9.ДАТЧ


Каденс Купер имеет чертову смелость игнорировать меня.

Меня.

Как будто она не видит, что я маню ее с другого конца двора. Как будто ее красивые карие глаза не понимают, что означает этот жест.

— Ооо... — Зейн дразнит меня под дых. — Похоже, ты недостаточно сильно разбил свою игрушку, брат.

Финн поднимает на меня бровь.

— Может, ты теряешь хватку?

— Это может занять некоторое время, но она научится. — Мрачно говорю я.

Зейн хихикает.

Я отползаю от стола, когда пара наманикюренных рук обхватывает мой бицепс.

Криста смотрит на меня своими ярко-голубыми глазами и губами, накрашенными пчелой, которые она получила на свой шестнадцатый день рождения. За лето она сделала их еще больше. Если так пойдет и дальше, то к тридцати годам она будет похожа на надувную куклу.

Я стряхиваю ее с себя.

— Не трогай меня.

— Дай мне с ней разобраться. — Криста хлопает густыми ресницами. При сильном порыве ветра эти штуки оторвутся и полетят на дерево. — Ты видел маленькое послание, которое я оставила на ее шкафчике?

Мне стало интересно, кто нарисовал помадой на шкафчике Каденс слово «шлюха». Это был не кто-то из нас.

— Я сам с ней разберусь. — Рычу я, не понимая, почему меня раздражает вмешательство Кристы.

Эта маленькая нуждающаяся дурочка надувается и прижимается ко мне.

Ее руки скользят по передней части моих хакисов, и она горячо шепчет: — Забудь о мусоре. Она все равно не имеет значения.

Мое тело откликается на ее не слишком деликатное приглашение. А как иначе? Криста хватает меня за горсть. Больше, чем горсть.

Она смеется мне в ухо. — Давай вместо этого займемся чем-нибудь веселым.

Мне интересно.

Но не сейчас.

Даже если бы я потащил Кристу на парковку, завалил ее на себя и оттрахал до потери сознания, это не смыло бы привкус наглости Брама с моего рта.

Она игнорировала меня. Выставила меня дураком перед братьями. И это заслуживает наказания.

Разве я виноват, что у нее до сих пор такой боевой дух?

Может быть.

Есть тонкое искусство сломить человека.

Лучший способ — измотать их со временем. Растереть их в пыль настолько тонко, настолько полно, чтобы не было надежды подняться снова.

Но Сол все еще в розыске.

А мне нужно, чтобы она как можно скорее покинула школу.

Не имея альтернативы, я бросил гранаты поменьше, чтобы устроить взрыв, который наверняка вырвет у нее эту необоснованную гордость. К тому же он прихватил с собой Маллиза, что было бонусом.

Но эта прекрасная заноза в заднице по-прежнему ничего не боится.

Самое время внушить ей страх перед Королями.

— Датч. — Хнычет Криста. В ее голосе слышится нотка отчаяния, словно она чувствует, что теряет меня, но не знает, что еще можно сделать, чтобы удержать меня на крючке.

— Позже.

Это не столько обещание, сколько способ успокоить ее.

Она складывает руки на груди и угрюмо смотрит на меня.

Я едва замечаю ее выражение лица, потому что уже топаю прочь от нашего стола. Серена, одна из многих стипендиаток в нашем классе, поднимает свой бутерброд в тосте и опускает голову.

Я прохожу мимо нее, не обращая внимания на ее связь с Брамсом. Если говорить о союзниках, то Серена скорее всего будет общаться с Каденс.

У нее свое прошлое. Из-за ее привязанности к пламени в Redwood не раз срабатывала пожарная сигнализация. Пока никто не нашел улик, чтобы повесить преступления на нее, поэтому ее должность в Redwood до сих пор не отменена. Однако все, кажется, знают, что это ее рук дело. Из-за этого многие стараются держаться подальше.

Серена окликает меня сзади: — Я тоже рада тебя видеть, Датч!

Я ухмыляюсь.

Два изгоя держатся вместе.

Какая пара.

