Рубеж веков-2

Глава 2

Долгий поход по подмерзшему берегу реки начался с гулких звуков сапог, ступающих по льду. Морозное утро окружило собранных отовсюду людей ярким сиянием солнца, отражающимся от ледяной поверхности, припорошенной снегом. Мерцание солнечных бликов и игра света на льду создавали волшебное зрелище.

С каждым шагом все были сосредоточены на звуках льда. Хруст льда под ногами напоминал о том, что река замерзла не так давно. Дунай вообще не часто замерзает — и было видно как вдалеке намок снег, как накатывала вода на молодой лед, который осмелился сковать могучую реку. Что же, ромеям повезло.

— Зимой удобней воевать, говорю вам. Единственное неудобство — холодно. А в остальном — реки замерзли и превратились в удобные дороги.

— Повезло…

— Все зимой сидят по избам, становищам и никуда не разбегутся, а если разбегутся — их легко найти по следам.

— … Как и нас…

— … И урожай собран в одном месте, и его уже никуда не спрячешь, не закопаешь. Так что зимой воевать удобнее, чем летом.

— Ненавоевался ещё… Лета не хватило…

Пока шли по условно своей территории, то особо не скрывались, шли по потрескивающему льду. Впереди пятёрка передовых с проводником, футах в пятисот — уже все остальные.

Присоединились к ромеям Фёдор Зарбас с несколькими людьми, он же предложил позвать нескольких знакомых потомков иллирийцев — аромун.

— Я же говорил, что мы сулиоты, словами на ветер не бросаемся! Потрепать сарацин я и мои друзья всегда готовы!

Высказали желание присоединиться ещё с десяток ромеев, знакомых ещё по той казарме, в которой год назад жили после подписания контракта.

Никого из испанцев, немцев и прочих латинян звать не стали — итого собрались только ромеи да болгары (греки/эллины это почти те же ромеи, а потому не стоят отдельного упоминания, как считал Теодор и его дпузья). И только тех, за кого мы могли поручиться, кого узнали за прошедший год.

На то, чтобы сходить, предложить поучаствовать в «поиске», да обговорить детали, да вернуться с их представителями — ушло более двух недель. Всё из-за того, что все оказались раскиданы по довольно большой территории, в городе было мало войск — потому как только так это позволяло армии прокормиться на истерзанной войной земле.

Заодно решили вопрос командования.

Так как у Лемка с друзьями оказалась самая большая группа, самая слаженная, да и идея принадлежала им, то друзья Лемка и войнуки протолкнули у остальных мысль о том, что именно представитель нашей группы должен быть общим командиром. Несмотря на возражения самого Теодора, выбрали им именно его, обосновав тем, что среди них именно Лемк старший по званию, кроме сулиота, и будет неправильно кому-то другому возглавить сборный отряд. Другие могут не понять.

Пришлось погружаться с головой в подготовку: считать количество провизии что берётся с собой на каждого (учитывая что у всех скудные, это было не просто, и стоял вопрос брать ли на путь в одну сторону? А если выход окажется неудачным?) расспрашивать у кого сколько пороха и свинца, заканчивать споры о том, брать ли контарионам их пики и кирасы, узнавать о том, где какие селения есть и множество других вопросов. Нужна была одежда, припасы, оружие…

И в последнем деле, конечно же, неоценимая помощь была со стороны болгар. Именно благодаря их помощи удалось расспросить местных, по чьим подсказкам было выбрано село, в котором обосновались юрюки. Нашли они и проводника — болгарин непонятных лет по имени Батко. Драный тулуп, копьё (на которое он спросил у ромеев разрешение — сарацины могли на месте казнить за одно только наличие оружия у того, кто им не служит). Из-за глубоких морщин, и загорелой кожи внешне можно было дать ему лет от тридцати до семидесяти. Его привели болгары Лемка через несколько дней, как ушли спрашивать местных жителей о сарацинах.

Никто даже не предложил угнать скот, а проще говоря ограбить болгарское селение — всё же болгары, хоть и ранее бывшие на службе исмаилитов, вряд ли согласились на такое. Тем более они вроде как теперь подданные базилевса… Правда тут многие из ромеев говорили, что теперь это их святая обязанность — содержать войска.

