Рубеж веков-2

Глава 19

Время тянется медленно. Уже сделано всё что мы могли.

Собрано продовольствие, собраны отовсюду и подкованы кони, подготовлены тюки со всеми необходимыми припасами. Не забыты и лекарства.

Люди собраны и ждут. Крестьяне в любое время готовы сорваться с насиженных мест.

Сердце колотится в груди.

Ветер клонило к земле молодую листву, издавая тревожные гудение. Кажется, даже воздух наэлектризован ожиданием.

Теодор знал, они придут. Он чувствовал это кожей, каждым нервом. Враги, готовые уничтожить все, до чего дотянутся. И хотя он пытался сохранять спокойствие, страх все равно пробирался под кожу. Получится ли всё?

В сундуке паши ничего особенного не оказалось.

Хмыкнул. Несколько десятков мелких золотых монет, бумаги, украшения. Давно ли это стало таким необычным? С тех пор, как стал брать деньги с чорбаджи ряда поселений, то к виду монет стал относиться немного спокойнее.

Лемк бы больше обрадовался в данный момент новому пистолю, крепкому и не дающему осечек.

Деньги в любом случае — это хорошо.

— Турки! Идут! — ворвался к Теодору Юц.

— Сколько?

— Много!

Из-за гребня холма показалась длинная, как змея, колонна.

— Тысяч восемь… — прикинула Йованна.

— Да, где-то так.

Блестящие шлемы, развевающиеся знамена, грохот копыт земле — все это было внушительно.

Пехотинцы, одетые в яркие, часто разноцветные кафтаны и широкие шаровары, были вооружены длинными пиками, кривыми ятаганами и все более распространенными мушкетами. Один корпус янычар, элитной пехота султана, растянулся на сотни метров.

Была тут и артиллерия, которые тянули десятки волов.

Весь этот многолюдный караван, растянувшийся на несколько километров, сопровождался облаками пыли, звуками барабанов и труб. Доспехи сверкали на солнце, бунчуки колыхались на ветру, а знамена с полумесяцем и звездой развевались над головами воинов.

Да, всё было внушительно, пока среди сотен копыт и ног, что били по пыльной дороге, раздался оглушительный взрыв. Закопанные в земле бочки с порохом взорвались с такой силой, что казалось, будто земля треснула пополам. В центре взрыва поднялось огромное облако дыма и пыли, на многие десятки метров застилая солнце. Крики раненых и паника охватили окрестности. Полетели в разные стороны конские гривастые головы и людские ноги, щепки телег, камни, переломанные мушкетные стволы, которые разлетелись, калеча всех вокруг.

Живые и раненые лошади встали дыбом, пушки опрокинулись, а люди, застигнутые врасплох, разлетались в разные стороны, как осенние листья.

На мгновение казалось, что весь мир сошел с ума.

А со склонов холмов донесся треск мушкетов. Сотня выстрелов почти одновременно поразили плотные ряды вставших янычар. Свинцовые пули калибра примерно 15–18 мм, выпущенные из гладкоствольных мушкетов, пробивали не только мускулы и кости, но и легкие латы пехотинцев (у кого они были), а также наносили серьезные повреждения лошадям. Любимцы султана падали один за другим…

— Достаточно! Уходим! Быстрее, имперцы, нам не сегодня умирать!

Сплюнув тягучую слюну, похлопал по спине Гоплита.

— Молодец, вынес!

Стер пот с лица.

— Отлично! Вот этого они точно не простят. Надо срочно уходить. Ховр, отправь людей в селения и предупредите о том, что сарацины очень злы, пусть уходят в горы. Кто посмелее — может бежать к нам, но без лишнего скарба. Мы будем уходить быстро.

— Уже отправили!

— Отлично!

— Где Акрис? Я не вижу! — привели эллина, но который вырос в здешних местах. Загорелый до черноты, с чернявыми же волосами, он мало чем отличался от сарацин.

— Готов? Для тебя самое ответственное задание.

— Во славу империи, кентарх!

Теодор, быстро отряхнув пыль с одежды. Письмо уже было готово. Он особо не знал шифров, или как зашифровать… Да и не важно, лишь бы кто надо прочитал.