Брамс уже тянется к двери в кафетерий, ее юбка кокетливо задирается на щедрой задней части. В отличие от других девочек в Redwood Prep, которые меняют, подгоняют и переделывают свою форму с точностью до дюйма дресс-кода, на ней та же форма, что и вчера — слишком короткая клетчатая юбка, демонстрирующая ее длинные ноги, и слишком тесная рубашка, которая выглядит так, будто умоляет меня расстегнуть ее и избавить ее от страданий.

Это не шутка. Вчера у нее оторвалась пуговица. Но не это было самым нелепым. При виде этого крошечного кусочка кожи какая-то часть меня пришла в ярость.

Это была реакция, которую я не понимаю и которая меня не особенно волнует. Меньше всего мне хотелось бы испытывать влечение к девушке, которую я пытаюсь прогнать из Redwood.

Моя рука обхватывает запястье Брам, и я поворачиваю ее так, что она оказывается лицом ко мне. Ее длинная каштановая коса едва не бьет меня по лицу, и я рефлекторно отпрыгиваю назад, чтобы не получить удар хлыстом.

Расширив карие глаза, она смотрит на меня.

— Какого черта ты делаешь?

— Позволь мне объяснить тебе, поскольку, похоже, это недостаточно ясно, Брамс. — Я подхожу к ней ближе, изо всех сил стараясь не замечать запах ее кожи. Это не духи. Ничего такого модного. Это чистое мыло, солнечный свет и что-то, присущее только ей. — Когда я зову тебя, ты сразу бежишь ко мне.

Она закрывает глаза и вздыхает. Без ее милых ланьих глазок, стреляющих в меня кинжалами, у меня появляется минутка, чтобы рассмотреть ее лицо. Кожа у нее лилейно-белая, бледнее, чем у Белоснежки. Нос длинный и тонкий. А губы...

Когда я смотрю на эту девушку, то постоянно вижу ту рыжую, и это бесит.

Мои пальцы крепко сжимают ее.

Она снова открывает глаза, и в них вспыхивает молния.

— Ты действительно так глуп? — Шипит Брамс.

Мои глаза расширяются. Я не ожидал от нее таких слов, и мне требуется секунда, чтобы вернуть скучающее выражение лица.

— Серьезно. У тебя что-то не так с головой? — Она тычет пальцем мне в грудь. — Потому что нужно быть абсолютно сумасшедшим, чтобы считать то, что ты делаешь, нормальным.

Я вздергиваю бровь.

Она делает шаг ко мне, бесстрашная и чертовски сексуальная.

— Слушай сюда, Датч. Я не твоя собственность. Я не принадлежу тебе. И пока в моем теле есть дыхание, я никогда не дам тебе привилегии указывать мне, что я могу делать, а что нет.

— Понятно. — Кивнул я. — И я это очень уважаю.

У нее отпадает челюсть.

Я не теряю ни секунды. Прижав руку к ее туловищу, я вывожу ее из равновесия и перекидываю через плечо.

Дети в кафетерии сбегаются к окнам, чтобы поглазеть на нас.

— Опусти меня! — Кричит Каденс, брыкаясь ногами.

— Продолжай в том же духе, и ты зажжешь всех младшеклассников в обеденном зале. — Предупреждаю я ее.

По какой-то причине мысль о том, что они будут пялиться на ее маленький торчащий зад, не дает ей покоя.

К счастью, Каденс понимает это, потому что перестает сопротивляться. По крайней мере, ногами. Но ее тонкие пальчики складываются в кулачки и начинают колотить по моему прессу, как Зейн, когда он играет на барабанах после пьянки.

— Отпусти. — Кричит она. — Убери от меня свои грязные руки!

— Я так не думаю. — Рычу я.

— Клянусь, я дам тебе такую пощечину, что твоя голова повернется на 360 градусов.

— Не льсти себе, Брамс. — Я продолжаю двигаться к линии деревьев. — Я не подпущу тебя настолько близко, чтобы ты вскружила мне голову на раз-два.

— Датч! Датч, тебе лучше... тебе лучше остановиться. Тебя увидит учитель. Думаешь, тебе это сойдет с рук?

Я игнорирую ее. Даже если бы рядом были учителя, а их нет, они бы не стали вмешиваться. Если только они не хотят, чтобы их уволили, как Маллиза.

