Роза и Рикардо

ГЛАВА 18

Теперь, когда Дульсе решила уехать, ей стало гораздо легче. Скоро она увидит маму, отца и Лус... Только сейчас она поняла, как скучала по ним. До этого Жан-Пьер заполнял все ее чувства.

Всего несколько месяцев назад она в панике бежала из Мексики в Париж, а теперь так же панически бежит из Парижа в Мексику.

«Чего мне там бояться? — уговаривала себя Дульсе. — Столько времени прошло. Эти бандиты давно потеряли меня из виду. Нет смысла больше скрываться».

Она сходила в Школу изящных искусств и забрала документы.

— Но у вас ведь оплачено до конца семестра, — удивленно сказали ей в канцелярии.

— Изменились семейные обстоятельства, — соврала Дульсе. — Надо быть дома.

— Тогда возьмите отпуск. Возможно, вы успеете вернуться к экзаменам.

— Боюсь, что я уже никогда не вернусь.

Как грустно все-таки покидать эти стены. Дульсе помнила, с какой надеждой впервые шла сюда, как мечтала учиться... Что ж, все в мире меняется...

В агентстве она заказала билет на завтрашний рейс. Незачем откладывать, если решено.

Вот он и настал, ее последний день в Париже. Каким чудесным ожиданием счастья были наполнены ее первые дни. Как жадно она стремилась узнать получше этот прекрасный город, стать в нем своей.

«Прости меня, ты ни в чем не виноват, — мысленно прощалась она с городом, проходя напоследок по улицам, ставшем родными и знакомыми. — Я бы всю жизнь не покидала тебя, если бы... если бы со мной рядом был Жан-Пьер».

А Париж утешал ее на прощание мягким осенним солнцем и шуршащей под ногами листвой на аллеях парков.

У ступеней Собора Парижской Богоматери, как и в тот памятный день, толпились экскурсанты.

И так же быстро тараторила гид заученный текст:

— Перед вами шедевр ранней французской готики. Основная несущая конструкция — пятинефная базилика с трансептом и двумя фланкирующими башнями...

На этом месте она впервые увидела Жан-Пьера, с разбегу уткнувшись ему в грудь и чуть не свалив с ног.

«Пресвятая Дева, под твоей сенью мы повстречались, — мысленно обратилась Дульсе к покровительнице собора. — Почему же судьба оказалась против нас?»

Она подошла к стене, увешанной листочками с записками, вырвала из блокнота листок и тихонько прошептала:

— Сделай что-нибудь, Святая Дева. Ну пожалуйста.. только я не знаю, что здесь можно сделать. Я совсем запуталась... Ты лучше знаешь, как помочь мне. Помоги! Я все приму с благодарностью.

Она написала на листочке «мерси» и прикрепила его рядом с остальными тоненькой полоской скотча.

Дульсе швыряла вещи в сумку, растерянно оглядываясь не забыла ли чего. Самолет улетал рано, завтра не будет времени на сборы. Краски и кисти уложены. А рисунки уже не помещаются в планшет. Сколько же она успела за это время!

Дульсе разложила их на полу и села рядом, оглядывая наброски и пейзажи. Фонтаны Версаля и набережная Сены, Булонский лес и Елисейские поля… Они, запечатленные ее умелой рукой, будут с ней даже в Мехико, на другой стороне земного шара...

В дверь требовательно позвонили, и в комнату ввалилась шумная компания однокурсников во главе с Анри и Симоной.

— Ты что, хотела смыться потихоньку? — возмущенно завопили они. — Не выйдет! Хорошо, что нам в учебной части сказали, что наша мексиканочка уже документики забрала.

— Ладно, короче! — сказал Анри. — Доставайте бутылки. Будем гулять. Долгие проводы — лишние слезы.

Дульсе принялась собирать с пола рисунки, освобождая место для шумной компании.

— Погоди-ка, — остановил ее Анри. — А подарки на память? Не жадничай. Каждому по этюдику. Держи, Симона. А этот мне... Клод, получай... Это тебе, Мишель...

И он быстро раздал каждому по Дульситиному рисунку. Причем выбрал, хитрец, только те, на которых встречался на фоне пейзажа знакомый мужской силуэт. Дульсе поняла это только в Мехико, когда принялась показывать Лус свои работы.

Дульсе быстро распихала оставшиеся вещи, и они уселись прямо на полу, потому что больше нигде в ее крохотной квартирке такая орава поместиться не могла. Подняли пластмассовые стаканчики с вином.

— Ну, за тебя, Дульсинея! — провозгласил тост Анри.—

— Так все яблочки и скормили, — засмеялись ребята. — Ни одного вкусить не оставили...

«Как здорово, что они пришли, — думала Дульсе. — Молодец Анри. Мне было так одиноко. И вечер так долго тянулся. И вся ночь была впереди. А теперь время летит незаметно».

