Рубеж веков-2

Глава 13

И только у Теодора появилась мысль о том, что что-то идет не так, и не пора бы броситься прочь наружу, как ситуация опять переменилась. Во-первых, по лестнице сверху сбежало полдюжины злых сарацин. Во-вторых — из-за спины Теодора, пыхтя и сквернословя, начали вбегать ромеи во главе с Рыжеусым. Никто не сдерживал себя, когда раздался боевой клич:

— Во имя святого Георгия и Империи!

Воины бросились вперёд, размахивая клинками. Подхваченный ими, бросился вперёд и Теодор, не ощущая боли от нескольких досадных порезов.

Ни о каких честных поединках в этих условиях не было и речи. Нападали по двое-трое на одного, если была такая возможность. Да и какая честность с теми, кто презирает тебя, и делает всё возможное, чтобы обмануть и воспользоваться твоей слабостью?

В разразившихся коротких кровавых схватках Теодор увидел Евстафия, сцепившегося с сарацином. Как Константин, дурак, не оставил снаружи цеп и теперь махал им сверху вниз, рискуя задеть своих, но пока ещё удачно ломавший плечи и руки агарянам тяжелыми ударами.

До конца боя Теодор так и не выбрался более вперед из-за спин ромеев, так как для этого не хватало места. Он лишь колол поверх голов, вбегая по трупам сарацин, лежащих на лестнице и потом, после быстрой схватки, мчался дальше, один раз пребольно приложившись плечом об острый выступ, когда поскользнулся на луже крови — при этом чуть не зарезав сам себя.

Покрытые кровью, охваченные возбуждением, которое появляется лишь изредка, на самом острие опасности, ромеи бросались вперед, подстегиваемые испуганными криками врагов.

Потом ещё Теодор как-то умудрился вновь получить новый удар кинжалом, скользнувшим вдоль ребер, что немного отрезвило его.

— Руби их!

— Kurtarmaya! Merhamet edin! (На помощь! Пощады!)

Грудь ходила ходуном от частого дыхания. Желая вдохнуть прохладного воздуха, Лемк выглянул в бойницу, что позволило ему заметит возле постоялого двора/таверны какое-то шевеление.

Слышно ничего не было, но это и не удивительно. Сверху, мимо бойницы Теодора пролетело тело сарацина. Это оставшиеся несколько воинов, обливаясь кровью, в порыве отчаяния решили прыгнуть с вершины вниз.

Башня была захвачена. Теодор, смотря на постоялый двор, решился:

— Все вниз! Быстрее!

Возбужденные ромеи смотрели на него непонимающе:

— Вниз, чтоб вас! Нас заметили! На постоялый двор, пока все сюда не сбежались! Запрем их там!

Показывая пример, он бросился вперед.

Уже на улице он приостановил бег, подумав, что в одиночку опять врываться в толпу будет не лучшей идеей и во второй раз ему так может не повезти. Дождавшись, пока выберется из башни хотя б основная часть его людей, повел их в атаку на собравшихся у постоялого двора то ли путешественников, то ли обычных постояльцев, то ли ещё кого. Скорее всего там были сарацины, и они были опасны. Там уже было видно мелькающее оружие, металлический стук и звон, всполохи огня.

Вспышка озарила стоящих людей, свистнувшая рядом пуля не остановила ромеев, наоборот — заставила их ускорить бег.

Окрыленные предыдущей кровавой победой ромеи набросились на новых врагов, не особо разбирая кто перед ними и нанося беспорядочные удары, быстро заставили броситься под защиту стен, оставив несколько тел во дворе.

Это всё же были обычные обыватели.

Там их и заперли, не забыв поднять оброненное оружие.

Десять человек Теодор оставил присматривать за ними и за округой. Остальные же, торопясь, вновь бросились к башне. Следовало обыскать её и собрать военную добычу, за которой они сюда и явились.

