Рим. Новый Порядок. Том 1

Глава 23

930(177) июль, Рим, Палатиум

Отпив немного воды из кубка, я задумался о том, что за последнее время, к сожалению, почти перестал уделять время собственному образованию. На это просто не хватает времени. Отец, иным способом, но всё же добился своего — я полностью погрузился в изучение управления нашей Империей.

Конечно, я понимаю, насколько это важно. Если отгородившись от внешнего мира ради одного лишь обучения, можно превратиться в монаха, оторванного от реальности. Это перегиб. Нужно выдерживать баланс, помнить, что любые знания имеют ценность лишь для практике.

Сегодня я ожидал старого друга, мне доложили, что он просил аудиенцию. Узнав об этом, я обрадовался и пересмотрел свой распорядок, чтобы принять его как можно быстрее.

Пока я ждал, взгляд снова упал на отчёты Рустика, переданные через отца. Рустик писал, что все рабы на его вилле выразили желание остаться работать как свободные люди, при этом отметил что все хотят создать семью. Более того, несколько пар уже создали семьи. Это было приятно осознавать: люди, желающие основать семью, чувствуют уверенность в будущем. Значит они видят перспективу, безопасность и смысл в своём новом положении. В ином случае, люди не горят желанием заводить семьи.

Особенно меня заинтересовало предложение старейшины Касика — не платить Рустику как наёмному управляющему, а взять его в долю. Идея выглядела весьма интересной!

Я откинулся на спинку стула, размышляя. Действительно, вилликусы обладают огромным опытом в ведении хозяйства. И опять этот момент я упустил слишком опираясь на свое видение колоната.

Значит мы делаем главными арендаторами рабов, ветеранов и пролетариев, но упускаем ценные кадры. Хотя думаю без дела они не останутся: все равно их роль контроля. Если они войдут в долю, то роль контроля теряется, но это поправимо. Над этим можно подумать.

Но это должны сами на местах решать. Нет смысла это регламентировать. Если вилликус был справедливым и пользовался уважением, его можно взять в долю. Но если между ним и общиной были конфликты, это лишь создаст напряжение. В таких случаях проще обучить новый коллектив ведению хозяйства. Со временем они наберутся опыта.

— Нужно рассказать об этом отцу, — пробормотал я, делая заметку. — Пусть юристы разработают гибкую систему, позволяющую урегулировать эти отношения на местах.

Продолжая читать, я с удовлетворением отметил, что даже за короткий срок Рустик заметил изменения в поведении бывших рабов. Они стали более ответственными, сами наказывали нерадивых, обсуждали планы и дележ урожая по труду. Дело непростое, и без грамотного управляющего как Рустик, сами они бы не справились.

— Всё же новые числа оказались очень кстати, — отметил я, мысленно возвращаясь к математической реформе.

Реформа ещё не охватила всю Империю, но уже сейчас она упрощает расчёты, делая их быстрее и точнее. Это приносит пользу даже в таких небольших общинах, как колоны на вилле Рустика. Все же как хорошо, что не стал я откладывать математическую реформу на потом.

Значит, помучавшись в рабстве, они пришли к прогрессивной идее платы по труду, — хмыкнул я. Хотя нет, вряд ли это связано именно с рабством. Коллективная работа! Вынужденный коллектив, необходимость жить вместе, общие проблемы и желания, общее хозяйство — всё это сблизило людей. Это замечательно. В легионах есть нечто похожее — контуберния. Там тоже общее дело и взаимная поддержка укрепляют дисциплину и единство.

Если это работает в легионах, значит, для таких хозяйств лучше всего подойдут ветераны. Уже сплочённый коллектив, фактически братство. Для них этот вид организации будет привычным и понятным. А вот с рабами ситуация сложнее. Их набор разнороден, многое зависит от того, как вилликус управлял ими, и какой у них был опыт.

Возможно, опыт виллы Рустика пока не показателен. Чтобы увидеть полную картину, нужно расширить эксперимент. Может, дать указание Фабию перевести ещё 2–3 виллы?

В одну собрать пролетариев — интересно посмотреть, как горожане справятся с сельским хозяйством. В другую — ветеранов, желательно организованных по контуберниям. Для них структура будет привычной. А третью снова укомплектовать рабами. Это поможет понять, насколько результаты зависят от первоначальных условий.

— Да, пока не поздно, надо быстрее этим заняться и передать распоряжения Фабию, — пробормотал я, делая пометку для следующей повестки у отца.