— Мне будет вас не хватать, — сказала ребятам Дульсе — Знаете, у меня в Мексике никогда не было таких друзей.

— А у нас для тебя сюрприз, — заявил Анри. — Мы с Симоной с сегодняшнего дня официально помолвлены. А торжественное венчание будет на Рождество. Ты прилетишь на нашу свадьбу, Дульсе?

— Ой, какие вы молодцы! — искренне захлопала в ладоши Дульсе. — Как я рада! Поздравляю, Симона! — Она поцеловала подругу в щеку.

— А меня? — потянулся к ней Анри.

— А ты перебьешься!

Они просидели всю ночь до утра, резонно решив, что Дульсе вполне может выспаться и в самолете.

Дульсе совсем не чувствовала усталости. Анри постоянно острил, заставляя их покатываться от хохота и не давая Дульсе зациклиться на своих грустных мыслях.

Неожиданно для всех зазвонил телефон.

«Жан-Пьер!»

Дульсе метнулась к аппарату и дрожащей рукой подняла трубку.

— Такси заказывали? — дребезжащим голосом осведомился диспетчер. — У подъезда.

— Боже, я же забыла заказать такси! Хороша бы я была, поцеловав хвост самолета! — воскликнула Дульсе.

— Мы так и подумали, что ты будешь хороша, — засмеялась Симона. — Потому и сделали заказ на всякий случай.

Они быстро подхватили вещи и шумной толпой спустились вниз.

Дульсе сдала ключи привратнику, тепло попрощалась со всеми ребятами по очереди и села в такси вместе с Анри и Симоной.

— И не спорь! — оборвал ее Анри, когда она пыталась заявить, что и сама прекрасно доберется. — Я хочу лично убедиться, что ты благополучно покинула гостеприимную Францию.

— Послушай, Анри, — вдруг сказала уже подошли к выходу на посадку. — Ты можешь выполнить одну мою просьбу?

— Смотря какую…

— Скажи Жан-Пьеру, что я улетела, — попросила Дульсе.

— И не подумаю, — фыркнул Анри. — У меня нет ни малейшего желания с ним встречаться.

— Тогда... — Дульсе вырвала листок из блокнота и быстро написала: «Прощай, любимый. Я вернулась в Мехико. Вечно буду помнить тебя. Твоя Дульсе». — Вот. Дай это объявление в вечернюю газету.

— Анри, — укоризненно сказала Симона, — неужели тебе трудно это сделать?

— Ну ладно. — Анри, поколебавшись, взял листок.

— Ты обещаешь? — пристально взглянула ему в глаза Дульсе.

— Обещаю.

— Точно?

— Ну сказал же!

— Не волнуйся, я прослежу, — сказала Симона. — До свидания, Дульсе. Может, еще увидимся...

— Если не явишься на свадьбу, — сказал Анри, — готовься встречать нас в Мехико. Погреемся на солнышке в медовый месяц.

— Я буду рада, — ответила Дульсе. — Познакомлю вас с Лус и с мамой... Ты только не забудь дать объявление, Анри.

Огромный лайнер завибрировал, начиная свой разбег, и с натугой оторвался от земли, поднимаясь все выше и выше…

Остались далеко внизу крохотные домишки, ровно расчерченные ниточки улиц...

Дульсе прижалась лбом к стеклу иллюминатора. «Какой он маленький сверху, — думала она. — Можно ладошкой накрыть... Даже не верится, что там, внизу, живут люди. Они ведь еще меньше, как крохотные точки... И одна из этих точек — Жан-Пьер... Господи, что же я делаю? Зачем я здесь, в этом самолете? Тысячи миль пролягут между нами. Нет, это невозможно!»

Но лайнер гудел, ровно набирая высоту, с каждой минутой унося Дульсе все дальше и дальше от его голубых глаз и ласковых рук, от горячих губ и терпкой отравы любовных признаний. Все дальше и дальше, на другой конец земли.

Когда у Дульсе будет наступать ночь, Жан-Пьер будет .встречать новый день. Когда Дульсе будет щуриться от яркого солнца, Жан-Пьер будет спать, и осенний дождь будет шелестеть за его окнами...

«Каждому — свое... — монотонно вертелось в мозгу у Дульсе. — Отныне каждому — свое...»

Анри выполнил обещанное и в то же утро под неусыпным взором Симоны отправился в редакцию вечерней газеты.

— Вам срочное или простое? — спросила девушка в отделе объявлений.

— Срочное, срочное, — не дала раскрыть ему рта Симона.

Девушка пробежала объявление глазами и улыбнулась.

— Да, это действительно срочно.

— Что ты лезешь? — напустился на нее Анри, когда они вышли из редакции. — И вообще, если бы не ты, я бы исправил ее послание. Я бы написал: «Пошел к черту, Жан-Пьер. Ты не мужик. Дульсе».

