Рубеж веков-2

Глава 12

Допрос сарацин, перед тем как ромеи ушли, показал интересные вещи. Так как на какое-то время ромеи были оторваны от происходящего вокруг, то абсолютно всё им было интересно, всё становилось обсуждаемой новостью.

Все сарацины были из разных «партий» и обладали соответственно немного разными новостями — кто-то знал даже о том, что творится в сопредельных землях.

Вся румелийская армия, которую удалось собрать Селиму Второму, насчитывала примерно 100 тысяч копий и до 120 современных орудий, из них около 20–25 тысяч копий при 32 орудиях (под предводительством албанского сераскира Джевад-паши) была отправлена против ромеев. «Гнилой город», «Империю одного города » исмаилиты не воспринимали серьезными противниками после того, как от ромеев откололись зимой многие войска, а также после ухода савойцев, а ещё — после последних проигранных сражений.

Новости были плохие.

Джевад-паша собирался очистить Придунавье, Болгарию и Фракию от ромеев и окончательно решить вопрос с Константинополем. Основная же армия воспользовалась взятием нескольких крепостей, и теперь была направлена на Прессбург или Вену — никто не знал окончательно. И все, конечно же, ожидали новой осады столицы западной империи. Румелийцы (что в переводе с их языка означало «римляне»), никогда не признавали за Габсбургами титул императоров Священной Римской империи германской нации. В лучшем случае они называли их «Венскими королями», в письмах называя их «младшими братьями», чему австрийцы чрезвычайно возмущались. И взять Вену, лишить противника столицы, а значит нанести ему чудовищный материальный удар, а ещё больший — удар по духу сражающихся, было бы весьма привлекательным для сарацин.

Сейчас силы Джеват-паши были уже под Никополем, где помимо гарнизона, в осаде оказались некоторые из отступивших в относительной целости ромейских частей.

В это же время во Фракию вторгся бейлербей Селаник — дамат Рустем-паша с более скромными силами примерно в 10 тысяч человек. Они состояли главным образом из арабских переселенцев, испанских морисков, добровольцев и фанатиков, и в основном занимались грабежами в окрестностях Хайраболу/Хариополя.

Французы же действительно ввели войска в свободное графство Бургундское, более известное как Франш-Конте и осадили Безансон, который незадолго до этого был передан австрийской ветви дома Габсбургов.

Ещё узнали новость о северных соседях: как признавались румелийцы, зимой в их военных кругах все обсуждали вероятность вступления в войну Речи Посполитой, Res Publica, государство Общего дела. Но король Сигизмунд III Ваза объявил на Сейме, желая вернуть шведскую корону, и несмотря на нежелание магнатов, он объявил о присоединении герцогства Эстляндии, ранее входившего в состав Швеции. Это означало войну между двумя северными государствами.

А ещё войска Речи Посполитой под командованием гетмана великого коронного Яна Замойского, одновременно являвшегося канцлером великим коронным, отправились в поход на Молдавию, чтобы поставить там своего ставленника, Иеремии Могилы, господарем.

Ромеи при этой новости и огорчились, и обрадовались. Плохо, что поляки не вторгнутся в сарацинскую Унгарию. А хорошо — валашский господарь Михай Витязул наконец-то окажется занят, и ответит, пусть косвенно, за набеги на ромейские земли.

Лемк сразу начал ломать голову — как помочь осаждённой крепости? Как выручить никопольцев? Мыслей было много, но выполнимых — не насчитывалось и двух.

В тех условиях, которые были у Теодора и его людей, многого не достичь. По сравнения с силами сарацин — их даже мошкой не назвать. Раздавят и не заметят. Четыре фитильных ружья и крестьянское оружие против пушек и лучшей конницы в мире — подобным много не навоюешь!

Потому надо было становиться сильнее: добывать оружие, находить припасы, искать отбившихся от войска солдат. И надо было двигаться быстрее к нынешней цели.