Дверь в кабинет тихо отворилась, и Тертуллиан проводил гостя. Я поднял взгляд от записей и, улыбнувшись, встал, чтобы поприветствовать дорогого друга, которого давно не видел.

— Сальве, уважаемый Гален! Как же рад я вас видеть! Когда мне сказали, что вы хотите поговорить, я понял, кого мне не хватало всё это время!

— Сальве, цезарь! — ответил медикус с таким же дружелюбием и обнял меня.

Мы расселись за столом, и я внимательно посмотрел на Галена. Да, он всё ещё полон сил, но время оставило свои следы: несколько седых прядей и едва заметные морщины напоминали, что годы идут. Я невольно вспомнил нашу первую встречу в лагере — как моложе и энергичнее он тогда выглядел. Да, время! Не стоит затягивать некоторые идеи. Кого же я деканом медицины в свой университет назначу? Я просто не вижу иного человека.

— Как добрались? Всё ли хорошо? — поинтересовался я, стараясь быть вежливым.

— Добрался без проблем, — усмехнулся Гален. — Войны ведь нет, так что всё спокойно. А у вас, цезарь, жалобы есть?

— Лишь на недостаток времени, — ответил я с улыбкой. — В остальном у меня всё хорошо. И раз вы здесь, уверен, дела станут ещё лучше.

Пока мы обменивались любезностями, на стол, молча, поставил поднос с закусками серв. Гален, пригубив из кубка, усмехнулся:

— Какой же вы самоуверенный юноша, Люций Аврелий Коммод. Что ж, не буду томить вас ожиданием. Я пришёл, чтобы доложить о результатах изысканий по узорам пальцев, которые вы мне поручили.

— Да, я тоже подумал об этом, - улыбнулся я. – Тогда рассказывайте.

Гален пригубил вновь, и промочив горло начал:

— Когда вы впервые рассказали мне об этом, задача показалась странной и слишком простой. Я поручил её своему помощнику, Луцию Анию Статию, но его она, напротив, увлекла. Он неделями размышлял, как лучше подступиться к исследованию, и вскоре понял, что это недёшёвая затея.

Слушая его я почувствовал немой укор за то что не озаботился покрытием затрат. Сама по себе наука не приносит денег, и если хочешь чтобы ученый что-то для тебя сделал - будь добр содержать его. Что же, еще не поздно это исправить.

— Первым делом он закупил много воска и сделал формы для снятия отпечатков. Сама по себе работа оказалась кропотливой: нагрев воска, снятие слепков, их сравнение. Всё это требовало точности. Главной проблемой оказалось то, что узоры слишком мелкие для глаза. Статий тратил много времени, щурился, смотрел при лучшем свете, чтобы сравнивать узоры.

Он немного помолчал, а потом продолжил:

— И вот однажды, по стечению обстоятельств, я зашёл к ювелиру. Увидел, как он рассматривает мелкие детали через хрустальное стекло. Заинтересовавшись, я спросил, что это. Оказалось, хрусталь, отполированный в выпуклую форму, увеличивает разные предметы.

С интересом слушал, отметив что, оказывается ювелиры уже знают о увеличительных свойствах хрусталя или стекла. Это хорошо. А вот Гален не знал, хотя это еще не такое фундаментальное знание, чтобы о нем знал человек занимающийся совсем другой профессией.

— Тогда мне в голову пришли две мысли. Первая — заказать Статию такое стекло, чтобы он мог нормально работать. Вторая — вспомнить вашу гипотезу о "микромире". Я спросил ювелира, не замечал ли он, смотря через хрусталь, что-то совсем маленькое и живое.

Гален усмехнулся торжествующе:

— Разумеется, тот сказал, что ничего подобного не видел. Но заказанное стекло стало настоящим открытием. С его помощью мой помощник смог чётко разглядеть узоры и даже разработал несколько правил для их сравнения.

Я кивнул, обдумывая услышанное. Ну насчет микромира мы еще поговорим позже.

— Что дальше?

— Он сравнил сотни отпечатков. Даже по дороге в Рим не останавливался, брал новые образцы. Результат однозначный: ни один отпечаток не совпадает. В конце концов, Аний Статий сказал что это бесполезная трата времени найти два таких же узора. Как вы и говорили, они для каждого человека свои, как и судьба.