— Какой же ты дурачок, — грустно улыбнулась Симона и ласково взъерошила ему волосы.

Жанетт валялась на кровати, лениво листая вечернюю газету. Она всегда читала колонку частных объявлений, потешаясь над воплями души, типа: «Девушка в белой юбке. Я спросил, который час. Было двадцать два пятнадцать. Позвоните мне».

«О чем же ты раньше думал, идиот? Когда она рядом стояла», — ехидно размышляла Жанетт.

На этот раз почти все объявления о деловых встречах и официальных приемах. Ничего интересного.

«Посмотрю статьи Жан-Пьера в «Хронике происшествий», — решила Жанетт и уже хотела перевернуть страницу, как вдруг выхватила взглядом из середины текста знакомое имя: Дульсе.

Что-что? Она вернулась в Мехико?

Жанетт едва не запрыгала от восторга. Полная победа! Эта проклятая девчонка наконец-то убралась с ее пути. Все! Концерт окончен. Больше не имеет смысла притворяться и сидеть здесь несчастной затворницей. Надо же! Ей удалось вытурить соперницу из Парижа. Ну а с другого конца земли она ей не страшна!

«Надо, чтобы Жан-Пьер обязательно это прочел. А то он в эту колонку и не заглядывает. Пусть знает, что все кончено, и не питает больше надежд. Сбежала твоя красотка, милый. Сбежала...»

Жанетт взяла красный фломастер и жирно обвела объявление рамочкой. Потом перегнула газету так, чтобы оно сразу бросалось в глаза, и положила ее на письменный стол в кабинете. Жан-Пьер сразу наткнется на этот сюрприз, когда сядет работать.

Она заметалась по комнате, быстро переодеваясь к выходу. Сегодня она устроит настоящий праздник, ей уже до смерти надоела ее роль. Неужели и вправду находятся дуры, которые терпят все эти муки ради продолжения рода? Жанетт всего лишь притворялась и то утомилась безумно. Перво-наперво Жанетт отправилась в приличный ресторан и от души попировала там, вознаграждая себя за длительное воздержание. Потом — в парикмахерский салон. Волосы совсем свалялись, ведь ей приходилось так много лежать. Самую модную стрижку! Она должна затмить эту мексиканку!

Жанетт с удовольствием оглядывала себя в зеркале. Она ведь ничем не хуже этой Дульсе. Похудевшее личико и задорно взъерошенные по последней моде вихры. Даже парикмахер засмотрелся... Жанетт весело подмигнула ему и оставила щедрые чаевые.

Теперь по магазинам. Надо успеть подобрать себе новый наряд и запастись продуктами к вечеру. Они будут сидеть с Жан-Пьером вдвоем, как раньше, он будет хвалить ее стряпню и медленно отхлебывать шампанское... Нет, шампанское они выпьют в спальне. Не скала же он, чтобы устоять перед такой обворожительной женщиной!

Она придирчиво перебирала платья. Все не то... А если… Это идея! Эта Дульсе постоянно таскалась в джинсах. Наверное, Жан-Пьеру нравится мальчиковый стиль. Жанетт тут же подобрала себе вполне миленькие джинсики и мягкий толстый свитер с нежным пастельным рисунком. Теперь она стала похожа на подростка-переростка, жеманно прищурившего глазки.

«Ну, держись, дорогой! Ты сегодня просто обалдеешь!»

А Жан-Пьер в это время караулил в машине у выхода из Школы искусств этого прощелыгу Анри. Пусть только посмеет приблизиться к Дульсе еще раз! Что он все время вокруг нее крутится?

Жан-Пьер испытывал сейчас примерно те же чувства, что и собака, лежащая на сене. Если Дульсе не подпускает его к себе, то и другие пусть не суются! Может, она все же не выдержит и изменит свое решение. Господи, скорей бы у Жанетт кончился токсикоз.

Вот в толпе ребят появился Анри со своей белобрысой подружкой. Дульсе не было видно, но это даже лучше. Иначе она не даст Жан-Пьеру объясниться с Анри.

Он вышел из машины и решительно преградил Анри дорогу.

— Послушай, парень, я не дам тебе морочить ей голову, — грозно сказал он.

— Разбирайтесь лучше со своими проблемами, — презрительно процедил Анри.

— Я тебя предупреждаю, если еще хоть раз подойдешь к Дульсе...

— Вы разве не знаете? — удивленно спросила Симона, — Дульсе вернулась в Мехико.

— Он газет не читает, — отвернувшись, бросил Анри.

— В Мехико? — остолбенел Жан-Пьер. — Но почему?

— Чтобы не мешать вашему счастью, — зло глянул на него Анри.

— Мы же напечатали... во вчерашней газете... — Симона торопливо шарила по карманам извлекая оттуда ластики, обертки от жвачек и обрывки бумажек. – Вот… Я же помню, что не выбросила. – Она протянула Жан-Пьеру смятый листок из блокнота с написанными Дульсе торопливыми строчками. — Она просила дать объявление...