Я не вижу лица Каденс, но чувствую ледяной взгляд, который она устремляет на мой живот, словно желая просверлить плоть и кость и выкачать мою кровь до посинения.

К тому времени, когда я забираюсь достаточно глубоко в крону деревьев, чтобы нас не увидел никто из кафе и даже таинственная Джинкс, Каденс смирилась со своим перевернутым положением и больше не сопротивляется и не кричит.

Хорошая девочка.

Я не хочу отрывать от нее руки, поэтому сбрасываю ее на землю чуть более грубо, чем нужно. Она шатается на ногах, но не падает и бросает на меня убийственный взгляд.

— Какого черта тебе от меня нужно?

Я отворачиваюсь от нее, борясь со своим вожделением.

Ее глаза пылают яростью.

— Ты серьезно затеял все это из-за того, что я не побежала к тебе, когда ты меня позвал? Ты настолько неуверен в себе? Или я была права раньше? Ты действительно не в себе?

У Новенькой девочки много огня для той, кто даже не подозревает, что набрасывается на медведя. Я смотрю, как она хлопает руками по бедрам и сердито ждет ответа.

Когда ответа не последовало, она надулась и двинулась обратно в кампус.

Я хватаю ее за бедра и притягиваю к себе. Я думал, что мое тело затекло от Кристы, но я не был готов к тому, что каждый нерв в моем теле затрепещет, когда ее бедра соединятся с моими.

Мои пальцы сильнее впиваются в ее бедра, и я шиплю.

Она хнычет, отстраняясь.

Наконец-то. Страх, который должен быть в ее глазах, появился.

Если бы только ее присутствие не влияло на меня так же сильно, как мое пугает ее.

Я сжимаю челюсти, пытаясь понять, как она заставляет мое тело реагировать.

— Послушай, я не хочу, чтобы ты была рядом, так же как и ты не хочешь, чтобы я был рядом с тобой. Так что давай покончим с этим побыстрее, а?

Я не могу побороть отчаяние, которое просачивается наружу. Я не знаю, нужна ли она мне сейчас для Сола или для себя. Все, что я знаю, это то, что она морочит мне голову так, что мне это не нравится.

— Уезжай из Redwood, и тебе не придется видеть мое, — мои слова сбиваются, когда она выдыхает, а ее блестящие губы раздвигаются, как у искусительницы в бурных морях, — мое лицо снова. — Вырывается у меня.

Ее грудь вздымается и опускается почти с силой.

— Почему ты так сильно хочешь, чтобы я уехала из Redwood Prep?

Я смотрю на нее сверху вниз.

Ее дыхание все еще сбивчиво, но она храбро вскидывает подбородок. Ее голос мягкий, но твердый.

— Что я сделала, чтобы заслужить это?

От ее вопроса у меня в животе зашевелилось чувство вины, но я не позволил ему укорениться. Единственный выход — это уйти. Другой путь неприемлем.

Она смотрит на меня целых тридцать секунд.

— Я жду.

— Единственное, что тебе нужно знать, — это то, что мы не хотим тебя здесь видеть. — Рычу я, пристально глядя на нее.

У нее не хватает ума вздрогнуть или взмолиться о пощаде. Нет, она с вызовом вскидывает подбородок.

— Да, но почему?

— Ты действительно хочешь знать?

Я опускаю взгляд на ее грудь, поднимаюсь по нежному горлу и наконец задерживаюсь на ее губах. Проклятье. Они сияют и розовеют, как бутон розы, который так и просится сорваться со стебля.

Пока я ласкаю ее взглядом, в ее глазах вспыхивает смесь желания и отвращения, пьянящая смесь, которую я чувствую в своей груди.

Я поднимаю на нее глаза и позволяю своему выражению снова стать жестким, скрывая свое влечение к ней за стальной стеной. Ее ноздри раздуваются, а пульс на шее становится более явным.

Я устал от ее болтовни. Устал от ее нахальства.

— Не дави на меня больше, Брамс. Или я исполню твое желание.

— Какое желание?

— То, в котором ты покинешь Redwood Prep в мешке для трупов.

Ее глаза сузились, а затем вспыхнули от негодования.