Часть солдат дали волю своей ярости: раненых агарян порубили, а головы нанизали на стоящие в стойке копья.

Каррадо, один из латинян, на это кричал:

— Вы звери! Жестокие варвары! Вы ничем не лучше их самих!

Теодор не поддерживал проявленную жестокость воинов, совершивших подобное с сарацинами, но понимал действия людей как ромей:

— Жестоко? Вероятно, вы родились очень далеко от здешних мест. Возможно вы из тех, кто защищает людей по доброте душевной. Я же напомню вам некоторые моменты из недавней истории, даже не углубляясь в совсем уж далекое прошлое. Не так давно румелийцы воевали на Кипре до вторжения туда анатолийцев. Когда после тяжёлой осады захватили Никосию, они убили все двадцать тысяч жителей. Они оставили живыми лишь юношей и девушек, которых поделили между сарацинами для наслаждения. После недели грабежей в городе собрали все драгоценности, от золота и украшений до хороших пушек, и все загрузили на несколько кораблей вместе с тысячью самых красивых девушек, которых собирались отвезти в Селаники и подарить султану или продать в рабство. И только подвиг одной девушки их всех спас…

— Они сбежали?

— Она нашла запасы пороха и подожгла его. Все корабли, вместе с девушками, моряками и собранными сокровищами взлетели на воздух и утонули. И хоть им и не удалось взять Фамагусту и с позором покинули остров, этим воспользовались анатолийцы, не упустившие момента. И то, пройдя по опустошённому острову, им пришлось пролить море крови под Фамагустой, которую защищало менее семи тысяч человек. Сарацины, потеряв треть войска в штурмах, предложили гарнизону почётную сдачу — выход из крепости с оружием, знамёнами и семьями. Пришедшего на переговоры коменданта Марка-Антонио Брагадино с десятью офицерами после выхода людей из крепости схватили, жестоко пытали двенадцать дней, отрезали уши и нос, посадили на кол, а когда тот испустил дух, то сераскир приказал зарезать три сотни христианских пленников — остальных же приказал оскопить. Ты думаешь это всё? С тела Брагадино содрали кожу, и пока его тело, расчлененное на четыре части, висело над четырьмя городскими воротами, кожу, набитую соломой кожу вместе с головами других офицеров отправили султану в Бурсу. К нам потом ещё долго перебирались выжившие в тех событиях греки, поведавшие о произошедшем. Достаточно тебе примера с одного острова или привести ещё?

Каррадо и другие латиняне, хоть и воевали в этих краях уже какое-то время, но не видевшие и не слышавшие многого, удовлетворились и перестав терять время, приступили к работе.

Найденная добыча не разочаровала. Из самого важного, что отыскали, это запасы для маленького гарнизона:

Около 1000 фунтов провизии — оливковое масло (Теодор этому весьма обрадовался — им натирали раны), мясо, мука, сухари, мёд, чечевицу и просо в мешках.

20 нишских мушкетов. Они держались здесь на случай войны или появления большой группы гайдуков — ими должны были вооружить верных султану людей из ополчения. Ну а ещё в башне должно было храниться видимо другое оружие. Ромеям стало известно, что в мирное время янычары и некоторые другие части румелийцев не снабжались аркебузами — их складировали в джебехане (на военных складах), потому как из-за буйного нрава они всячески стремились пустить его в ход по малейшему поводу. (Разрешены им были только ножи, отчего и появилась в их среде мода на ятаганы)

2 гаковницы. То были большие крепостные ружья с крюком («гаком») под стволом, которым цеплялись за крепостную стену или крепкие борта на телегах обоза, бортах кораблей, для уменьшения отдачи при выстреле. В некоторых странах их ещё куливринами с гаком называют.

7 бочонков пороха. Конечно, собрали и других вещей по мелочи: немного чистой одежды, монет, личных вещей.