Я глубоко вздохнул, довольный услышанным. Встав, я открыл шкатулку, стоящую на столе, и вынул небольшой кошелёк с монетами. Протянув его Галену, я сказал:

— Я хочу извиниться за то, что не учёл возможные расходы на это исследование. Прошу простить меня за это упущение и примите это как мою благодарность за все тяготы и потраченное время.

Гален с уважительным поклоном взял кошелёк, не делая попыток отказаться.

— Вы слишком добры, цезарь. Этого более чем достаточно.

Я надеялся, что 50 ауреусов покроют с излишком все издержки, связанные с работой над проектом.

— Что касается микромира, то я не унываю, — продолжил я. — Вряд ли через такое простое стекло можно было бы его увидеть. Иначе бы ювелиры давно уже говорили об этом. Мне кажется, что для этого нужны более совершенные механизмы.

Гален задумчиво кивнул.

— Возможно, вы правы... Может быть…

Я сделал глоток из своего кубкам и спросил:

— А как насчёт изысканий Статия? Мне бы хотелось, чтобы его труды не пропали зря. У вас есть список его труда, который он создал?

— Конечно, цезарь, — ответил Гален. — Я передам вам все его записи. Более того, я подумываю о том, чтобы на их основе издать краткий трактат. Также я буду упоминать это в аудиториях. Не беспокойтесь, я постараюсь чтобы это узнали как много больше людей. Я помню, что вам это важно.

— Это было бы замечательно, — сказал я, улыбнувшись. — Возможно, в будущем мы найдём способ применить эти открытия.

***

930(177) июль (следующий день), Рим, Палатиум

— Сколько?! — воскликнул поражённый отец.

Я впервые увидел его потерявшим самоконтроль. Это смутило меня больше, чем его слова.

— Пятьдесят ауреусов, — повторил я немного настороженно. — Ты думаешь, это слишком мало?

— Мало?! Люций, это огромные деньги! Это годовая плата легионера. На один-два денария человек может прожить день! А ты ему дал доход одной небольшой фермы за год! Ты думаешь, это того стоило?

— На самом деле, думаю, что стоило, — ответил я, уже увереннее, поняв причину его негодования.

— Да ему с лихвой бы хватило трёхсот денариев, и, поверь, они были бы тебе не менее благодарны, — корил меня отец за расточительность.

— Знал бы ты, отец, как нам это пригодится в будущем, тогда бы, возможно, не так сильно расстраивался.

— Так расскажи мне! — усмехнулся он. — Я хочу понять, как это занятное, но, на первый взгляд, бесполезное открытие может покрыть такую расточительность.

Идея у меня была, но как всё упорядочить в один план? Увы, я чувствовал, что ещё не имею достаточно полномочий для своих планов.

— В том сне, — пояснил я, — я припоминаю одну интересную задумку, которую изобрели наши потомки. Вот я и подумал, что было бы хорошо начать то, что принесло им успех, раньше. На самом деле, там больше таких задумок…

Отец внимательно слушал, не перебивая.

— А мы точно можем говорить об этом сейчас? — с некоторым запоздалым беспокойством спросил я.

— Думаешь, твоя задумка не должна дойти до чужих ушей? — нахмурился отец.

— Точно не стоит, чтобы её услышали. Это как дать людям знать, где находится золотой рудник. Если окажутся ловкими, то обгонят нас.

Отец недолго буравил меня тяжёлым взглядом.

— Ладно, к этому мы вернёмся позже. Надеюсь, это не будет слишком поздно? — иронично спросил он.

— О нет! — покачал я головой. — Об этом точно никто не догадается в ближайшие сотни лет. Да и честно говоря, это даже нам будет непросто сделать. Но если мы это сделаем… я назвал этот projectum Midas.

— Projectum? Что ты собираешься бросать? — его брови удивлённо приподнялись.

— Это не совсем то, что означает сейчас. Мы используем для этого слово consilium или opus publicum. Но я хочу ввести новое слово, которое бы выражало более абстрактно план, замысел. Однако, по ходу дела замысел может измениться. Изначальная цель может не совпадать с конечным результатом. А это слово… оно как бросок, направление, в котором всё может измениться, но само движение продолжается.

— Замысел, который выдвигаем… — задумчиво проговорил отец. — Интересно. Я понимаю, источник… — он намекнул, и я молча кивнул. — Что ж. Если это новое понятие будет полезным, то пусть будет, как ты сказал. Значит, это некий выдвигаемый замысел. И соответствует философии Логоса, - традиция и адаптивность, так? А почему Мидас?