Солнце уже начинало склоняться к горизонту, когда добрались до конца этой дневной замерзшей дороги, на которой так и не встретили следов каких-либо крупных отрядов.

Вечерний свет преобразил замерзший ландшафт, окрашивая его в золотые и розовые оттенки.

По предложению проводника Батко свернули в лес и стали располагаться на ночлег. Место выбрали в тенистой роще, среди высоких елей. Срубили шалаш, нарубили лапника, кто-то принялся за разведение костра, другие за готовку.

Искры летели в темноте, озаряемой пляшущими огнями. Слышны были шум ветра в верхушках деревьев, и треск дров, а вдали луна всё больше поднималась над лесом, рекой и горами.

Теодор хорошо запомнил тот вечер.

Огонь костра светит им в лица, отражаясь в молодых глазах. Основная часть сидит вокруг костра, отогревая свои замерзшие руки и ноги. Их доспехи и оружие покрыты тонким слоем снега, упавшим с веток, а дым от костра тянется вверх, образуя спиральные узоры на фоне заснеженных деревьев.

Несколько солдат развешивали сушеное мясо и хлеб, твёрдые лепешки у затлевших костров, чтобы прогреть их перед тем, как приступить к ужину. А другие, не выдержав, строгали в котелок мерзлую свинину, набивали котел снегом, чтобы в дальнейшем, прокипятив и посолив, добавить муку, что не мешало им закусывать хлебом. Кто-то называл это мамалыгой с мясом, и блюдо то готовят у валахов. Ромеям было все равно — лишь бы в живот лезло.

Опасаясь, что свет костра могут увидеть сарацины, Теодор настоял на том, чтобы были выставлены посты. Это вызвало в некоторых недовольство, но пришлось напомнить им о том, что они добровольно согласились идти сюда, а поэтому должны выполнять его, протодекарха и логатора (как называли его войнуки) Теодора Лемка, команды. Согласились. Правда их лица выражали определенное напряжение, но перед возможным нападением Теодору было все равно на их недовольство.

Конечно ночёвка зимой на природе — это не самое приятное дело. Но даже здесь, под открытым небом, есть свои положительные стороны. Вдали слышался воющий ветер, звезды ярко вспыхивали на небе, а к верхушкам деревьев поднимались искры от костров.

Под зимним звездным небом, в окружении вооружённых надёжных мужчин, среди запаха еды, дыма, хвои, скрипа снега Теодору было спокойно.

Утром, свернувшись, продолжили путь.

Лемк усилил передовую группу, так как та земля по которой они шли сейчас, контролировалась сарацинами.

Повернули южнее, а потом снова на запад, обошли несколько гор, и вышли к речушке.

— Голема.

Как она называлась в старину Лемк не помнил, бумаг при нём не было, да и выяснять не хотелось — пока шёл первым, торил дорогу, совсем выбился из сил. Хоть ему и сказали, что он как командир может этого не делать, Лемк считал что все они в равном положении.

Напились холодной воды, перевели дух и продолжили осторожный путь.

Ещё до выхода решили кто будет главным в случае гибели или ранения Теодора. Это было сделано для того, чтобы в критической ситуации все знали кого слушать и действовать едино. Все знали, хотя бы в общем пересказ «Анабазиса» Ксенофонта и помнили, как персы перебили командиров греков и что это мерзкое действие им никак не помогло.

Договорились, что в случае смерти или ранения Лемка следующим должен был быть Зарбас, затем Мардаит, а затем другие.

К вечеру второго дня ветерок принес острый запах кизячного дыма, а затем вдали показались верхушки многоцветного стана юрюков.

Объехали долину, подошли к стоянке кочевников. Она стояла в глубокой котловине, укрытая от ветров. Небольшими холмиками рассыпались их жилища в виде юрт и кибиток. Ветерок донёс звуки о том, как лениво ругались между собой сторожевые псы.

Ромеи устали, однако было не до долгого отдыха. Дело требовалось сделать именно этой ночью, иначе риск обнаружения их группы возрастал.

Слегка перевели дух, а затем скинули тяжёлую верхнюю одежду. Какое-то время неуютную прохладу можно потерпеть. Разожгли и раздули фитили на аркебузах, проверили как скользят в ножнах клинки.