— Лучше пусть будет в Мексике, чем на дне Сены, — серьезно сказал Анри. — Один раз я ее за шиворот удержал. — И добавил ехидно: — У моста Мирабо, где уходит любовь...

Жан-Пьер потрясенно читал неровные, прыгающие буквы.

— Ты не понимаешь! — воскликнул он. — Ей нельзя в Мехико!

Дульсе уехала... Предпочла смертельную опасность сомнительному счастью жить с ним в одном городе. Что же он наделал! Что теперь будет с ней? Жан-Пьер прекрасно понимал, как репортер, постоянно собирающий криминальную хронику Парижа, что страхи Дульсе вовсе не беспочвенны. Бандиты пойдут на все, чтобы убрать нежелательного свидетеля. Иначе их самих уберут. У мафиозных структур суровые законы. Он может потерять ее. Навсегда. Самая горячая любовь не вернет ее к жизни. Смерть не слушает мольбы влюбленных.

Жан-Пьер круто повернулся и, не сказав больше ни слова, бросился к машине.

Симона проводила его взглядом.

— Вот видишь, Анри. Он все-таки любит ее. — Она взяла Анри за руку и добавила встревоженно: — Только почему он сказал, что Дульсе нельзя в Мехико?

Мысли лихорадочно сменяли одна другую. Дульсе, малышка... Жан-Пьер обещал быть твоим защитником и гордо расправил широкие плечи. Хорош защитник... Он как наяву видел испуганное лицо Дульсе, когда она с криком бросилась к нему на ступенях собора. Он просто обязан быть рядом с ней. Дульсе и Лус, видимо, недооценивают опасность, нависшую над ними.

Вот только Жанетт... Она слабеет с каждым днем. Жан-Пьер не может оставить ее в таком состоянии.

Но Дульсе нужна помощь. Срочно, срочно надо лететь в Мексику, пока не случилось непоправимое...

А как быть с Жанетт?.. Жан-Пьер сейчас уже проклинал тот день, когда имел неосторожность обратить на Жанетт внимание. Она, как плющ вокруг дерева, обвилась вокруг него и медленно, но планомерно вытягивает все соки. Он совсем запутался. Почему судьба так немилосердна к нему? Стоило ему впервые в жизни искренне полюбить нежную чистую девушку, как он тут же угодил в расставленную жизнью ловушку.

До того момента, как Жан-Пьер понял, что Дульсе занимает все его мысли, он никогда не относился к женщинам достаточно серьезно. Часто менял подружек ловко избегал обязательств. Красивая мужественная внешность и чувство юмора позволяли ему с достоинством выкручиваться из любой щекотливой ситуации. В каждой очередной подруге Жан-Пьер видел лишь потенциальную охотницу за его драгоценной свободой. Конечно, были в его окружении женщины, с которыми можно было дружить безбоязненно, умные, интересные. Но никогда еще две ипостаси женщины не соединялись для него воедино. Отдельно те, с кем можно отвести душу, обсуждая интересные для обоих проблемы, и отдельно те, с кем можно провести приятную ночь. И только Дульсе оказалась и интересной как человек, и желанной как женщина. Только Дульсе... В ней была какая-то необычайная глубина и серьезность, и в то же время она, как ребенок, была наивна и шаловлива. Жан-Пьер все время открывал в ней новое. Она была то угловатой, то изящной, как леди, то терялась в простых жизненных ситуациях, а то вдруг поражала его глубоким философским размышлением, то была абсолютно беззащитна, то мужественна.

Каким же ослом он был, когда позволял Жанетт переехать к нему. Просто надоело выкраивать между работой редкие минуты для встречи. Если бы он знал тогда, что встретит Дульсе... Но ничего нельзя угадать наперед... Пожалуй, надо определить Жанетт в больницу под наблюдение врачей и поспешить вслед за Дульсе. Жан-Пьер не сомневался, что Жанетт никогда бы не оставила ребенка, если бы не заподозрила его в интрижке. Теперь она разыгрывала это, как козырную карту. Если бы Жанетт не объявила об этом в присутствии Дульсе, Жан-Пьер нашел бы способ поставить ее на место. Поняв, что Жан-Пьер не останется с ней, Жанетт, без сомнения, избавилась бы от не нужной ей обузы. Ее эгоистичную натуру он уже прекрасно понял.

Но Дульсе измеряла все иными нравственными категориями. Она сказала правду. Она не смогла бы быть рядом с Жан-Пьером, в глубине души считая его подлецом. Собственно, только ради Дульсе он оставался рядом с Жанетт, ради того, чтобы она не считала недостойным человека, которому отдала свое сердце.

После встречи с Жан-Пьером Анри и Симона долго обсуждали его странные слова.