В небольшом погребе — яме нашли несколько избитых мужчин: двое греков, серб, ромей и валах. Все были довольно крепкими мужчинами и им предложили либо убегать быстрее — либо присоединяться и помогать. Они выбрали второе.

Пока собирали добычу, то столкнулись с новой проблемой: невозможностью унести всего необходимого. Люди уже не могли навьючить на себя дополнительный груз, а выбросить не позволяла даже не жадность, а практичность. Неизвестно было удастся ли ещё взять такую хорошую добычу, позволяющую сильно усилиться.

Требовались лошади. Часть из необходимых нашли в конюшне постоялого двора, но их всё равно не хватило.

Высказались освобождённые, которые хорошо знали местный край. Один из них, Бесник, подсказал где их можно было взять:

— Так Асени же рядом! Можно туда сходить!

— Асени?

— Это ближайшее село. Городок даже. Там у помаков коней точно хватает!

Эта разговор был прерван криками солдат и обитателей постоялого двора, который вовсю горел!

Что у них там полыхнуло, было не совсем ясно. Возможно (да скорее всего) опрокинули масляную лампу. Огонь же быстро перекинулся на сухую подстилку, искры вспыхнули, и пламя начало быстро распространяться по земле. Вскоре огонь перекинулся на запасы вина, масла и огонь уже стало остановить невозможно!

Паника охватила всех. Люди начали вылезать из окон, ломиться в запертые двери. Не стрелять же, не резать их?

Надышавшихся дымом выводили, отбирали оружие и оставляли под вооруженным присмотром.

Кони нам фоне этого испуганно ржали и пытались вырваться из своих уздечек. Ромеи было бросились тушить огонь, но его языки уже начали выскальзывать из постоялого двора. Деревянные строения быстро стали дымиться и трещать от жара.

Через несколько минут пожар охватил весь постоялый двор, стойку для лошадей и часть построек двора. Дым и пепел заполнили воздух, делая его едким и тяжелым. Пламя высоко поднималось вверх, образуя немалое зарево. Ни о какой скрытности не могло быть и речи! Требовалось поторопиться.

— Нам нужны лошади! Идём в Асени.

Оседлав имеющихся коней, взгромоздились по двое на них и как можно быстрее отправились в село.

Поселение состояло из скопища традиционно белых и красивых домиков, где у каждого жителя был зелёный садик из плодовых деревьев и немалые подворья. И оно сразу не понравилось Теодору.

Надо сказать, что именно Асен (Асень), в честь которого видимо и было названо поселение, избавил болгар от власти ромеев. В 1185 году, не получив от императора поместье и оттого обидевшись (болгары же говорили, что причиной были высокие налоги), два брата — Петр и Асен, представители местной крупной знати, начали восстание против ромейского владычества. Нанеся ряд чувствительных поражений армии Исаака II Ангела (одна битва на Тревненском перевале чего стоит) они основали «второе болгарское царство», просуществовавшее до прихода сарацин. Впрочем, Асен во многом из-за них и победил ромеев, так как любил приглашать куманских/половецких наёмников, которые и утвердили его власть и помогли сдвинуть брата от власти.

К неприятному названию теперь добавилось то, что местный чорбаджи уже собрал жителей с дрекольем у своего дома и вовсю науськивал их на солдат.

Не успели Теодор прокричать:

— Во имя империи! Нам нужны лишь лошади чорбаджи!

Как в них полетели камни:

— Убирайтесь прочь! Мы верные люди султана!

Потом выскочила куча горластых смуглых, упитанных женщин в многочисленных платьях, надетых друг на друга и присоединились к своим мужчинам, напирая на оторопевших ромеев.

— Пошли прочь, ромеи! Git seni aşağılık! Fahişelerin oğulları! (Давай, проваливай, ничтожество! Сыны проституток!)

Пришлось применять силу…

Победив в тяжелой драке более многочисленных помаков и прогнав их прочь, ромеи начали выводить лошадей, когда из нескольких домов по ним открыли ружейный огонь. Он был совсем неточный, но очень нервировал. Сначала занятые люди даже не обращали внимание на щелчки пуль, пока не ранили одного из солдат.