Один из солдат, серб по национальности предлагал пробраться к Джеват-паше и зарезать его. По его словам, они так на Косовом поле чуть не победили сарацин! Но только из-за чистой случайности этот не принесло победы. Лемк тоже слышал об этой истории, и становиться самоубийцей, новым Обиличем, он не хотел. И не только из-за того, что самоубийство — это смертный грех. Теодор просто ещё хотел пожить и увидеть свою империю сильным и могучим государством.

Отряд шёл, а Теодор подходил то к одной группе солдат, идущих впереди, то к другой:

— Румелийцы ещё не знают, что тут появились мы! Пусть пока оторваны от основных сил, но наша задача всюду сеять страх и ужас для этих выкидышей дохлых овец, что когда-то пришли как наёмники и подлостями, предательствами захватили наши земли! Мы должны пользоваться ситуацией — жечь их имущество, наносить им всяческий вред! Не ждите моего приказа — бейте их без всякой жалости! Оставляйте только одного — чтобы было можно узнавать о новостях в их кругах, чтобы мы не попались в какую-нибудь ловушку!

Теодор вёл своих людей к кулате-на-Вите. (К ула/кулата — укрепление/крепость) Это было место, где по рассказам пленников можно было разжиться оружием и припасами. Надо бить исмаилитов, пока враги не стали осторожнее, не скинули сонную леность, которая охватывает человека в безопасности и сытости.

Отряд вышел к цели путешествия только на следующий день, пройдя более 12 миль. Вышло бы и раньше, не стерегись они шатающихся по дорогам людей, а порой и толп. Приходилось идти по чащобам, перебегать открытые места и всячески таится. Благо — телег не было, а вокруг стояли зазеленевшие деревья, что позволяло прятаться от любопытных глаз. Не добавляли скорости в пути и раненые. Они зачастую не могли сдержать стоны.

Темнота господствовала над большой долиной, куда они спустились. Но найти сторожевую башню оказалось просто — это оказалось самое шумное место в округе, так как недалеко от кулаты, представлявшей собой в основном большую сторожевую башню, стоял постоялый двор для путников, а также несколько хозяйственных построек.

И в Римской армии, наследникам которой стала их восточная часть, ромеи, и в государствах пришедшем на смену — на Балканах — главным из которых на долгое время Румелийский султанат, сторожевые башни были важной частью оборонительной системы. Они строились на границах государства и вдоль ключевых путей сообщения для контроля над движением вражеских сил и торговых караванов.

Конечно же, внутри государства их было меньше, чем по границам.

Строительство сторожевых башен было довольно простым, обычно использовались местные материалы, такие как камень или кирпич. Башни имели квадратную или круглую форму и обычно были двух — или трехэтажными. Внутри башни располагались жилые комнаты для группы воинов, а также склады для хранения продовольствия, оружия и других необходимых материалов.

В сторожевых башнях обычно служило от нескольких воинов, до десятков человек, в зависимости от их размера и стратегического значения. Стражники наблюдали за окружающей местностью из-за крепких стен и бойниц, патрулировали местность, что позволяло им своевременно замечать приближение вражеских войск или других угроз, а также собирали местные налоговые сборы с путников и торговцев.

На некоторых таких башнях могли разжигать огонь для передачи информации, создавая таким образом своеобразный канал связи. Этой, как и прежде, ночью на вершине башни тоже горел огонь, только с другой целью — возле неё грелись султанские воины. На стенах были закреплены держатели для факелов, которые в случае опасности должны были освещать стены, чтобы вражеские воины не могли приблизиться к ним.

Сильный шум шёл от таверны, что стояла футах в тридцати от сторожевой башни. Именно она была наполнена громкой жизнью и шумом. Изнутри доносились звуки гомонящих гостей, звон посуды и громкая музыка, играющая на фоне. До ромеев, питавшихся всухомятку, долетали ароматы еды, что наполняли воздух.

— Слышит кто-нибудь, что они там орут? — обратился Теодор к отряду. В ответ вызвался доброволец:

— Можно схожу туда, подберусь поближе, и послушаю о чем говорят?