Вручив послание Акрису, Теодор добавил:

— Здесь все сведения, что мы смогли добыть. И помни, если не доберешься, пусть это письмо сгорит вместе с тобой.

Акрис, зашив клок письма в подкладку накидки, вскочил на коня. Он знал, что от скорости его скачки зависит судьба многих. Путь его лежал через вражеские земли, где его подстерегали многочисленные опасности: патрули, разбойники, дикие звери.

Но он опытный всадник. И конь у него хороший. Должен добраться.

Отряд Теодора, подобно юрюкам, аромунам и другим кочевникам Балкан, покидал свое место обитания.

В этом походе их было 457 человек. И он собирался не только поддержать крестьян, но и сделать много полезных вещей для своей страны: убить сотню–другую сарацин, сжечь их имущество, уничтожать склады, повредить мосты. Он надеялся, что туркам придётся повернуть свою армию, пусть и малую часть, прочь из придунавья. Но и это не всё. Теодор видел смысл похода в том, чтобы вселить людям надежду в то, что тёмные времена засилья сарацин пройдут, что ромеи придут и освободят их из неволи. Смысл и в том, чтобы поднимать дух людей, убить страх перед врагами в душах тех, кто колебался, убить страх перед силой исмаилитов, перед их мощью. Какая уж тут может быть сила и мощь, если по захваченной ими земле перемещается полутысячная колонна вооруженных людей?

А еще они узнали место где содержат пленных.

Шли вдоль русла реки Искыра, в древние времена называемая Оский, там же оторвавшись от преследователей, потому как в узкой теснине было особенно не разогнаться и пара засад на авангард охладила пыл преследователей.

С сел и малых городков к Теодору стали присоединяться многие крестьяне, проклиная злодейства янычар и акынджи, не отказывающих себе в удовольствии пограбить местное население.

Два дня и Стырги, Бойки, Горно-Комарово были взяты с ходу.

И вот он — первая цель: Акробанак!

Укрепленный перевал, гораздо меньше чем Трояновы врата, но по которому можно выбраться к Филиппополю, где были ромеи уже как два года. И гарнизон Акробанака явно не ожидал нападения с тыла.

Маленькая крепость пала под наплывом сотен бывших крестьян, взявших в руки оружие, гарнизон уничтожен.

— У нас есть сутки, чтобы навестит ближайшие села! Потом уходим. Траян, твоя сотня занимает крепость. Дождись, как тебя возьмут в осаду и если помощи не будет, и не сможешь держаться — уходи на ту сторону.

Люди с Чурека, Осец, Малин, Макево и других взяли в руки оружие после появления людей Лемка в их местах. Их толпы пошли на запад, спускаясь в Софийскую котловину, пополняясь всё новыми и новыми людьми. Были сожжены Карамуч, Акку и другие сарацинские поселения.

А Теодор, после того как его люди быстро прошлись по окрестностям, вновь собрал их и повел на юг.

— Какого черта, Теодор? Ты куда нас тянешь? Нас надо либо к своим, либо прятаться! Ты зачем нас ведешь в глубь их земель? Дунай в другой стороне!

— Прошу вас довериться мне.

Сотни ромеев, не жалея ног, спешил к Самокову.

Самоков населяли множество славянских, то есть сербо-болгаро-македонских кузнецов, мастера-резчики, ювелиры и гончары, народ хороший и принимавший близко к сердцу вопрос борьбы против исмаилитов. Однако мало кто из них был готов рискнуть всем, что имел. В Самокове было слишком много турок и стоял обычно немалый гарнизон; кроме того, здесь было слишком много богатых болгарских чорбаджиев, которые уж точно ничего менять в своей жизни не хотели.

Но их уже никто ни о чем не спрашивал. В их места шла история.

В Самоков, центр добычи железной руды Румелийского султаната, вошли быстро. Гарнизон бешлю вышел на подавление крестьянских восстаний и не ожидал встретить крепкую организованную силу. В коротком столкновении тысяча сарацин была прорежена ружейным огнём, а потом последовала рукопашная схватка. Многие присоединившиеся славяне дрались молча, озверело. Стреляли тут уже редко, работали киками, косами, дубинами, и обнявшись с извечными врагами, пускали в ход ножи.

