Самая темная нота

14.ДАТЧ

— Не хочешь объяснить, что произошло вчера? — Спросил Зейн, вертя в руках свои палочки. — Или мы просто притворимся, что ты не трахал глазами ту рыжую из зала, когда мы вошли?

Я играю сложный рифф и надеюсь, что мои братья воспримут это как знак того, что я их не услышал.

Если бы таинственная рыжая не оттолкнула меня и не дала пощечину, возможно, они бы увидели нечто большее, чем напряженный взгляд и прерывистое дыхание.

От воспоминаний о поцелуе в груди поднимается жар, и я выпускаю гневную ноту. Это не помогает пробиться сквозь дымку и избавить меня от беспокойства.

Девушка-загадка вчера изрядно потрепала меня.

И я говорю не только о пощечине, от которой мой мозг чуть не вылетел из черепа. Пощечина последовала после того, как она меня поцеловала.

— Просто иди и разбей эту гитару об землю. — Кричит Финн, чтобы его было слышно за моими рыданиями. — Так будет приятнее.

Я поднимаю голову и смотрю на него.

Финн сидит на высоком стуле, бас-гитара у него на коленях. Зейн стоит за барабанами, крутит палочки и одаривает меня глупой ухмылкой.

— Мы начинаем со второго сета. — Рычу я.

Затем я жду, когда Зейн застучит по барабанам.

Он не делает этого.

Я изо всех сил стараюсь игнорировать их обоих, но когда мои братья отказываются играть, я кручусь вокруг них.

— У нас всего несколько дней тренировок до этих дурацких танцев. — Ворчу я.

Директор Харрис время от времени заставляет нас выполнять «общественные работы», в основном чтобы наказать нас за плохую посещаемость. В следующие выходные мы будем выступать перед школой в районе, где нас наверняка ограбят или обстреляют.

— У нас нет времени на пустые траты. — Добавляю я, рыча.

— Это не мы теряем время, Датч. — Зейн направляет барабанную палочку в мою сторону. — Это ты.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь. — Ворчу я.

— Что произошло между тобой и рыжей? — Настаивает Зейн.

— Ничего.

— Не корми нас этой ерундой. — Ворчит Финн.

— Что бы это ни было за «ничего», оно заставило тебя бежать за этой девчонкой, как будто ты пытался участвовать в Олимпийских играх. А когда ты ее не нашел, то проехал около пяти раз на красный свет, после чего вышвырнул нас из грузовика и исчез неизвестно куда.

Я знаю куда.

Я написал Кристе и попросил ее отвезти ее и этот пухлый ротик на Четвертую базу, смотровую площадку над городом, где почти половина нашего выпускного класса потеряла девственность.

В мои намерения входило оттрахать рыжую до потери сознания. Криста — это всегда гарантированное хорошее времяпрепровождение, и я решил, что смогу заменить вкус вишни и невинности на вкус икры и рома.

Ничего не вышло.

Я глубоко погрузился в себя, когда понял, что Криста млеет надо мной, а я прилагаю усилия только потому, что представляю лицо рыжей поверх ее.

Я скрипнул зубами.

— С каких это пор вы двое стали такими любопытными?

— Я впервые вижу, как ты теряешь самообладание в присутствии девчонки. — Замечает Зейн, проводя рукой по своим вороным волосам.

Финн соглашается.

— Ты выглядел немного расстроенным, когда уходил от нее.

— Она дала мне пощечину.

Оба моих брата замирают.

Финн быстро моргает. — Что она сделала?

— И ты позволил ей?

Я не просто позволил ей. Я собирался рассказать ей все свои секреты. Почему мы искали Каденс той ночью. Почему она нужна нам вне школы. Почему я предан Солу, несмотря ни на что.

Она засела за мной с того самого момента, как я вошел в зал и увидел ее за роялем. В тот вечер на ней не было прожектора, но он вполне мог быть, так как я не мог отвести от нее глаз.

Все в ней было таким неприукрашенным и подлинным, что мне захотелось зажать ее в себе, пока все, что делало ее такой, какой она была, не сотрется и об меня.

Черт, может, это все и было. Потребность почувствовать под собой кого-то настолько искреннего. Клянусь, я не хожу за девушками в раздевалки, как гад. Обычно все происходит наоборот.