— Может, она просто поругалась с родителями? Или каким-то образом испортила себе репутацию и скрылась от скандала? — предположила Симона.

Анри посмотрел на нее как на больную.

— Ты можешь представить себе Дульсе в таких ситуациях?

Симона отрицательно покачала головой.

— Вот то-то и оно... — Анри вздохнул. — Здесь что-то другое. И об этом знает только Жан-Пьер. У Дульсе есть какая-то тайна... Почему она доверила ее не нам а этому прохвосту?

— Почему ты так ненавидишь его? — спросила Симона. — Ведь даже Дульсе не питает к нему зла.

— Еще бы! Она же боготворит его. А этот репортеришка, играя с ней в романтическую страсть, благополучно жил со своей подружкой. А та решила подарить ему бэби. Ясно?

Симона посмотрела на него широко открытыми глазами.

— Так за что же его осуждать? Ведь... если... ты вдруг полюбишь другую, а я... Разве ты меня бросишь? — У нее задрожали губы.

— Глупышка, — притянул ее к себе Анри. — Ты же совсем другое дело.

— Ох, Анри, — вздохнула Симона. — Легче всего судить се стороны. Я думаю, нам надо встретиться с Жан-Пьером и спокойно все выяснить.

— Не горю желанием его снова увидеть.

— Тогда я сделаю это сама, — твердо сказала Симона.

— Только попробуй!

— Подумай о Дульсе. Помнишь, как испугался Жан-Пьер? Возможно, ей нужна помощь.

— Ну ладно... - внял ее доводам Анри. — Только ты сюда не суйся. Это мужское дело.

Жанетт порхала по квартире, готовясь к встрече Жан-Пьера, и громко напевала. Она поминутно поглядывала на себя в большое зеркало, висящее в простенке между кухней и столовой. Как она преобразилась! Может, стоит и на сцену выходить в таком виде? В этом окраинном баре ее новый облик будет ближе, ведь там собирается в основном молодежь. Несколько новых песенок поживее, чтобы зажечь публику, — и ей обеспечен грандиозный успех! Тогда не стыдно будет и знакомых позвать на свое представление. А то после статьи Жан-Пьера приятели наперебой кинулись ее поздравлять, выражая желание прийти на концерт, а ей пришлось уклончиво врать, что они ищут новое помещение. Потом — мнимая болезнь. А что она скажет им завтра?

«Новая звезда взошла на окраинах парижского небосклона», — написал по ее требованию Жан-Пьер.

А Жанетт только в редкие вечера получала аплодисменты. Ей мечталось о громогласной овации, о горах букетов у ее ног, о толпах поклонников у входа. К тому же, сменив стиль, она вполне сможет рассчитывать на съемку на телевидении в молодежной музыкальной программе. Ведь у Жан-Пьера есть друзья как раз в молодежной редакции. Как же она раньше не догадалась!

Она засунула купленное шампанское в морозильник, красиво разложила на блюдах листья салата, фрукты, сыр. Довела до золотистой корочки запеченное в духовке мясо с овощами. Сегодня все спорилось у нее в руках. А ведь обычно Жанетт через силу плелась на кухню, заставляя себя разыгрывать роль примерной хозяйки.

Она накрыла на стол в гостиной, включила томную музыку и с наслаждением затянулась сигаретой.

В замке заворочался ключ.

Наконец-то! Жанетт приняла позу поэлегантнее, небрежно перекинула ногу через подлокотник кресла и с выжидающей улыбкой уставилась на дверь.

— Собирайся! — угрюмо сказал из прихожей Жан-Пьер. — Я отвезу тебя в больницу. У меня срочная командировка.

Он вошел в гостиную и удивленно посмотрел на роскошно убранный стол. От его опытного репортерского взгляда не укрылась ни одна мелочь. Он сразу отметил дымящую сигарету в пепельнице, недопитый бокал с вином на подлокотнике кресла, изменившийся облик Жанетт и в первое мгновение испытал необыкновенное облегчение и даже радость оттого, что она больше не нуждается в уходе. Хоть одной проблемой меньше.

Жан-Пьер плохо разбирался в тонкостях женского организма. Токсикоз у Жанетт начался так внезапно и, видимо, так же внезапно прекратился. Ничего странного, что она решила закатить на радостях пир.

— Тебе лучше? — Он ухватил по пути с блюда кусочек сыра и направился в кабинет.

— Мне просто великолепно! — Жанетт с улыбкой глядела на него.

— Может, тебе все же не стоит курить?

— Это еще почему?

— Ребенку это, должно быть, вредно, — отозвался он из кабинета, копаясь в каких-то бумажках.

Жанетт ухмыльнулась про себя. Как точно она рассчитала. Он привык к мысли о наследнике и теперь заботится о его здоровье. Надо теперь как-то помягче объяснить ему, чтоб не надеялся.