Поле быстро усеяли убитые и раненые. Крики и стоны, лязг челюстей (когда по ним били тяжелые кулаки) и звон сабель слились в единый гул.

Кто не сдался — оказался уничтожен и жестоко казнен местными жителями. Вся округа оказалась в руках Лемка. За счёт внезапности и организованности, ромеи обращали в паническое бегство или уничтожали небольшие сарацинские отряды, не давая им объединиться.

Когда они достигли своей цели, их встретили как освободителей. Люди высыпали на улицы, приветствуя их криками радости.

Было шумно и радостно. Воинов поили холодной водой, угощали вином, свежим хлебом. Заиграла музыка, вопили дуды, били барабаны. Ромеи были измучены, покрыты грязью и ранами, но собирались покрасоваться вовсю перед местными.

Теодор занял огромный дом местного бея. Туда тут же пришли старейшие жители, среди которых были представители саксонской общины, на подносе протянули бутыль с ракией и сливовицей, жареную баранину. Выпив бокал, Теодор на приглашение посетить пир вечером ответил:

— Со всем удовольствием, но сюда меня привело дело, которое не ждет. Мне нужны ваши шахты!

Пригнали пленных бешлю к нему во двор.

— А они нам нужны? Кто их охранять будет? — Теодор махнул в направлении вытянутого лога. — У нас много провизии припасено? Нам нужна такая обуза? Не думаю, от обузы нужно избавляться.

— Ясно. — Рыжеусому не надо было ничего долго объяснять.

В ближайшие дни многих чорбаджи, бешлю, помаков славяне сами перевешали. За жестокость нельзя миловать!

Темные отверстия, представлявшие собой вход в шахты, были чем-то похожи на могилы. Наверное, запахом. Во всяком случае, так казалось при первом взгляде. Хотя за века тут погибла наверняка не одна сотня и тысяча людей.

Снизу несло холодом и влагой.

Из шахты выводили людей, одного за другим. Десятки и сотни. Были тут и просто рабочие-местные жители, но в основном султанские рабы — и ромеев было среди них немало.

Теодор смотрел на них, на истерзанные и искалеченные тела, и перед глазами вставали картины их мучений, и что с ними тут могли сделать. Измученные тела, голодные глаза, рассказы о пытках и унижениях.

— Накормить, отмыть, дать одежду! Сарацин не убивайте, потом с ними отдельно освобожденные поговорят.

Одну из своих целей Теодор достиг. Там, в шахтах по добыче железной руды они, те кого он искал, и содержались.

Мардаит, высохший как скелет, но ещё сильный, сжимал друга в объятиях и не стеснялся лить слезы.

— Чем большое займём сёл, тем больше людей вступит — все любят победителей. Думаю восставшие крестьяне уже жгут Софию/Сердику. И туда стекаются все сарацины, которые только могут. На два дня распускаем основные силы по окрестностям. Ховр и Юц! Уничтожайте мосты через реки, чтобы из Кюстендила, Косово и Эпира/Албании не подтянулись силы. Йованна — ищи местных мухтардаров. Язык сломаешь… И других. Всех беев кто не убежал, бери в плен. Всё что лёгко, не прибито, из золота и серебра собирай в нашем лагере. Евстафий, иди и разговаривай о том, что принимаем всех, кто способен сражаться в свои ряды. Создавай из них сотни, вооружай из местного арсенала и добычи чем можешь. Всё бери, что надо.

Присоединилось не менее 4 сотен сербов и на сотню больше болгар. Откуда тут сербы в таком количестве? Тут оказалась одна из резиденций сербской епархии, и куда к ней стекались представители этого народа. С болгарами они уживались не очень хорошо, с трудом конкурировали и потому с радостью вступили в ряды ромеев.

На собранном совещании Теодор показывал своим «офицерам» ситуацию, как видел. Силы капыкулу разбиты? нет. Ни янычары, которым мы треснули по носу, ни сипахи, которых еще не видели, в дело толком еще не вступили. Сил у сарацин больше, а где они — пока не совсем ясно. Непонятно насколько взявшие в руки крестьяне смогут их удержать. Теодор сказал, что больше они занимать крепостей не будет, а только быстро идти и жечь все на своем пути, когда будут выбираться в населенные места, а потом вновь уходить в горы и каньоны рек, чтобы не понимали где они на самом деле находятся когда начинают приходить сведения из разных мест.