— Ну, — смущённо произнёс я, — как знаешь из его истории, всё, к чему он прикасался, превращалось в золото. И этот замысел недалёк от истины. Но нет, — я протестующе замахал руками, — это никак не связано с философским камнем. Это скорее иносказательно отражает суть.

Отец задумчиво посмотрел на меня.

— Это единственный твой projectum?

— Нет, — вздохнул я. — Раз уж зашла речь, то расскажу тебе. Я хочу попробовать новый подход в управлении. Этот подход состоит из проектов. Каждый проект отвечает за что-то особое, отдельное, но в то же время проекты могут взаимодействовать между собой. Они как когорты в легионе или центурии в когорте. Делают общее дело, но каждый отвечает за свою часть. Если возникает задача, требующая работы разных проектов, то из каждого создаётся связь. Они работают сообща, каждый в своей области. Над всем этим будет один общий проект, который проверяет работу других, создаёт новые, изменяет или упраздняет ненужные. Это проект для Императора. Он связывает всё вместе, как легат.

Отец слушал, хмурясь.

— Думаю, то, как ты это сейчас объяснил, никак не понять. Нужно более детально и с примерами. Но идея интересна. Давай так, съездим на виллу близ Лавиниума, на которой ты родился. Вот там обстоятельно обсудим. Обо всем.

— Согласен! — легко отозвался я. — Понимаю, что это сложно и нуждается в пояснениях.

— Вообще, — его взгляд стал тяжёлым, — я считаю до сих пор ошибкой, что ты не избрался ординарным консулом. Ты сам видишь, что многое из того, что ты хочешь сделать, нуждается в полномочиях. После консула я бы мог назначить тебя Августом, что упростило бы дела как мне, так и тебе. Но сейчас ты мучаешься и ещё год будешь мучаться.

Я вздохнул молча. Что сказать? Прав был отец. Но всё равно… пусть будет так.

— И ещё, я бы хотел получить твоё согласие на расширение опытов с колонатом, отец, — сменил я тему. — Нужно дать поручение Фабию как можно скорее преобразовать ещё три виллы. Одну для пролетариев, вторую для ветеранов, третью для рабов этой же виллы. Нам нужно больше знаний.

Отец вздохнул.

— Ты сам говорил, что не уверен в этом. Теперь же, видя, как ты тратишься на сомнительные исследования, я тоже сомневаюсь.

— Это правильное решение, — твёрдо сказал я. — Да, мы найдём подводные камни, но чем больше поймём, тем лучше всё исполнится в будущем. В самом колонате я не сомневаюсь, только в деталях.

— Хорошо, — подумав, ответил он. — Завтра же отправлю указания.

На этом сложные темы закончились, и мы продолжили разговор об иных текущих задачах.

***

Статий разглядывал монеты, рассыпанные на столе. Они блестели в свете масляной лампы, и их золотой блеск вызывал у него почти детское восхищение.

— Учитель… — начал он, медленно поднимая взгляд на Галена. — Цезарю, случайно, не нужны ещё какие-нибудь изыскания?

Медикус хмыкнул, немного смущённый ситуацией. Он сам не заглядывал в кошель, доверяя Коммоду, и был удивлён, увидев вместо привычных денариев золотые ауреусы.

— Да, за такие деньги я и сам готов взяться за что угодно, — буркнул он, задумчиво поглаживая бороду. Затем, словно приняв решение, добавил: — Цезарь, кстати, говорил об одном изыскании, в котором он уверен.

Он задумчиво потер бороду, смотря на золото.

— Да, думаю что идея микромира стоит того чтобы заняться ею.

— Если вам нужна помощь, учитель, я всегда готов! — с воодушевлением воскликнул Статий.

Гален кивнул, его взгляд стал более сосредоточенным.

— Помощь, юноша, начнётся с того, что мы выделим часть этих средств на создание такого инструмента, который сможет лучше твоего стекла увеличить. Я знаю одного мастера, который может помочь в шлифовке более качественного стекла. А ещё, Статий, ты займёшься распространением идеи об узорах пальцев. Это важно для цезаря, и мы не можем упустить этот момент.

— Конечно, учитель, — ответил нехотя Статий, его взгляд выдал лёгкое разочарование. — Всё ради дела. Думаю, нам хватит средств на все дела.

Гален, уже погружённый в свои мысли, молча кивнул.