— У кого есть сарацинская одежда? Дайте ему плащ, чтобы хоть издали походил на турца.

Отсутствовал доброволец недолго. У постоялого двора залаял сначала один пёс, потом его беспокойство подхватили еще несколько и прежде чем находящиеся внутри люди вышли проверить собак, тот вернулся. Вышедшие же люди на собак просто прикрикнули, да вернулись обратно в тепло и уют помещения.

— Они радуются, что султанские галеры у Прессбурга сожгли речной флот немцев.

— Сильно пьют?

— Да вроде сильно… Бахвалятся, и говорят о том, какую богатую добычу взяло войско.

В это время пара ромеев в кустах повздорили, собаки это услышали и вновь начали облаивать.

Все затихли, а из помещения вновь выбежали уже несколько человек:

— Orada ne var, kurtlar falan mı? (Что там, волки что ли?)

— Kurtlar olsaydı, kuyruklarını böyle sallamazlardı. Kuyruklarını sıkarak buraya dökerdin. (Были бы волки, они бы так хвостами не махали. Выли бы тут поджав хвосты.)

Интересные подробности выяснили о большой сторожевой башне. Кулате-на-Вите стояла на перекрёстке дорог. Гарнизон насчитывал в разное время от 10 до 15 воинов — это зависело от воли баши, что составлял планы. Находились они там неделю, пока их не сменяли. В последний день, если не было никаких происшествий, они всегда были расслаблены и ожидали лишь скорейшее отправление домой.

Все взгляды были направлены на башню, внешний вид которой был немного непрезентабельным, слишком уж неухоженной она выглядела и старой. Вокруг рос кустарник, который никто не удосужился вырубить. При этом все же — толстые стены, узкие бойницы, небольшая дверь внутрь была закрыта и рубить её означало разбудить всю округу и подставиться под выстрелы через бойницы башни.

Если там засел мотивированный гарнизон — башню без осады не взять.

Поэтому вопрос о том, как поступать далее, стал весьма актуальным.

У Теодора, конечно, были разные варианты. Например, он читал в книгах как ловкие воины взбираются на башни и там тихо убивали врагов.

Возможно гарнизон башни не имеет своего колодца и можно было бы отравить их питье. Но где взять столько яду? К тому же наносить такой вред и местным жителям, будущим гражданам империи в глазах Лемка было неприемлемо.

Был вариант прикинуться сарацинами, если подобрать самым лучшим бойцам одежду из той, что сняли с тел, и под их видом проникнуть внутрь.

Ещё вариант — дождаться пересменки сарацин. Она, если верить пленным, должна была состояться через день. Теодор спешил как раз чтоб успеть именно к этому моменту. Напасть в тот момент, когда небольшие воротца будут открыты, сулило немалые шансы на успех. Но тогда и врагов будет больше, а значит и потери отряда будут высоки.

Надо было думать, чем Теодор активно и занялся.

Постепенно звуки в таверне стихали. Народ стал укладываться спать на месте. При этом находились и те, кто довольно большой компанией пошел прочь — как потом оказалось, в ближайшее селение, что находилось в примерно одной миле выше по течению Вите.

Вместе с ними вышел, пошатываясь, вооруженный саблей «агарян», одетый в расшитую серебряными нитями кафтан-фередже с ложными рукавами, то есть одежду, которые носили довольно обеспеченные, не простые люди. При свете Луны блестели драгоценные накладки на ножнах сабли.

Сарацин приблизился к башне. Где и заколотил кулаком в дверь:

— Aç şunu, köpek! Yürürken çok yorgunum! (Открывай, собака! Я слишком устал, пока шел!)

— Orada kim var? (Кто там?)

— Ben derini yüzüstü bırakmadan kapıyı aç, eşeğin oğlu! (Открывай, сын осла, пока я не спустил с тебя кожу!)

— Еfendi Mustafa mı? Bu siz misiniz? (Господин Мустафа? Это вы?)