Теодор сомневался в том стоило ли идти всем вместе и сразу. Впрочем, в Надо было бы лучше узнать о том, кто находится в кочевье. Но времени не было.

Издалека неплохо была видна большая белая кибитка, взятая в кольцо кибитками семей поменьше — в них жили его родичи и воины. Последнее кольцо составляли всевозможные кибитки рядовых членов: пастухов и рабов — колов. Перед главной кибиткой была довольно большая площадка, сейчас пустынная, у коновязи топталось на привязи несколько неоседланных коней. Значит, кто-то из мужчин все-таки есть.

Проводник привлёк наше внимание и указал куда-то в темноту. Там, на краю леса что-то было. Белое пятно, но сразу не разобрать.

— За товатова е необходима помощ…

Под ногами поскрипывал снег, потрескивали высохшие ветки и сучья, пока пробирались к указанному месту.

Подойдя ближе ромеи поняли из-за чего Батко привёл их именно сюда, обойдя не одно селение, в которых наверняка было немало сарацин, с тем или иным количеством добра.

Так вот, на ветке дуба, на самом краю леса, висели два человека.

Их ноги едва смогли коснуться земли, и могло показаться, что под веткой стоят мужчина и девушка в весьма странной позе, слегка приобняв друг друга, так как их волосы касались друг друга и слегка переплелись. Казалось, что мужчина наклонился к ней, чтобы прошептать что-то ободряющее.

Раздетые до исподнего тела были покрыты частично снегом и льдом, и кожа по цвету была неотличима от них. Белая-белая.

— Споредтяхнатавяраумрелите от удушаваненяма да отидатв рая.

— А?

— По их вере те, кто погиб от удушения — не попадут в рай. Ну и остальные тоже.

— А ещё от чего не попадут?

— Если собаки зарвут их.

— А ещё?

Тот дёрнул плечом — дескать отстань. Но ответил:

— Если нечистые животные загрызут, если покончит с жизнью своею своими же руками… Ещё что-то.

— Не всё ли равно?

— Интересно.

Одну группу пустили в обход, чтобы они отлавливали беглецов, а основной массой пошли вперёд. След в след.

Пробежать такое расстояние можно было бы, но смысл?

— Вначале идём, если тихо. Сторожей не обнаружили, но кто знает — они вполне могут быть. Может статься, что мы их просто не заметили, и они будут следить, а могут расслабиться и будут дрыхнуть. Если вдруг кто нас обнаружит и поднимет крик, или мы услышим шум драки от второй группы, их крики о помощи, то тогда бежим. Но в любом случае не стреляем, пока не увидите противника минимум шагах в тридцати-сорока. Но лучше всего, если нас не обнаружил и мы сможем продвинуться вперёд как можно ближе к их этим… да, кибиткам. Опасайтесь собак — не рубите шпагами и своими саблями, колите их, лучше копьями. Там шерсть такая, что мало что от удара получится. Что ещё… Сдающихся вяжите, у кого оружие, тех убивайте, женщин и детвору в отдельную кучу. Жилища не жечь — привлечем чье-нибудь внимание.

— Всё-таки не просто скот угоним?

Первым ответил Зарбас:

— Иногда бешеных собак надо приводить в чувство понятным им способом.

До восхода солнца было еще не далеко, мороз немного усилился, в открытых местах текла поземка, увязая в кустарниках.

Одна группа кралась по краю леса: тут их труднее было заметить. Как часто бывало, в нашей группе впереди был Мардаит.

Вторую группу, пошедшую в обход, возглавил сулиот.

У всех раскрасневшиеся от ветра лица, у трети в руках аркебузы с тлеющим фитилем. При малейшей опасности никто не замедлит пустить их в ход.

Евхит, Илия придерживаются позади Теодора, пристально глядя по сторонам. С друзьями он испытывал себя спокойно в любом месте. Мардаит, Месал, Михаил тоже рядом: по сторонам и чуть впереди. Их врасплох не застанешь, перепугаться не заставишь.