— Знаешь, милый... — протянула она томно. — Я, кажется, немного ошиблась. Это был обычный нервный срыв. Но ты не волнуйся, — добавила она торопливо. — Мы обязательно заведем себе малыша. Как-нибудь в другой раз...

Жан-Пьера как обухом по голове ударили. Ошиблась! У него вся жизнь полетела кувырком, а она сидит и спокойно улыбается.

И тут его взгляд упал на лежавшую на письменном столе газету с жирно обведенным фломастером объявлением Дульсе.

Так вот в чем дело! Этот пир — панихида по его любви! Соперница убралась, и нет смысла больше притворяться? Жатетт обвела его как мальчишку!

У Жан-Пьера не укладывалось в голове, как можно было пойти на такую подлость. А собственно, чего еще он мог от нее ожидать!

Он скомкал газету в кулаке и в бешенстве выскочил в гостиную.

— Дрянь! — потрясая газетой, завопил он. — Гадина!

Он в порыве ярости наткнулся на стол, стоявший между ним и Жанетт, и с грохотом повалил его. Персики и апельсины раскатились по ковру, со звоном рассыпались осколки разбившихся тарелок.

Жанетт испуганно вскочила и отбежала в угол. Она не ожидала такой реакции.

— Ты нарочно устроила этот спектакль? Отвечай! — Не помня себя, он наступал на нее, и Жанетт показалось, что он сейчас ее убьет, такая ярость была в его глазах.

— Я... — в страхе пролепетала она. — Я же люблю тебя... Это... могло бы быть правдой...

Жан-Пьер грубо схватил ее за плечи и сильно встряхнул.

— Ты представляешь, что ты натворила?!

— Что такого?.. — перепуганно лепетала Жанетт, сжимаясь под его взглядом. — Просто мы снова вместе... Жан-Пьер скрипнул зубами, едва сдерживаясь, чтоб не ударить ее.

— Вместе? Да я и дня с тобой не останусь!— Он отшвырнул ее на диван. Нервно пошарил по карманам в поисках сигарет.

— Я же люблю тебя,— всхлипнула Жанетт.— Что же мне было делать?..

Она умоляюще посмотрела на него.

— Жан-Пьер...

Он молча подошел к телефону и набрал номер.

— Такси? Примите заказ. С улицы Колнзэ на улицу Жасмэн. Да. Срочно.

Внутри у Жанетт все сжалось. Это был заказ от дома Жан-Пьера до ее квартиры.

Жан-Пьер открыл шкаф в прихожей, выкинул оттуда два пустых чемодана и, не глядя на нее, ушел в кабинет и захлопнул за собой дверь.

Он вышвыривает ее из своей жизни... Глотая слезы, Жанетт быстро собирала свои тряпки. В чем же она просчиталась? Ведь все так удачно сложилось. И мексиканка убралась восвояси, и Жан-Пьер вопреки ее опасениям не закатил ей скандал после сцены с Дульсе, а молчаливо терпел ее присутствие, идя на уступки.

Жанетт полагала, что если он разорвал с Дульсе и продолжает жить с ней, то значит, он все же решил, кто для него дороже. Ведь никакими угрозами его невозможно заставить сделать то, чего он не желает. Она уже не раз в этом убеждалась. Поэтому и предпочитала действовать исподтишка, ведь вода камень точит. Откуда же вдруг такая перемена?

Диспетчер сообщил, что такси у подъезда.

Жанетт подхватила чемоданы. Неужели он даже не выйдет помочь ей? Она подошла к двери кабинета и осторожно толкнула. Заперто.

— Жан-Пьер...— жалобно позвала она.— Я ухожу.

В ответ — молчание.

«Ну ничего,— думала Жанетт, стаскивая чемоданы по лестнице,— ты еще позовешь меня. Сам позовешь... Я дам тебе время перебеситься, и тогда...»

Но что-то в глубине души подсказывало ей, что она потеряла Жан-Пьера навсегда...

Жан-Пьер целый день не мог прийти в себя. Он провел бессонную ночь, запершись в кабинете. Как потерянный он смотрел на газету с объявлением, жадно прикуривая одну сигарету от другой.

Как же он не догадался, что Жанетт его дурачит? Ведь он хорошо знал, что она пойдет на все, лишь бы добиться своего. И он не поверил ей в первый момент. Это Дульсе заставила его поверить. Ее чистая душа не могла представить себе, что можно играть такими понятиями, и ее убежденность в правдивости Жанетт передалась ему.

Жан-Пьер решил было со злорадством отплатить Жанетт, опубликовав в вечерней газете новую рецензию о ее «творчестве», но, поразмыслив, решил не унижаться до мести. Бог с ней, пусть живет, как хочет. Когда-нибудь судьба рассчитается с ней за ее подлость и коварство и она сполна получит той же монетой.

Он порылся в столе и отыскал среди бумаг набросанные Дульсе портреты преступников.