— Пехота янычар за нами не угонится. Надеюсь.

По его приказу привели новых правителей города.

И Теодор заявил старейшинам:

— Мы не остаемся

— Помогите! Люди устали! Войной, нуждой, постоянными поборами для войск, насилиями, унижениями. Империя — это возврат к закону, порядку! Мы ваши сторонники, помогите нам!

— Кто хочет — может идти с нами. Все, извините… А что это за гора брёвен?

— Заказ жителей Мекки из 600 отборных дубовых бревен.

— Сожгите.

За их спинами разгорался огонь кровавого мятежа. Горизонт в том месте, где была София, потемнел от дымов.

Отряд в пару тысяч ромеев, под командование лагатора Теодора Лемка, протодекарха Сицилийской турмы, втягивался в горные каньоны, утягивая с собой караван груженного скота и отар овец на еду.

Выбрались к Струме.

Ох, сколько для местных жителей было связано мифов с этой рекой! Каменистая, бурная, она как будто не слишком подходила для жизни людей. Однако люди жили на её берегах с незапамятных времен. Что говорить, если даже непроходимой для судов, по легенде она стала из-за Геракла.

Именно знаменитый полубог после десятого подвига (привести коров Гериона с мифологического острова Эрифеи) Гера наслала на стадо слепня, и стадо разделилось в области фракийского предгорья. Геракл поймал часть стада. «Едва согнав коров к реке Стримону, Геракл вознегодовал на эту реку, издавна бывшую судоходной. Набросав в неё скал, он сделал её несудоходной, и пригнав коров к Эврисфею, отдал их ему, а тот принес коров в жертву богине Гере»

Герой натворил дел, а расплачиваться теперь ромеям…

В основном двигались вдоль Струмы на юг, уничтожая мосты и разоряя мелкие городки и селения с враждебным населением, не будучи остановленными врагами. Мы старались держаться северного берега, насколько это было возможно. На нашем маршруте не было большой дороги, и на протяжении многих миль не было даже хорошей тропинки. У отряда не было хорошего проводника, и немногие из отряда раньше проходили по этому маршруту. В результате часто приходилось возвращаться по своим следам и совершать длинные обходы, иногда на многие мили, когда нам случалось попасть в непроходимый каньон или встретить край слишком крутого для спуска горного склона. Однажды, следуя вдоль реки (которую обычно можно было перейти вброд), мы подошли к ущелью шириной менее ста футов, через которое быстро и глубоко лилась вода, а по обе стороны почти перпендикулярно вздымались горы. Мы не могли пустить лошадей в бурлящие воды и не могли поднять их по крутым склонам, поэтому нам пришлось возвращаться вверх по течению, пока мы не нашли достаточно пологий уклон, чтобы подняться.

На привалы вставали в немногих удобных местах, на высоких полянах, в зеленых лесных массивах. Вокруг были гранитные скалы, леса, поляны, на которых вольно разросся дикий шиповник. Ветвистые деревья грецких орехов росли над нами, а под ногами были травы с крупными цветами, яркими и красивыми, отчего все казалось застеленным огромным ярким ковром.

Несколько миль шли по тропинке шириной редко более двух футов, проложенной высоко на склоне крутой скалистой горы. К счастью, кони и ослы оказались хладнокровными и уверенными в себе. Большая часть местности, по которой проезжали в отдельные дни, была не только невозделанной, но и почти полностью бесплодной; вокруг росли низкорослые кустарники, день пути мы не миновали ни одного леса.

Местные жители говорили, что живут практически на одном хлебе. Обычно у них есть немного сыра или лука, чтобы сдобрить хлеб, но мясом, птицей или яйцами они балуются только в праздничные дни. Захваченная отрядом еда, блея, отдавалась нуждающимся, чтобы вскоре превратиться в дымящееся рагу.

Отряд выходил к древней Элладе.