***

930 (177) конец июля, Италия, Лавиниум, императорская вилла

Мы с отцом сидели вдвоём в тихом, пустом крыле нашего дома. Все сервы были отосланы, даже преторианцы находились на почтительном расстоянии, чтобы не слышать нашу беседу. Это была редкая возможность поговорить без посторонних ушей.

Я старался осторожно, в меру своих знаний и необходимости, рассказать отцу о том, как в будущем варваризировались легионы, падало их качество, и как разделение на лимитанов и комитатов изначально казалось разумным, но оказалось губительным из-за недофинансирования. Я упомянул вторжения франков, готские нашествия, разорение Рима, захват лангобардами Италии. Пока я не стал касаться гуннов, но уже этого было достаточно, чтобы обозначить угрозу.

Мы обсуждали текущее положение и перспективы. Выходило, что обстановка далеко не идеальная, но возможности исправить ситуацию всё ещё оставались.

— Нам нужны годы мира, чтобы развивать Империю, — вздохнул я. — Новая война на севере будет для нас разорительной.

— Согласен, но не всегда выбор за нами, — ответил отец. — Порядок нужно довести до конца, иначе все наши усилия будут напрасны. Сам подумай, что значит оставить новый, недостроенный лимес. У нас сейчас прореха, через которую противник легко может зайти во фланг.

Я задумался.

— Может быть, разместить там легионы? — предложил я.

— Так и сделаем, — кивнул отец. — Но и новый лимес нельзя оставить без внимания. Пока мы его не выстроим, мы уязвимы. Возможно, даже больше, чем когда лимес был на реке.

Я задумался.

— Расскажи мне о твоих проектах, — попросил отец. — Лимесом мы займёмся, но мне интересно, что ты задумал.

Я подробно объяснил свою концепцию проектов — их задачи, права и обязанности, в чём заключается их смысл.

— Это серьёзное преобразование существующих служб, — задумчиво произнёс отец. — Я не уверен, что такие изменения можно провести быстро.

— Я не спешу. Мы начнём с малого, — ответил я. — Сначала я собирался собрать данные по всей Империи от различных служб, чтобы понять общее положение дел. Работа с тобой уже сильно помогла мне в этом. Но мне нужно увидеть картину целиком.

Отец задумался, затем спросил:

— Ты готов этим заняться сейчас?

— Думаю, да, — ответил я после короткой паузы. — Но мне нужны будут помощники.

— Я дам тебе всех необходимых людей и полномочия запрашивать любые данные. На время этой работы. Ты уверен, что готов?

— Готов, отец, — твёрдо сказал я. — Но тогда мне придётся сократить время на обучение с тобой.

— Лучше останови обучение на время, — предложил он. — Ты уже получил достаточные знания.

— Хорошо, — нехотя согласился я. — Если ты так считаешь, пусть будет так.

— Рассказывай дальше то, что считаешь нужным здесь сказать. - потребовал отец.

Наш разговор затянулся надолго. Отец делился своими наблюдениями о ситуации в Империи, особенно что касалось знати, а я делился своими мыслями о будущем. Это было больше похоже на дружескую беседу отца и сына, чем на строгую политическую дискуссию.

— Кстати, в школах стоицизма всё чаще требуют более детального изложения новой философии, — заметил отец. — Манифест уже хорошо известен, вокруг него идут дискуссии. Конечно, есть старые стоики, которые не согласны с акцентом на общественную гармонию, предпочитая личную. Но их немного, и их влияние ослабевает. Думаю, было правильно не отвергать старый стоицизм, а дополнять его. Иначе сопротивление было бы гораздо сильнее.

Я кивнул, соглашаясь:

— Я сейчас работаю над катехизисом. Он почти готов. Это будет трактат в виде вопросов и ответов. Упрощённая версия, которая нужна нам сейчас для широкого распространения. Его легко запомнить, он ясен и прост. Для простых людей этого будет достаточно, чтобы понять основы. А для более глубокого понимания позже появится основной трактат. Конечно, я не буду возражать, если философию будут развивать другие. Не я же один самый умный в Империи.

Я смутился от своей искренности, но отец лишь одобрительно посмотрел на меня.

— Ты прав, — сказал он. — Но пока только у тебя получается в точности передать суть нового учения. Со временем, поверь, у тебя появятся последователи. Закончи катехизис, и пока можем ограничится этим. Работа которую ты начал важнее. Лучше скажи из каких служб тебе нужны данные и помощники?