— Ты только что угрожал убить меня? — У нее чуть ли не пена изо рта идет. — Ты на это намекаешь?

Я бросаю на нее самодовольный взгляд.

В этот момент она практически вибрирует, и я понимаю, что ей удалось наложить заклятие на весь Redwood. Потому что это огненное, соблазнительное создание передо мной определенно не обычное. И уж точно она не должна была так легко уйти на второй план.

На моем лице появляется улыбка. Она собирается бросить мне вызов, а я действительно люблю хорошую драку.

— Не игнорируй меня, когда я позвоню тебе в следующий раз. — Предупреждаю я. Затем я разворачиваюсь и топаю через деревья.

Я переступил черту.

Мне не следовало угрожать ей, но я же не планирую причинить ей какой-либо серьезный вред. Если это поможет ей выбраться из Redwood Prep, я готов сделать почти все. Даже на то, чтобы она поверила в худшее обо мне.

Через несколько минут она выходит из-за деревьев, и я вижу, как она влетает в двери кафетерия, словно это крыша и у нее назначена встреча с улицей.

Зейн, Финн и группа поддержки уже убрались из-за стола. Мне не нужно звонить братьям, чтобы узнать, где они оказались.

Я подхожу к нашей отдельной комнате, прикладываю удостоверение личности к двери и вхожу. Как только я это делаю, я слышу, как Зейн колотит по своим электрическим барабанам. Он надел наушники, поэтому звук похож на жалкие шлепки резиновых наконечников о резиновые подушечки. Но тот факт, что он умудряется так шуметь без ударных, говорит о многом.

Я пробираюсь к Финну и принимаю воду, которую он мне бросает.

— Что с ним?

— Что еще?

— Мисс Джеймисон? — Догадываюсь я.

Финн пожимает плечами.

— Он не говорит мне, что произошло, но я предполагаю, что он пытался залезть к ней под кожу, а она к нему.

От его слов у меня в груди все сжалось. Это то, что Брамс делает со мной?

Я быстро качаю головой.

Нет. То, что я чувствую к ней, — это просто азарт охоты. А вот то, что я чувствую к рыжей, — это нечто более схожее с тем, что переживает мой близнец. И именно поэтому я не хочу иметь ничего общего с этой загадочной девушкой.

Чем дальше я буду держаться от изнуряющего воздействия любви, тем меньше разрушений она сможет нанести мне.

Зейн поднимает взгляд, видит меня и стягивает наушники так, что они оказываются у него на шее.

Я делаю жест, поднимая подбородок.

Он резко поднимается с табурета и идет к нам. Растянувшись на диване, он поднимает руку. Финн бросает ему бутылку с водой, и он ловит ее в воздухе.

— Не хочешь объяснить, что происходит? — Спрашиваю я.

— Нет? — Зейн отставляет стакан и отпивает из него. Когда он заканчивает, то смотрит на меня. — Есть прогресс с КК?

— КК? — Я сразу же вздрагиваю. — Ты даешь ей прозвища?

— Это ты начал. Ты назвал ее «Брамс» в коридоре. — Замечает Зейн.

— Потому что эта песня играла на ее телефоне. — Огрызаюсь я.

Wiegenlied Брамса.

Она не показалась мне поклонницей классической музыки. Может, дело в обтягивающей рубашки, из которой практически выпирала грудь, или в короткой юбке, или в молниях в глазах, но мне она показалась больше похожей на рокершу.

Не то чтобы меня волновало, что она слушает.

— Брамс. — Финн обхватил гриф своей бас-гитары и заиграл мелодию на высоких струнах. — Величайший представитель музыкального романтического направления. Подходит.

— Почему, черт возьми, подходит?

Финн делает эту раздражающую вещь, когда он ухмыляется, как будто знает что-то, чего не знаю я.

Я бросаю на него взгляд.

— Ты переписывался с Джинкс?

— С этим парнем. — Зейн тычет пальцем в Финна. — Он обращается с ней так, будто она его девушка.

— Информация — это мощно. И именно через Джинкс я получил наводку на Сола. — Говорит Финн.

Это заставляет нас с Зейном замолчать.