Такое игнорировать было уже нельзя. Пролилась кровь и за раны требовалось отомстить.

— Сжигайте тут всё. — командовал Теодор начавшим уставать солдатам, сам утирая рассечённый камнем лоб, из которого, заливая глаза, бежала кровь.

Ромеи ворвались в ближайший дом, где разгребли очаг. Похватали всё, что может гореть и поджигая вещи и ткань, стали кидать на крыши соседних домов. Вскоре искры золотистые искры полетели огненным роем, и пламя взвились над частью поселения. Ветер, что начал постепенно усиливаться, раскидывал искры, нес пепел и дым на защитников.

Помаки сперва пытались спасти свои жилища, но пока тушили один дом, разгорались несколько других, а вскоре пламя охватило все дома. Единичные счастливчики избежали внимания стихии.

В этой суматохе ромеи и покинули данное место, прихватив нужное количество лошадей.

Зарево от пожара наверняка привлекло внимание окружающих поселений, а значит скоро враги будут оповещены о нападении на кулату.

Загрузив и оседлав найденных лошадей, Лемк повёл отряд по небольшой, но крепкой дороге прочь.

Всё тормозили раненые, многие из которых от кровопотери не могли держаться в седле, а также то, что основная масса ромеев держалась в седле подобно мешку с навозом. Даже один сипах или джебелю мог расправиться с такими всадниками, так как верхом ромеи были лишены своего главного преимущества — мушкетов и аркебуз, которых верхом было весьма тяжело перезаряжать. И если со вторым пока ничего нельзя было поделать, то раненых нужно было куда-то пристроить. Следовало найти им надёжное пристанище. Где такое можно было найти во вражеской земле, если в болгарах нельзя было быть до конца уверенными в том, что не сдадут властям? Могло показаться, что таких мест не было. Но нет — священные дома, церкви и храмы мессиан, которых было не так уж и мало.

Расспросив освобождённых пленников, которые знали неплохо округу, Лемк повёл всех в сторону «их» пещеры, по пути сделав крюк в сторону Варовитеца.

Вообще-то это был древний (XII век) монастырь Святой Троицы в кленовой роще у подножия Чёрной горы. За счёт того, что основным материалом при строительстве был известняк (болг — «варовит» — «известковый»), от него и пошло более знаменитое название.

Увидев израненный, тяжело нагруженный отряд, монахи без всяких вопросов бросились оказывать помощь, хоть и выглядели немного испуганными.

Среди одетых в рясы фигур Теодор увидел знакомое лицо. Которое увидев Теодора, оно тут же расплылось в улыбке:

— Евх, стой! Ты как здесь очутился?

— Неисповедимы пути…

По словам Евхита, он отстал во время марша от войска, пока оказывал помощь одному из раненых, а потом пришлось спасать и свою жизнь от наступающим сарацин. Бросился в реку, а потом и из неё, наткнулся на монастырь, где его и приютили.

При посредничестве Евхита удалось договориться о том, что самых тяжелораненых оставят здесь на излечении.

Во время обеда всем выдали по чарке грушевой ракии, что подбодрила уставшие, практически опустошенные организмы. Только сам обед подкачал — был постный день, и скудные овощи (даже не рыба) не могли удовлетворить ромеев. Они тут же, без спросу пройдя на кухню, в основном из собственных обильных запасов запекли на вертеле нашпигованное чесноком мясо. Достали прочие припасы (часть оставили игумену в дар, часть — на раненых, часть — на хранение).

Несмотря на утомление, за общим с монахами столом ромеи делились тем, как ловко они били сарацин и сколько всего добра у них отняли.

Среди монахов были и молодые лица, которые слушали речи солдат с самым живым интересом и с болью смотря на «скоромное», которое поглощали ромеи, запивая ракией.