Вот что сейчас важно. Как ему отыскать и обезвредить этих типов? Он вдруг с досадой хлопнул себя по лбу. Болван! Начни с того, как отыскать саму Дульсе. Ведь он даже не знает ее адреса. Ему даже не приходило в голову спросить, где живет Дульсе в Мехико, ведь она все время была здесь, рядом. Хотя у него много зацепок и он профессионал в добывании информации. Красивые сестры-близнецы, одна из которых певица, а другая художница, должны быть на виду в обществе. А в том, что Дульсе принадлежит к кругу местной знати, он не сомневался. У нее были дорогие украшения, но даже не это было важно, а то, что в детстве в нее усиленно вбивали тонкости этикета, которые она с таким наслаждением отринула, вырвавшись из-под родительской опеки.

Он представил себе будущую встречу с Дульсе и улыбнулся. Как приятно будет сказать ей, что он абсолютно свободен и принадлежит ей полностью и навсегда. И у Дульси не останется ни капли жалости к Жанетт, когда она узнает о ее подлом поступке.

Они снова будут вместе, и она будет знакомить его с Мехико, как он ее с Парижем. Они будут смотреть росписи Риверы и Сикейроса, древние пирамиды, сокровища ацтеков и майя. А потом уедут куда-нибудь на побережье и будут бродить ночью по влажному песку пляжа, слушая, как с тихим шелестом ложится волнами к их ногам Великий океан. Жан-Пьер еще никогда не видел океана. Он, наверное, такой же глубокий, безбрежный и переменчивый, как их любовь.

И сердце его то сжималось от тревоги, то наполняясь сладостным ожиданием встречи...

Он с сумасшедшей скоростью стремился переделать до отъезда все редакционные дела. Одна встреча, другая, третья. Да еще на нем висит задуманная редактором серия статей. И репортаж к завтрашнему номеру. И все надо срочно успеть, а ему на ум не идет ничего, кроме Дульсе.

Когда поздно вечером Жан-Пьер наконец-то подъехал к дому, то очень удивился, увидев сиротливо мерзнущих у подъезда Анри и Симону.

— Нам надо поговорить,— буркнул, глядя в сторону, Анри.

А у Жан-Пьера не было больше никакого желания выяснить с ним отношения. Зачем? Ведь он скоро будет рядом с Дульсе.

— Поднимемся ко мне,— предложил Жан-Пьер.

— Лучше здесь,— отказалась Симона, хотя продрогла до посинения. Ей ужасно не хотелось встречаться с Дульситиной соперницей.

Жан-Пьер вдруг понял, почему они отказываются, и расхохотался.

— Не бойтесь, я один,— весело сказал он.— Можете сами убедиться.

В гостиной царил оставленный Жанетт беспорядок. Вещи были разбросаны по всем креслам, когда она впопыхах копалась в шкафах. А посреди валялся перевернутый стол, груда битой посуды и раздавленные персики на ковре.

— Битва при Аустерлице,— скептически заметил Анри.— Похоже, враг отступил с многочисленными потерями.

— Давайте я уберу,— сочувственно сказала Симона,— Где у вас щетка?

И пока Жан-Пьер готовил на кухне кофе, она с помощью Анри быстро привела все в порядок.

Между этими хлопотами Жан-Пьер вкратце поведал им о вчерашнем объяснении с Жанетт. И заметил, как разгладились лица у Анри и Симоны, как исчезла их внутренняя скованность.

Жан-Пьер обследовал содержимое холодильника и обнаружил припасенные Жанетт шампанское и запеченное мясо.

— Вот что, ребята,— сказал он, водружая все это на стол,— я думаю, что у нас больше нет поводов для разногласий.

— Не будет,— уточнил Анри,— если вы расскажете нам, почему боитесь за Дульсе. Что ей угрожает?

Жан-Пьер помрачнел. Вопрос Анри вновь всколыхнул притаившуюся было тревогу.

— Возможно, смерть,— глухо сказал он.

Вынув из кармана Дульситины наброски, он показал, их и

— Вы никогда не видели рядом с ней этих типов?

— Нет...— Анри внимательно вгляделся.— У меня хорошая память на лица.

— Я тоже. В Париже они потеряли ее. Но в Мехико...— И он поведал ее друзьям все, что рассказала ему сама Дульсе.

Глаза Симоны широко распахнулись от ужаса.

— И об этом не знает никто, кроме вас?— спросила она.

— Кроме меня и Лус,— уточнил Жан-Пьер.

— И нас,— добавил Анри.— Завтра же полечу в Мехико. Надо только занять денег на билет.

— Нет уж, дорогой,— твердо сказал Жан-Пьер.— В Мехико полечу я. Извини, но это только мое дело.

Симона тихонько тронула Анри за руку и сказала:

— Он прав... Он лучше сумеет помочь Дульсе и Лус. И потом, ты ведь не знаешь испанского.