Он пересчитал жилища кочевников — если считать что в каждом по одному мужчине, то юрюков будет почти вдвое меньше — около двадцати-двадцати пяти душ. Но это только из расчёта, что одно жилище даёт кров одной семье. А ведь семьи бывают разные. Кто их там разберёт

Что же, почти всем хватит.

Скопефты достали кремни, огниво, высекли огонь, запалили, раздули, вставили концы затлевших фитилей в замки.

— Не забудьте подсыпать порох на полку…

— Без тебя знаем.

Служившие контарионами дрожа от волнения или холода белыми застывшими пальцами затягивали лямки кирас на плечах и боках, помогая друг другу.

Теодор покосился на рядом стоящих друзей — думают ли они об опасности?

СидирМардаит теребит отошедшую оплетку на рукояти меча. Юхим сдвинул на лоб шапку и повернув ухо в сторону юрюков, прислушивается, будто бы надеясь что-то услышать. Михаил, спрятавшись за ствол дерева, не глядя подкидывал несколько шишек. Илия, туго перетянув кафтана на узкой груди, раздувал фитиль, который без этого действа начинал тухнуть. Евхит не забывал бормотать какую-то молитву святому Георгию. Месал же хмуро шевелил бровями, белеющими от упавших снежинок. Да, они все понимают. Но никто не повернёт назад, приняв решение они будут стоять на своём до конца.

В груди стало тесно, а ноги стали неметь — и Теодор даже испугался — неужели то страх пробует его сломит изнутри?

Он стал касаться висящих на перевязи-бандольере закрытых гильз с отмеренным порохом, что назывались всеми солдатами от латинян до ромеев «Двенадцатью апостолами», вспоминая имена сподвижников, учеников мессии:

— Трижды отрекшийся Петр… Книжник Павел… А то первый Андрей… Врач Лука и Иоанн Славящий… Филипп знаток и Варфоломей… Сборщик Матфей и Фома… Тому имя Иаков… Брат «по плоти» — Зилот…

Никого, только собаки не спят, а между тем время идёт. Это не плохо — крепче спать будут.

Не закончил счёт.

— Идём.

Пошли медленно, немного увязая в снегу. Первый торил дорогу, остальные как бы прятались за его спиной.

Если сейчас проснутся, заметят, то успеют организоваться и даже при наличии луков они смогут нанести ромеям непоправимый ущерб. Все же среди дистанционного оружия ромеи давно поняли что по скорострельности аркебуза сильно уступает традиционному оружию кочевников — луку. И будь день, и юрюки бы имели возможность сесть на коней, то Лемк ни за что бы повел тех, кто выбрал его своим командиром в атаку, так как шансов бы у них было мало.

Ромеи почти успели, сначала на одном конце лагеря, потом на другом залаяли отдельные псы, и постепенно все их голоса слились в громкий хрипло-звонкий лай, который постепенно смещался в сторону людей, что шли к спящим кочевникам.

Их голоса становились всё ближе, кто-то из них бросился вперед, но нарвался на острое железо и отскочил, пятная снег кровью.

Вскрикнул от боли поваленный на снег человек.

Чьи-то нервы не выдержали и темноту разогнала вспышка выстрела, и к общему нарастающему гвалту присоединился отчаянный скулеж и вой раненого четвероногого сторожа.

Не вышло бесшумно зайти и взять своё малой кровью…

— Вперед! Бог с нами! Nobiscum Deus! Бей иноверцев! В ножи их!

— Скоро-скоро! На ножовете! Не съжалявай! — вторили ему половина на болгарском, когда уже не было смысла скрывать себя.

Голоса взревели и шеренги идущих один за другим ромеев и войнуков распались Люди, подхватившись, побежали вперед меж запорошенных снегом кустов, разя норовящих укусить собак. Теодор тоже бросился со всеми вместе, слыша, как на другом краю становища грохочут аркебузы тех, кто ушел с Зарбасом.

— Святая империя!

— Вперед!

— Георгий Победоносец!

Бежать было весьма трудно из-за снега, и пока добежал до первых войлочных жилищ, дыхание заметно сбилось, а ноги налились тяжестью. Силуэты ромеев в темноте казались практически неразличимыми — серо-черными, набросились на ошалевших, но вооруженных мужчин, что выбегали наружу практически без одежды.