— Başka kimi bekliyordun, huysuz bir köpeğin ve yürüyen bir kadının oğlu? (Кого ты ещё ожидал, сын шелудивого пса и гулящей женщины?)

— Efendim, size cevap vermemenizi rica edeceğim… (Господин, я попрошу не отзываться…)

— Senin lanet olası kapıyı ısıtmanı daha ne kadar bekleyeceğim⁈ (Я долго ещё буду ждать, пока ты отопрёшь эту проклятую дверь⁈) — одновременно визжал и хрипел знатный сарацин, колотя в дверь.

Иногда бывают моменты, в которых надо очень быстро принимать решения. Вот и в тот момент Теодор увидел шанс. Ромеи шли вперёд, спотыкаясь о плохо видимые в темноте камни и ямы, но это было слишком медленно, Теодор ясно это видел.

Около двухсот шагов отделяло отряд от калитки в башню.

Он повернулся к своим людям:

— Атакуем! Сейчас! Кто первый?

Несомненно, среди оказавшихся тут ромеев было немало храбрых и решительных людей, но они пока они поглядывали друг на друга, безмолвно — взглядом спрашивая друг друга — «может быть ты первый?»

— Не отставайте, ромеи! В ножи их!

Теодор вскочил и со всех ног помчался к башне с клинком наголо — не оглядываясь, только надеясь на то, что за ним бегут его люди. А ещё надеясь, что за криком важного сарацина и процессом извинения воина его не слишком услышат.

Ему казалось, что топот его сапог громом раздается по всей округе. Возможно это было не совсем так, потому что когда он всё же подбежал к калитке, где молодой воин склонился в поясе перед пьяным сарацином, они на него даже не взглянули.

Уже подбегая, он поднял скьявону и кошачьим оголовьем ударил в затылок пьяного румелийца, что стоял к нему спиной, вцепившись в косяк. Сарацин заткнулся на полуслове, и упал на молодого воина — открыв путь Лемку внутрь башни. Осталось теперь только не дать сарацином себя убить и закрыть дверь — подумал Лемк, переходя к обороне: а как известно, лучшая оборона — это нападение.

Поэтому не дожидаясь пока прибегут (если они вообще последовали за ним) ромеи, он выхватил левой рукой кинжал и тут же со всей силы ударил им в грудь, а потом еще раз в живот ещё одного воина, появившегося перед взором Теодора.

Ему некогда было рассматривать внутреннее помещение — он отметил лишь, что несколько человек сидят за столом (видимо до прихода пьяного они играли в кости или излюбленные ими нарды) а теперь во все глаза смотрели на него.

Миг — и всё изменилось!

Пригвоздив скьявоной пытающегося выбраться из-под оглушенного сарацина молодого воина, Теодор набросился на сидящих, которые бросились к стене, на которой висели их сабли и стояли ружья.

Теодору удалось пронзить одного, когда другие, видя, что не успевают, выхватили длинные кинжалы и набросились на ромея.

В секунду положение изменилось: Теодор оказался в весьма трудном положении, так как пока он атаковал одного, несколько других пытались его нанести ему как колющие, так и рубящие удары.

Инстинктивно Теодор отбивался как скьявоной, так и левой рукой, с зажатым в нем кинжалом.

Стараясь не допустить окружения, он бросился на крайнего воина, сильным ударом сбил сбил его более короткое оружие в сторону, и обратным движением меч врезался тому под ребра. Открытый рот от перехватившего дыхания и вопль боли были в тот момент для Теодора лучшим звуком. Пока выведенный из боя воин сползал по стене, Теодор набросился на остальных: пропустил одного ловкача, располосовавшему ему ребра острием своего ножа, но достал концом скьявоны ещё двоих. Правда не смертельно.

Сверху, со второго этажа слышались крики и топот и с мгновения на мгновение должны были появиться новые враги.

На каменном полу башни лежали несколько тел, ещё у троих (Лемк в их числе) одежда пропитывалась кровью.

(Прим.авт. - один из примеров кулы/кулаты XVII века в Болгарии)