Я смотрю в темные глаза брата.

— Что она сказала?

— Что школа отправила его стенограммы за границу. Где бы он ни был, это не здесь. — Финн хмурится.

Зейн ругается и откидывается назад.

— Сколько ты заплатил Джинкс за это? Это не слишком большая зацепка.

— Это говорит нам о том, что поход к нему домой и попытки убедить его мать пустить нас в его комнату ничего не решат. — Спокойно говорю я. Сложив руки вместе, я положил их между бедер и уставился в землю. — Это значит, что мы должны расширить нашу сеть.

— Было бы намного проще, если бы он просто взял чертов телефон и дал нам знать. — Хмыкает Зейн. — Проклятье.

— Это может помочь сузить круг поисков. — Предлагает Финн. — Где бы он ни был, телефона у него нет.

— Ты же не думаешь, что он, например, мертв? — Зейн садится, его глаза расширены.

Я хмуро смотрю на него.

— Прекрати нести чушь.

— Я просто говорю. Неважно, где он, Сол бы улизнул, или украл телефон, или нашел бы способ связаться с нами.

Мое колено подпрыгивает на стуле.

— Такое ощущение, что мы что-то упускаем.

— Я могу попробовать еще раз поговорить с мамой Сола. — Зейн шевелит бровями. — Попробуй старый амулет Кросса. Хотя это может оказаться слишком сильным оружием. Она может влюбиться в меня.

— Скорее она ударит тебя сковородкой по голове. — Говорит Финн.

Зейн хмурится на него.

Я кручу в руках кожаный ремешок, размышляя. Это был подарок от Сола. Он сделал его сам и подарил каждому из нас. Нам тогда было около тринадцати. Он сказал, что это символ братства. С того дня мы заключили договор, что всегда будем прикрывать друг друга.

— Мы можем хотя бы сказать ей, что школа не собирается обвинять его в том, что произошло этим летом. Мы убрали Маллиза с дороги. — Говорю я. — И он был единственным, кто протестовал против этого. Когда мы найдем Сола, на нашем пути не должно быть никого.

— Вот тут ты ошибаешься. — Говорит Финн, его губы кривятся.

Я хмурюсь. — Она не проблема.

— Она все еще здесь. — Зейн замечает. — Даже после твоей блестящей идеи.

Финн исполняет очередной рифф на своей гитаре. Я никогда не видел, чтобы кто-то двигался так быстро, как он. Как будто его пальцы не связаны ни временем, ни физикой.

Мой брат подпрыгивает на струнах.

— Не похоже, что мы сможем вернуть Сола туда, где ему место, даже если найдем его сейчас.

— Ты сомневаешься во мне?

— Я указываю на очевидное.

— Это ты настоял на том, чтобы дать ей шанс уйти самой. — Рычу я. — Если бы мы сломали ее без объяснений, было бы лучше. Но теперь она знает, чего мы хотим. Она будет упрямиться.

— Надежда еще не потеряна. Криста уже нацелилась на ее спину. — Размышляет Зейн. — Она была не в восторге от того, что ты отмахнулся от нее сегодня.

Оба брата бросают на меня пытливые взгляды.

Я сжимаю зубы. — У меня было задание.

— У тебя была Криста, готовая делать с тобой самые странные вещи, а ты отказался от нее, чтобы бежать за КК.

Я злюсь на Зейна за это прозвище.

Он самодовольно улыбается в ответ.

— Ни одна миссия не является настолько важной. Представь, насколько улучшилась игра Кристы теперь, когда ее губы стали больше.

— Ты же не собираешься стать мягким, правда, Датч? — Спрашивает Финн.

— Вот увидишь. — Я достаю гитару и играю мелодию в такт басовой партии Финна. — Каденс даже не представляет, во что она ввязалась. Я ее так испорчу, что она никогда не забудет мое имя.

Это не угроза.

Это обещание.



Джинкс: Обменяй секрет на секрет, Датч. Я получаю всевозможные запросы о твоих отношениях с Новенькой девочкой. Доступ в твою личную игровую комнату. Парные разборки в коридоре. Похищения в стиле Тарзана. Есть что-то, что я должна знать?


Загрузка...