Я задумчиво посмотрел на отца, собираясь с мыслями.

— Для начала мне нужны данные переписи и учёта, — начал я. — Census Curiatus и Praefectus Urbi должны дать доступ к информации о населении и собственности. Это база, с которой стоит начать. Я попрошу привлечь цензиториев, тех, кто непосредственно собирает и обрабатывает эти данные.

Я сделал паузу, обдумывая дальнейший план.

— Ещё важны архивы. Там сосредоточена вся наша память: прошлые решения, их последствия. Мне понадобятся архиварии от скринариев, чтобы изучить документы. А чтобы понять, как идут дела с налогами и финансами, нужны скрибы от квесторов. Без их помощи мы не поймём, где просчёты, а где есть потенциал.

Отец кивнул, подбадривая меня продолжать.

— Для управления Римом потребуется викарий от Praefectus Urbi, чтобы собрать данные по городу. И, конечно, мы не можем забывать о провинциях. Оттуда мне нужны будут оффиции и сборщики статистики из табулариев. Это даст представление о состоянии дел на местах: ресурсы, демография, экономика.

Я немного откинулся назад, подбирая слова.

— Мы не можем оставить без внимания снабжение Рима. От Praefectus Annonae нужен procurator annonae, чтобы разобраться, как работает система обеспечения едой и товарами. А армия… Тут я попрошу данных от бенефициев, которые смогут рассказать о снабжении, логистике и структуре легионов.

Отец внимательно слушал, а я добавил:

— И последнее — города Империи. Здесь нужны табуларии урбани от Curatores rei publicae, чтобы понять, как управляются города, чем живут их жители, какие есть ресурсы и проблемы.

Я вздохнул, понимая, какой объём работы предстоит.

— Всё это даст мне возможность составить полную картину состояния Империи. Конечно, понадобится время, но без таких данных любые наши реформы будут, как ты говоришь, гаданием на листьях.

Отец улыбнулся.

— Хорошо, — сказал он. — Давай запишем это и я дам распоряжения когда вернемся в Город. Я сделаю так, чтобы у тебя были все необходимые помощники.

Я почувствовал, как внутри поднялось воодушевление. Работа обещала быть долгой и сложной, но она могла стать началом великих перемен. Наконец я приступаю к тому, что готовился так долго и ждал столько лет. Но и это лишь начало…

***

930 (177) начало августа, Нижняя Мёзия, дом Флавия

Флавий взялся за голову, перечитывая письмо, пришедшее от имени императора. Почему об этом вспомнили только сейчас? Задача была поставлена важная, но явно запоздалая. Если бы эти распоряжения пришли в начале года, всё можно было бы организовать куда эффективнее.

Он тяжело вздохнул, убрав письмо в сторону. В целом, подходящие виллы у него были, и часть из них действительно можно было быстро подготовить для таких опытов. Особенно это касалось виллы с рабами. Там всё можно устроить оперативно, практически по образцу Рустика. Да, с этим проблем не возникнет.

Но с пролетариями и ветеранами всё обстояло иначе. Прежде всего, нужно найти согласных. Это уже задача куда сложнее. Где искать пролетариев, готовых переселиться в деревню? А с ветеранами дела обстояли ещё труднее.

— Во-первых, нужно, чтобы они согласились всей контубернией, — пробормотал он вслух. — А одной будет мало. Понадобится три, а лучше четыре.

Флавий задумался. Желательно, чтобы они служили в одной центурии — это облегчит организацию. Но, как правило, после службы ветераны разъезжались кто куда, и собрать их вместе будет задачей не из лёгких.

— Да уж, подкинули мне работы, — вздохнул он, поднявшись со своего места.

Несмотря на сложность задачи, он был согласен с тем, что одной виллы для выводов недостаточно. У Рустика, конечно, дела идут неплохо. Но Рустик — один из лучших вилликусов, каких он когда-либо знал. Не факт, что с другими результат будет таким же.

— Придётся выдернуть Рустика, чтобы помог и ввёл в дело соседей, — заключил он, потирая виски.

Флавий поднялся и вышел на террасу. Мягкий свет вечернего солнца озарял поля, на которых уже началась подготовка к жатве. Он понимал, что эта работа может стать основой для великих перемен в Империи, но сейчас это выглядело просто как очередная куча хлопот.

— Ладно, начнём с рабов, — решил он. — Это можно организовать сразу. А за пролетариями и ветеранами начнём искать позже. Главное — начать.