Самая темная нота

15.КАДЕНС

Музыка — мое спасение.

До четвертого урока, когда она превращается в нечто близкое к гвоздям на меловой доске благодаря мисс Юнис, нашему заместителю, которая задерживается здесь гораздо дольше, чем все думали.

Выглянув в окно, я замечаю, что на небе собираются тучи. Штормовая погода за окном полностью соответствует моему настроению. Я просто хочу, чтобы этот урок уже закончился.

Взгляд на часы приносит мне некоторое облегчение. До звонка — или «звонка об окончании урока», согласно справочнику Redwood Prep — осталась всего одна минута.

— Каденс и Криста, мне нужно, чтобы вы обе подошли сюда после урока. — Кричит мисс Юнис.

Все застывают на своих местах и смотрят на меня. Затем они оглядываются по сторонам, чтобы посмотреть на Кристу. Громкоголосая чирлидерша, у которой на груди, наверное, вытатуировано «будущая жена Датча Кросса», бросает на меня самодовольный взгляд.

Я понятия не имею, что означает эта ухмылка, но мне сразу становится не по себе. Меньше всего мне хочется идти туда и выяснять, что так радует Кристу.

Прозвенели куранты, возвещая об окончании урока. Глубоко вздохнув, я сползаю со стула и подхожу к пожилой женщине у входа.

Я чувствую, как глаза прожигают меня по спине, пока я делаю шаг. После моего унизительного промаха во время практического задания мои сокурсники жаждут увидеть вторую часть.

Не секрет, что все, что я делаю в Redwood Prep, надолго остается у всех в памяти благодаря необычному интересу Датча ко мне. Мое происхождение как стипендиата делает эту предполагаемую «историю любви» еще более сочной для этих богатых детей.

Мои шаги замедляются, и я ломаю голову, пытаясь понять, к чему эта встреча. Я уверена, что мисс Юнис не вызывает меня на очередное практическое задание.

После того неловкого дня я спрятала свою гордость глубоко в груди и пошла поговорить с ней. Я объяснила свою фобию и спросила, может ли она разрешить мне выполнять практическое задание, когда в классе будем только я и она.

Она согласилась и, когда услышала, как я играю, поставила мне высокий балл за задание.

Не думаю, что она снова станет поднимать этот вопрос.

Куранты бьют второй раз, оповещая всех о том, что свободный урок официально начался, но никто не двигается с места. Им не терпится посмотреть шоу.

Неудивительно, что кто-то вроде Джинкс имеет такое влияние на этих богатых детей. Они любят сплетни и скандалы не меньше, чем старухи в моем районе.

Молчание — ожидающее и тяжелое.

Я делаю вид, что ничего не замечаю, и останавливаюсь перед учительским столом. Мисс Юнис, похоже, не заинтересована в том, чтобы выгнать кого-то из класса. Ее тусклые глаза задерживаются на нас с Кристой, а губы поджаты.

Она постукивает нотами по столу перед собой. Затем, не говоря ни слова, она складывает пальцы вместе, кладет на них подбородок и ждет.

Сначала я не понимаю, зачем она показывает нам наши прошлые задания. Затем я присматриваюсь, и мое сердце падает на пятки.

Нашим последним проектом от мистера Маллиза было задание «Нетрадиционная теория музыки». Перед тем как сдать песню, мы должны были показать ноты. Я выполнила домашнее задание самостоятельно, так как из-за моей последней попытки присоединиться к группе меня похитили, заперли в тайной комнате для репетиций и угрожали Короли Redwood Prep.

Но никто об этом не узнает, потому что нотные листы, лежащие перед мисс Юнис, абсолютно идентичны. Вплоть до остатков, крещендо и ритма.

Я содрогаюсь. Моя первая мысль — это, должно быть, ошибка. А потом я вспоминаю, с кем имею дело, и понимаю, что вероятность того, что это совпадение, равна нулю.

Датч постоянно лезет в мой шкафчик. Если он не выбрасывает туда мусор, то разбрызгивает воду и портит все мои книги. Есть вероятность, что он нашел мои конспекты, сделал с них ксерокопии и предложил их капитану танцевальной команды.

— Я понятия не имею, как это произошло, мисс Юнис, — говорю я, — но уверяю вас, что я ни у кого не копировала.

— Я тоже. — Настаивает Криста.

Я бросаю на нее сердитый взгляд.