Жан-Пьер едва не поперхнулся шампанским. Как он об этом не подумал? Ведь у него та же самая проблема. Они с Дульсе говорили по-французски, и он совсем выпустил из виду языковой барьер. Но Анри об этом лучше не знать. В конце концов, незнание языка Жан-Пьеру заменят его внимательные глаза и любящее сердце.

Он поднял бокал и сказал:

— За то, чтобы все было хорошо.

— Чтобы все было хорошо,- как эхо отозвались Анри и Симона.

Жанетт не находила себе места. Она слонялась по своей квартире, бросив чемоданы не распакованными. Как невыносимо быть одной. Как это, оказывается, невыносимо...

Она схватила сумочку и несмотря на то, что был уже поздний вечер, вышла на улицу. Надо пойти туда, где люди, где музыка и смех, где можно забыться и не думать, не думать ни о чем.

Ближайший ночной бар был неподалеку. Она заказала себе большой стакан бренди — бармен посмотрел с удивлением — и села за свободный столик.

В баре было много народа, в основном молодежь, парочки и компании. Гремела музыка, мигали разноцветные лампочки. На небольшом пяточке в центре зала танцевали.

Жанетт залпом отпила половину, рассеянно скользя взглядом по залу. Вдруг она почувствовала, что на нее кто-то смотрит.

Парень за соседним столиком буквально пожирал ее глазами. Потом неожиданно поднялся и, захватив свой бокал, пересел за ее столик.

— Скучаете?— стандартно начал он. Жанетт не ответила.

— Мне тоже скучно,— сказал парень.— У меня горе, меня невеста бросила. Может, потанцуем?

Жанетт искоса цепко охватила его взглядом. Он был гораздо моложе, но красив и статен. Дуры девчонки, если бросают таких. Впрочем, она тоже хороша собой, а Жан-Пьер...

— Меня зовут Поль. — Парень обезоруживающе улыбнулся.— А вас?

— Жанетт,— нехотя процедила она.

— А почему вы одна? Ох, простите...— Он смутился.

— Ладно, давай потанцуем.

Она поднялась. В конце концов она искала компанию, зачем же сидеть букой?

Поль крепко притиснул ее к себе, и Жанетт с удивлением почувствовала, что с радостью принимает сильные мужские объятия, и даже некоторое разочарование, когда танец кончился и они вернулись к столику.

Поль заказал еще выпивки и опять пригласил ее на танец.

Время летело незаметно. Жанетт сильно опьянела, голова кружилась. Поль то жаловался ей на свою несчастную долю, то в восхищении шептал комплименты... Он впервые держит в объятиях такую красивую женщину... Только в ней, Жанетт, его спасение... До встречи с ней он думал что его жизнь кончена...

Его слова приятно щекотали самолюбие Жанетт. Похоже, этот мальчишка теряет голову... Как здорово снова ощущать себя желанной и сводящей с ума. А он тоже ничего... Какие мягкие губы осторожно тронули ее волосы... Какое неподдельное восхищение в его огромных карих глазах...

— Давай уйдем,— неожиданно шепнул он.

И Жанетт с легкостью согласилась:

— Давай.

Какая это была бурная и неистовая ночь... Жанетт казалось, что Поль впервые познает женщину, с таким трепетом он целовал ее, так робко прикасался, разжигая этим ее еще сильнее. А потом совершенно сломил ее силой молодости и неожиданно страстным напором... И шептал, шептал ей слова любви и благодарности... В жизни еще у нее не было такого великолепного любовника...

Жанетт открыла глаза и томно потянулась. В незадернутые шторы ярко светило солнце.

— Поль...— позвала она. Его не было рядом.

«Наверное, в ванной»,— решила Жанетт и, не одеваясь, прошлась по квартире, полная ожидания повторения чудной ночи. Заглянула в ванную, на кухню, в гостиную... Его нигде не было. И тут ее взгляд ощутил странную пустоту. Исчезли брошенные в комнате чемоданы.

Пораженная страшной догадкой, Жанетт бросилась к сумочке, быстро перерыла ящики трюмо...

Так и есть, вместе с Полем испарились и кошелек со всеми деньгами, и украшения.

Жанетт бессильно опустилась на пол и простонала:

— Поль... Как же так... Поль...

А может, он вовсе и не Поль? Зачем ему говорить настоящее имя своим потенциальным жертвам.

Какая же она дура! Поверила, растаяла... А он всего-навсего профессиональный соблазнитель и вор...

Жанетт прижала голые коленки к груди и истерически расхохоталась, как сумасшедшая.

Проводив Анри и Симону, Жан-Пьер подошел к окну и долго смотрел в мерцающую огнями темноту. Он думал о Дульсе и торопил время, оставшееся до их встречи.

А в голове ритмично звучали отчаянные строки Поля Элюара, как нельзя более точно подходящие к его состоянию: