой была Бетесда, и как мне хотелось поцеловать ее и погладить в тот момент, но все, что я мог сделать, это обнять ее одной рукой, отчаянно пытаясь удержаться на плаву. Я почувствовал, что конец наш близок.

— Бетесда, — прошептал я, потому что мне не хватало дыхания, чтобы говорить громче. — Бетесда, оставь свои заклинания и послушай меня. — Прежде чем мы оба умрем, я хотел бы поговорить с ней открыто и честно, выразить ей определенные эмоции, которые ни один уважающий себя римлянин никогда не должен испытывать к рабыне, не говоря уже о том, чтобы произнести такое вслух, но о чем я больше не мог молчать.

Она, казалось, не слышала меня, потому что продолжала бормотать; — Мойра … Ананке … Уфер Могущественная Богиня...

— Бетесда! — Слышала она меня или нет? — Бетесда, я люблю...

— Схватись за веревку, придурок! - крикнул кто-то.

Судно, казалось, материализовалась из ниоткуда. Внезапно оно возникла у меня за спиной, так близко, что я подумал, что его корпус ударит меня по голове. Затем что-то ухватил меня за тунику и вытянул вверх. Я крепко держал Бетесду, затем увидел, что, петля второй веревки охватив Бетесду подмышками поднимает ее рядом со мной. Чьи-то руки схватили нас и потянули вверх, через поручни на палубу судна.

На мгновение, лежа на спине, я был полностью дезориентирован, ибо казалось, что мы вовсе не на судне, а каким-то образом перенеслись в другой мир - мир, где все поверхности были из мерцающего золота и серебра, или инкрустаций из ляписа и слоновой кости, и каждое изображение было прекраснее и изысканнее предыдущего ... мир великолепных цветов лотоса и молящихся в белых одеждах, искрящейся голубой воды и золотого камыша, радужных павлинов и ослепительных фламинго. Над головой мягко колыхались на ветру прозрачные занавески, и в темнеющем небе засияла первая вечерняя звезда.

— Вы уверены, что эти двое спрыгнули с пиратского корабля? - спросил кто-то.

— Совершенно уверен.

— Но это не может быть Кукушонок. Он вообще не подходит под описание. И не было никакого упоминания о девушке.

— Несмотря на это, я видел, как они спрыгнули с корабля.

Внезапно надо мной нависло недружелюбное лицо, увенчанное замысловатым головным убором, какой мог бы носить королевский чиновник. — Эй вы! Кто вы и почему прыгнули с корабля? И где Кукушонок?

Я вгляделся в немигающие глаза мужчины. По белой мантии, которая на нем была, и замысловатым украшениям на шее и запястье, и следам от цветной помады и другой косметики на его продолговатом суровом лице я понял, что он, должно быть, какой-то высокопоставленный камергер царского дворца.

— Где я? - спросил я.

— Сперва ответь на мой вопрос!

У меня перехватило дыхание: — Если вы имеете в виду Артемона...

— Да, да, Кукушонка! Мы должны были вытащить его из воды.

Я резко вздохнул, пораженный тем, что он только что сказал: — Мы оставили Артемона на пристани. На него напал лев Чилба. Затем царские солдаты схватили его ...

— Что? — Камергер скривил губы. — Такого не может быть. Святая Исида, что за беспорядок вы, бандиты, устроили?

Мне удалось сесть. Бетесда сделала то же самое. Я посмотрел, все ли с ней в порядке, а затем положил свою руку на ее.

— Я не бандит, — произнес я. — Я римский гражданин по имени Гордиан.

— Как так? Но вас видели прыгающим с корабля, на котором полно бандитов.

«Да, а я был их вожаком!» — хотелось мне сказать, но я сдержался. — Это правда, что я был на корабле, но только потому, что меня схватили эти бандиты и заставили путешествовать с ними.

Камергер посмотрел на нас сверху вниз; — А девушка? Кто она?

— Ее зовут Бетесда. Она моя рабыня. Ее тоже захватили бандиты.

Другой голос, мужской, но высокий и с элегантным акцентом, вступил в разговор. — Прекрасная молодая пара, захваченная бандитами! О, Боги, как это похоже на что-то из тех отвратительных пантомимных представлений Как это безвкусно!

Камергер в тревоге обернулся: — Ваше величество, вас не должны видеть на палубе. Пожалуйста, вернитесь в каюту ...

— О, помолчи, Зенон! И продолжай допрашивать эту привлекательную молодую пару. Даже промокшими насквозь, я нахожу их довольно привлекательными. Особенно промокшими насквозь!

Камергер закатил глаза.

Я моргнул, затем моргнул еще раз. Несомненно, я был уже мертв, или видел сон, или перенесся в другой мир существования. Любое объяснение казалось более вероятным, чем невозможная реальность того, что я оказался на борту царского барка в присутствии царя Египта.

Передо мной стоял один из самых толстых людей, которых я когда-либо видел. Он также был самым изысканно одетым смертным, которого я когда-либо видел. На его голове, возвышающейся, словно стебель тыквы, была смехотворно высокая корона атеф. У него было несколько подбородков, и каждый подбородок, казалось, был украшен собственным сказочным украшением. Его огромная фигура требовала множества рулонов льна, и эти обширные одежды были так богато усыпаны драгоценными камнями и золотым убранством, все освещенные заходящим красным солнцем, что мне пришлось прикрыть глаза, чтобы взглянуть на него.

Чтобы дать глазам отдохнуть от такого великолепия, я огляделся вокруг. Корабль был под стать своему владельцу, поскольку я никогда не видел ничего, созданного людьми, что могло бы соперничать с ним по абсолютному великолепию. Каждая поверхность была украшена самыми дорогими материалами и самым изысканным мастерством. Результат был настолько красивым и богато украшенным, что судно вообще казалось не кораблем, а скорее плавучим храмом или дворцом. На таком корабле даже бог отправился бы в плавание, если бы боги нуждались в кораблях.

Несмотря на мою слабость и головокружение, я начал подниматься на ноги, но камергер указал тычком своего украшенного драгоценными камнями посоха, что я должен оставаться на месте.

— Ты говоришь, Кукушонок на пристани?

— Да. И я думаю, что это не единственная часть вашего плана, которая приняла неожиданный оборот, — добавил я. Каким бы сбитым с толку я ни был, я начинал понимать истинный смысл.

— Что ты имеешь в виду?

— Поддельный саркофаг находится на пристани, а настоящий находится на пиратском корабле.

Зенон стал совершенно белым, как будто из него в одно мгновение выкачали всю кровь до последней капли … и влили в царя Птолемея, чье круглое мясистое лицо стало рубиново-красным. Губы царя задрожали. Он издал разнообразные звуки, но ни один из них не напоминал речь.

Камергер также изрыгал какие-то звуки и заикался, прежде чем обрел дар речи. — Ваше величество, мы ничего не знаем об этом человеке. Почему мы должны ему верить?

— Почему бы и нет? — спокойно сказал я. — У меня нет причин лгать царю Египта.

— Направляйтесь к пристани! - крикнул царь. — Немедленно и на полной скорости. Посмотрим, правду ли сказал нам этот римлянин.

Судно накренилось и развернулось, подгоняемое невидимыми гребцами с поразительной скоростью. Позади нас я увидел маяк Фароса и парус «Медузы», еще не вышедшей из гавани. Впереди все ближе и ближе вырисовывалась пристань. Царь Птолемей шагнул за ширму из прозрачных занавесок, словно защищаясь от взглядов недостойных смертных. Я услышал чавкающий звук и понял, что царь что-то шумно ест.

На пристани Артемон лежал на спине. Несколько солдат склонились над ним, как будто обрабатывая его раны. Чилбы нигде не было видно. Повозка с поддельным саркофагом находилась неподалеку, там, где его оставили люди Артемона. Когда царский барк подошел в пределах слышимости, командир отряда солдат на пристани выступил вперед и вытянулся по стойке смирно. Он выглядел мрачным.

— Докладывай! - крикнул Зенон.

— Саркофаг был захвачен противником, - сказал офицер. — Мы сделали все возможное, чтобы удержать его, но бандиты превосходили нас численностью...

— Ты имеешь в виду, вы вступили в схватку, и они победили тебя! — огрызнулся Зенон. — Схватки вообще не должно было быть. Как такое могло случиться? Зови сюда мастера!

Из числа солдат выступила фигура. Я вздрогнул. По белой полоске, разделявшей его бороду и волосы на голове, я узнал человека, известного одним как Ликос, другим как Шакал.

Камергер указал своим посохом на мастера: — Держу пари, это твоя вина. Твоей фальшивой подделке не удалось обмануть их!

Ликос указал на повозку и ящик, в котором хранилась подделка, сделанная из свинца и золотой фольги. — Моя копия была совершенной. Вы сами видели и одобрили ее, как и Его Величество. Нет, скорее всего, нас предал Кукушонок. Подмена произошла на таможне, как мы и запланировали. Никто из бандитов ничего не заподозрил. Они собирались погрузить подделку, как вдруг Артемон передумал. Он повел своих людей обратно к таможне. Они напали на нас, перебили солдат и захватили повозку. К тому времени, когда прибыли новые солдаты, бандиты погрузили саркофаг на корабль и отплыли. Каким-то образом Артемон остался позади. На него напал лев, который затем убежал. Он потерял сознание от полученных ран до того, как мы смогли его допросить. В противном случае я смог бы сказать вам ...

— Неважно! —- крикнул Зенон. — Почему, когда и как, сейчас не имеет значения. Мы должны как можно скорее остановить то, что вот-вот произойдет, и у нас очень мало времени.

Зенон выкрикнул приказы капитану барки. Когда она развернулась, Ликос заметил меня, сидящего на палубе, и Бетесду рядом со мной. Я увидела проблеск узнавания в его глазах, за которым последовало озадаченное хмурое выражение. Я не смог удержаться и подал ему один из секретных сигналов Банды Кукушонка, засунув мизинец в уши, сначала с одной стороны, потом с другой. Он рефлекторно потянулся, чтобы ответить - трижды постучал большим пальцем по подбородку, - но вовремя остановился.

Царский барк быстро изменил курс и пошел, ныряя в волны. Причал остался позади. Перед нами возвышался маяк, который становился все больше и больше. Сначала я подумал, что мы идем преследовать «Медузу», и действительно, когда вдали показались паруса пиратов, я увидел, что скорость царского барка быстрее скорости корабля бандитов. Потом я понял, что нашим пунктом назначения было не открытое море, а остров Фарос.

Мы подплыли к небольшому, но богато украшенному пирсу, который явно предназначался для царских судов. Царь, который оставался за прозрачными занавесками во время нашего перехода, снова появился на палубе, причмокивая губами и держа в одной руке жирные остатки жареного цыпленка.

— Вашему величеству нет необходимости сходить на берег, - сказал Зенон. — Я все сделаю сам...

— До сих пор ты сам все только портил! — рявкнул царь. — Так что, теперь поеду я. Подгони мою колесницу!

Несколько мгновений спустя, с громким стуком копыт, к пирсу подъехала великолепная колесницу, запряженная лошадьми в ярких попонах. Сопровождаемый слугами с обеих сторон, царь вразвалку спустился по сходням на пирс, а затем поднялся по широкому пандусу в роскошно обставленную колесницу. Слугам пришлось встать у него за спиной и подтолкнуть царя к последним нескольким ступенькам. За неловким процессом было больно наблюдать, тем более что царь продолжал кричать своим слугам, чтобы они поторапливались.

Я услышал, как Бетесда подавила смешок рядом со мной. Импульсивно я закрыл ей рот поцелуем, чтобы заставить замолчать.

Царь, который только что откинулся на груду подушек, обратил на нас внимание; — Заберем с собой также этих юных влюбленных.

— Но, Ваше Величество, в этом нет необходимости...

— Откуда ты знаешь? Этот римлянин может знать что-то, чего не знаешь ты. Это кажется вполне вероятным, поскольку ты многого не смог предвидеть в этом прискорбном деле! И захвати с собой немного еды. Ты знаешь, каким голодным я становлюсь, когда нервничаю. А теперь поторопись, и как можно быстрее к маяку!

Под стук копыт царская колесница помчалась прочь, направляясь к длинному пандусу, который вел ко входу в маяк. Мгновение спустя появилась вторая колесница, на этот раз не такая великолепная, как первая. Несколько слуг быстро поднялись на борт, в том числе один, который нес большой серебряный сосуд, битком набитый деликатесами.

Камергер потянул меня за руку, поднял на ноги и поспешил к колеснице. Я схватил за руку Бетесду и потащил за собой. Как только мы оказались во второй колеснице, она помчалась за царем.

Мы стрелой взлетели по длинному пандусу, так как лошади неслись в бешеном темпе. Через несколько мгновений мы были уже у входа.

Я уже однажды посещал маяк, но это было давно. Даже среди всей этой суматохи и шума я с благоговением смотрел наверх. Ни одно другое здание на земле даже близко не могло сравнится с этим по высоте. Башня состояла из трех отдельных сегментов, каждый из которых отступал от находившегося под ним. Наверху находится зал, где пламя и зеркала излучали самый яркий свет на земле, а на вершине статуя Зевса приветствовала весь мир в Александрии.

У меня не было времени глазеть, потому что колесница не остановилась у входа. Огромные двери были широко открыты. Колесница проехала внутрь.

Нижняя половина маяка четырехсторонняя и полая посередине. Непрерывный трап-пандус, пристроенный у каждой из четырех внутренних стен, поднимался с одного этажа на следующий, а оттуда на следующий над ним. По этому широкому спиральному пандусу мчалась царская колесница, а наш спешил догнать ее. Пока мы круг за кругом, поднимаясь с одного уровня на другой, перед нами разбегались перепуганные работники. Пара повозок с мулами, везущих топливо для маяка, были перевернуты. Запахи нафты и навоза наполнили мои ноздри.

Мы мчались все выше и выше, мимо высоких окон, выходящих во все четыре стороны, откуда открывался вид на море, затем на заходящее солнце, затем на город, а затем на гавань, в таком порядке, и затем снова в той же последовательности - море, солнце, город, гавань - снова и снова, все выше и выше, пока, наконец, мы не достигли уровня больше половины высоты башни, и колесница остановилась. Царь уже неловкими движениями выходил из своей колесницы, а ему помогали встревоженные слуги, которые, казалось, в равной степени боялись, что они могут уронить царя или же сами быть раздавленными им.

Сопровождаемые царем Птолемеем, мы вышли через дверной проем на парапет, который окружал внешние стены. Я набрал полные легкие свежего морского воздуха. Перед нами и под нами, насколько хватало глаз, сверкало широкое водное пространство.

Среди блеска волн на закате море было трудно различимо. Только после недолгих поисков я разглядел парус «Медузы», которая теперь находилась далеко за входом в гавань и направлялась на север. На таком расстоянии корабль был размером с игрушку на моей ладони.

Затем я различил к западу от «Медузы» другой корабль, побольше, а затем еще один к востоку от нее. Это были военные корабли. Их бронзовые таранные клювы отражали солнечный свет. Похоже, они приближались к «Медузе».

— Примените зеркала! — завопил царь, протягивая руку к серебряной миске с деликатесами, которую ему протянул слуга, и запихивая в рот пригоршню фиников. То, что он сказал дальше, было неразборчивым бормотанием.

Зенон заговорил от имени царя: — Сообщите кораблям, что приказы изменились. Они не должны таранить пиратский корабль! Вместо этого они должны захватить корабль и вернуть его в гавань, но ни в коем случае не должны позволить ему затонуть! Вы понимаете?

Он разговаривал с начальником команды, которая управляла огромным зеркалом для передачи сигналов, установленное на стене, посередине между углами парапета. Таких зеркал было четыре, по одному с каждой стороны башни. Капитан выглядел раздраженным.

— Продолжай, дурак! — рявкнул Зенон. — Чего ты ждешь? Что, сообщение слишком сложное?

— Нет, нет, Ваше Превосходительство, мы можем подать эти сигналы достаточно легко. Но солнечный свет ...

— Солнце все еще там! — Зенон указал на красный полукруг, который светился над западным горизонтом.

— Да, ваше превосходительство, но, боюсь, свет недостаточно сильный. И угол...

— Делай, что тебе сказано! Сейчас же! И немедленно!

Команда, обслуживавшая «Зеркало», принялась за дело, наклоняя огромную линзу из полированного металла то в одну, то в другую сторону, пытаясь поймать солнечные лучи и направить их в сторону ближайшего военного корабля. Действительно, я смог увидеть пятно красного света, замерцавшее на парусе корабля, что означало, что люди на борту, должно быть, увидели, как вспыхнуло зеркало.

Корабль, который мчался к «Медузе», внезапно снизил скорость. Я смог увидеть, как ряд крошечных весел в унисон изменили направление и оттолкнулись от волн.

— Ты сделал все как надо? Они выполнили мою команду! - завопил король, выплевывая полный рот пережеванных фиников. — Теперь другому. Теперь сигналь другому кораблю! — Он указал на второй военный корабль, идущий с востока, который продолжал мчаться к «Медузе».

Команда развернула зеркало, но положение заходящего солнца не позволяло поймать и отразить солнечный луч.

— Это невозможно сделать! - завопил начальник команды зеркальщиков. Он содрогнулся под грозным взглядом царя, который яростно набивал рот финиками. — У нас не получится! Это просто невозможно сделать!

Не имея возможности вмешаться, мы наблюдали, как военный корабль неумолимо приближался к «Медузе». Я почувствовал укол сочувствия, представив панику, которая, должно быть, разразилась среди бандитов. Капитан Маврогенис отдавал приказы своей команде, но безрезультатно, поскольку «Медуза» не могла сравниться с египетским военным кораблем. Уджеб дрожал от ужаса или он встретил свой конец с неожиданной храбростью? Бедный Уджеб, который спас меня! Если бы Уджеб не провозгласил меня новым вожаком, мы с Бетесдой все еще находились бы на борту «Медузы», запертые в каюте и ожидающие неминуемой смерти.

А что с саркофагом? Я понял, почему царь и его камергер так отчаянно пытались остановить потопление пиратского корабля. Вопреки их ожиданиям, вопреки их плану, настоящий саркофаг, а не его бесполезная копия, был погружен на «Медузу». Если бы «Медуза» затонула, золотой саркофаг Александра был бы потерян навсегда.

Так и случилось. Пока мы с ужасом наблюдали, таранящий нос военного корабля ударил «Медузу». Мгновение спустя я услышал оглушительный треск. Пиратский корабль разломился надвое. Парус оборвался. Мачта рухнула в воду. С ошеломляющей быстротой две половины корабля закачались на волнах, а затем исчезли под водой.

Я ахнул. Бетесда закрыла лицо руками. Камергер склонил голову. Начальник, отвечающий за зеркало, покачнулся, как будто мог упасть. Царь поперхнулся финиками и начал откашливаться, как египетский домашний кот, подавившийся комом шерсти.

Слуги бросились колотить царя кулаками по спине, пока, наконец, огромный комок пережеванных фиников не вылетел у него изо рта, и, перелетев через парапет, не упал в кроваво-красное море.