— Хватит врать. Ты знаешь, что не писала эту песню.

— Как ты можешь обвинять меня, когда это ты украла мою работу. — Она складывает руки на груди. Ее тон — надменный и снисходительный. — Как ты знаешь, у нас в Redwood Prep политика нетерпимости к списыванию. — Ее улыбка — определение зла. — Так что, боюсь, нам придется довести это до сведения совета, который возглавляет мой папа.

И снова я чувствую себя крошечной букашкой под сапогом гиганта. Обычно я всегда контролирую ситуацию. Даже когда что-то идет не так, я сама засучиваю рукава и решаю проблему. Мама не могла. И Виола зависела от меня, чтобы обеспечить ее безопасность.

С тех пор как я попала в Redwood Prep, я постоянно натыкаюсь на кирпичную стену. Она заставляет меня пылать ненавистью, гневом и отнимает всю надежду. Я видела худшее в мире, но там, откуда я родом, грязь выглядит как грязь. Это наркоман с пустыми глазами и бледной кожей, принимающий последнюю дозу, даже если это стоит ему брака, работы и жизни. Это пацан из квартала, который знает, что для него нет другой жизни, кроме той, где его в конце концов пристрелят, пытаясь набить карманы главаря банды.

Там, откуда я родом, зло выглядит так, как оно есть.

Но в Redwood самые жестокие утопают в драгоценностях и привлекательной внешности. Они выставляют напоказ свой статус и власть. Они ухмыляются, произносят тосты с шампанским и шлепают черные карты на прилавки.

Я совсем не такая. И, кажется, каждый здесь хочет напомнить мне о моей истинной ценности. Поскольку я происхожу из ничего, у меня нет власти.

А беспомощность заедает.

Криста моргает нелепо длинными ресницами. От нее исходит такой запах самодовольства, что даже Датч не устоит перед ним.

Что беспокоит меня больше, чем эта очевидная попытка Датча выгнать меня из Redwood, так это обвинения. Музыка чуть не погубила меня, но в итоге спасла меня и мою семью. Я могу стать другим человеком, играя перед толпой, но моя музыка всегда честна.

Если Датч хочет прогнать меня из Redwood, хорошо.

Но он, похоже, намерен обратить музыку против меня: сначала он забрал мистера Маллиза, потом выкрал мою работу в лаунже прошлой ночью, а теперь лжет о моей работе.

Я не позволю ему победить.

Только не таким способом.

Если он решил стать еще более коварным, чтобы выгнать меня из Redwood Prep, то и мне придется активизировать свою игру, если я хочу остаться.

— Тогда не будем обострять ситуацию. — Просто говорю я. — Давайте решим это прямо здесь.

Наша учительница открывает рот.

— Мисс Юнис — заместитель. Она не может принимать такие решения. — Говорит Криста, перебивая ее.

— Нет смысла идти к директору, когда мы можем решить это здесь.

Мисс Юнис поднимает палец.

Криста хмурится. — Я вам не доверяю. Тот, кто достаточно коварен, чтобы украсть мою песню, найдет способ выкрутиться.

Я скриплю зубами. — Я не воровка.

— Ты бедна, — пренебрежительно говорит она, — так что, конечно, ты воровка.

Я смотрю на нее долгим, мрачным взглядом, надеясь, что один мой взгляд сможет запугать ее и заставить сказать правду. Но так как она — нынешняя шлюха Датча, это гарантирует, что ее сердце такое же черное, как и его.

На ее лице нет ни капли сочувствия.

Мисс Юнис ударяет рукой по столу. — Дамы, если у меня есть возможность выступить. — Она пристально смотрит на каждую из нас, прежде чем продолжить: — Я знаю способ узнать, кто на самом деле написал эту песню.

Глаза Кристы дрожат. — Как?

Мисс Юнис улыбается, позволяя своим тонким губам растягиваться над бумажной кожей.

— Давайте перепишем ее.

Она шлепает на стол свежие нотные листы.

Криста бледнеет.

Я начинаю усмехаться.

Да. Я точно могу это сделать.

— А потом вы обе исполните ее. — Добавляет мисс Юнис.

Моя победа рассыпается в прах у меня на глазах. — Что значит «исполните»? Типа... перед людьми?

— Да.

Я наклоняюсь вперед. — Мисс Юнис, я же говорила вам, что не могу... не могу этого сделать.