Но с ней я чувствовал себя так, словно знал ее. Как будто мы были из одной ткани.

— Датч, что с тобой происходит? — Требует Зейн.

Я не знаю.

Я понятия не имею, почему эта девушка морочит мне голову. На самом деле, после дуэта поцелуя и пощечины мне потребовалось много времени, чтобы понять, что, черт возьми, со мной только что произошло.

— Ты наконец-то собираешься ее преследовать? — Спрашивает Финн.

— Нет.

— Это единственный способ, чтобы Джинкс раскрыла свою информацию. — Сообщает мне Зейн.

Мой взгляд резко останавливается на них.

— О чем вы говорите?

— Мы пытались заплатить Джинкс за имя. — Объясняет Зейн. — Это было самое странное. Она отказалась дать его нам. Сказала, что сообщит эту информацию только тебе.

— Почему ты думаешь, что она играет в игры? — Спрашивает Финн.

— Она всегда играет в игры. — Ворчит Зейн. — На этот раз она играет жестко.

— Наверное, потому что ей нужно больше денег. — Рычу я. Кем бы ни была Джинкс, она хорошая бизнесвумен. Надо отдать ей должное. Я не могу сосчитать, сколько ей удалось выудить только у братьев Кросс.

— В этой рыжей есть что-то еще. — Задумчиво произносит Финн. — Я чувствую это.

Я бросаю на него сердитый взгляд.

— Что именно ты чувствуешь?

— Осторожно, Финн. Датч отлупит тебя за мысли о его девушке.

— Она не моя девушка. — Я отложил гитару. — Если мы не идем на тренировку, то я ухожу.

— Почему? Твое свидание только в субботу. — Поддразнивает Зейн.

Я тут же напрягаюсь.

С одной стороны, я хочу быть умным в этом деле. Всякий раз, когда я нахожусь рядом с рыжей, мой мозг отключается. Она — все, что я вижу. Все, что я хочу. Даже тридцатитысячедолларовые губы Кристы не смогли избавить меня от вкуса ее горячего блеска для губ с вишневым ароматом. После того как все закончилось, я не мог не пожалеть, что это была та рыжая, которую я прижал к рулю.

Как бы я ни был раздосадован этой пощечиной и тем поступком Золушки, который она совершила, сбежав, не оставив своего имени, я знаю, что последовал бы за ней куда угодно.

А это значит, что я глубоко вляпался. Гораздо глубже, чем мне хотелось бы. Я не могу потерять контроль над собой, и как только я увижу ее, я стану пушинкой в ее руках.

Разозлившись на братьев и на себя, я практичным движением перекидываю гитару через плечо и ставлю ее обратно на подставку.

— Вы, придурки, тренируетесь без меня. Я ухожу.

Зейн обижается.

— Не будь таким, старший брат.

Я закатываю глаза. Я опередил его всего на пару минут, но он никогда не перестанет выпячивать свое превосходство.

Финн ухмыляется, как будто знает, что они задели меня за живое.

Я беру свой рюкзак и перекидываю его через одно плечо.

— Какой у нас сейчас урок?

— Наверное, музыка. — Он жестом показывает на барабаны. — Именно поэтому мы здесь.

Я немного оживляюсь. Каденс учится в нашем музыкальном классе. Вместо того чтобы дуться на рыжую, я могу попытаться добиться большего прогресса в том, чтобы выгнать ее из Redwood.

На прошлой неделе она уничтожила мой бумажник. Я не могу допустить, чтобы она думала, что избежала моего гнева.

Мои братья молчат и смотрят на меня.

— Почему его лицо засветилось? — Зейн спрашивает Финна.

Мой брат только пожимает плечами.

Не став их мудрить, я выхожу из тренировочного зала и направляюсь в музыкальный класс. Брамс становится слишком удобной для меня. Раз уж я в настроении, думаю, самое время устроить ад.

Джинкс: Я не смогла порадовать твоих братьев, так что вот тебе халява. Твоя любимая пара накрашенных губ уже давно строит заговоры и интриги. Сегодня она планирует ударить твою девочку по больному месту.

Джинкс: Что это будет, Датч? Хочешь сыграть героя или злодея?