В тот момент Теодор не нашёл ничего лучше, чем обратиться к ним, подбирая самые возвышенные слова, которые так любят церковники:

— Благочестивые слуги Всеединого! Послушайте меня, того, кто недавно был простым трудником в церкви. Сейчас я обращаюсь к вам с верой в праведность нашего дела. Дела, которое объединяет окрестные земли вот уже несколько веков! Ныне мы, ромеи, болгары, греки и прочие стоим на пороге великого испытания.

Великая тень войны нависла над нашей землей, и народы наши страдают под гнетом тирании сарацин! Ныне мы не можем стоять в стороне, мы должны встать на защиту нашей древней земли, как верные защитники веры и добродетели.

Призываю всех из вас, способных на время взять оружие, присоединиться к нам в этом священном походе против нечестивых агарян!

Пусть святой огонь разгорится в ваших сердцах! Пусть свет божественной милости осветит наш путь к победе! Присоединяйтесь к нам, монахи, и вместе мы совершим великие дела во благо Империи и веры!

К неудовольствию игумена часть молодых монахов, полдюжины, выразила горячее желание временно встать под знамя Империи после этой речи.

Боясь ещё большей смуты среди служителей, игумен чуть не силой вытолкал людей Лемка за пределы монастыря.

Отсюда отряд пошел на восток, в пещеры.

Устроившись там на отдых, Теодор не забыл выслать патрули к дороге, по которой они шли и организовать патрулям смену на подступах к убежищу. И вскоре, уже на следующий день, патрули донесли, что на дороге рыщут чрезвычайно много конных сарацин…

Не дожидаясь, пока их найдут, роме пошли дальше в горы, забираясь ещё выше. Однако они шли не наобум. У них была уже примерная цель, место как минимум под новое временное убежище.

На вершине высокого каменистого холма, с довольно крутыми обрывами, возвышалась заброшенная древняя крепость, построенная римлянами в далекие времена недалеко от узкой, но бурной речки Стряма. Ее каменные стены, укрепленные разрушенными башнями и воротами, все еще внушали уважение и восхищение своей прочностью.

В самой крепости над всем доминировал укрепленный внутренний город или цитадель, окруженный оборонительными стенами с воротами и башнями. Площадь всей крепости составляла около 80 000 квадратных футов, из которых 50 000 занимает цитадель. Всего в крепости было восемь оборонительных башен, из которых сохранились только несколько, остальные же обрушены временем и врагами. Башни имели как прямоугольную, так и многоугольную форму, а их руины достигали до 40 футов в высоту.

Западная стена замка, окруженная башнями с каждого конца, находилась в наилучшем состоянии. Ее длина составляла около 350 футов, а толщина была довольно серьезна— около 5,4 фута. Стены были построены по технологии, как читал Теодор называемой opus emplectum (Римская строительная техника — каждая сторона стены построена из готовых каменных блоков, оставляя между ними значительную пустоту. Пустота заполнена смесью битого камня, смешанного с строительным раствором.) из битого местного и речного камня, сваренного вместе с помощью белого строительного раствора. Жилые здания внутри цитадели были созданы из битого камня и белого строительного раствора и чаще всего имели один, хотя в некоторых случаях два и более этажей.

Были тут и фундаменты нескольких церквей, если судить по стенам: две — в цитадели, а ещё две были расположены за пределами стен. Сквозь дыры в стенах можно было рассмотреть части потускневших фресок.

Непременными атрибутами римских/ромейских крепостей были водный резервуар, зернохранилище, казармы, караульные помещения, мастерские, но всё это находилось в руинах.

Забравшись на вершину стены цитадели, Теодор увидел, что с высоты открывается великолепный вид на окружающие горы и долины. И это было замечательно, это делало развалины более значимыми и важными для обороны.

(Прим.авт.: если кому будет интересно, то можно будет кратко рассказать об этой крепости в блоге. Дайте знать.)