— Я согласна. Должен быть другой способ. — Возражает Криста.

Мисс Юнис поднимает руку. — Человек, который не может точно написать и исполнить песню, явно не тот, кто ее написал.

Нервничая, я задираю подол своей форменной юбки.

— Это пустая трата времени. — Говорит чей-то голос.

Я оборачиваюсь и вижу Датча, прислонившегося к стене в конце класса. При виде его медленное, жгучее чувство охватывает нижнюю часть моей груди.

Болезненно напряженный взгляд Датча буравит меня насквозь.

Мне хочется убежать от него и от воспоминаний, которые он навевает.

Но я продолжаю смотреть на его точеную челюсть, прямой нос и лукаво светящиеся янтарные глаза и вспоминаю наш поцелуй в раздевалке.

Одно лишь воспоминание о его губах обжигает так сильно, что я не могу смотреть ему в глаза. Я не могу смотреть ему в глаза, практически не ощущая вкус его рта и то, как он дразнил, а затем раздвигал мои.

На самом деле, я до сих пор чувствую тяжесть его поцелуя.

Как татуировку.

Руки обхватывают меня за талию, и я обнимаю себя, чтобы привести тело в порядок.

Датч — это ураган, созданный для того, чтобы уничтожить меня, пока от меня не останется ничего, кроме корешка. Каждое утро он просыпается и придумывает самые подлые способы причинить мне боль. Конечно, он может не бить меня и не нападать на меня, но его психологическая война в десять раз хуже.

Возможно, сейчас каждое нервное окончание в моем теле встает дыбом, но я ни за что не позволю себе опуститься так низко.

— У нас должен быть свободный период. — Датч проверяет часы. — Но все по-прежнему сидят здесь.

На щеках мисс Юнис появляется румянец. Она выглядит взволнованной.

— Я давно распустила класс...

— Но они не ушли. — Говорит он с укором.

Мисс Юнис прочищает горло и поднимается. — Все ушли. Кроме тебя. — Она указывает на Датча. — Ты иди сюда.

Он лениво идет к ее столу, его тело движется почти ритмично. Он — хищник на подхвате, полностью контролирующий свою часть джунглей. Он самый высокий в пищевой цепочке. Чего ему бояться?

Криста бросает на Датча взгляд, полный блаженного облегчения. Как только он приближается, она обхватывает руками его бицепсы.

Я чувствую, как все мое тело вздрагивает, и говорю себе, что это не потому, что вчера Датч целовал меня, а через двадцать четыре часа замышлял мое разорение с его девушкой. Это только потому, что его вид вызывает у меня отвращение. Поверьте мне. Это все.

— Я жду от вас обоих новых заданий. Копирование в моем классе недопустимо. — Она бросает жесткий взгляд на Кристу. — Даже если я всего лишь запасной учитель, я все равно могу сделать так много.

Криста быстро моргает.

Так держать, мисс Юнис.

Она начинает мне нравиться чуть больше.

— А ты, — она указывает на Датча, — раз уж тебя так волнует этот вопрос, я поручаю тебе помочь мисс Купер справиться с ее боязнью сцены, так что если в будущем понадобится разбирать подобные случаи, она сможет принять участие.

— Что? — У меня отпала челюсть. — Нет, вы не можете позволить Датчу помогать мне.

— Почему нет? — Спокойно спрашивает Датч. На его губах играет наглая ухмылка, когда он наблюдает за мной.

Я устремляю на него свой яростный взгляд.

— Потому что я лучше подавлюсь корзиной персиков.

— Персиков? — Он вскидывает бровь.

У меня на них смертельная аллергия, но я же не собираюсь сообщать ему или Кристе эту информацию, чтобы они могли попытаться убить меня в будущем.

— Я слышала, что Датч и его группа известны сами по себе. — Мисс Юнис жестом указывает на него. — И раз уж он и его братья не могут прийти на урок, — ее обиженный взгляд в его сторону говорит о том, что мисс Юнис не в восторге от этого, — он может внести свой вклад в урок, помогая товарищу во время урока.

— Нет! — Криста топает ногой. — Я протестую.

— Это не зал суда, юная леди. — Мисс Юнис встает и собирает скопированные нотные листы. — Сдайте мне новые проекты к завтрашнему дню.

— Завтра? — Пискнула я.

— Завтра? — Криста краснеет.

— Или вы хотите, чтобы я придерживалась прежнего плана? — Она вскидывает бровь.

Мы обе качаем головой.

Когда мисс Юнис уходит, я поворачиваюсь и вижу, что на меня устремлен яростный взгляд.

Но это не от Кристы.

Датч складывает руки на груди.

— Похоже, теперь ты моя проблема, Брамс.

— Ты же не думаешь всерьез помочь ей? Юнис явно не в себе, если думает, что ты сможешь это сделать. — Криста насмехается. — Ей нужен психотерапевт.

Мне нужно, чтобы они оба убрались с глаз моих долой.

— Я знаю, что ты украла мой нотный лист. — Я тычу пальцем в грудь Кристы. — И я знаю, что ты, — я бросаю взгляд на Датча, — подготовил ее.

Его бровь вздергивается, а ее губы виновато подрагивают. Замешательство на лице Датча заставляет меня сомневаться. Неужели я делаю поспешные выводы? Неужели Криста сама пыталась проделать этот трюк?

В тот момент, когда я начинаю смягчаться, я качаю головой. Причастен Датч или нет, не имеет значения. Он четко обозначил свою позицию, и я не собираюсь ему доверять. Все, что он когда-либо делал, было направлено на то, чтобы вытолкнуть меня из Redwood Prep. Этот раз ничем не отличается.

— Мне все равно, что ты думаешь, Брамс. Просто будь готова к моей фирменной терапии.

Думаю, выколоть себе глаза острым карандашом было бы менее болезненно, чем пригласить Датча в качестве терапевта.

— Я так не думаю. — Огрызаюсь я.

— Слишком поздно. Ты уже влезла в мои обязанности, Брамс. — Он наклоняет голову и ухмыляется. — Не самое приятное чувство, когда ты проталкиваешь себя туда, где тебе не место, верно?

Я презираю его. От глубины души до места, где музыка течет по моим венам, все отвращает меня от него.

Желание набить его самодовольную морду почти переполняет меня.

Криста скрипит зубами и говорит: — Датч, можно с тобой поговорить? На улице?

— Нет, нельзя. — Он укоризненно смотрит на меня. — Уходи. Мне нужно поговорить с Брамсом. Наедине.

Я злобно зыркнула на него. — Этого не будет.

Когда я начинаю уходить, Датч хватает меня за руку. Как только он прикасается ко мне, я чувствую, как по позвоночнику пробегает молния.

Его глаза мерцают, и он опускает мою руку, как будто тоже это почувствовал. Взгляд, которым он смотрит на меня, почти презрительный.

Криста задерживается, не зная, когда уйти. — Датч.

Он не обращает внимания на ее недовольство.

— Вон. Сейчас же.

Мы ничего не говорим, пока она вырывается и захлопывает за собой дверь. На секунду комнату заполняет лишь наше тяжелое дыхание.

Я складываю руки на груди, не замечая, как Датч опускает на нее глаза.

Как же он вчера был влюблен в меня и мою музыку. Теперь он не теряет времени даром, разглядывая меня.

Его взгляд возвращается к моему, и он рычит: — Если я должен вылечить тебя, то тебе придется сделать что-то и для меня. Я не чертова благотворительная организация.

— Ты совсем спятил, если думаешь, что я пойду за тобой...

Меня прерывают, когда Датч вскакивает и оказывается так опасно близко к моему лицу, что мое тело превращается в желе.

Глаза темнеют, и он рычит: — Тогда ты можешь заплатить за мой бумажник. Он сделан на заказ и стоит более пяти тысяч долларов.

— Это не так. — Кричу я. — Я тебе не верю.

Его губы кривятся, отчего он выглядит одновременно опасным и отвратительно красивым.

— Я попрошу своих адвокатов позвонить твоим.

Мое сердцебиение учащается. У меня нет адвокатов. Я даже не знаю ни одного адвоката.

Я сглотнула.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала в обмен?

— Ты будешь моей слугой, пока не выплатишь долг.

Он выпрямляется во весь рост.

— Я ничего такого не сделаю! — Кричу я, пораженная и находящаяся в нескольких секундах от того, чтобы ударить его нотной тетрадью.

Он отходит назад, его губы подрагивают. — Посмотрим.

В ярости я могу только наблюдать за тем, как он выходит из комнаты, забирая с собой весь воздух.